" Она отгадала мой любимый цвет с первой попытки. Но только между нами. У меня даже не было любимого цвета до тех пор, пока она не выкрикнула «жёлтый!». Она была ужасно взволнована и улыбалась, словно маленький ребёнок. Так что я сказала ей, что она была права. И с тех пор я не смотрела на жёлтый как раньше. Он повсюду. Наверное, теперь я даже могла бы жить в нём. "
Стихия буйствовала. Грозные алтайские склоны, бережно укрытые снежными шапками, буквально рассыпались на глазах – ледяной шторм бесконечными порывами срывал с них снежный слой. Эти мелкие частички со стучащим звуком врезались в лобовое стекло одиноко мчащейся по пустынному шоссе машины, перекрывая обзор практически полностью. – Хоть бы дорогу не замело.. – Со вздохом произнесла заскучавшая на пассажирском Бэлла, откинувшись на сиденье. – За четыре часа не должно было. – Коротко ответила на высказывание подруги Крис, сидящая позади. Она бросает короткий взгляд на поникшую и опустошенную Лизу, тупо смотрящую в густой пласт снега за окном, и, вздохнув, тянется за рюкзаком Лебедевой, что в данный момент упорно чистила свой пистолет. Девушка открывает его, с улыбкой глядя на лежащего сверху слона, и без какого-либо эгоизма достаёт прихваченные возлюбленной шоколадки. – Хотите есть? – Пиздец как. – Звучит уставший голос Купер, которая сидела за рулём по пути туда и обратно. Уступать место за рулём кому-либо она отказалась. – Я не хочу пока. – Бросив быстрый взгляд на блондинку, отвечает Маша. Она ещё раз осматривает оружие в своих руках, оставшись довольной проделанной работой, и прячет его в кармане. – А я хочу! Что там у тебя? – С энтузиазмом восклицает Кузнецова, разворачиваясь на сидении и с интересом глядя на то, как Штрэфонд по одной достаёт батончики из портфеля. Она протягивает два Бэлле, поворачивая голову на абсолютно отстранённую от диалога Андрющенко. – Лиза, ты голодна? Когда ты ела в последний раз? – Интересуется голубоглазая под методичный шелест оберток с передних сидений. – Она жила в магазине, там уж точно не помереть с голоду. – С удовольствием откусив от сникерса весомый кусок, промычала Кузнецова. – Как же вкусно, блять. – Я прибежала туда незадолго до вас и было не до еды. Я думала лишь о том, чтобы не сдохнуть от потери крови. – Хмуро заговорила коротко стриженная, бросая на Крис смущённый взгляд. – Я бы не отказалась съесть хоть что-то. Спасибо. Угостив собственным любимым лакомством новую знакомую и проследив, чтобы та без стеснения начала его есть, Желточенко ставит рюкзак обратно в ноги, склоняя в голову, дабы заглянуть в лицо странно молчаливой любовницы. Раньше такое поведение могло раздражать и вводить в ступор, но сейчас – Крис привыкла к частым перепадам настроения своей девушки. Если Лебедева такая, значит такой она будет любить её . – Чего нос повесила? – Слегка улыбаясь тучному выражению родного лица прошептала блондинка. Вторая перевела взгляд со своих рук на глаза будущей супруги, закусывая губу. – Да так. Думаю. – О чём думаешь? Сбежать из-под венца? – Пытаясь поднять чужое настроение шутит Крис. И это удаётся – брюнетка улыбается уголком рта, перебирая в пальцах замок куртки. – О том, что мы могли бы пожениться как положено. По ту сторону карантина. – Тихо отвечает спортсменка, поджимая губы в тонкую линию. Сказанные слова жидким оловом обволакивали размеренно бьющееся в груди сердце, застывая и сжимая в прочных тисках. – Какая разница как, главное сам факт, не так ли? Тем более, я думаю, по ту сторону мы считались бы беженцами и это было бы потенциально проблематично. – Со вздохом произносит Штрэфонд, забирая нервозно теребящую одежду руку Лебедевой в свою и крепко сжимая. Пальцы трепетно гладят грубоватую от мороза кожу на тыльной стороне ладони, однако для голубоглазой она была нежнее натурального шёлка. – А я думаю, по ту сторону у нас были бы привилегии, пусть даже в статусе беженцев. – Спокойно выдала Костья, выкручивая руль и плавно заворачивая на чуть запотрошенную снегом дорогу к лагерю. – А ты не подслушивай. – Бросив недовольный взгляд в водительское зеркало, где было видно лицо подруги, ответила Маша. Желточенко фыркнула, насмешливо улыбаясь. Она притянула любовницу к себе, мазнув губами по щеке, и шепча на ухо успокаивающее "Не злись". – Мы в одной машине и говорите вы очень " Тихо ". – Сощурившись, Купер поднесла руку к зеркалу, меняя его положение и заглядывая в глаза подруги сквозь его отражение. – Че злая? – Не злая я. – Отмахнулась та, устраивая голову на плече возлюбленной. Тихо втянув в лёгкие пропитанный запахом бензина воздух, она закрывает глаза, утыкаясь носом в капюшон куртки Крис. – Вы сейчас отпугнëте Лизу и она сбежит от нас. – Закатив глаза высказалась Бэлла. – Две змеи. – Не сбегу. – Подала голос названная, вытянув шею и свернув в руках фантик от шоколадки. – Не такая уж я впечатлительная. – Сегодня останешься у нас, к Василию на ночь глядя идти не стоит. Вот после ночи заговоришь иначе. – Насмешливо предостерегла Кас, ухмыляясь. – По ночам у нас творятся страшные вещи. Пытки, стоны, крики.. – Заткнись! – Резко подорвалась с чужого плеча Маша, ударяя кулаком в плечо картавого водителя. Она нахмурила взъерошенные брови, сжимая челюсть. Каспер на такую выходку лишь рассмеялась, сменяя передачу и замедляя скорость. – Ты что руки распускаешь? Давно не пытали? Крис плохо справляется с супружеским долгом.. – Из вашей комнаты пыток вообще не слышно. Сдала позиции, Кас? Рановато, всего двадцать шесть.. Бэлла заливисто рассмеялась, откинувшись на спинку сиденья, заставляя всех присутствующих поддерживающе улыбнуться. Даже новый человек в их компании, – Лиза – понимала, о каких "Пытках" идёт речь и скромно посмеивалась в воротник собственной куртки. Тем временем автомобиль подъехал в увесистым, массивным воротам. Жители Ковчега отстроили их буквально пару недель назад – в округе всё чаще стали встречать мертвецов и нужно было перекрыть очевидный вход в лагерь. Наверху, на каменных выступах, были построены небольшие будки с прожекторами – чтобы была возможность патрулировать местность по ночам. Стражники на вышках постоянно сменялись. – Приехали. Добро пожаловать на Ковчег. Не Ноев, конечно, но Васëк тоже ничего.***
