Årsgång

      Там, где обитали хульдры, было много молока. А где много молока — там много и его похитителей. И это Джон узнал на собственной шкуре, когда в один из, казалось бы, непримечательных дней заглянул в хлев, чтобы подоить коров. Только зайдя туда, он сразу заподозрил что-то неладное: с тех самых пор, как он стал драугром, его интуиция или шестое чувство, или некий глубинный инстинкт обострились, и он стал гораздо более чуток к проявлениям этого волшебного мира.       И действительно: из-под коровы вдруг выпрыгнул заяц. Да не простой — а очень толстый. Он прошмыгнул к дверям так быстро, что Джон даже не успел толком разглядеть его, но успел услышать, как что-то булькало у него в животе.       И сначала он не придал этому зайцу особое значение: просто как-то проскользнул сюда. Но, как только он попытался подоить корову, заметил разочарованно, что молока у нее совсем не было. Как и у остальных двух.       К Шерлоку ему пришлось возвращаться ни с чем.       — Прости, кажется, коровы сегодня не в духе, — с оскоминой констатировал он.       — В каком таком смысле? — обернулся к нему Шерлок, доставая из духовки пряный пирог из грибов, которые тот заботливо засушил еще с осени.       Сначала Джон скептически отнесся к тому, чтобы есть мухоморы и поганки, но Шерлок убедил его, что они вовсе не опасны ни для хульдр, ни для драугров.       А еще для него было открытием, что хульдры не едят мясо. Совсем. Хотя, пожалуй, это было очевидно, ведь они неразрывно связаны с природой и животными и не стали бы есть любимых коров или овец. Хотя Джон не очень понимал, почему они не охотятся, например, на диких зайцев или оленей. У Шерлока, вон, был лук, который он использовал для защиты в годовую прогулку, но применять свои навыки стрельбы для охоты все равно не собирался.       — Ну… я попытался сдоить молоко. А его просто не было, — пожал плечами Джон, на всякий случай продемонстрировав Шерлоку пустое ведро.       — А ты видел кого-нибудь в хлеве помимо коров?       — Нет, только какого-то зайца… — невзначай упомянул он, присев за стол, и буркнул: — День сегодня какой-то неудачный. Шерлок, что с тобой?       Он метнул на него быстрый взгляд, да так и застыл. Тот поджал губы, скривился и нервно забарабанил пальцами по столу, словно о чем-то задумался.       — Ирэн, — фыркнул он, наконец, отмирая от раздумий, и разрезал аккуратно пирог.       Выглядел их обед аппетитно: с золотистой корочкой, хрустящей и поджаристой; и пахло ароматными травами, сочными грибами, обжаренными в сливочном масле, и немного — пряным чесноком. Вокруг кромки была заплетена милая косичка из теста.       Джону было забавно видеть Шерлока, всегда такого собранного и серьезного, за домашними делами, ведь образ хозяюшки, на первый взгляд, был совсем ему не к лицу.       — Ирэн? Кто это? — поинтересовался Джон, с опаской принюхиваясь к приготовленным грибам. Есть ему, как и всегда, не хотелось, но, чтобы не обидеть Шерлока, он обещал попробовать странную стряпню из ядовитых грибов.       — Ведьма, — коротко ответил Шерлок, перекладывая кусочек в миску и протягивая ее Джону.       А еще ему льстило, что в последнее время Шерлок не требовал ведра молока за любые его вопросы. Казалось, что лед в их взаимоотношениях чуть тронулся. Он, конечно, до сих пор помогал ему доить коров, но теперь никто из них не следил за количеством молока и заданных вопросов.       — И что за ведьма? Она наколдовала тебе молочный неурожай? — усмехнулся он, зачерпывая кусочек пирога деревянной вилкой.       — Она послала молочного зайца, чтобы он украл все мое молоко.       — Оу… молочного зайца? — Джон, наконец, поднес еду ко рту и осторожно попробовал.       Поганки и мухоморы должны были быть горькими, но Шерлок приготовил их действительно мастерски. Если бы у Джона был аппетит, то он бы с удовольствием съел это и, скорее всего, попросил бы добавки. Он с долей разочарования прожевал кусочек пирога, уже не обращая внимание на привычную тошноту.       — Действительно, — обдумал Джон. — Я не придал этому значение, но этот заяц был очень толстым. И в животе у него что-то булькало.       — И зачем только она это делает? — с раздражением задал риторический вопрос Шерлок, усаживаясь за стол следом и с остервенением жуя свою стряпню.       — Может, пытается привлечь твое внимание? Или ей просто нравится твое молоко? — усмехнулся Джон, косясь в сторону Шерлока украдкой. — Ты с ней давно знаком?       — Достаточно давно, — пробубнил тот с набитым ртом, и Джон хотел было сделать ему замечание, но смотрелось это столь забавно, что он не смог сдержать смешок.       Шерлок метнул на него непонимающий взгляд, и он поспешил оправдаться:       — Извини, просто… не говори с набитым ртом, ладно? Так и подавиться можно.       Тот отчего-то смутился, но ничего отвечать не стал, только отвел смятенный взгляд в сторону. В последнее время он вообще вел себя странно, и Джон хотел бы выяснить причину, но ему было совестно давить на Шерлока. Если он захочет — расскажет когда-нибудь сам.       Шел февраль. Шерлок поведал, что волшебное вино появляется в марте, но точное время он не знал и мог лишь чувствовать приближение этого дня. То была очередная чуйка, присущая всем местным существам.

