Двухполярный мир

Этой ночью Кюхен спал плохо, периодически просыпаясь от жары. Капельки пота скатывались по его спине, оставляя влажные следы на простыне. Часть кровати, где спал Кю, нагрелась под его телом, и стало еще жарче. Кю пытался перебраться на прохладную сторону, но что-то непонятное мешало ему. Этот странный бугорок (хD) был словно стена, защищающая территорию от захватчика. Кюхен предпринял множество попыток, пытаясь перелезть через гору, но каждая попытка оборачивалась неудачей, и он снова падал на свою половину. Причем, жар шел именно от этого бугорка. Окончательно Кюхен проснулся в десять утра. Из приоткрытого окна дул прохладный ветерок. Кю раздвинул шторы, пропуская солнечный свет к себе в обитель, и высунул голову на улицу. Маленькие снежинки приземлялись на темную макушку и тут же таяли. Улица была пустой (видимо, люди еще не отошли от праздника). Полюбовавшись на белые дороги, мальчик пошел на кухню за чашкой какао. На убранном столе лежала записка, где было написано почерком матери: «Кю-я, мы уехали к бабушке. Подарки под елкой. Приедем через пару дней. Не скучай!~» Кюхен отложил бумажку и, взяв трубку домашнего телефона, набрал вызубренный наизусть номер. Из комнаты послышалась трель мобильного. Кю очень удивился, когда обнаружил дорогой телефон на своем столе, но в ступор его привел Сонмин, который, укутавшись с головой в одеяло, преспокойно спал с краю. Младший хотел толкнуть того, но и сам не заметил, как залюбовался хеном. Мин спал с приоткрытым ртом, изредка издавая звуки, похожие на храп. Иногда он хмурил брови, из-за чего на его небольшом лбу появлялись морщинки. Сонмин ежился от прохладного воздуха, все больше заворачиваясь в теплое одеяло. Кюхен долго думал, как же он может отомстить этому наглому дяде за то, что тот посмел разделить с ним несколько часов сна. Поразмышляв, Кю сбегал в комнату родителей и притащил ярко-алую помаду матери. – Будешь знать, как использовать меня в нетрезвом состоянии… – прошептав, Кю раскрасил губы хена красным цветом, не жалея помады. Проскулив что-то невнятное, Сонмин открыл глаза. Первым, что он увидел, стала злорадная рожица Кюхена. Младший сразу спрятал помаду за спину, но Мин почувствовал что-то неладное и провел пальцем по губе. – Упс… – улыбнулся Кю, уже продумывая план побега из страны и отодвигаясь к краю кровати все ближе и ближе. – Иди сюда, – Сонмин притянул к себе мальчишку за шею и попытался поцеловать в щеку, но тот прятал лицо в ладонях и брыкался. – Не волнуйся, Кю-я, я всего лишь чмокну. – Я не люблю чмокаться! – визжал мелкий, пытаясь выбраться на свободу. – Особенно с полуголыми дядями. Нет! – потерпев поражение, Кюхен издал последний вопль. – Она же плохо отмывается… Мальчик потер щеку, бубня что-то под нос, но стереть полностью красный опечаток не получилось – он только еще сильнее растер его по всей щеке. Сонмин показательно фыркнул. – К твоему сведению, я ложился одетый… Где моя одежда, маленький развратник? – Пф, я не вижу в тебе человека, которого хотелось бы раздеть, – Кю важно поднял ладонь и, загибая пальцы, продолжил: – Ты не привлекателен, не сексуален, старый, толстый, с трансвеститскими наклонностями… – покопавшись, Мин достал из-под подушки младшего свою рубашку, а пиджак отдыхал на полу опять же со стороны мальчика. – Я был пьян! – попытался отмазаться младший. – Конечно-конечно, не нервничай так, – потрепав беспорядок на голове Кюхена, Сонмин поднялся и обратил