Лаборатория на подземном уровне оглушает своей тишиной. Лишь звук стучащего друг о друга стекла и редких вздохов нарушает её, давая понять, что в помещении всё-же кто-то есть. Хотя, наверное, догадаться будет не сложно? Горб щурится, ощущая повышенное давление от переутомления и, залив раствор антивируса в очередной дозированный сосуд, помещает его в водяной термостат для дальнейшего хранения. – Который час? – Нежданно спрашивает она, пугаясь собственного осипшего голоса. Она прокашливается, поворачивая голову и наблюдая забавную картину. Настя сидела в лабораторном кресле, аккуратно сложив руки на столе среди колб и пробирок с растворами и, уложив голову на всё те же руки, сладко спала. Алина усмехается, стягивая с запаренных рук тонкие перчатки, отбрасывая их на стол и тихо подходя к коллеге со спины. – Насть? Но ответа не последовало. Девушка уснула слишком крепко – они принимали жителей Ковчега в медицинском кабинете, вводя противовирус до двух часов дня и после трудились в лаборатории над новыми дозами на протяжении пяти часов без перерыва. Время давно перевалило за девять часов вечера. Дело, конечно, благое, но мучать себя непрерывной работой тоже не стоит. Иначе позже помогать будет некому. Доктор тяжело вздыхает, снова бросая взгляд на настенные часы и принимая решение идти домой. Дико хотелось есть и принять горизонтальное положение. Она присаживается на корточки, заглядываясь на умиротворенное лицо коллеги и, улыбнувшись, легонько трогает ту за колено. – Просыпайтесь, профессор Фуфелшмертц. – А? – Слишком резко дёргается Иваненко, подрываясь и случайно влетая локтем в лицо брюнетки. Алина падает на пятую точку, потеряв равновесие и схватившись за пострадавший в однобокой борьбе нос. – Ой.. Прости, я испугалась. – Ты всегда была такой неуклюжей? Как ты, вообще, в медицине оказалась? – Смеётся врачиха, хватаясь за протянутую руку и рывком поднимаясь с пола. – Я не неуклюжая. Просто.. – Настя замялась, закусывая нижнюю губу и хмурясь. – Настороженная. – Испугалась, что я мертвец? Пришла будить тебя к ужину? – Пытается сгладить неприятную обставновку неловкости брюнетка, не сводя взгляда с красных полосок на светлом лице напарницы. По всей видимости, резинка перчаток отпечаталась на нём во сне. Она не может и не хочет сдержать свой следующий порыв – уж слишком привлекательно выглядили эти алые линии на молочной коже, поэтому Алина, осторожно, позволяя девушке оттолкнуть или уйти, протягивает ладонь к нежной щеке, аккуратно проводя кончиком пальца по "шраму". Вторая молчит – она задерживает дыхание от, чего скрывать, желанного прикосновения, волнительно глядя в такие же, но отчего-то всегда отчаянно грустные голубые глаза. Химия между ними была. Это ощущала непосредственно Настя и все вокруг, но после единственного в их опыте поцелуя брюнетка почему-то закрылась. Они даже не позволяли друг другу говорить об этом. Но так хотелось. – Алина, я хочу спросить.. – Тихо, боясь быть отвергнутой, начинает Иваненко. Она протягивает ладонь к чужой руке, аккуратно сгребая и сжимая. – Я не нравлюсь тебе или ты просто боишься быть с кем-то? Выражение лица доктора мгновенно сменилось с мечтательного на серьёзное. Алина вздыхает, опуская взгляд на их сплетённые руки и собираясь ответить на волнующий подругу вопрос, но.. Слышатся чьи-то уверенные шаги. – Алина! – Обухом по голове врывается голос Маши в помещение, и девушек буквально отбрасывает друг от друга. Горб глупо берёт в руки пустую колбу, протирая её лежащей там же безворсовой салфеткой. Настя падает обратно в кресло, судорожно ища на столе ручку. Лебедева ступорится в дверях, скептически выгнув бровь и с улыбкой наблюдая за врачами. – Добро пожаловать в нашу шкуру. – Что случилось? – Прокашлявшись и оставив глупое дело, брюнетка ставит колбу в коллайдер, сосредотачивая внимание на ворвавшейся подруге. – У нас пополнение. Девчонка ранена. – Прыснула спортсменка, проходя внутрь и бросая молчаливой Насте насмешливое "привет". Она садится на одну из кушеток, со стоном откидываясь на стену. – Привет, Маша. Выбрали дату? – С неловкой улыбкой спрашивает Иваненко, разворачиваясь в кресле. В этот момент в лабораторию входит Кас и Кристина, расходясь в стороны и впуская внутрь похрамывающую Лизу. – В понедельник. – Предвкушающе выдыхает кареглазая, закидывая ногу на ногу и бросая взгляд на вошедших. – Здравствуй. – Алина, завидя новенькую, с готовностью поднимается, подходя ближе и протягивая руку. – Алина. – Лиза.. – Удивлённая такой доброжелательностью отвечает Андрющенко, неуверенно глядя на свою грязную ладонь. Горб видит это замешательство и пожимает первой, получая в ответ восхищённо-благодарный взгляд карих глаз. – Хромаешь. Что-то с ногой? – Чуть подвинувшись и указав ладонью на свободную кушетку, интересуется доктор. – Пулевое. Я обработала рану, как смогла, но не знаю, есть ли внутренние повреждения. Пуля прошла навылет. – Уставше произносит Желточенко, бросая рюкзак на пол и медлительно подходя к любовнице, развалившейся на кушетке. Она кивает головой Мивине в знак приветствия, получая улыбку в ответ, и тяжёлым мешком падает на кушетку рядом с возлюбленной. – Молодец, Крис. – Хвалит подругу Алина, проходя вслед за раненой и позволяя принять горизонтальное положение. – Так. Скажи мне, как ты себя чувствуешь. – Задрав чужую потрепанную кофту, уточняет доктор. Она жестом подзывает к себе Мивину, лишь на мгновение повернув к той голову. Блондинка тут же оказывается рядом. – Дай ножницы. – В общем нормально, паршиво было вчера. Сейчас просто болит. – Спокойно отвечает Лиза, чуть опуская кофту вниз, дабы прикрыть бесстыдно обнародованное врачом нижнее бельё. Она осматривается, понимая, что никому нет дела до того, что скрывается под её одеждой. Все были заняты. – Ранению сутки? Как ты выжила? Предположительно пуля должна была задеть.. – Горб хмурится, разрезая бинт принесенными Настей ножницами и убирая его прочь. Взору предстала начинающая покрываться гноем рана. – Как минимум лёгкое. Тебе повезло, что она прошла чуть правее. Иначе летальный исход. – Нет, лёгкие в порядке. Я дышу без болезненных ощущений. Тянет саму рану. – Индиго поморщилась, когда на пулевое безжалостно полился какой-то раствор, шипя. Видимо, перекись. – Я короче пойду домой, Белка там сожрет всё без нас. Проконтролирую процесс готовки ужина. – Скучающе произнесла молчавшая до этого Купер, сунув руки в карманы. – Сама всё не сожри! – Насмешливо ответила Маша, показывая картавой средний палец