***
Проводить вместе вечера и ночи стало чем-то особо значимым. Пока Хокка работал на студии, или посещал телеканалы и редакции, Алекси терпеливо ждал его дома. Он писал Йоэлю, чтобы тот приехал — чистая формальность, ведь оба знали и понимали: они нужны друг другу. Каунисвеси заваривал чай на двоих, а тем временем Йоэль стоял в магазине и выбирал самую большую банку ананасов в сиропе. Они не говорили о чём-то важном. Не обсуждали будущее и вообще практически не разговаривали, когда оставались вдвоём. В тишине сидели друг напротив друга, смотря в глаза и переплетая между собой пальцы. Опускались на пол перед телевизором, кидая несколько подушек, и смотрели фильмы, что Алекси выбрал на Нетфликсе. Кормили друг друга дурацкими ананасами с вилки — кажется, теперь для них это традиция. Целовались перед сном — совсем невинно, как два влюблённых подростка, что впервые ночевали друг с другом. Боялись прикоснуться и сотворить что-то большее, чем просто невинные поцелуи и блуждающие по плечам пальцы. Конечно, это не мешало Йоэлю сжиматься в узел от прикосновения к губам Алекси, на которых оставался вкус ананасового сиропа. Чувствовать, как кровь приливает к паху, лишь стоило тому дотронуться до его рук. Но блондин знал, что это будет неправильно. Знал, что может всё испортить — как в прошлый раз. Был осторожен настолько, насколько мог, и как же было странно в тот момент, когда Каунисвеси наконец засыпал, тихо выпутываться из его объятий и бежать в ванную, чтобы остудить своё лицо холодными каплями в попытке успокоить бурю внутри себя. Искренне не верить в происходящее, что казалось таким желанным сном, похожим на те, что часто снились ему в последние месяцы, смотреть на себя в зеркало и, успокоившись, поскорее возвращаться в постель. В постель, где в уже знакомом молочном лонгсливе, завернувшись в плед, спал Алекси. Тот самый Алекси, что этим летом изменил его жизнь. Предчувствие где-то внутри его души до злости не покидало его тело — ну что, неужели что-то ещё произойдет?***
В субботу, вопреки своему желанию вновь, как в прошлые ночи, разделить сон с Алекси, Хокка отправился домой — на следующий день ранним утром он должен был отправиться в Оулу на традиционное празднование дней рождения отца и старшего брата, что расположились с разницей в два дня. Блондин оформлял покупку билетов на самолёт, несколько раз уточнив у Алекси, точно ли он не хочет, чтобы тот остался и отправился с ним в понедельник в больницу, где, по плану, ему уже могли снять швы. IamVenom: Если что, я могу остаться, ты же знаешь. AMattson: Не стоит. Тебя ждёт семья. Я съезжу на такси сам, всё хорошо. Мы увидимся на следующей неделе, когда ты вернёшься. AMattson: Я буду тебя ждать. И тепло разлилось по всему телу. Я буду тебя ждать. Я буду тебя ждать. Он будет меня ждать. Господи, неужели всё это дерьмо наконец-то закончится? Растворяясь в тёплых мыслях, парень ложился спать. Ворочаясь в постели, Йоэль думал о том, что стоило всё-таки остаться у Алекси, а утром отправиться в аэропорт. Однако было поздно что-то менять, поэтому просто он лежал, пытаясь устроиться поудобнее — удобнее, чем в его объятиях, не будет. И внутри становилось невероятно хорошо от этих мыслей. Он позволял себе то, что строго-настрого запрещал буквально недавно — ни в коем случае не влюбляться. Снова. Не влюбляться снова. И конечно, тонул в этом с головой. Все эти три ночи, что он мог позволить себе прикасаться к нему. Обнимать, зарываться в его взъерошенные волосы. Целовать. Целовать. Целовать. Как же я скучал по его губам. Йоэль уже погружался в дрёму, в кои-то веки засыпая в одиночку без долгих приступов бессонницы, как на телефоне появилось уведомление. То самое уведомление. Makea pulla Masii приглашает в трансляцию. Думал, что показалось. Думал, что это какой-то бред. Молча смотрел на уведомление, чувствуя, как внутри него всё рушится на миллионы грёбаных осколков. Внутри сквозила