Млечный путь

«Жду тебя», — отправив сообщение, Эри опускает руку с зажатым в ней телефоном и нервно оглядывается. Конечно, рассчитывать на то, что встречать ее отец выслал целый кортеж, не приходится, но оставлять ее одну, с вещами, в аэропорту было бы с его стороны самой настоящей наглостью. — Эри, — она вздрагивает, но почти сразу же переводит взгляд на стремительно приближающуюся девушку. Мизуки улыбается, и Эри невольно отвечает на ее улыбку. — Я так давно тебя не видела, — Мизуки крепко обнимает ее. Эри выдыхает, продолжая сжимать в руках телефон. — Брось, — она отстраняется. — Вчера созванивались по видеосвязи, — смеётся. — Это другое, — Мизуки шутливо толкает ее в плечо. — Твои вещи уже в машине. Идем, — она указывает в сторону вращающихся дверей. Дорога домой проходит спокойно, даже несмотря на то, что Эри нервничает и никак не может с собой совладать. — Эта дома? — она кидает выразительный взгляд в сторону крыльца, пока водитель вытаскивает из багажника ее вещи. — Кто? — Мизуки рассеянно поднимает глаза на неё. Эри с раздражением выдыхает. — Акеми. — Не знаю, — помощница отца пожимает плечами. — Но Ичиро точно дома, думаю, что и она тоже. Эри молча опускает взгляд, идя по усыпанной гравием подъездной дорожке. Она не была здесь почти два года. И, кажется, с радостью не была бы еще столько же. Дом мэра Хиросимы представляет из себя особняк, облицованный светло-серым камнем. От крыльца две крутые каменные лестницы ведут к пруду, их нижние ступени полностью уходят под воду, третья же лестница, перила которой украшают фигуры птиц, ведёт через сад к воротам. Сейчас массивная входная дверь была распахнута настежь, на крыльце ее ждали отец с Акеми. — Только не она, — шепотом говорит Эри, страдальчески морщась. Мизуки ободряюще касается ее плеча. — Ради Ичиро, — успевает шепнуть она, прежде чем отец делает шаг навстречу. — Эри, — девушка даже опомниться не успевает, как он заключает ее в объятия. Она сперва замирает, борясь с отчаянным желанием прижаться ещё теснее или отстраниться. Второе, впрочем, оказывается сильнее. — Привет, — она касается его плеча и делает шаг назад. Акеми приторно улыбается. — Рады видеть тебя дома, Эри, — говорит она. — Как приятно, что меня рады видеть в моем же собственном доме, — Эри улыбается так, словно у неё разом заболели все зубы. Воцаряется неловкая пауза, она видит растерянные глаза Мизуки и всю ту же приторную улыбку, которая словно приклеилась к губам Акеми. Первым тишину нарушает отец. — Идёмте, — он кивает в сторону двери. — И ты тоже, Мизуки. Она мотает головой. — Мне нужно на работу, — она делает шаг назад. Эри становится больно. Как мучительно, наверное, находиться в доме, где у тебя были все шансы стать полноправной хозяйкой, и видеть на своём месте

разодетую Акеми. Отец морщится. — Считай, что на сегодня ты от неё полностью освобождена. *** Поднявшись к себе, Эри сперва решает разобрать вещи, но быстро отказывается от этой идеи и садится на кровать, уставившись в окно. Хочется курить, но она держится — лишний раз шокировать отца она ещё успеет. Ее не должно быть здесь. И не было бы, если бы не годовщина со смерти мамы и сестры. Прошлую годовщину она переживала в Сеуле, в полном одиночестве, хотя соседка Джиён была и не против поддержать ее, но быть в тот вечер с кем-то посторонним казалось кощунственным. Тогда она напилась до беспамятства, хотя зарекалась этого не делать, но легче от этого почему-то не стало. Возможно, виной тому была несовместимость алкоголя с антидепрессантами, которые были ее спутниками по жизни на протяжении нескольких лет, а возможно, разъедающая нутро тоска въелась слишком глубоко, чтобы можно было вот так просто залить ее алкоголем. В любом случае, повторять прошлогодний опыт она не хотела, и даже Юнги настоял на ее визите в Японию. Этот «приверженец семейных ценностей» почему-то свято верил в то, что если в такой день Эри будет рядом с отцом, пережить все это ей будет гораздо легче. — И что? — спросила она тогда. — Ты даже не будешь по мне скучать? — Буду, — он удивлённо приподнял брови. — Тогда ты наоборот должен делать все, чтобы я осталась здесь, с тобой. — Так будет лучше. Путь в тысячу ли, помнишь? Она помнила. И поэтому, скрепя сердце, все-таки прилетела в Хиросиму. Телефон зазвонил, вырывая ее из размышлений. Вздрогнув, она поднимает телефон с покрывала и бросает взгляд