и устраивая голову на светлой макушке прилегшей на её плечо Крис. Купер фыркнула, отправив брюнетке ответный жест пальцем, и, развернувшись, покинула помещение лаборатории. "Эй, уродцы! " послышалось со стороны клеток с подопытными мертвецами через минуту, а после лязг металла. – Костья, отойди от клеток! – Во весь голос крикнула Мивина, чтобы её было слышно на другой стороне подвального уровня. Послышалось какое-то рычание, после чего до ушей донёсся звук закрывающейся двери. Настя вздохнула, заправляя за ухо выбившуюся чёлку и подходя к осматривающей раненную коллеге. – Меня зовут Настя. Забыла представиться. – Приятно. – Улыбнулась миловидной девушке Андрющенко, после побезненно зашипев, когда второй врач начала убирать с пулевого гной. – А это не очень. – Нужно где-то положить Лизу спать. У нас нет свободных кроватей. Алина, потеснишься с Петрухой? Или к нам подляжешь третьей? – В шутку произносит Штрэфонд, поднимая голову с нагретого плеча и получая слабый толчок в бок и скептический взгляд карих глаз. – Поняла. Плохая шутка. – Петруха храпит как дедов жигуль. – С улыбкой отвечает Алина, не разворачиваясь и пытаясь вдеть медицинскую нить в иглу. – Да и занимает почти всю кровать. Ты видела, как она спит? Я лягу на диване, Лизе пока лучше не спать на твёрдом. – Ты можешь переночевать у меня. – Вдруг предложила Иваненко, тут же привлекая к себе всеобщее внимание. Даже Лебедева заинтересованно подняла взгляд, загадочно улыбаясь. – Да как-то неудобно, что подумает Василий.. – Протянула Горб, стушевавшись. Она наконец справилась с иглой, стараясь не переводить взгляд на коллегу. – Иди спать к Насте! – Прерывает подругу Маша, что-то тихо шепча на ухо любовницы, от чего та издала тихий смешок в кулак. – Я живу в отдельной комнате. Да и папа принимает снотворное, он крепко спит. – Поджав губы, Мивина подошла к медикаментному шкафчику, дабы достать противовоспалительное пострадавшей Лизе. – Девочки, мне неловко, что вам приходится тесниться. Я могу спать где угодно. – Смущенная неудобствами, возникшими из-за неё, произнесла Лиза. – Нет, Лиза, ты поспишь на нормальной кровати. Давно ты спала адекватно? Мы сводим тебя на источники, помоешься в тёплой воде, ляжешь в чистую кровать.. Красота. – Уперто выдаёт Желточенко, хитро переглядываясь с возлюбленной. Одна Сатана, как говорится. Однако Иваненко выглядела вполне счастливой. Она повернулась к любовницам, одними губами шепча "спасибо". – Ладно, всё, хорошо. Я переночую у Насти. Изверги. – Не желая слышать дальнейшие споры и уговоры перебила Алина, сдавшись и наклонившись над индиго. – Сейчас буду зашивать. Придется немного потерпеть, так как наркоз у нас закончился. Лиза молча кивнула, зажмурившись, и крепко сжала края кушетки в ожидании боли.***
Каширина расслабленно откинулась на край источника, бережно обточенный местными мужчинами для того, чтобы острые края не могли повредить плескающихся там детей. Общий источник представлял собой огромную пещеру с искуственно прорезанным в боковой стене окном – круглое отверстие было выдробленно нефроскопом. В пещере также находились своеобразные переодевалки, выструганные из дерева – они были больше похожи на современные душевые кабины, но это были хоть какие-то удобства. У самого входа стояла табличка с временем для мужчин и женщин. Днём остаться здесь наедине практически невозможно. Поэтому Каширина предпочитала приходить поздним вечером – когда прочие уже спали. Так, в принципе, делали все жительницы их дома. Друг перед другом они не стеснялись. Было загадкой лишь то, когда и где успевали принимать водные процедуры Крис и Маша. Её размышления были прерваны тихим всплеском воды и ласковыми женскими руками, неожиданно устроившимися на её плечах. Не нужно было раскрывать глаза чтобы понять, кому принадлежат эти нежные руки. – Почему меня не позвала? – Прозвучал игривый голос Кравцовой, после чего пухлые губы ласково коснулись шрама на плече дилера. Таня улыбается, открывая глаза и резко обхватывая любовницу руками, от чего та гулко сглатывает. – Я знала, что прийдешь сама. – Вполголоса произносит брюнетка, сжимая подругу в обточенный бортик и прижимаясь губами к мочке чужого уха. – Ебëтесь? – Внезапно эхом пронёсся по пещере издевательский голос Кристины. Каширина злобно выдыхает, утыкаясь лбом в сгиб шеи Ларисы, и медленно поднимает на нарушительницу спокойствия взгляд, не предвещающий ничего хорошего. – Сегодня мы всем мстим. Алине с Настей тоже интим прервали. А вы делаете так всегда! – Невозмутимо произнесла Штрэфонд, проходя в пещеру и скидывая с себя байку, под которой, впрочем, не было ничего. Стоящая позади Лебедева держала под локоть незнакомую девушку. – Вы уже вернулись? – Не настойчиво оттолкнув от себя возлюбленную, поинтересовалась Лариса, разворачиваясь и замирая. – Новая подружка? – Это Лиза. Мы встретили её в магазине раненую. Будет с нами кочевать. – Спокойно ответила Маша, слегка подталкивая новенькую вперёд. – Знакомься. Это Таня и Лариса. Лариса добрая, точно подружитесь. – Само очарование! – Кокетливо произнесла Кравцова, погружаясь в воду глубже, чтобы не смущать новую знакомую наготой. Желточенко, в свою очередь, смущением не страдала – она без зазрения совести скинула с себя бельё вместе со штанами, плавно присоединяясь к подругам в горячей воде. Андрющенко тихо вздохнула, опуская взгляд в пол. – Приятно. – Окинув бессовестную блондинку, с ухмылкой погрузившуюся в воду, недовольным взглядом, она перевела своё внимание на заступорившуюся индиго. – Взаимно. Вы.. – Шатенка помедлила, наблюдая, как Лебедева также без стеснения начинает раздеваться. – Вместе моетесь? – Если стесняешься, можешь ополоснуться в раздевалке. – Аккуратно сложив свитер на деревянной лавке, спокойно инструктирует Маша. Она разгибается, светя оголëнной грудью, и указывает пальцем на дальние полки. – Возьмёшь ушат и черпак. Лариса, есть мыло? – Да, в портфеле всё мыльное. – С понимающей улыбкой произносит русая. – Мы все стеснялись по началу. Это нормально. – Но ведь.. Не гигиенично мыться в одной воде. – Негодующе возражает Лиза, всё же подходя к напольной полке и беря в руки деревянный ушат и такой же банный черпак. Маша же подошла к чужому рюкзаку, доставая оттуда гель для душа, уже практически пустой, и оставляя его на каменном полу, что не остаётся незамеченным новенькой. – Вода в