❆ ❆ ❆

      Второй раз Джон увидел этого зайца, когда тот пытался открыть лапкой дверь в хлев. Он не был уверен, разумны ли эти существа, но все же прикрикнул ему звонкое «Эй!», и заяц обернулся, забавно подергал длинными ушами и пошевелил усиками.       Почувствовав необъяснимое раздражение к этим назойливым существам, Джон натянул тетиву, готовясь выстрелить, но заяц даже не шелохнулся. Стрела пронзила воздух со звонким свистом, но каким-то образом попала мимо цели и врезалась в дверь, точно отклоненная неведомой силой.       Заяц захохотал вдруг совсем по-человечески и весело запрыгал высоко-высоко. Тогда Джон снова метнул в него стрелу, и та тоже промазала, а заяц хохотал и хохотал, и этот смех вызывал раздражение такой силы, что ладони непроизвольно сжимались в кулаки.       На его плечо вдруг опустилась чья-то ладонь, и ему пришлось уронить руки, держащие лук, и позволить зайцу с гомерическим хохотом убежать восвояси. Хорошо, что у него в этот раз не получилось своровать молоко, но щеки Джона все равно полыхали от непонятной обиды. Эти промахи и заячьи усмешки ударили по самолюбию. В последнее время стрелять из лука он научился ловко, но подстрелить наглое существо у него так и не вышло.       Рука Шерлока все это время покоилась на его плече, приятно согревая. Джон все еще ходил без курток — привык к тому, что он попросту не мерз, и даже был немного рад этому. Он всегда терпеть не мог кучу слоев одежды.       — Ты все равно не сможешь его подстрелить, — проронил Шерлок. Его пальцы сжались немного на плече.       — Прости, я пытался проучить его.       — Все равно спасибо, что отогнал, — они встретились взглядами, и Джон готов был поклясться, что Шерлок смотрел на него иначе, нежели обычно. Но что же таилось за этим взглядом — оставалось лишь гадать.       — Это… чучело… еще и хохотало, — Джон не знал, как еще можно было назвать его, поэтому ляпнул первое, что пришло в голову.       — Да, они неприятные твари, — согласился Шерлок, наконец убирая руку. Пустота, образовавшаяся на месте касания, почему-то вызвала укол разочарования. — А про чучело ты верно подметил.       — Ты сказал, что я не смогу подстрелить его. Почему? Я, вроде, неплохо целюсь.       — Дело не в том, насколько метко ты целишься. Не забывай, что это магические существа, созданные ведьмой. Они почти что бессмертны и могут отклонять от себя стрелы. И вообще, они — не зайцы, в привычном понимании. Выглядят, конечно, пугающе похоже, но на самом деле сделаны они из чего попало: из шерсти, палок, опилок...       — Вот как…       Он взглянул на Шерлока, в кудрявых волосах которого запутывались снежинки. На его плечи была накинута рубашка, что по цвету была, точно густые сливки. И от той небрежности, с которой она висела на нем, мутило сознание и кружилась голова. Необъяснимым образом Джона притягивало к Шерлоку, точно океан — приливной силой луны. Он связывал это с тем, что его новая сущность чует в нем человеческую кровь. И ни с чем более. Это была режущая по сердцу истина, но Джон не находил других объяснений этой странности.       Шерлок метнул на него взгляд. Почему-то они часто задерживались друг на друге, и мир вокруг будто бы замирал.       — Ты себя нормально чувствуешь? — поинтересовался Шерлок, видимо, заметив, как долго на него уже смотрел Джон.       С того самого дня, как тот дал ему своей крови, они больше не обсуждали это, но сейчас Шерлок был в хорошем настроении, а Джону необходимо было выговориться.       — Да, знаешь... я хотел поговорить кое о чем. По поводу того, что я выпил твоей крови… — начал было он, когда они, наконец, отлипли от созерцания друг друга.       — Мы же уже все обсудили, — буркнул Шерлок, пока они заходили в хлев. Иногда они доили коров вместе, и эти ласковые животные всегда были рады своему хозяину.       То, как Шерлок старательно избегал этой скользкой темы, заставляло Джона чуять что-то неладное. Невольно вспоминались их давние разговоры о том, что хульдры способны были образовывать связь друг с другом. Но Джон был человеком (хотя уже не совсем), и Шерлок бы не смог образовать с ним связь, несмотря на то, что они коснулись друг друга во время этого странного ритуала пожертвования крови.       Или все же…       Нет, Шерлок наверняка сказал бы.       — Ты обещал рассказать мне, чем был должен хозяину отеля, — напомнил ему Джон, надеясь, что этот разговор для него не будет слишком тяжелым.       — Тебе будет легче, узнав эту бесполезную информацию? — вновь пробурчал тот, и Джон закивал активно.       — Я весь внимание.       Шерлок призадумался и только спустя вечность принялся за свой откровенный рассказ.