внимание на фотографии, что стояли на полке. – А где это ты? – спросил старший и показал пальцем на фото, где примерно тринадцатилетний Кю держал за руку отца. – Отдыхали на Чеджу, – с неким раздражением ответил Кю. – Да, есть такие люди, которые могут позволить себе лишь недорогую путевку. И то, не имеют возможности уехать дальше границы. – Ты злишься из-за того, что тогда я бросил трубку? – младший промолчал. – Прекрати это ребячество. Я хочу общаться с тобой на равных, а не как с пятилетним, Кюхен-а, – Сонмин еле оттер помаду со своих губ, пряча взгляд от донсэна. – У меня есть определенные обязанности. И я не подписывался, что буду обязан тебя за ручку держать. – Молодец, хен, нечего сказать. Отмазался работой вместо того, чтобы просто сказать «прости», – Кю грустно улыбнулся. – Знаешь, чем мне запомнилась та поездка? – младший кивнул головой в сторону той фотографии и заметил заинтересованность во взгляде Мина. – Еще когда мы планировали улететь всей семьей, отцу не давали отпуск. Он прикладывал все усилия, чтобы начальство сжалилось и позволило ему уехать. Мы с матерью и Ара уже вовсю паковали чемоданы, но накануне он не явился после работы. В итоге, мы улетели втроем, – мальчик со злостью посмотрел на кусок бумаги. – Он пообещал, что научит меня плавать, что мы будем плескаться в океане вместе, что мы хорошо проведем время. Вскоре он прилетел на выходные, а потом снова вернулся домой. Это фото было сделано именно тогда. Плавать я научился в реке, когда мы гуляли с Вукки и Хекджэ, а отец так и не извинился. Я не имею права судить его, ведь он зарабатывает на жизнь, да? Но я благодарен, что он смог уделить нам хотя бы два дня. – Я не твой отец, Кю-я. А если быть точнее, то я для тебя вообще никто. – Забавно, правда? – младший горько усмехнулся. – Две минуты разговора с каким-то «никто» и его голос заглушили боль некой утраты, чего не смогли сделать два дня, проведенные с родным отцом. Что же это значит? Сонмин набрался мужества, чтобы посмотреть в глаза своего ученика и словно почувствовал, как ему было больно, как больно ему сейчас. Тот смотрел в одну точку на полу и сглатывал слюну, будто с ней уходили колкие слова, которые так и норовили вырваться наружу. Кюхен многое хотел сказать своему хену, накричать, избить, чтобы стало легче, но он понимал, что простыми ругательствами он не заставит старшего ощутить его чувства и мысли – всего его. – Так что же? Отец значит для меня меньше, чем «никто»? Или же этот «никто» мне дороже, чем отец? – Кю зажмурил глаза, чтобы избавиться от ужасного ощущения, будто сейчас отовсюду польются слезы. – Ты неправ. Ты для меня учитель, хен, друг – далеко не «никто». И мне не хотелось бы признавать, что этим «никто» я являюсь для тебя. – Кю-я… – Убегаешь, не задумываясь, что, может быть, где-то здесь ты кому-то очень нужен… – Я действительно настолько был нужен тебе? – заметив, что младший немного смутился, Мин рассмеялся. Только сейчас мелкий понял, что наболтал лишнего. – Мне?! – искренне удивился Кю. – Да нафиг ты мне сдался! Я говорю о твоих друзьях. Например, Чонун-хенним. – Вот уж кому-кому, а ему я точно нафиг сдался. – Не говори так, вы же друзья! – Кюхен разозлился и даже захотел ударить старшего, но остановился. После того, как он потерял лучшего друга, ему не особо хотелось, чтобы хен тоже разбрасывался дорогими для себя людьми налево и направо. – Он меня ненавидит. Терпит просто потому, что мы носимся вместе с детства. Ты