источниках циркулирует. Грязная уходит под землю, а на смену ей приходит чистая. – Подплыв к подругам, Крис не стесняясь берёт с бортика шампунь. – Я возьму. Мы домой не зашли. – Ладно.. – Смирившись, индиго подходит к огромному, диаметром примерно в пять метров источнику, зачерпывая кристально чистой воды. – Она тёплая! – Желточенко, даже не начинай умничать. – Прерывает вероятные объяснения Таня, наблюдая, как Лебедева, подойдя к воде, шустро прыгает в самую середину. Тёплые капли разлетаются во все стороны, а пена с водяной глади мгновенно уходит куда-то вглубь источника. – Ладно. Тогда это магия. – Смеётся Штрэфонд, отплывая и начиная мылить слегка отросшие волосы. Маша выныривает, убирая воду с лица и с улыбкой подплывая ближе к возлюбленной. – И мне шампуня. – Спасибо, девочки. Правда спасибо. – Набрав полный ушат воды, Лиза уносит его в раздевалку, затем вернувшись за гелем, и только после этого наконец позволяет себе раздеться наедине с собой. Повисла тишина. Только всплески воды нарушали её – Маша мыла голову, отвернувшись к бортику. Крис спокойно расположилась рядом, оперевшись руками о каменные выступы позади, и просто позволяла забитым мышцам расслабиться. Таня и Лариса последовали её примеру – они в обнимку лежали на водной глади, блаженно прикрыв глаза и не обращая внимания на нежданных гостей. – Заебалась. Тяжёлый день. – Решает прервать молчание атлетка, приближаясь к будущей супруге и обхватывая чужую талию обеими руками. Блондинка открывает один глаз, проводя ладонью по влажной рельефной спине, и, чуть поменяв положение, устраивает голову на оголенной груди, вздохнув. – Я уже даже есть не хочу. Просто спать. – Тихо шепчет она, невесомо водя пальцами по пояснице партнёрши под водой. – Петруха собиралась готовить, когда я уходила. – Не открывая глаз произнесла Каширина, зевая. – Значит точно останемся голодными. – Наигранно расстраивается Маша, оставляя смазанный поцелуй на виске разморившейся Штрэфонд. Девушки в один голос смеются, понимая, что это большая вероятность.***
– Вот. Можешь лечь на этой половине, я много места не занимаю. – Сонно шепчет уставшая Иваненко, отрывая в шкафу вторую подушку и бросая на кровать. Горб задумчиво стоит у входа, оперевшись спиной о стену и скрестив руки на груди. – Тебе совсем некомфортно? – Нет, всё в порядке. Просто не хотелось тебя теснить. – Тяжело выдыхает доктор, потирая глаза двумя пальцами. – Ты не теснишь меня. – Закатывает глаза Настя, уставшая доказывать подруге, что та не доставляет дискомфорта. Она не стесняясь скидывает с себя гольф, заменив его на ночную рубашку, затем избавляется от джинс, и, натянув на ноги тёплые штаны, укладывается в постель. Чужие голубые глаза лишь внимательно наблюдают. Интересно, что сейчас в её голове? – Ты как хочешь. Я устала и хочу спать. Блондинка молча отворачивается к окну, укрывшись одеялом и поджав под себя ноги. Она бездумно смотрит на виднеющуюся из-за шторы луну, нервозно кусая губы. От мысли, что напарница сейчас находится за её спиной, млели конечности. Внутри, где-то в районе желудка, вьющимся клубком шипящих змей скручивались спазмы – и это вовсе не от голода. Послышались тихие шаги. Затем уверенный шорох одежды и позвякивание ремня – Алина стягивала с себя штаны. После, по всей видимости освободившись от лишних вещей, врач аккуратно легла позади девушки, забравшись под одеяло. Настя волнительно вздохнула, закрывая глаза и сглатывая вставший в горле ком. Вот же она. Совсем близко. "Сделай что-нибудь, пожалуйста.. " – мысленно взмолилась она, понимая, что снова сделать первый шаг ей не позволяет гордость. – "Сделай, сделай, сделай.. " И брюнетка делает. Немного помедлив, Алина не настойчиво притягивает подругу к себе, аккуратно обнимая со спины и устраивая руки на подтянутом животе. Иваненко улыбается в подушку, ощущая, как сердце стучит всё быстрее, прижимается плотнее, ощущая тепло чужой кожи, от чего собственная покрывалась мурашками. Облегчение вперемешку с неким мандражëм переполнили всё нутро. – Повернëшься ко мне? – Тихо спрашивает голубоглазая, плавно проводя носом по копне пшеничных волос. Мивина послушно поворачивается, горящими глазами заглядывая в глаза напротив. В темноте они казались ещё более тоскливыми. От чего они стали такими? – Повернулась. – С замиранием шепчет блондинка, не зная, куда деть собственные руки. Дико хотелось коснуться горячего тела. – Я хочу ответить на твой вопрос. – Сглотнув густую слюну, произносит девушка. Она позволяет себе больше подруги – поднимает руку, аккуратно убирая волосы с миловидного лица, касаясь щеки. Иваненко лишь смотрит в ожидании. Требовательно. С надеждой. – Да, понимаю, что сейчас наше прошлое не имеет никакого значения. Оно у меня было крайне травмирующим. Моя девушка, единственно мною любимая, трагически погибла. Она не была примером для подражания, но я любила её. Больной любовью любила. И да, я понимаю, что такие не все. Одинаковых не бывает. Но мне сложно. Сложно позволить себе вновь что-то к кому-то чувствовать. Я будто предам её таким образом, хотя она давно мертва и я не чувствую совершенно ничего. – Брюнетка болезненно усмехнулась, не сводя взгляда с заинтересованных глаз напротив. – В общем.. Блять, как тяжело.. – Ты мне нравишься. – Решает подбодрить коллегу Настя, замечая в чужих глазах панику. Она смело касается красивого лица – проводит подушечками пальцев по линии скул и подбородка, опуская взгляд на губы. – Правда нравишься. – Я боюсь подпускать к себе кого-то в этом плане. Но, – Горб запинается, и выражение её лица отражает внутреннюю борьбу. – Но ты мне тоже нравишься, Настя. Как бы я не сопротивлялась. Мивина счастливо улыбается, расчувствовавшись. Чужие слова тягучим солодом заполняли всё пустующее пространство внутри – стало нестерпимо жарко. Осмелившись, блондинка чуть приближается к манящим губам, решив, что слова будут лишними, и мягко целует. Горб шумно выдыхает в поцелуй, устраивая руки на талии девушки, с готовностью отвечает, плавно сминая пухлые губы в чувственном поцелуе. Хотелось наконец отпустить себя. И на этот момент у неё действительно получилось. Алина берёт инициативу в свои руки, рывком нависая над голубоглазой и позволяя себе прилечь между машинально раздвинутых ног, сталкивая разгоряченную кожу юных тел в жаркой агонии.***
Понедельник. День, который запомнит каждый.