❆ ❆ ❆

      Ему было пятнадцать, когда отец решил уехать и вернуться обратно к людям. Сложно жить среди хульдр, будучи человеком: те сторонились чужаков, да и не одобряли выбор жениться на людях. Мать Шерлока умерла уже давно, так что он толком и не помнил ее и знал лишь по рассказам старшего брата, а отец мало что упоминал о ней, предпочитая никогда больше не тревожить израненное трагедией сердце.       Конечно, он злился на отца за то, что тот уехал, оставив их с Майкрофтом совсем одних. Зная, что им нельзя было показываться людям на глаза, отец не мог забрать их с собой. Хоть он изредка и навещал их, но с каждым годом приезжал все реже. У него появилась другая жизнь в городе: работа, новая семья, и времени, чтобы навещать сыновей, у него почти не оставалось.       Однако кое в чем Шерлок все же был благодарен отцу. Так он ближе познакомился с людской культурой: тот привозил им человеческие книги и учил языку. Их необычная культура казалась Шерлоку изумительной. С горящими глазами он зачитывался книгами и слушал чужую музыку, пытаясь копировать и имитировать что-то похожее на хардингфеле.       Но однажды все его восторженные представления о людях разрушились, когда отец приехал на хутор с каким-то мальчишкой. Конечно, тот не стал знакомить их, поэтому Шерлок решил понаблюдать за ними издалека. Отец наверняка даже не догадывался, что он следил за ними.       С долей ревности и раздражения он использовал весь свой чуткий слух, чтобы подслушивать их разговоры. Отец рассказывал тому мальчику скандинавские сказки и поверья, которые тот, однако, не воспринимал всерьез, а Шерлок только и мог, что полыхать от злости. Такое предательство отца он простить не смог.       Чуть позже он узнал, что мальчишка этот был не просто случайным знакомым, а стал его пасынком.       Где-то там, в далеком городе, его отец завел другую семью. С такими же людьми, как и он сам. А своих родных сыновей бросил на этом хуторе, будто и вовсе хотел забыть о существовании хульдр. Шерлок в тот момент почувствовал настолько сильные досаду и ярость, что ему больше ничего не хотелось слышать о людях или иметь с ними что-то общее. Как можно было променять их на другую семью? Это никак не укладывалось в его голове.       Мальчишку того звали Грегори. Отец так никогда и не знакомил их, но как-то раз упомянул его имя вскользь, когда наведался к ним в гости. Ему пришлось признаться, что теперь у него появилась новая семья, но ему также не хотелось забывать и о первой своей жене. Поэтому он поделился, что хотел бы построить на том перевале отель как дань памяти своей возлюбленной-хульдре.       Сначала Шерлок был против, но потом смирился, когда подрос, и раны на его сердце стали затягиваться, а обида на отца притупилась. В конце-концов, то место было важным для его погибшей матери.       Когда Грегори совсем вымахал, они с отцом строили отель вместе, а Шерлок все также наблюдал за ними издалека, понимая, что хульдрам выпала только такая участь — смотреть украдкой и не вмешиваться в людские жизни. Строительство заняло годы, но за все это время огонек в глазах его отца не угасал.       Когда отель был полностью построен, туда приезжал иногда отец, иногда — вместе с Грегори. Когда у отца начал процветать бизнес в городе, он больше не смог сторожить этот отель, и тогда они решили нанять смотрителя хотя бы на ближайшие шесть месяцев, пока у Грегори не освободится время, чтобы занять следующую смену.       Тогда отец взял с Шерлока обещание, что он присмотрит за новеньким смотрителем, и он нехотя согласился. Скорее из любопытства, что же из этого выйдет.       Однако кое о чем Шерлок все же умолчал и от отца, и от самого Джона.