поймешь это, когда в вашей компании появится кто-то, кто будет младше тебя. – Но ты дорог ему. Мне кажется, что он даже ревнует, – мальчишка улыбнулся. – Когда я сказал, что хочу подарить тебе цветы, он с раздражением предупредил, что тут тебе сложно угодить, чтобы я даже не пытался. Как видишь, именно он принес букет. – А ты? – Сонмин состроил милое личико. – Ты меня ни разу не ревновал? – Пф! Тьфу три раза! К кому? К подушке, на которой ты спал? Я ее лучше постираю. Даже косвенно я не хочу до тебя дотрагиваться, а то покроюсь бородавками. – Ты покроешься бородавками только от своей вредности, противная инфузория! – Кюхен обхватил ладонями лицо Сонмина и поцеловал его левый уголок губ. – Ты… – слегка офигел старший. – Думал, в принцессу превратишься. Пока никаких результатов. – Ты бессмертный что ли?! – Нет, всего лишь безнадежно влюбленный, – в очередной раз шокировав хена, Кюхен воспользовался шансом и убежал. – Гаденыш… – прошипел Сонмин и кинулся за ним. *** Добравшись до больницы, Йесон припарковал свой мотоцикл и направился сразу к кабинету, по пути спросив у работницы регистратуры, на месте ли главврач. Отсутствие Сонмина его ничуть не удивило. Чонун уже был готов к тому, что его донсэна загребут в участок за вождение в нетрезвом виде, но, как сообщила медсестра, младший должен появиться на работе. Йе подошел к окну и стал ждать. Понаблюдав за маленькими снежинками, плавно приземляющимися на дороги и голые ветки деревьев, он решил сам поискать бумаги, за которыми, собственно, и приехал. Чонун покопался во всех папках, которые лежали на столе, но ничего не нашел. Тогда он стал искать на полке. Пока он пытался дотянуться до папочки с пометкой «Ким» (в таких Сонмин обычно хранил документы знакомых), откуда-то свалился журнал и из него выпали бумаги. Йесон обратил на него внимание из-за названия: «Занимательная биология». Тогда он поднял журнальчик и сразу заметил поправки в текстах, которые, судя по всему, делал Мин, соединяя все эти статьи в один большой текст для лекций. – Он действительно решил преподавать? – улыбнувшись, Чонун поднял бумаги, что выпали из этой книжечки, и впал в шок. – Что? – внимательно изучив документы, Йесон присел на диванчик и, сложив руки в замок, задумался. Чонун прокрутил в голове тысячу мыслей. Неужели он ничего не заметил? Вскоре в кабинете появился Сонмин. Младший повесил куртку и, не заметив гостя, проскочил к столу. Плюхнувшись в мягкое кресло, Мин мило хихикнул. Он покопался в своих бумажках, блаженно улыбаясь и смеясь над чем-то, как дитя. Когда в помещении стало прохладно, Сонмин включил обогреватель и, завернувшись вязаным шарфом, налил себе из термоса теплый ягодный чай. Он по-прежнему улыбался и никак не мог сосредоточиться. Сделав большой глоток из кружки, Мин заметил Йе и тут же выплюнул весь чай, облив фонтанчиком все, что лежало в правом углу стола. – Хен… Ты… Что ты здесь делаешь? – Сонмин смотрел на Чонуна огромными глазищами, даже не замечая, что вытирает стол своим халатом. А заметив, вскрикнул и упал на большой фикус, стоящий рядом с книжной полкой. – Пришел за результатами моего анализа. Ты зажал их еще перед поездкой, чертов интриган, – Йе привстал и подошел к столу, скрестив руки на груди. – А, точно, – Мин полез в нижний ящик стола за бумагами, не обратив внимания на журнал, который держал его хен. – Так-с… Ты у нас все в полном порядке, – радостно сообщил младший. – Я не могу гарантировать, что так