привольем пахнет дикий мед
пыль — солнечным лучом,
фиалкою — девичий рот,
а золото — ничем.
Есть несколько вещей, которые Азула знает наизусть. Иногда, когда она лежит в темноте с закрытыми глазами, ей кажется, что они отпечатаны на обратной стороне века и горят ярко.
Солнце поднимется следующим утром, и она поднимется вместе с ним, потому что это то, как работает жизнь, потому что Азула — благословлена солнцем. Это дар, и она обязана помнить об этом на каждом шагу. У всех действий есть последствия — и это тоже то, как работает жизнь, это даже более очевидно, потому что её этому научили, и продолжают учить каждый день.
У Отца большие руки, и они могут накрыть обе её ладони, или половину лица её брата, — но Азула об этом ещё не знает, еще нет, потому что наконец-то засыпает, и так будет ещё какое-то время.
Иногда, ей кажется что Зуко не знает
ничего. Он падает, всё делает не так и ошибается даже тогда, когда исполняет
тренировочные формы, пытаясь учиться покорению огня. Те формы, которые Азула довела до идеала, наверное, сто лет назад. Иногда ей кажется, что Зуко даже не может отличить правую ногу от левой. Это раздражает. Больше этого её раздражает то, что маме на это будто бы наплевать — она суетится вокруг него, покрывая глупыми, отвратительными нежностями. Всё, что остаётся Азуле потом — одергивания и сдвинутые брови.
Отец же, с другой стороны, знает, что она
идеальна. И он признаёт это, показывая в подходящей форме. Азула делает всё, чтобы быть идеальной, потому что она очень хорошо знает, что бывает с теми, кто не достигает идеала.
(
нужно быть безупречной, чтобы быть достойной чего либо.
Покорение огня Зуко очень далеко от идеала — и у Отца есть свои способы справляться с этим. У него крепкая хватка, и его пальцы обвивают оба детских запястья. Когда он сжимает их, боль отдаётся в плечах.
Мама почему-то всегда делает из мухи слона, и Азула не понимает: действия приводят к последствиям, и это все знают, разве нет?
Зуко ошибся, поэтому был наказан.
Азула
больше не ошибается, поэтому она в порядке. Разве это так сложно?
Лу Тен не вернётся.
На секунду, Азуле кажется, что ничего больше вокруг неё не осталось — только она одна и короткие, рваные вдохи.
Лу Тен означал летние, темные сады и дурманящий аромат цветов, а ещё свободные бархатные ночи, когда ветер обвивал её голые лодыжки.
Лу Тен означал огни фестивалей Кальдеры, когда вокруг было столько всего, что голова кружилась.
Лу Тен означал шутливые драки в траве и когда он подхватывал Азулу на спину и возил по дворцовому саду, и читал ей вслух, повторяя по нескольку раз моменты которые она не понимала.
Лу Тен означал
безопасность.
Азула одергивает себя — ей не нужна безопасность, она принцесса и одаренный покоритель огня — ей не нужна защита.
Более того, ей не нужна защита от человека, который знал, что она ненавидит кукол, и все равно прислал ей одну.
(это был не Лу Тен, но это не имеет значения, потому что ей всё равно.)
Теперь, всё, что осталось от Лу Тена — это его тупой толстый бесполезный отец, который
даже не отомстил за него, который просто сдался и бросил всё, потому что он
слабый.
Она ненавидит его. Почему он выжил?
почему азула выжила
Она выплёвывает всё, что думает о своем жалком дяде — мама злится, но кому какое дело до того, что думает мама?
Они все ведут себя так, будто у них есть право горевать по Лу Тену. Его нет.
Зуко опять ошибается. Никто не просил его показывать то, как он покоряет огонь — это его постоянная ошибка; он никак не научится понимать, когда одно лишнее слово равносильно смерти.
Мама помогает ему подняться и шепчет, что он очень хорошо справился. Она не смотрит на Азулу.
Азуле нет до этого никакого дела — Отец смотрит на неё и одобрительно улыбается; это значит, что она хорошо справилась. Азула довольна. Мама все ещё нашептывает что-то Зуко на ухо.
Азула тащит Зуко с собой за ширму, когда идёт подслушивать, потому что они оба должны знать, то, что скажет Отец.
Лу Тен мёртв, и это значит, что они теперь ближе в очереди к трону. Зуко хнычет и ведёт себя как ребёнок — Азуле хочется закатить глаза и потребовать, чтобы ему дали погремушку.
Азула не понимает действий Отца — он говорит, что доверяет ей, только ей, потому что она всегда понимает, что он имеет в виду, но сейчас? Это было неуважительно по отношению к Хозяину Огня, а ещё необдуманно. Азула внезапно боится самой себя — что она только что подумала об Отце? Отец всегда прав. Если она не может верить Отцу, то кому она может верить?