❆ ❆ ❆

      — Получается… хозяин отеля — твой отец? И тот молодой человек, что подвез меня — его пасынок? — Джон пытался осмыслить услышанное и даже был немного раздосадован, что не догадался об этом сразу. Ведь Шерлок уже говорил ему, что его отец был человеком. — Вау. Это было действительно неожиданно. Но я рад, что ты поделился этим.       — Мне все еще сложно простить отца за это. Он оставил нас, когда я был совсем мальчишкой — не старше Грегори, когда он впервые привез его на хутор. И для него он стал новым сыном.       — Но ведь это не мешало ему любить вас троих. Я могу понять, как ему было сложно жить в горах. С мыслью, что его возлюбленная уже мертва…       — Может и так.       Но что-то в его рассказе не сходилось. Если он так и не простил отца, зачем же продолжал помогать Джону вместо того, чтобы наоборот насолить ему? Решив, что подумает над этим позже, он вернулся к дойке коров. Остаток дня они провели за безобидными разговорами: Джон рассказывал, как он жил до того, как устроился на эту работу, и Шерлок действительно с любопытством слушал его.       Ближе к молчаливой ночи, когда на горы опустилась вездесущая зимняя мгла, снежные поля затянуло марью, а на небе умирали последние отблески дня, Шерлок высунул голову в окно, принюхиваясь. Джону казалось забавным, что у него был такой чуткий нюх, способный уловить даже мельчайшие изменения в атмосфере. По нюху Шерлок мог даже предсказывать погоду, а ведь никаким колдовством тот не владел.       — Собирайся, я тебе кое-что покажу, — в полуночных его глазах заплясало озорство.       Шерлок выскользнул в полярную заснеженную трясину без каких-либо объяснений, и Джон готов был поклясться, что, если бы его хвост не скрывался под одеждой, он вытянулся бы трубой, как у какого-то радостного кота. Он выскочил за ним следом, и почему-то этот вечер до ужаса напоминал ему о годовой прогулке.       Ночь пахла озоном и крепкими февральскими морозами, и Джон вдохнул северный воздух с наслаждением, смотря вслед Шерлоку, что поднимался по склону вверх. И куда его только черти понесли в столь поздний час? Он не без труда поднялся вслед за ним на пик заснеженного склона.       Хрустел под ногами снег и скользила над головой искристая луна, зеленоватая, точно камень изумруд. Подмигивали с небосвода звезды, холодные и голубоватые.       — Что ты хотел мне показать? — вопросил Джон, когда поравнялся с Шерлоком, что смотрел куда-то вдаль, на горизонт, и бросил туда же свой взгляд.       На небе что-то вспыхивало и зарождалось в таинственных и мрачных глубинах. Присмотревшись к этим странным вспышкам света, Джон сначала не поверил своим глазам, но те становились ярче с каждым мгновением, и вот, вскоре все небо озарилось бирюзовым пламенем.       — Это… северное сияние? — не отрывая пораженного взгляда от пляшущей вьюги света, произнес он.       — Могу поспорить, ты никогда прежде ничего подобного не видел, — прозвучал голос Шерлока совсем рядом.       Огненные завихрения были похожи на одно из чудес света, прямо как лиловые луны во время годовой прогулки или падающие наверх снежинки. Джон все не мог оторвать от этого волшебства взгляд, чувствуя себя так, будто кто-то шептал ему на ушко тайны мироздания.       Конечно, этому было и научное объяснение, но сейчас ему почему-то так хотелось верить в сказку. Да и не настоящая ли это была сказка — стоять рядом с необыкновенным существом и смотреть с ним на северное сияние?       — Это… просто потрясающе.       Шерлок глядел на него пристально, словно пытался что-то прочесть на его лице, и Джон, когда пришел немного в себя, повернул к нему голову, встретившись со светлыми глазами, в которых все еще отражались зеленые вспышки.       — Все в порядке? — поинтересовался Джон, когда их переглядывания затянулись на несколько долгих мгновений. На лице хульдрекалла промелькнуло нечитаемое выражение, и тот поспешил отвести взгляд.       — Да, — коротко ответил он, выдохнув облачко молочного пара. — До встречи, Джон.       Прощаться с ним не хотелось, и он было порывался остановить его, продлить этот волшебный момент еще хоть на чуть-чуть, но Шерлок, как и всегда, неумолимо отдалялся от него.       Может, и не друзья они вовсе? И никогда ими не были?       Скоро наступит весна, и Шерлок поможет ему избавиться от проклятия. А что потом? Они вновь разойдутся, кто куда? Они были слишком разные, и Джону было не место среди хульдр, а Шерлоку — среди людей.       Взглянув последний раз на изумрудные всполохи света, Джон тяжело вздохнул и вернулся в отель, засыпая, как и всегда, в тоскливом одиночестве.