будет и дальше. Давай завязывай с дурью, ничего хорошего она тебе не принесет. Но… – Но? – Чонун вопросительно приподнял бровь. – Ты живучий как блоха, и не нашлось еще такой болезни, которая может взять такого слона. Радуйся здоровью, огурчик, – сложив документы в папочку, Сонмин снова ее спрятал подальше в свой ящик. – Чего нельзя сказать о тебе, – Сонмин недоумевающе посмотрел на старшего, и тот кинул на стол журнал с документами. Улыбка тут же сползла с лица донсэна. – Как давно ты узнал? Хотя черт с этим. Почему ты не рассказал? – Вас это не должно волновать, – грубо отрезал Мин и вернулся к своим бумагам. – Если не нас, то кого?! Мин-а, мы тебе не чужие! – Йесон скинул все бумаги со стола, чтобы младший обратил на него внимание, тот ошарашенно посмотрел на хена. – Как долго ты скрывал от нас? Когда ты узнал? – С того самого момента, когда после десятой попытки Рёна не смогла забеременеть! – закричал Мин, и Чонун заметил, что младший уже на пределе. – Она ходила и сдавала анализы. Везде ей хором отвечали, что она абсолютно здорова. Тогда я попросил своего специалиста проверить. И… – Сонмин помахал на себя бумажками, создавая ветерок, чтобы подступившие слезы высохли. – Дело было не в ней, а во мне. Весело, не правда ли? – Тебе поставили диагноз «бесплодие»? – почти шепотом спросил старший, чтобы удостовериться. – Да, – еще тише ответил Мин. – Некроспермия… Необратимая, – кинув ручку куда-то к дивану, он сел назад и приложил руку ко лбу. – На этом жизнь не заканчивается. Можно же сделать искусственное оплодотворение, взять ребенка из детского дома, в конце концов! – Мин усмехнулся. – Ты не так понимаешь значение слова «отец». Важна любовь, а не гены. Итук бы сейчас разревелся и стал бы искать виноватого в ком-то другом, от Хинима ты ничего полезного не услышишь, но ко мне прислушайся, – Чонун присел на подлокотник и обнял младшего. – Мы ценим, лишь когда теряем. Кто-то готов спихнуть ребенка в чужие руки, лишь бы самому не мучиться. Зачем детям эти страдания? Ты всегда сможешь усыновить или удочерить, окружить заботой и любовью бедняжек. Я верю, что ты можешь стать хорошим отцом. – Спасибо, хен, – Сонмин буквально отодрал от себя жутко приставучего Йесона. – Не хочу, чтобы Рёна страдала из-за меня. Я подам на развод. – Ты ударился?! – возмутился Йе. – Сначала он ее игнорирует, потом делает предложение, на коленях просит Чонсу благословения, потом цепляет других куропаток, и вот когда вы начинаете говорить о ребенке, тебе приспичило развестись! Сонмин, ты сам себя слышишь? Иногда мне кажется, что мозг у тебя в другой части тела, и жировые отложения глушат сигнал! Скажи это хенниму, и он нас всех казнит. – Йе, она молодая и красивая девушка, полностью здорова, без вредных привычек. У нее еще вся жизнь впереди. Зачем ей лишать себя возможности стать матерью ради такого, как я? – У нее жизнь впереди, а у тебя конец туннеля что ли?! Мин, спешу напомнить, ты тоже молодой. Не надо ставить на себе крест из-за какого-то бесплодия! Думаешь, у меня жизнь лучше? Как я могу стать отцом, когда у меня, мало того, дамы сердца нет, так я еще и дурь втюхиваю кому попало?! А Чонсу? А Хичоль? От старшего все женщины бегут, а другой не интересуется ими лет с семнадцати. Поэтому, пока у тебя есть любящий человек, удерживай его и никуда не отпускай. – Но это не тот человек, которого люблю я. – Тогда по кой… зачем ты ей предложение сделал?! Проблем захотелось на свою круглую