Не в этой жизни

Плантен ун Блюмен особенно красив в мае. Томас признавал это, хотя ему самому больше нравилась едва-едва зарождающаяся красота, когда еще до наступления майского тепла только что очнувшаяся после зимней спячки природа, как невеста перед венчанием, начинает украшать себя — нежно-зеленая трава покрывает широкие газоны, почки на деревьях — скользкие, клейкие, набухают, готовые распуститься, а ранние цветы, заботливо пересаженные из оранжерей, пахнут так, что голова кругом. Хайденфельдер был неплохим управленцем, именно поэтому он, вернувшись в родной Гамбург после тринадцати лет вынужденной эвакуации, и был принят на работу в мэрию, туда, где он мог принести больше пользы, занимаясь восстановлением разрушенного города. И пусть Плантен ун Блюмен не был в числе приоритетных проектов, однако же помощник мэра уделял любимому с юности парку достаточно внимания. Обычно Томас не задерживался на службе в субботу, хотя иногда дел бывало столько, что ему казалось, останься он в кабинете до самого воскресенья, все равно всего не переделает. Но в этот раз Хайденфельдеру повезло уйти с работы вовремя. Сумерки еще не накрыли Гамбург, и Томас, отпустив шофера — теперь ему даже служебный автомобиль с личным водителем полагался - отправился домой пешком. От ратуши через Юнгфернштиг до Плантен ун Блюмен идти всего ничего — каких-то минут двадцать прогулочным шагом. И Томас с удовольствием совершал эту прогулку по одной из самых старых гамбургских улиц, не без удовольствия подмечая, как город, чуть ли не до пепла сожженный, вновь расцветает, разрастается, приходит в себя. При входе в парк Том купил стаканчик мороженого. И пусть для такого лакомства было еще недостаточно тепло, однако мороженщик выкатывал свою тележку с самого начала апреля, и Том, с детства тот еще сладкоежка, иногда брал для себя даже два стаканчика клубничного лакомства и съедал быстро, пока пломбир не начинал подтаивать. Расправляясь с мороженым, Том неторопливым шагом достиг озера Валльграбен и, заметив незанятую скамеечку, устремился прямо к ней, намереваясь почитать немного, пока сумерки окончательно не накроют этот тихий уголок парка. - Любите поэзию? - услышал Хайденфельдер низкий, с чуть заметной хрипотцой, такой знакомый, такой уже родной голос. Услышал — и удивился. Крис не предупреждал, что приедет в Гамбург. Они с Хемсвортом созванивались, пусть не регулярно, но раз в пару недель как минимум. Последний раз они разговаривали три дня назад И ведь ничегошеньки не сказал о том, что собирается в Германию! Одно слово — диверсант. - Я ни черта в этих стишатах не понимаю, - продолжал веселиться бывший «Гюнтер», напоминая Томасу об их первой встрече. Теперь-то Том знал — Крис любит поэзию. Любит и знает Шиллера едва ли не лучше, чем сам Хайденфельдер. Только вот привык он из себя разыгрывать эдакого простачка. Многие, особенно те, кому Хемсворт противостоял по долгу службы, на эту самую простоту покупались. И когда понимали, как жестоко они ошиблись, недооценив Криса, становилось уже поздно. - Поэзия — как музыка, - вспомнил ответ на условленный пароль Томас. - И тебе об этом прекрасно известно, друг мой. Хайденфельдер похлопал ладонью по недавно окрашенной скамеечке, приглашая англичанина сесть рядом. Однако тот остался стоять. - Насиделся в самолете, - признался Крис, потягиваясь всем своим тренированным телом, - а потом в такси. Да и ты — не отсидел зад еще? Вставай, пройдемся лучше. Вот так всегда, - картинно вздохнул Томас, поднимаясь со скамейки, - стоит Хемсворту появиться, и он тут же принимается командовать. Однако послушно пошел вслед за Крисом к выходу из парка. - Надолго? - коротко спросил Хайденфельдер, когда они свернули на Штейн-штрассе, к дому, из которого Хемсворт увез Томаса, не дав ему пропасть в подвалах РСХА, увез, не дав сгореть в пламени Гоморры. Сюда, на Штейн-штрассе, Том вернулся спустя тринадцать лет. Дом, на удивление, уцелел почти что полностью, и прежние жильцы восстановили его довольно быстро, так что теперь Тому было куда возвращаться вечерами. И куда привести своего спасителя — гостиницы нынче дороги. - Завтра уеду, - так же коротко ответил англичанин и, хитро прищурившись, добавил: - не бойся, я тебе надоесть