Дома царила вакханалия. Казалось бы, какие праздники в такое тяжёлое время? Однако на это самое "время" всем было плевать сегодня. Оставшиеся в доме девочки суетно готовились к церемонии. Никто не планировал обширного празднества – венчание не отмечают так-же широко, как обычную свадьбу. Девушки заранее запаслись провизией и приготовили небольшой ужин, чтобы отметить событие по приезду из церкви. Никаких нарядов, никаких посторонних гостей, лишь их скромная компания и несколько раздобытых бутылок алкоголя. Хотя он тоже был не для молодых – девочек по традиции проводят в первую брачную ночь и будут выпивать за их союз без виновниц торжества. – Лариса, я не хочу краситься! Отстань от меня со своей тушью. – Резко произносит Лебедева, уходя от подруги в другую сторону комнаты. Она нервно стучит ногой, закрывая лицо обеими руками. – Блять, меня лихорадит. – Маша, успокойся, пожалуйста. Без косметики, так без косметики. Ты итак красивая. – Успокаивающе говорит Кравцова, отбрасывая скудный набор косметики и подходя к невесте со спины. Она устраивает подбородок на покатом плече, вздыхая. – Всё пройдёт хорошо. Неожиданно в дверь стучат. Не дождавшись разрешения, в комнату влетает воодушевленная Кузнецова, таща за собой ничего не соображающую Крис. – Эй! Невесту нельзя видеть до свадьбы! – Возмущённо выкрикивает Лариса, принимая стойку и упираясь руками в собственные бока. – У нас так-то две невесты, кочерыжка. – Закатывает глаза Бэлла, заставляя Штрэфонд осесть на чужую постель. Маша непонимающе наблюдает за этой картиной, обмениваясь с возлюбленной вопросительными взглядами. – Короче, старая сказала, что вы отказались от платьев. Да-да-да, у нас вообще-то апокалипсис, это всё неправильно и бла-бла-бла, меня не интересует. Я спиздила для вас одежду из магазина. – Белка! – Тут же слышатся возмущённые голоса молодожёнов, слившиеся в один. Лариса же на это радостно хлопнула в ладони. – Показывай платья! – Нет. Никаких платьев. Не одену я платье. – Отрицательно замотала головой Крис, собираясь встать, но была остановлена Кравцовой. Русая грозно посмотрела в чужие глаза, молча кивая головой в сторону Маши. Желточенко переводит взгляд на девушку, вздыхая. Брюнетка одиноко стояла возле окна, поджав губы и истерично глядя на происходящее горящим взглядом. – Маш? – Меня колотит. Не знаю, что за хуйня. – Атлетка тяжело выдыхает, отворачиваясь к окну и колотящимися руками с силой проводя по лицу. Волнуется. – Мы выйдем. – Активно кивает Кузнецова, хватая Ларису за руку и волоком утягивая из комнаты. Дверь тихо прикрывается, оставляя будущих жён наедине. – Что с тобой? – Штрэфонд в два шага оказывается рядом, разворачивая кареглазую к себе и берясь руками за угловатые скулы. Она ловит взгляд любимых глаз, вопросительно кивая. – Сама не понимаю. Я знаю, что это ерунда и всё будет хорошо, но переживаю. – Пытаясь успокоиться, выдыхает Лебедева, потеревшись щекой о нежную ладошку. – Наши отношения выходят на новый уровень. Вот ты и волнуешься. Это в порядке вещей. – Умиленно улыбается блондинка, поддаваясь вперёд и касаясь чужих губ в трепетном поцелуе. Тело в её руках постепенно унимается от дрожи, расслабляясь. – Что-то я совсем размякла после твоего предложения. – Разорвав поцелуй, смеётся спортсменка. Она опускается на плечо подруги, сгорбившись, и тягуче прижимается губами к гладкой коже на шее. – Нужно взять себя в руки. – Не размякла ты, не говори ерунды. Всё хорошо. – Прикрыв глаза отвечает вторая, наслаждаясь лаской. Чужие губы оставляют ещё несколько тёплых поцелуев на добровольно подставленной шее, прежде чем отстраниться. – Ты будешь в платье. – Властно произносит брюнетка, своим тоном не позволяя отказаться. – Нет. – Да. – Я не влезу в платье. – Вдвоём будем в платьях. И точка. Ты собралась обвенчаться со мной в этом? – Лебедева отдаляется, скептически оглядывая потертые джинсы возлюбленной и растянутую, покрытую катышками кофту. На плече даже виднелась небольшая дырка. – Нет и точка. – Маша, блять! – Пошли посмотрим, что там взяла Бэлла. Штрэфонд утробно зарычала, сжимая кулаки, но, помня упертость и обидчивость любовницы, послушно проследовала за ней к пакету с вещами.***
Черный внедорожник плавно подъезжает к старенькой, мрачной церкви на окраине Ташанты. Кругом никого. Нет тел. Нет мертвецов. Нет разрушений. Словно население села просто вмиг испарилось с лица земли. Рядом с дорогой одиноко лежал полусдувшийся футбольный мяч, нагоняя тоску. Мелко моросил дождь, превращая землю в грязь, однако небо было ясным – над деревней вопреки холоду и ознобу взошло яркое солнышко. Крис, сидящая на заднем сидении, улыбается, когда чужая ладонь крепче сжимает её собственную. Она поворачивает голову к будущей супруге, воодушевлённо выдыхая. Она прекрасна в платье. Платья, к слову, оказались не столь вычурными, как ожидала Штрэфонд – обычные белые одеяния с расклешенными расписными рукавами и завязками на спине. Они походили на некие народные платья прошлых столетий, оно и не удивительно – в этой местности чтили традиции до катастрофы. – Ты готова? – Тихо спрашивает брюнетка, ласково поглаживая чужую ладонь большим пальцем. – Готова. – Уверенно отвечает Кристина, метаясь взглядом по привычно идеальному лицу напротив. – А ты? – И я готова. Но прежде.. – Кареглазая резко приближается, грубо впиваясь в чужие губы требовательным поцелуем, наплевав на сидящих впереди Бэллу и Ларису. Девушки переглянулись, тактично покинув машину и направившись ко входу в церковь, где уже собрались остальные. Оставшихся в машине не волнует ничего. Крис тихо мычит в поцелуй – собравшиеся внутри трепет и волнение рвались наружу, она с готовностью ласкает горячие влажные губы напротив, ощущая, как бешено стучит в груди сердце, как мгновенно потеют ладошки и подгибаются колени – хоть она и сидит. Голубоглазая заводит руки за чужую голову, с силой сгребая в ладони волосы цвета едко пахнущей древесной коры, бесстыдно углубляет поцелуй, до нехватки воздуха, до