задницу?! – Она меня любит. – Жить с тем, кто тебя не любит, еще больнее, чем жить без любимого! – Чонун лег на диван и прикрыл глаза. – Вот я и хочу развестись, чтобы покончить с этим. Мне надоело делать больно людям! – Ты думаешь, Рёна – единственная, кому ты причиняешь боль?! – Йесон настолько громко крикнул, что Мин застыл на месте и ничего не смог ответить. – Подумай о тех, кто окружает тебя каждый день. Насколько бывает больно им? Следующие полчаса царила тишина. Откуда-то, словно из другого мира, доносились звуки движущихся стрелок на часах. Так тихо бывает только на кладбище. Чонун уже подумал, что донсэн быстренько убежал по другим делам, оставив старшего в одиночестве, но, приподнявшись, заметил, что Сонмин по-прежнему сидел на своем месте, разглядывая настольную лампу. – Я завидую его отцу, – внезапно прошептал младший. – Он вырастил и воспитал прекрасного сына. А у меня так уже не получится, – Мин грустно улыбнулся и стал собирать бумаги с пола. – Иногда я смотрю на семейные пары, на то, как они обращаются со своими детьми, и думаю: «А как бы я поступил?». Мой отец насильно заставлял меня учиться, запирал под домашний арест, а чьи-то сыновья с удовольствием ходят в школу, – Йе глубоко вздохнул и снова закрыл глаза, вслушиваясь в робкий голос донсэна. – Есть столько вещей, о которых мне хотелось бы предупредить молодых парней. Так если у меня не будет своего сына, могу ли я стать хорошим хеном и учителем? – Сонмин сложил все документы и, достав вторую чашку, налил еще чая. – Каждый раз, когда я смотрю на него, у меня все больно сжимается внутри, ведь Кюхен – это маленький комочек счастья. Но где же мое счастье? – Почему этим счастьем может быть только твой сын? Чего ты на самом деле хочешь? – Я хочу любить. Пока Чонун усердно остужал свой чай, Мин немного порылся в другом ящике, куда ныкал запасы сладкого на случаи тотальной депрессии. Разложив вкусности на столе и откусив шоколада, Сонмин вспомнил что-то и подпрыгнул на стуле. – Точно! Мы же хотели с Кю сходить на выставку экзотических животных, а я совсем забыл… Все из-за тебя! – Из-за меня? – пробубнил Чонун, подавившись чаем с печеньем. – Стоять, приятель! Мы давно планировали с тобой съездить на горнолыжный курорт. Не ты ли мне все уши прожужжал о здоровом образе жизни? – Прости, хен, но как-нибудь в другой раз, – Мин побежал за курткой, в спешке запутываясь в шарфе. – Сегодня я занят. – А я разве не комочек счастья? – состроив милое личико, Чонун получил щелбан в лоб. – Возможно, но уж точно не мой. – Нет, Мин-а, так не поступают, – проныл старший, наблюдая за собирающимся Сонмином. – Ты попросил организовать к твоему приезду нам пару выходных, я снял номер на двоих, договорился насчет машины, а ты уходишь с другим. Мне даже обидно. – Хен, ну, прости, я забронировал билеты, Кюхен уже ждет меня. Сходи с кем-нибудь другим. – С кем? – Йе надул губки. – У Чонсу геморрой, как всегда, Хичоль сегодня на педикюре, а потом у него очень важная встреча. – Ты не против свидания вслепую? – спросил Мин, уже набирая номер Кю. – Да хоть президента зови, не пропадать же деньгам! Чертов Кюхен… Обидевшись на всех и вся, Йесон плюхнулся на диван и стал ждать, пока Сонмин договорится с Кю. *** Снося все на своем пути, мальчик бежал к уходящему автобусу. Транспорт этим днем ходил редко, а мерзнуть на остановке мало кому хотелось. Поскользнувшись у самого входа, Кюхен в буквальном смысле заполз вовнутрь. В автобусе было