Зуко пугается и убегает. Азула закатывает глаза, но ей слишком интересно, чтобы быть раздраженной долгое время. Хозяин Огня злится, но это было очевидно: разве Отец не учил её сам, что у всех действий есть последствия? Сейчас это выглядит так, будто он забыл об этом.
Она не уверена, какое наказание ждёт Отца — он просто кивает головой и кланяется.
— Да, Отец.
Когда она слышит, как Отец соглашается убить её брата, внутри что-то щёлкает: в ушах стоит белый шум, а перед глазами плывут пятна.
Почему? Азулу злит это ощущение, но больше всего её злит то, как странно она на это реагирует. Она крепко жмурится и убегает.
Зуко не верит ей и начинает кричать — это очень на него похоже; нелогично и жалко.
— Ты врешь! Азула всегда лжёт! Азула всегда лжёт!
Мама входит в комнату — теперь Азула действительно хочет, чтобы Зуко прекратил истерику: мама будет очень злиться на неё. За что? За то, что она прибежала сюда и сказала правду?
— Что случилось? Что ты ему сказала, юная леди?
Зуко выкладывает матери всё; у него истерика и на каждом слове он всхлипывает, икая. Он даже
разговаривать нормально не может.
Мама пристально смотрит на неё, как будто пытается что-то понять. Азуле неловко, потому что она не может прочитать по маминому лицу, о чем та думает. Как Азула должна себя вести, если она даже не может понять какие у всего этого будут последствия? Это странно.
— Я разберусь с этим, Зуко. Не переживай: я
всегда сделаю все, чтобы защитить тебя, потому что люблю тебя. Помни об этом.
Она наклоняется и целует его в лоб. Что-то в её глазах заставляет Азулу хотеть сжаться в комок и спрятаться где-то очень далеко, потому что она знает — мама
никогда не будет на нее так смотреть. Поэтому она просто стоит в темноте, злая, раздраженная и есть что-то еще. Она не может понять что именно, но оно жжется где-то глубоко внутри.
Мама сжимает руку Зуко еще раз, поднимается с колен и подходит к Азуле. Она не вздрагивает. Нет.
Мама берет её за руку и она так удивлена, что даже забывает выдернуть ладонь.
— Пойдём со мной, Азула.
Она не знает что делать, кроме того как последовать за ней. В коридоре темно настолько, что Азула не видит кончиков пальцев. Что мама собирается сделать? Она злится?
Мама снова опускается на пол, и её лицо теперь ровно напротив лица Азулы — это тоже очень, очень странно, потому что она никогда такого не делала.
Она берет руки Азулы в свои и смотрит ей в глаза.
Смотри в глаза. Не показывай слабости. Не делай ничего неуважительного.
В её взгляде есть что-то непривычно-непонятное для Азулы.
— Ты молодец, что предупредила Зуко. Помни, несмотря ни на что: в этой семье очень, очень много ошибок, но ни одна из этих ошибок не является твоей.
Азула широко раскрывает глаза; у нее снова гудит в ушах. Она правильно расслышала?
Она настолько поражена, что когда мама поднимается и прижимает её к себе так крепко, что трудно дышать, она ничего не делает — просто смотрит в пустоту большими глазами. Мир крутится, и она не может дышать, надо отпихнуть,
какое право она имеет…
Мама уходит.
Азула стоит на огромной мраморной плите и держит голову высоко. С утра ее одели в белый шёлк, и ветер задувает под рукава и ворот.
Всё кажется ненастоящим, чем-то далёким, что происходит с кем-то другим, не с ней: огонь, поднимающийся к небу, бездумные старцы, коронующие её Отца, всё ещё тёплое тело бывшего Хозяина Огня в гробнице и следы матери повсюду. Мертвые, молчаливые толпы людей внизу.
Мир будто бы крутится, но она заставляет его выровняться. Теперь линии слишком прямые и яркие.
Азула задирает голову ещё выше и стоит на холодном ветру.
На следующее утро всё, что хоть немного напоминало о матери вычищают и выкидывают огромными кучами. Всё: одежду, книги, её огромные полотна со странными рисунками, которые она так любила.
Зуко устраивает из-за этого истерику, падает и со слезами вцепляется в шелковые шарфы. Ползет по коридору.
Отец, естественно, в ярости. Он хватает Зуко за руку, и на секунду пахнет горящей плотью, а потом её глупого брата утаскивают куда-то, наверное, обратно в его комнату.
Он жалкий.
(Почему тогда на это так неприятно смотреть?)
Это очень глупо — рисковать ради кусков шелка; Азула даже не понимает зачем.
Наверное, потому что они раньше принадлежали матери — она может представить, что понимает, зачем Зуко это сделал.