покалывания в лёгких и разноцветных кружочков в глазах. В очередной раз удовлетворяя своё эго, потешая внутреннего зверя, что при каждом взгляде на брюнетку агрессивно рычал "она моя". Этот срам прямо перед храмом божьим продолжался бы долго, если бы Маша, практически задыхаясь, не оторвалась от излюбленных губ. Карие глаза смотрели с обожанием. – Хотела ощутить это ещё раз, пока мы не повенчались. – А что изменится после венчания? – Переводя дыхание, спрашивает вторая. – Как что? Нацепим хиджабы и уйдём в монастырь. Там сексов нет. – Это называется апостольник, Маш. – Смеётся Штрэфонд, уделяя внимание покрасневшим губам партнёрши. – Только это смутило? Отсутствие сексов нормально? – Пойдём уже, шутница. – Фыркает блондинка, выбираясь из авто. Вторая супруга повторяет то же – вылезает наружу, приподнимая подол платья. – Мама, что за лев этот тигр?! – Доносится до ушей восхищённый оклик Костьи. Девочки у входа весело смеются, включая стоящую рядом Лизу – девушка здорово ужилась с ними за каких-то несколько дней и сумела расположить к себе каждую. Взявшись за руки и переплетая пальцы в крепкий замок, девушки подходят к компании, счастливо улыбаясь. К ним тут же приближается не менее радостная Мивина, беря Крис за плечо и спокойно уверяя: – Внутри убрано. Сейчас там чисто, как-будто и не было грязи. К церемонии всё готово. Вы можете быть спокойны. – Спасибо вам, девочки. – Выдыхает Маша, поднимая голову на крест, висящий над главным входом, и мысленно благодаря за то, что возлюбленная сейчас стоит рядом и после всех страхов, через которые они прошли, крепко держится за её руку. "И тебе спасибо" – тихо добавляет она практически одними губами. – Правда, спасибо вам. Ваша поддержка бесценна. – Переняв воодушевленное настроение уже почти своей жены, произносит Кристина. – Без вас этого всего не было бы. – Хорош нюни распускать, молодые. Вы сами знаете, что мы вас любим. Ай-да в церковь. – Костья, как всегда не слишком впечатлительная, отворила массивную дверь храма, приглашая всех внутрь. – Не забудьте оставить грязные мыслишки снаружи. Внутри оказалось просторно – посреди храма лежала красная ковровая дорожка, расписные окна из цветного стекла пропускали внутрь слабый солнечный свет, стены пестрили разнообразными иконами, и всё не тронуто.. Эта картина захватывала дух. На пороге новоиспечённых супруг встретил отец Виктор, с добродушной старческой улыбкой вручая им две иконы – обе с изображением Божьей Матери, так как венчались две молодые женщины. Девушки взяли их в руки, изображением вперёд, и в унисон издали протяжный вздох. Остальные, за исключением Костьи и Алины – они стали по обе стороны от подруг, – расселись по узким лавочкам перед алтарём. – Во имя святого отца и духа... – Начал читать вступительную молитву богослужащий, развернувшись спиной и начиная медленно двигаться к алтарю. Маша сделала шаг первой, волнительно переглядываясь с возлюбленной – взбудораженность читалась и в её взгляде. – Благослови дочерей своих.. – Продолжал святой отец, между словами высоко завывая какие-то непонятные присутствующим псалмы. Завеяло ладаном. От этого запаха – или же от всего происходящего и осознания – кружилась голова. Подолы белых платьев тихо шуршали о красную дорожку под ногами. Жаль, атмосферной церковной музыки не звучало – она бы придала обстановке определённого шарма. Однако этот шарм исходил от двух прекрасных невест. Нет катастроф. Нет смерти. Есть лишь они двое и этот приторно-дурманящий запах ладана. – Да будет на то воля божья. Аминь. Склоните головы перед Господом Всевышним, дети мои. – Повелевает батюшка, закончив первую песень и подходя к святому престолу на высоком выступе, где лежало два личных кольца Крис – к сожалению, ювелирный магазин в округе они не нашли, поэтому пришлось поступить именно так. Невесты остановились перед алтарём, уставленным изображениями Святых, покорно склонив головы, как и все присутствующие. Маша ощущает, как сильно вспотели ладошки. Крис – тоже. Волнение вперемешку с благоговением задорно щекотали внутренности, покрывая кожу под белыми одеяниями мурашками. Отец Виктор берёт первое кольцо, трижды – по традиции – перекрещивая его, надевая на палец протянутой Машей руки и приговаривая: – Обручается раба Божия Мария рабе Божией Кристине во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. – Лебедева сглатывает просящиеся наружу слëзы – в происходящее всё ещё не верилось. Ещё восемь месяцев назад она бы не подумала о том, что настолько крепко привяжет к себе девушку, не менее мандражно стоящую по правую от неё руку. Священник взял второе кольцо. – Обручается раба Божия Кристина рабе Божией Марии во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. – Мужчина одевает кольцо уже на палец Желточенко – брюнетка про себя отмечает, как сильно трясется протянутая супругой рука. Это заставляет улыбнуться. Затем девушки трижды обмениваются кольцами – в честь и славу Пресвятой Троицы, которая все совершает и утверждает союз на долгие супружеские года вместе. В то же время они обмениваются понятными лишь им двоим взглядами – полными любви, нежности, преданности, делясь друг с другом своими внутренними переживаниями и мысленно говоря "я рядом". – Господь Всевышний, благослови союз детей своих, осени положение колец обручальных благословением небесным, да отправь им Ангела Хранителя и руководителя в новой жизни их. Аминь. – Закончил обручение батюшка, развернувшись к многочисленным иконам и сложив руки вместе. Позади послышались тихие всхлипы – Лариса расчувствовалась и пустила слезу. Затем, не переставая читать молитвы и просить Всевышнего о благословении, отец Виктор вручил девушкам две зажженные красные свечи – как изображение духовноно света таинства. Маленькие огонечки дрожали и трепетали в руках супругов вместе с неугомонными руками. И сердцами. Они выходят в центр храма. Становятся на белое полотно, расстеленное на полу, глядя в глаза друг друга – Лебедева замечает, как