довольно тесно, но зато тепло. Так, спрятавшись между людьми, Кю встал у окна и стал наблюдать, как отдалялись здания и голые деревья. Залюбовавшись красотой природы в это время года, Кюхен чуть не проехал свою остановку. Мальчик заметил, что сегодня он чересчур мечтателен. Кю шел не спеша, оставляя за собой на белоснежной дороге следы, изображая колеса трактора, как делал в детстве. И уже через десять минут он оказался в теплом кафе. За столиком у окна ему вовсю махал Реук. Кюхен сел напротив друга, не вынимая руки из карманов, и заметил, что Ре успел заказать себе горячий шоколад. Вукки не стал ждать подходящего момента, а просто сразу протянул коробку с подарком, и выжидающе взглянул на донсэна. – А оттуда сейчас не выпрыгнет боксерская перчатка? – с опаской спросил младший, чем вызвал недовольство у Реука. – Открывай уже! – поторопил его хен. Кю решил повредничать и стал медленно развязывать бантик, аккуратно пропуская ленточки между пальцев. Он почувствовал ту боль, которую в мыслях ему причинял Вукки, и от этого стало только веселей. Пошуршав цветастой фольгой, Кюхен полностью обнажил коробку и с искорками в глазах снял крышку. Внутри были упакованы еще теплое печенье с шоколадом и наушники. – Ты в последнее время стал слушать музыку, вот я и подумал… Когда-нибудь ты будешь слушать и мои композиции, – Вукки улыбнулся. – Спасибо, хен, – Кю потянулся, чтобы чмокнуть друга, и поймал на себе удивленный взгляд. – Чего это ты удумал? – приподняв бровь, спросил Реук. – Ну… – Кю смущенно почесал затылок. – Друзья иногда выражают любовь и благодарность через поцелуи, я видел это… по телевизору. Да! Там показывали… фильм, да, фильм, в котором донсэн чмокнул своего хена. – Не знаю, что за фильмы ты там смотришь, но сделай это быстро и безболезненно, – Ре зажмурился и почувствовал что-то слюнявое у себя на щеке. – Так, все, Чо Кюхен, давай просто забудем об этом… – открыв глаза, Вукки обратил внимание на красное пятнышко на шее Кю. – Вижу, эту ночь ты провел весело, – заметив, что Кюхен немного не понял, старший протянул ему зеркало. – Вот гад… Не беспокойся, это Сонмин-хен виноват, – горячий шоколад, который буквально мгновение назад еще находился во рту Реука, полился обратно в чашку. – В смысле, он сделал это, когда повалил меня на ковер, – таких огромных глаз, которые были на тот момент у Ре, не имел ни один европеец, что уж там говорить об азиатах. – Хен, ты не так понял! Подожди, я объясню. У него был день рождения, я выпил, он отвез меня домой, а проснулся я уже вместе с ним… – Все, Кюхен, меня не интересуют подробности твоей личной жизни. – Ащ… Хен! Дай объяснить. – Обойдусь, пожалуй. – Да не сплю я с ним! – Кю, подпрыгнув, крикнул на все кафе, и другие посетители сразу повернулись к ним. – Извините, пожалуйста, – легонько поклонившись, Ре потянул за руку друга и усадил назад. – С ума сошел?! – У меня и так Хекджэ со своими шуточками в печенке сидит, теперь еще тебе доказывать? – Кю жадно откусил кусок печенья. – Да, я спал со своим учителем, но просто спал! Понимаешь? Лег и уснул! И то, – младший запихнул остальной кусок печенья в рот и продолжил говорить с набитым ртом, – его вообще никто не просил. Этот дядя слишком наглый и самоуверенный. Аж бесит! – Эх, ты, прожуй сначала! – передразнив то, как Кю говорил, Реук устало вздохнул. – Тебя бесит наглость нашего учителя или сам тот факт, что вы спали на одной кровати? – Думаешь, подловил меня? – победно