на подпись на экране. «Намджун». Эри записала его номер после их встречи в баре, но совсем не ожидала, что он вновь позвонит ей. Да ещё и так скоро. — Я слушаю, — растеряно говорит она, прижимая к уху телефон. — Привет, Эри, — голос Намджуна. — Мне Юнги сказал, что ты улетела к своим. Это правда? — Ну да, — она встаёт и подходит к окну. В трубке слышится гул машин, отдаленные голоса. Звуки большого города. — Что-то случилось? — Да нет, ничего, — он явно смущён. — Просто я в Токио. Один, вот и подумал, что мы могли бы встретиться, если ты не против, конечно. — А почему? — удивляется она. — В смысле, у тебя тут какие-то личные дела? — Съёмка, — поясняет он. — Я амбассадор Visvim . Я здесь на неделю минимум, поэтому и позвонил. Извини, если не вовремя, просто мы неплохо ладим и я подумал… — Все хорошо, — Эри прижимается щекой к стеклу. — Рада была бы встретиться, но я не в Токио. Я живу в Хиросиме. — Черт, я совсем забыл, — он вздыхает. — Ладно, ничего страшного. Извини. Хорошего вечера тебе. Звони, если будешь в Токио. …Когда в десять часов вечера дверь комнаты открывается и на пороге возникает Акеми, Эри вздрагивает и переводит на неё равнодушный взгляд. — Ты что, уже спишь? — удивляется та. Эри морщится. — Да. С открытыми глазами. — Ну-ну, — Акеми делает руками примирительный жест и заходит в комнату. На тумбочке она видит пачку сигарет и ее зрачки расширяются. — Ты куришь? — Не думаю, что это твоё дело. Разговор не клеится. Акеми закусывает губу и бросает: — Ичиро попросил позвать тебя. У нас ужин. — Я приду. Акеми уходит. Эри провожает мачеху тяжёлым взглядом и встаёт с кровати. Она ощущает легкое недомогание: голова болит, а во всем теле чувствуется слабость. «Может, я заболела», — она бросает взгляд на своё осунувшееся отражение. Подчиняясь неосознанному порыву, берет в руки телефон, открывает их с Юнги чат и быстро набирает сообщение. «Мне здесь так плохо». Но стирает, так и не отправив. У Юнги и без этого хватает проблем. К тому же ей прекрасно известно, как сильно он способен измучать себя переживаниями. Она переодевается и, проведя по губам неяркой помадой, выходит из комнаты, направляясь на первый этаж. Из трапезной слышится веселый смех Акеми, и Эри удивлённо замедляет шаг. Когда она заходит в помещение, отец слегка приподнимается, указывая на место напротив. Она садится, поглядывая на Акеми через стол. Сидящая чуть наискось Мизуки ободряюще улыбается ей, и от ее улыбки становится чуть легче. «Что Акеми здесь делает»? — бьется в голове лишь одна мысль. «Как она вообще может сидеть за столом в этом доме в такой день»? — Поешь, Эри, — отец внимательно на неё смотрит. — Ты ничего не ела весь день. — Я не голодна, — тихо говорит она, но все же кладёт на тарелку немного приготовленных на пару овощей. В трапезной стоит такая всепоглощающая тишина, что слышно даже тиканье часов в соседней комнате. От абсурда ситуации Эри хочется плакать и смеяться одновременно, в этот момент она чувствует себя лишней ещё яснее, чем когда-либо. Зачем отец так настаивал на ее приезде? В полнейшей тишине проходит около десяти минут. Отец первым нарушает тишину, переводя взгляд с Эри на Акеми. — Не для кого из вас не секрет, чем ознаменован для нашей семьи этот день, — говорит он. Воздух из легких словно вышибает за секунду и Эри судорожно сгибается пополам, практически опираясь локтями о стол. Отец бросает на неё обеспокоенный взгляд, но продолжает говорить: — Несколько лет назад в этот день я потерял жену и младшую дочь, а Эри лишилась матери и сестры. Мне… — он выдыхает. — Мне до сих пор больно говорить об этом, но жизнь продолжается, и я уверен, что ни Мари, ни Аими не хотели бы, чтобы… — Мы уже никогда не узнаем, чего бы они хотели, — перебивает отца Эри. Она кусает губы, делая частые и глубокие вдохи. Явно сбитый с мысли ее вмешательством, Ичиро Асаи все же сдержанно кивает. — Конечно, мы никогда уже этого не узнаем. Но Мари была прекрасным человеком, одним из лучших, кого я знал в своей жизни. Она была потрясающей женщиной и любящей матерью для наших детей, поэтому я… — Уже спустя восемь месяцев после ее смерти завёл себе другую, — вновь перебивает Эри. Если бы позже у неё спросили, что происходило с ней в тот момент, она бы вряд ли смогла ответить. Ее губы словно перестали подчиняться сигналам разума, а сознание сузилось до одного единственного участка