по щеке возлюбленной стекает несдержанная слеза, и точно такая же, одинокая, стекает по её щеке. В этот момент всё становится неким вакуумом – не слышно слов священника, не слышно рыдающей Ларисы и уже также хнычущей Бэллы, обе слышат лишь биение своего сердца и утопают в раскаянных глазах друг друга. Они раскаивались в любви. В любви, о которой кричали всё это время, которую с трепетом растили и берегли каждая в своём сердце, в любви, которая уже не могла вместиться в одном человеке. Она ломала рёбра, сжимала сердце, крушила все на своём пути. Поэтому пришлось разделить эту любовь на двоих. – Благослови брак сей: и подай рабам Твоим сим жизнь мирную, долгоденствие, любовь друг к другу в союзе мира, семя долгожизненное неувядаемый венец славы.. – Продолжал лепетать батюшка, не отрывая взгляда от своей толстенной книги, никто не понимал, что он говорит, но знали – это важно. – Я сейчас потеряю сознание от этого запаха. – Спрятав слезящиеся глаза зашептала Таня в спину Ларисы. – Нельзя говорить. Молчи. – Шикнула Бэлла, растерев трогательные слезы рукавом. Дальнейшее в тумане и забвении – Отец Виктор давал девушкам целовать иконы Божией Матери, испить освященное вино из золотой чаши – в знак целомудрия приказывал читать молитвы и склоняться к земле перед образами святых. Невесты выполняли всё машинально и неосознанно, словно находились в неком трансе – хотелось скорее оказаться в объятиях друг друга и думать они могли лишь об этом. – Возвеличися, невесто, якоже Сарра, и возвеселися якоже Ревекка, и умножися якоже Рахиль, веселящися о своей жене, хранящи пределы закона, зане тако благоволи Бог. Аминь. – Наконец дочитал последний псалм священник, низко склоняя голову к ногам невест и разгибаясь . – Можете целомудренным поцелуем засвидетельствовать святую и чистую любовь друг к другу, дети мои. Крис облегчённо улыбнулась, беря девушку, нет, супругу за руку и горящими эмоциями глазами заглядывая в чужие – счастливые. Возлюбленные делают шаг навстречу друг другу, сначала утыкаясь друг в друга лбами, а затем, стараясь сдержать рвущуюся наружу нежность – лишь слегка, на пару мгновений, коснулись губами. Однако этого мгновения хватило, чтобы ощутить все чувства, теплившиеся внутри. – Я люблю тебя, Маша. – И я люблю тебя, Крис.***
– Я хочу сказать тост. – С улыбкой вызвалась Алина, поднимаясь из-за стола и тепло глядя на сидящих в изголовьи Крис и Машу. Они вернулись из храма совсем недавно – возле него развернулась очередная драма с рыдающими Бэллой и Ларисой, долго поздравляющими молодых. Сейчас они сидели в теплом домашнем кругу, тихо и спокойно общаясь и обсуждая, насколько прекрасны сегодня невесты. Тихо обсуждают они, конечно, пока все трезвые. – Я, можно сказать, проследила вашу историю от начала до этого момента. И я хочу сказать, что вы обе изменились в этих отношениях. Из незрелых взрывных малолеток вы буквально за восемь месяцев превратились во взрослых, сильных и здравомыслящих девушек. Вы прожили многое вместе – такое, пожалуй, переживёт не каждая пара, и это во-истину восхищает меня. Ваша любовь, ваше взаимопонимание, то, что вы побуждаете друг в друге – всё это. И я могу пожелать лишь не терять своих качеств в этом союзе. Вы два кусочка пазла. Пазла, в котором этих кусочка всего два. Будьте счастливы, девочки, и мы, поверьте, будем счастливы не меньше. – Как красиво.. – Вновь плачет Лариса, закрыв лицо руками и сотрясаясь. Остальные также едва сдерживали эмоции – Горб впервые говорила подобную речь, и это, как оказалось, удаётся ей потрясно. Супруги с улыбками подняли кружки, благодарно кивая уже усевшейся на место подруге, и, чокнувшись друг с другом, замерли, обмениваясь влюблёнными взглядами. Наполненные ёмкости так и остались не опустошенными. – У-у-у.. – Протянула Петрова, посмеиваясь. – Похоже, пора провожать молодых в первую брачную ночь. – А сколько времени? – С улыбкой уточняет Иваненко, устроив голову на плече расслабленной Горб. Они выглядели мило. – Без пяти двеннадцать. – Бросив взгляд на часы, висящие на стене, ответила Лиза. Она неловко пожала плечами, счастливо глядя на парочку в основании стола. Хотелось тоже сказать что-то приятное, но они знакомы слишком мало, поэтому индиго постеснялась. – Точно пора. – Хлопнула в ладони Купер, поднимаясь из-за стола. – Молодые! Разрешаем вам гудеть всю ночь. Легально! – Купер, мать твою, венчание же! – Пихает любовницу в бедро Кузнецова, недовольно хмуря светлые брови. – Так мы и не в церкви уже. Не бубни. – Коротко чмокнув в губы не успевшую что-то сказать блондинку, Каспер проходит к двери, ведущей в комнату супруг, и отворяет её. – Прошу в траходром. Белка закатила глаза, отворачиваясь и накалывая на вилку кусок консервированной кильки со стола. – Законченная извращенка. – Смеётся Лебедева, поднимаясь из-за стола и за руку утягивая Крис вслед за собой. – Ну не кроссворды же вы решать будете. Не дури тëтю. – Провожая молодожёнов хитрым взглядом, отвечает Кас. – И! Вместе! – Горько! – Зазвучало многоголосое шуточное подбадривание от всех девочек, но молодые уже закрыли дверь, отделившись от остального мира в спасительных стенах своей комнаты. Маша медленно повернулась к возлюбленной спиной, загадочно улыбаясь. – Не развяжешь? – Тихо, интимно шепчет кареглазая, плавно поведя плечом. Желточенко предвкушающе улыбается, берясь за края атласной ленты и медленно оттягивая в разные стороны. Аккуратный бант плавно развязался, позволяя платью мягко скользнуть по плечам, улетая вниз. Взгляду открывается смуглая гладкая кожа – её запах и вкус Кристина не забудет даже в амнезии. Блондинка приближается – тягостно проводит губами по обнажившемуся плечу, ощущая, как сладостно выдыхает её женщина, прижимается туда же щекой – в попытке хоть как-то выразить нежность, переполняющую изнутри, ломающую внутренности, не находящую себе места. Руки с особым трепетом проходятся по бокам, оставляя за собой тонкие царапины от ногтей и вездесущие мурашки, переходят на