ухмыльнувшись, Кюхен закинул в рот еще одну печеньку и стал медленно разжевывать. Внезапно зазвонил его телефон. От неожиданности младший подпрыгнул на месте и начал давиться вкусностью друга. Подбежав, Реук похлопал его по спине. – Придурок! Я сказал тебе, прожуй! Ты конченый идиот, Чо Кюхен! – получив от старшего подзатыльник, Кю еще сильней закашлял. Тогда Реук дал сам себе по лбу и снова попытался привести донсэна в чувства. Проглотив печенье, Кюхен взял трубку. Разговор с Сонмином не был слишком долгим. Реук услышал, как младший пару раз упомянул его имя, но не придал этому большого значения. Все-таки Мин был их учителем. Кю переговорил с Мином и развалился на диванчике, поймав на себе удивленный взгляд. – Ты не собираешься сваливать? – с досадой спросил хен. – Он сейчас заедет за мной, – Кю по-детски улыбнулся. – Кстати, дядя просит тебя об одолжении. Сказал, что ты должен понянчиться кое с кем, пока его не будет. – У него есть ребенок? – Сомневаюсь. Если честно, то я его вообще рядом с женщиной не вижу. Уж какие там дети! В скором времени рядом с кафе остановилась знакомая для Кюхена машина, откуда выполз укутанный Мин. Старший потер ладоши и натянул на тонкие пальцы теплые варежки, которые еще на прошлый Новый год ему подарил Чонсу. Как сказал хен, он лично вязал их. Конечно, Итук как самый настоящий дед пыхтел о том, сколько времени и сил потратил на такую «сложную» работу в его-то возрасте! Вдобавок старший пригрозил, что если Сонмин не будет их носить, то хорошенько получит по одному месту, и тот вообще ему никогда ничего не будет дарить. И, так как сейчас риск встретить Итука очень велик, Мин решил все-таки покопаться в старом барахле и достать эти варежки. К счастью, в кафе было очень тепло. Но Сонмин все равно притворился, что очень замерз (при их-то -10градусном морозе!), и полез к Кю с объятиями, чтобы согреться. Младший предпринял несколько попыток отцепить хена, но потом просто сдался. Реук очень смутился от такого поведения учителя и его друга, поэтому резко закрыл глаза рукой и на ощупь попытался надеть куртку. – Пожалуй, я пойду, – сообщил Ре и побежал к выходу. – Нет, хен, подожди, – избив рукавами пальто Сонмина, Кюхен смог выбраться из его лап. Реук не заметил только что вошедшего посетителя и ударился плечом о его грудь. Мысленно вырвал себе все волосы, Вукки убрал ладонь с лица и тут же пожалел об этом. К нему сразу подбежал Кю. – Ащ, Ре, не пойми неправильно. Он всегда первый начинает! – Кюхен никак не мог понять, почему его друг так ошарашен, но когда решил повернуть голову, то заметил, что перед ними стоял Йесон. – О! Хенним, добрый день! Но что ты… – Ащ, Йе, сделай лицо попроще, – подошел Сонмин. – Ты одним своим видом мне детей испугал. – Пф, я его совсем не боюсь! – выпендрился Кю. – К твоему сведению, мы каждый день гуляли, пока ты там шлялся по своим Англиям и Санк… Санкт… В общем, неважно! Да и Реук уже встречался с ним. – Вы знакомы? – удивился Мин и даже обрадовался, когда Чонун кивнул. – Так даже лучше! – В смысле?... – испуганно спросил Реук. – Этот страшный, но добрый дядя вообразил себя святошей и организовал нам отдых на горнолыжке. Но поскольку мой любимый ученик так сильно по мне соскучился, – Кюхен недовольно фыркнул и, скрестив руки на груди, отвернулся, – я не могу поехать. Поэтому, – Сонмин серьезно посмотрел на Реука, – Вукки, я прошу тебя, пожалуйста, составь ему компанию. Сказать, что Реук офигел – ничего не сказать.