пространства: лица Акеми. — Эри, — Мизуки зажимает рот ладонью. Отец, вздрогнув, делает глубокий вдох и чуть прикрывает глаза. — Так бывает, Эри, — тихо говорит он. — Я знаю, как тебе больно от этого, ты до сих пор не можешь принять Акеми, но нельзя жить одним лишь прошлым. Она бы не осудила меня, я знаю. — Как ты можешь? — стул Эри с грохотом падает, когда девушка, вскочив с места, делает шаг назад. — Как ты можешь говорить все это в день ее смерти, папа? После того, как ты всю жизнь изменял ей, сидеть рядом со своей любовницей и убеждать себя в том, что мама бы не осудила тебя за это? Глаза Мизуки напротив огромные, Эри видит в них своё отражение. Внутри словно прорвало что-то, какую-то плотину, и все то, что она до этого годами носила в себе, в один миг решило выплеснуться наружу. — Мы с Мизуки уговорили тебя пойти к ней, — она тыкает пальцем в сторону ошарашенной Акеми. — Потому что думали… мы надеялись, что она поможет тебе справиться с горем. Но вместо того, чтобы заняться своими прямыми обязанностями, она влезла к тебе в штаны! — она дёргает за скатерть и часть посуды с грохотом валится на сверкающий паркет. — Черт возьми, папа, ты выкинул меня из моего же собственного дома в Корею, чтобы я не мешала твоей новой и счастливой жизни с этой, — она изображает нецензурный жест в сторону мачехи, которая сидит словно громом поражённая. — Тебе плевать, как я и что со мной! В глубине души ты похоронил вместе с ними и меня тоже, только вот я жива, понимаешь? — она отшвыривает с дороги стул, идя к двери. Разворачивается уже у самого порога, дрожа и даже не замечая, как по щекам текут слёзы. — Я приехала сегодня, потому что надеялась… — она делает вдох и с присвистом выдыхает. — Я надеялась, что ты спровадишь куда-нибудь свою подстилку и мы проведём этот вечер вдвоём или втроём с Мизуки, потому что именно благодаря её участию я тогда не наглоталась таблеток или не последовала маминому примеру. Пока вы развлекались у тебя в кабинете, — она сжимает зубы. — Вы мне просто омерзительны, слышишь? И ты, и твоя Акеми. Счастливо оставаться, — хлопнув дверью, она пулей вылетает из кухни и, спотыкаясь, поднимается по лестнице на второй этаж. Телефон, чемодан… она вызывает такси, затем бронирует через интернет рейс до Токио, одновременно с этим пытаясь переодеться. Слышится стук в дверь, но Эри предусмотрительно заперла ее на замок, поэтому войти в комнату снаружи нельзя. — Открой дверь! — слышет она голос отца. — Эри, немедленно открой! — Иди к черту, папа, — бросает она. — Смею предположить, он ждёт тебя на первом этаже в трапезной. — Я должен убедиться, что с тобой все в порядке. Такси приехало. Взяв чемодан за ручку, Эри распахивает дверь. — Что, страшно? Боишься, что я тоже что-нибудь с собой сделаю? Ну да, найти дочери замену не так легко, как жене. Впрочем, — она зло усмехается. — Вы найдёте выход и из этого щекотливого положения, я уверена. *** В такси она пишет Мизуки сообщение непослушными пальцами, сбивчивые мысли то и дело ускользают, к тому же ей приходится постоянно отвлекаться на входящие непрерывным потоком звонки, которые она сбрасывает. «Прости, Ми-тян, мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем всего этого. Я вылетаю в Токио, а оттуда в Сеул. На какое-то время выключу телефон, не хочу никого слышать». Она отправляет сообщение. Прижимает телефон к уху, слыша лишь длинные гудки. Проходит какое-то время, прежде чем голос Намджуна наконец произносит: — Алло. — Привет, — она изо всех сил пытается не выдать своё истинное настроение. — Я скоро буду в Токио. Предложение встретиться ещё в силе? — Хм, — он явно в растерянности. — Конечно, а через сколько примерно ты будешь? Тебя встретить? — До Михары чуть больше часа, там аэропорт. Я забронировала самый ближайший рейс, в полёте, — она прикрывает глаза. — Ещё примерно столько же. — Хорошо, — говорит он. — Скажи, у тебя что-то случилось? — Я… — она вновь начинает плакать. — Я тебе потом все расскажу, ладно? — Конечно. До встречи тогда, — говорит он. Эри кладёт трубку, сбрасывая очередной входящий от отца. Открывает автоответчик и нажимает на кнопку записи. — Вы позвонили Эри Асаи, — произносит она в динамик. — Скорее всего, в данный момент я не могу или не хочу говорить с вами, поэтому оставьте своё сообщение после звукового сигнала. Впрочем, мне плевать. Сказав это, она отключает телефон.