живот, притягивая тело к телу, даруя непередаваемые, разрывающие эмоции. Крис ощущает чужой жар через одежду, словно незримыми потоками проникающий сквозь кожу в свою душу – и оседающий там единственной клокочущей мыслью – "я так люблю её". И она готова кричать об этом каждый чëртов раз, когда имеет счастье смотреть в эти карие глаза. Маша не выдерживает первой – она резко разворачивается к блондинке, порывисто вжимая в деревянную дверь и несдержанно впиваясь в губы. От нежданного стука двери голоса по ту сторону слегка притихли, но это волновало мало. – Чертово платье.. – Нетерпеливо бредит Лебедева, заводя руки за чужую голову и резво развязывая ленту на шее. Платье второй невесты также плавно сползает вниз, позволяя наконец прикоснуться к коже. – Маша.. – Сдавленно стонет Штрэфонд, когда пухлые губы касаются шеи, обжигая дыханием, усыпая алебастровую кожу отголосками страсти и последствием долго сдерживаемого желания. – Я очень возбуждена. Очень. – Тяжело дышит в щеку супруги брюнетка, в доказательство беря чужую руку в свою и прикладывая к причинному месту через бельё. Пальцы голубоглазой наткнулись на горячую влагу, от чего захотелось застонать вслух. Она давит сильнее, вызывая у возлюбленной порывистое мычание, и толкает девушку к шкафу, жалобно скрипнувшему под весом двух тел. – Я так люблю тебя, Маша.. – В перерыве между жадными поцелуями бормочет Желточенко, с нажимом проводя по подтянутому телу влажными ладонями, ощущая, как кровь импульсами приливает к собственному эпицентру возбуждения. От этого мышцы скручивало практически болезненными спазмами, отбирая возможность дышать и мыслить. Хотелось брать. Брать, отдаваться, дарить, выбивать стоны из излюбленного тела и молить об ответной ласке, срывая голос. Дрожащими руками стянув с упругих бëдер нижнее бельё и дождавшись, пока возлюбленная шустро переступит через него, блондинка наконец касается горячей плоти напрямую, давя, выбивая из чужих лёгких первый несдержанный стон. Лебедева сжимает плечи жены до побеления пальцев, задирая ногу и опираясь ею о стоящую рядом тумбочку. С неё что-то с грохотом падает, в темноте не видно, что именно – да и плевать, вообще-то. Это неважно сейчас, ведь.. Раз. Лебедева в голос кричит, поддаваясь бёдрами навстречу и в порыве проводя короткими ногтями по белоснежной коже на плечах партнёрши. Чужие пальцы мокро скользят внутри, посылая по телу потоки горячей энергии, сосредотачиваясь на покрасневшем лице и пульсирующей плоти. Штрэфонд сцеловывает выступающую на коже влагу, языком рисует одной ей известные узоры на разгоряченной коже ключиц, вкушая запах чужого тела. Два. Маша ощущает, как подгибаются и дрожат ноги, как внутренности в сладостной агонии сжимаются, как лёгкие вместе с воздухом выпускают наружу удовлетворение крики. Она опускает руку по бледному телу возлюбленной, с силой сжимая грудь, дотягивается до живота и ниже, оттягивая резинку белья и поглаживая гладкую кожу между ног, останавливаясь на мокрых, покрытых естественной смазкой складках. Кристина благодарно стонет, толкаясь глубже, издавая сладостный стон в унисон с супругой, целует искусанные в тягостных мучениях губы, в очередной раз наслаждаясь их вкусом. Три. Тело беспощадно трясёт. Шершавая поверхность шкафа за спиной рознится с ласковыми, нетерпеливыми поцелуями любимых губ. Мокрые звуки снизу раззадоривают сильнее, возбуждают, зарождают на задворках сознания всё большее и большее желание. Брюнетка толкает любовницу к постели, нависая сверху и в порыве страсти впиваясь в искусанные собою же губы новым жадным поцелуем. Она в нетерпении срывает мешающую ткань с желаемого места любовницы, недовольно рыча от непослушания рук. Штрэфонд сама задирает ногу, за бёдра притягивая супругу ближе, сталкивая очаги возбуждения, подаваясь тазом навстречу, практически крича в поцелуй. Четыре. Лебедева сжимает простынь у головы голубоглазой, не разрывая зрительного контакта, мокро потираясь промежностью о чужую в дерганном темпе, ноги предательски дрожат в преддверии конца. Крис выгибается навстречу, царапая кожу на пояснице возлюбленной, оставляя красные полосы, пот мелкой росой выступает на молочной коже, и кареглазая не отказывает себе в удовольствии пройтись языком по нежному бархату чужого тела, вбирая влагу в себя. Пять. Адреналин бешеной трелью бьёт по вискам, учащая дыхание, атлетка падает на излюбленное тело, крепко обхватывая руками и уже не имея сил сдерживать непрерывные стоны. Она в диком темпе двигает тазом, с мокрым, пошлым звуком потираясь лоном о чужое, пока возможности терпеть не остаётся вовсе – Маша сдавленно кричит в чужое плечо, дерганно сотрясаясь в пламенном оргазме. Яркие звёздочки хаотично танцуют в темноте закрытых глаз. Крис откидывает голову, ещё на несколько мгновений продолжив тягостную агонию – и, так-же бесстыдно закричав, кончает следом. Гулкое дыхание переполняет. Оно застывает в ушах и памяти сказочным моментом – как и все предыдущие судорожные вздохи и стоны. – Ого.. – Тяжело сглотнув, едва выговаривает вспотевшая от происходящего брюнетка, приподнимаясь на трясущихся руках и всё ещё ощущая, как плоть пульсирующе сокращается. Она окидывает взглядом едва дышащую супругу, что в данный момент даже глаза открыть не могла. – Это было.. – Ахуенно. Это было ахуенно. – Осипше заканчивает фразу спортсменки Желточенко, блаженно улыбаясь. Сердце стучит где-то в висках. – Так ярко ещё не было. – Едва перебирая конечностями, кареглазая сползает с возлюбленной, бессильно падая на её плечо. Та слабо обнимает её, прижимая к себе и оставляя смазанный поцелуй где-то в тёмной макушке. – Согласна.. – Татуированная улыбается, с нежностью водя ладонью по влажному телу девушки. – Жена? – Жена.. – С улыбкой отвечает Маша, чуть приподнимаясь и накрывая чужие губы чувственным поцелуем. И в это же мгновение под ясным звёздным небом на великие земли заснеженного Алтая ступает первая обезображенная нога мертвеца.Одна из тысяч таких же полуразложившихся ног.