не успею. - Дурень! - с улыбкой ответил ему Том и придержал тяжелую дверь парадного, пропуская своего гостя в дом. - Я всегда рад тебе, ты знаешь. Крис знал. И старался выбираться в Гамбург так часто, как только мог. Жаль только вот возможность такая выпадала реже, чем ему хотелось бы. - Я не хочу, чтобы ты уезжал, - честно признался он Томасу год назад, когда тот заявил, что откладывать переезд на родину у него больше нет причин. Да и видел Хемсворт, понимал, не дурак ведь, что Лондон для Хайденфельдера так и не стал домом. Жаль. Крис любил возвращаться домой, зная, что его возвращения ждет Том. Любил, первым делом отчитавшись перед начальством об успешной миссии, заезжать в маленький домик, который снимал Том неподалеку от Примроуз-парка. Хемсворт, ерзая на пассажирском сиденье, про себя нетерпеливо подгонял медленно плетущееся в сонном потоке машин такси: быстрее! Быстрее! Том ждет! И, не глядя сунув таксисту пару купюр — сдачи не надо! - чуть ли не бегом бежал по узкой аккуратной дорожке, что вела к дому — открывай скорее! Я вернулся! И замирал с улыбкой на лице, глядя, как вспыхивают радостью обычно серьезные, даже чуточку грустные глаза Тома, когда тот открывал дверь и видел на пороге Криса. - Я вернулся! - Хемсворт отмирал ненадолго для того чтобы произнести эти два простых слова и сделать шаг навстречу. - Я рад! - отвечали ему и стискивали в крепких объятиях. Стискивали до боли почти что. Откуда сила только бралась в этих руках — тонких, изящных почти что. Однако Томас обнимал Криса изо всех сил, и Хемсворт снова замирал, наслаждаясь теплом, что дарил ему Том. И пусть объятия эти были совсем не такие, о которых мечталось Крису. Пусть Том обнимал его по-дружески, не позволяя себе ничего лишнего. Совсем ничего, разве что чуть касался вкусно пахнущей щекой небритой щеки Криса. Разве что задерживал руку на его плече чуть дольше, чем полагается друзьям. Иногда Хемсворту хотелось плюнуть на все: на собственное благоразумие, на Томову сдержанность, на то, «что скажут люди» - на все вообще плюнуть — и задержать Тома в объятиях дольше, чем того требуют границы дружбы. Хотелось прижаться к гладко выбритой щеке не трехдневной щетиной, а губами, так, чтобы почувствовать, каков чопорный немец на вкус. А после, распробовав, коснуться и тонких губ, на которых Крис, бывало, заглядывался так, что терял нить разговора. Вот только мог ли он позволить себе подобное? А что если, допусти он такую вольность, совсем потеряет Тома? Что если Хайденфельдер оттолкнет? Обольет презрением? Разве можно разрушить то, что между ними — тихое уютное молчание, когда они, к примеру, играют в шахматы; взаимопонимание — такое, чтобы с полуслова, с полувзгляда почти что. Как можно потерять это — возможность утонуть в серых, цвета вечно хмарного гамбургского неба глазах Тома и сказать тихо: «Я вернулся!» - Проходи! - Томас пропустил Хемсворта вперед, закрывая за ним дверь на замок. - Хочешь ополоснуться с дороги — милости прошу! Только… - Вода холодная, - догадался Крис. Том не ответил — зачем тратить слова, когда англичанин и так все прекрасно понимает? - Как Эльза? - поинтересовался он, заканчивая нарезать сыр и раздумывая, чем лучше угостить друга: чаем или кофе. Молока не было, а Крис оба эти напитка предпочитал с молоком… Можно было смотаться в ближайший магазинчик и прикупить молока, и еще сосисок, и сыр тоже заканчивается, но как же не хочется тратить драгоценное время на поход по магазинам! Хемсворт уедет завтра. Уже завтра — времени и так мало. Безумно мало! - Мне чаю, спасибо, - Крис возник как-то слишком уж внезапно за спиной Томаса. - И спасибо, что спросил — Эльза, должно быть, в полном порядке. - Должно быть? - изогнул бровь в недоумении Хайденфельдер. - Мы расстались, - объяснил Крис. - Меня бросили, бедного-несчастного-одинокого-всеми покинутого. И он состроил грустную физиономию, однако же Том видел — опять дурачится! - Эльза… А до неё кто? Подожди… - силился вспомнить Хайденфельдер — Ник? А еще раньше — Джейн? Все твои барышни бегут от тебя, как от огня, Хемсворт. - Все они бегут, не выдержав ожидания, - кивнул головой диверсант. - Из всех моих бесконечных командировок дождаться меня можешь только ты. - Или же они