(Мама бы сделала тоже самое ради нее?)
Однако, устраивать сцену прямо в коридоре, под носом у отца звучит, как нечто крайне необдуманное — но это Зуко. Он не думает о последствиях.
Жалкий, слабый.
У него даже не получилось ничего украсть — Отец сжёг шелковые платки прямо при нем, в руках.
Азула проводит полчаса, блуждая кругами и пиная стены. Это поведение, неподобающее принцессе, и она это знает.
Шёлк, одежда, и полотна, наверное, сгорели уже давно.
Она очень хорошо знает пути сквозь тёмные коридоры. Еще она знает, что никто не услышит её, пока она сама этого не захочет.
Под обгоревшими тряпками на заднем дворе — золото. Темное, которое их мать предпочитала всем другим украшениям, инкрустированное прозрачными, как слезы камнями. Тут несколько заколок, серёжки и кольцо. Они покрыты копотью, но не взирая на это, полностью целые. Взгляд цепляется за что-то другое: часть шелкового полотна, расписанная вручную — мама провела все прошлое лето, рисуя мать-медведицу. Раньше это висело в комнате Азулы, но пришлось его снять.
(Была ли мама готова потерять всё ради Азулы тоже?)
Она берёт золото и шёлк тоже, уходя так же незаметно, как и пришла. Она не узнаёт себя — весь этот риск, ради чего?
Чем ближе она к комнате Зуко, тем страннее она себя чувствует. Это глупо.
Когда она стоит напротив двери, её первая мысль — убежать и всё выбросить. Но потом она слышит всхлипы — конечно, он плачет.
Тогда Азула заходит внутрь, и Зуко поднимает голову, вздрагивая. Наверное, он ожидал увидеть Отца.
— Для чего ты пришла, посмеяться?
Азула не знает ответа на этот вопрос, она не знает, зачем пришла и для чего, поэтому молча протягивает на открытой ладони мамины заколки.
У Зуко самое странное выражение лица, которое она когда-либо видела. Она не понимает. Он злится?
Внезапно, он склоняется над ней — Азула иногда забывает, насколько он выше неё. Он очень похож на Отца в этот момент.
Азуле резко становится ясно, где она ошиблась. Она только что показала Зуко, что знает о его главной слабости — разумеется, он злится. Это было зря. Азула знает о последствиях и готовит себя к ним. Она настолько удивлена своей глупой, внезапной ошибкой, что мысль отбиваться даже не приходит ей в голову.
Зуко резко подаётся вперёд, и она жмурится, а потом вдруг ничего не видит — что-то закрывает ей обзор. Её брат прижимает её к себе, обхватывая руками, и судя по звукам, он опять плачет.
Руки Азулы болтаются по бокам, и она абсолютно не понимает, что делать. Это редкое событие.
Она не знает, как себя вести, потому просто стоит.
Зуко внезапно отходит и смотрит в пол.
— Прости, если ты не хотела, чтобы я дотрагивался до тебя. Ты можешь взять половину, это будет честно.
Он протягивает ей половину украшений — Азула видит, что он заставляет себя это сделать. Ему хочется уползти куда-нибудь в угол и хорошенько поплакать над ними, но он все равно предлагает. Ей хочется сказать ему, что ей это совсем не нужно, потому что всё это глупо и по-детски.
Азула не знает почему это заставляет её хотеть плакать. Она крепко сжимает кулаки, вонзая ногти в кожу ладоней.
— Мама хотела бы, чтобы они были у тебя.
Зуко смотрит на неё широко раскрытыми глазами, словно чему-то удивляясь.
— Нет, она бы хотела, чтобы они были и у тебя тоже!
Азула отводит глаза — мама не хотела бы. Она это знает и не понимает, почему Зуко пытается сделать вид, что это не так.
— Хочешь… хочешь я вплету тебе их в волосы?
Она задерживает дыхание. Нужно сказать нет. Почему она должна этого хотеть? У нее есть слуги и новые, не обожженные украшения — столько, сколько она хочет.
Зуко смотрит на неё большими глазами, кажется, жалея, что вообще что-то сказал.
Она посмеется, и расскажет Отцу.
Азула кивает.
Окна чем-то похожи на гнезда. Некоторые горят где-то далеко, в ожидании, а некоторые — темные и пустые, холодные. Хорошо смотреть на горящие, и представлять, что какое-то из них — для тебя.
Некоторые пустые, потому что в них некому и нечего ждать; некоторые были пустыми так долго, что огню нужно время, чтобы разгореться.
Азула не выглядит как мать, с волосами убранными с лица. Она смотрит на свое отражение в глазах брата и видит его самого; видит Зуко.
Огонь в гнезде разгорается.