боятся тебя попросту не дождаться, - тихо произнес Том, принимаясь заваривать чай. Мысль о том, что однажды Хемсворту не повезет, он гнал от себя, как только мог. О том, что Крис может не вернуться, Том предпочитал не думать. Оставшись служить в разведке, англичанин и слушать ничего не хотел о том, чтобы сменить профессию, а Том… Кто такой Том, чтобы пытаться его отговорить? - Ну а ты как? - с улыбкой, в которой Томасу показалась легкая встревоженность, поинтересовался Крис. - Не готов еще осчастливить какую-нибудь добропорядочную фройлен… - Нет, - отрезал Том. Он, давно определившись со своими предпочтениями, изредка посещал известный не только в Гамбурге, но и далеко за его пределами квартал Санкт-Паули. Олаф — так он представился Тому в первый раз — за свои услуги брал недорого, и каждый пфенниг отрабатывал честно. О том, чтобы завести отношения с мужчиной, отличные от таких вот, товарно-денежных, речи не было: нетрадиционный помощник мэра? Где это видано? После они с Крисом пили чай и играли в шахматы. Хемсворт был задумчив, рассеян даже, и слил Тому две партии из трех, не постаравшись даже свести игру вничью. - Что с тобой? - искренне удивился Томас. - Ты решил поддаться мне или играть разучился? - Или же ты практикуешься в мое отсутствие? - предположил Хемсворт. - И с кем только? Смотрите, герр Хайденфельдер, я начну ревновать! - Может, мне того и надо? - с хитрой улыбкой спросил Томас и осекся, наткнувшись на тяжелый взгляд летне-голубых, ярких глаз Криса. - Давай спать. Я устал. - Хемсворт сгреб шахматные фигуры в коробку, не отводя от лица Тома этот свой непонятный, пытливый, так смущающий Томаса взгляд. Наутро от инцидента не осталось от следа. Да и инцидентом это назвать было нельзя - они же не поссорились даже, только осадочек чуть горьковатый на ночь остался. Утром этот осадок развеялся, словно пар, что поднимался от чашки кофе — Том все-таки сбегал с утра пораньше в лавку, чтобы купить свежего молока. - Ты скажешь, куда на этот раз? - спросил Хайденфельдер, подливая в Крисову чашку еще немного ароматного напитка. - В консульстве Берлина освободилась ставка секретаря. Мне предложили её занять, - охотно ответил Хемсворт. - В Берлине? - обрадовался Том, однако радость эта была сиюминутной. - В Восточном Берлине… - Шайсе! - Хайденфельдер нечасто позволял себе ругательства, но это был как раз подходящий случай. Восточный Берлин — этим было все сказано. - А я вот рад, - искренне улыбнулся Крис. - И ты рядом… относительно рядом, и немецкий мой пригодится. - Шпионить в пользу Британии в Восточном Берлине? Хемсворт, ты понимаешь… - Тшшш! - Крис приложил палец к губам. - Какой еще шпионаж? Я, Джо Сендлер, скромный клерк, буду перебирать бумажки в консульстве… - И трепать нервы сотрудникам Штази, - закончил за него Том. - Кстати о Штази, - сделался серьезным Хемсворт… Джо Сендлер, будь он неладен! - Есть информация, что твой непосредственный начальник был завербован два года назад… - Господин мэр? - Том почти что не удивился услышанному. - Хорошо, я разберусь. - Уж будь добр, - попросил Хемсворт. - Мне будет спокойнее, если я буду знать, что у тебя все в порядке. И Крис поднялся из-за стола, благодаря за кофе и намереваясь прощаться. - Я не буду просить тебя быть осторожным, - Том задержал диверсанта уже на выходе. - Ты просто будь, хорошо? - А ты… Ты просто жди, ладно? - и Хемсворт, как мечтал давно, шагнул к Тому. Ближе. И еще ближе. Дернул на себя — была-не была! Если он сейчас все похерит, то и черт с ним! Если Том потом не захочет его видеть — пускай! Но так, как теперь, тоже не возможно: смотреть ему в глаза и не сметь сказать, что ты за эти глаза умереть готов и убивать готов. Приходить к нему в дом и знать, что ты в этом доме всего лишь гость и не более. Обнимать его столько лет кряду и не иметь представления о том, какой же он на ощупь — под всеми слоями одежды, что он напяливал - жара или холод, Том вечно мерз. Каков Том без этой его истинно немецкой сдержанности? Какой Том, когда он, обнаженный, нежится в его, Криса, объятиях? Какой он с утра, когда Крис поцелует его, сонного и недовольного от того, что разбудили? Как это — не быть ему другом? Быть кем-то большим. Кем-то более важным. Или так — или никак иначе. Хемсворт устал размениваться. Устал сомневаться. Все или ничего — на других условиях он в этот дом больше не вернется. - Я всегда тебя ждал, - ответил Том и шагнул прямо Крису в объятия. Доверчиво. Бесстрашно. Шагнул, да так и остался — в кольце крепко обнимающих его рук. Коснулся губами губ — робко, как будто бы не целовал никогда никого. - Ну что ты? - прошептал Хемсворт, ласково перебирая пальцами светло-золотистые пряди, легко массируя Томов затылок. - Что ты? Не бойся… Черт, я и сам боюсь! И как будто сиганул с обрыва — пока летишь страшно, а потом легко. Обнял Тома покрепче прежде чем впился губами в тонкие губы. Так, чтобы и не думал вырываться. Хотя… Хайденфельдер и не думал вовсе. Не помышлял даже о том, чтобы оттолкнуть Криса. Напротив — впился цепкими пальцами в литые Крисовы плечи, целуя в ответ жарко, яростно. Проник языком в теплый рот Хемсворта, исследуя изнутри. И тот позволил: вот он я, делай со мной все, что хочешь, только целуй. Целуй так, чтобы губы после припухли. Так, чтобы воздуха не хватало. Так, чтобы я не думал ни о чем — а особенно о том, что ждет меня там, в Восточном Берлине. Чтобы я только о твоих губах думать мог. О том, какое наслаждение могут подарить твои губы. О том, что я сделаю с ними после, когда вернусь… Если вернусь… - Пора… - Крис в последний раз коснулся любимых губ, обвел языком красную кайму и оторвался от Тома с неохотой. - Мне пора, нежный мой. - Мой, - эхом отозвался Томас, касаясь ладонью колючей щеки англичанина. - Теперь — мой.

***

- Мой… - пробормотал Хиддлстон, обнимая сопящего во сне Хемсворта, и распахнул глаза. Сколько он проспал? Часа три? Том скосил глаза, пытаясь разглядеть циферблат часов, что стояли на прикроватной тумбочке. Ну точно! Три часа сна — а спать не хочется ни разу. И это учитывая, что после премьеры первого фильма о могучем Боге Грома они с Крисом завалились в кровать, мягко скажем, не совсем трезвыми — спиртное на банкете по случаю премьеры лилось рекой. Однако же пьяным Хиддлстон себя не чувствовал. Только вот пить хотелось. Осторожно ступая босыми ногами по полу и чуть поджимая пальцы — холодно, черт! - Том прошлепал в ванную и напился прямо из-под крана. Еще и в лицо плеснул пригоршню холодной воды — хорошо! Можно и в постель вернуться, к Крису под бочок — тоже хорошо! Однако Хемсворт внезапно нарисовался в ванной — не иначе Том его разбудил, хоть и старался ступать тихо. - Тебе чего не спится? - хмуро буркнул Крис, сгребая Хиддлстона в охапку. - Только ж легли… И он потерся носом у Тома за ухом — это местечко отчего-то было для него особенно приятным. - Они не были друзьями, - невпопад бросил Хиддлстон, вспоминая свой сон. Странно, но с тех пор, как они с Крисом стали… Кхм… В общем, с тех пор, как они с Крисом начали… Отношения… Видения о прошлом прекратились. И вдруг такой сон. - Ты о чем, Рыжик? - не понял партнер по съемкам. И не только. - Томас Хайденфельдер и его друг Крис Хемсворт, английский диверсант. Они были не только друзьями, представляешь? - Да ты что?! - изумился теперешний Крис. - Я видел! - улыбнулся Том. - Во сне. Вот прямо сейчас. Они целовались, и… - Целовались? - хитро прищурился Крис и поцеловал Тома. Не с намеком на продолжение, а просто чмокнул. Это же Том! Вкусно же! - Подожди! - Хиддлстон чуть отстранился. Вечно Крис со своими глупостями! - Подожди… Слушай… - Ну что? - и Хемсворт опять попытался поцеловать Тома. - Слушай, - Том вывернулся ужиком — потом нацелуются! Что им, времени не будет что ли? - Послушай, Крис! А ты не думал о том, что с нами будет? Ну... в смысле потом? В будущем? Лет через триста, а то и больше? - То есть? - Крис почесал в затылке. - То есть мы оба видели то, что было с нами в прошлом. Так? В прошлых жизнях — как угодно это назови… - Так, - подтвердил австралиец. - А в будущем? Мы там будем? Мы с тобой? - Конечно! - безо всякого сомнения ответил Крис. - Еще как будем! Только представь себе: лет эдак через пятьсот ты станешь знаменитым путешественником, покорителем далеких планет. Ты построишь громадный космический корабль и столько открытий на нем совершишь… - А ты? - улыбнулся Том. - А я буду твоим капитаном, - просто ответил Хемсворт. И снова полез целоваться.