дыра, а к горлу подкатывал ненавистный ком. Опять. Я опять нафантазировал себе всё. На что я, блять, надеялся... Боялся открывать. Трясущимися руками нашёл мессенджер, следом — чат с Алекси. Хотелось написать целое полотно на тему предательства и ответственности, на тему того, как вообще Алекси смог так себя повести — настолько было больно, что становилось невозможно дышать. Набирал сообщение и стирал вновь и вновь. IamVenom: Ты бы швы для начала снял, а потом уже трансляции проводил. Даже лечение толком не закончил. И как же было неприятно. Он не мог поверить — блять, неужели я правда так в нём ошибся? Неужели он правда ничего не понимает? Я же как безумный, блять, бегал за ним. Каждую минуту свободную ему посвящал. За что? Или, может, я чего-то не понимаю? Или я снова всё придумал себе... AMattson: Зайди и всё поймёшь. Глубоко вдохнув воздуха, Йоэль нажал на уведомление. Пока на экране крутился значок загрузки, он привстал и сел, опираясь на спинку кровати. Когда картинка прогрузилась, Хокка взглянул на экран. Перед камерой сидел Алекси. На его лице была неизменная чёрная маска, оставляющая открытыми только глаза. Невероятные, даже через экран завораживающие настолько, что сложно было от них оторваться. Вопреки привычному образу, он был одет в чёрную оверсайз футболку, еле прикрывающую его бёдра. Понять, есть ли на нем бельё, было сложно. В комнате, окутанной приятным сине-красным полумраком, Алекси сидел в своей любимой игриво-соблазнительной позе — подогнув под себя ноги. Рядом на кровати лежал стандартный набор для трансляций — плётки, игрушки, кляп. Некоторое время понадобилось Йоэлю, чтобы окончательно всё понять и хоть как-то собраться с силами. Чат трансляции мигал огонёчком, напоминая о том, что стоит начать игру. Не понимал, что творится, но сердце чуяло неладное. Дрожащими большими пальцами он начал набирать сообщение. Salomonn: Алекси, скажи мне, что происходит? В ответ Алекси слегка склонил голову и, улыбнувшись, приложил указательный палец к губам, без слов показывая, что общаться он будет только через текст в чате. Makea pulla Masii: Не понимаю, о чём ты. У меня другое имя. Йоэль усмехнулся — это какой-то сюр, он же не серьёзно? Salomonn: Масии Makea pulla Masii: Так-то лучше. Сегодня я сделаю всё, что ты захочешь. Makea pulla Masii: Подумай, чего бы ты хотел. Я выполню абсолютно всё. Сердце пропустило удар. Это вообще наяву происходит? Больше похоже на грёбаный сон. Йоэль никак не мог смириться с этой мыслью — парень сейчас в эфире только для него. Для него одного. Трансляция была приватной. Он был единственным зрителем. Чуть отодвинувшись от экрана, Алекси выпрямил спину и слегка развёл ноги, показывая свою готовность. Чёрт тебя подери, Каунисвеси... Его поза, в совокупности с взывающим взглядом и тем, что он написал несколько мгновений назад как по щелчку пальцев отключили мозг и заставили кровь потоком прилить к низу живота. Не было сил думать адекватно, видя на экране Алекси, что, казалось, готов на всё, о чём бы он его ни попросил. Да и надо ли было адекватно думать, когда брюнет сам устроил всё это? Пытаясь совладать со своими эмоциями и всё ещё чувствуя смущение, Йоэль начал набирать текст. Salomonn: Для начала разденься. Алекси прочёл сообщение и, пошло улыбнувшись, потянул края футболки вверх. Взору открылась картина, заставившая Йоэля подавиться воздухом: грудь брюнета была туго перетянута той самой портупеей, а низ полностью обнажён — член Алекси медленно твердел, что не сложно было заметить. На шее висела серебряная цепь, концы которой зажимами были прикреплены к соскам, и это зрелище могло свести с ума блондина — если не сводило прямо в эту минуту. Хокка закусил губу, почувствовав, что в боксерах резко стало слишком тесно. Ни секунды не раздумывая, спустил их до щиколоток вместе с шортами. Чувствуя, как смелость внутри него вытесняет стеснение, уже с большим энтузиазмом он писал в чат. Salomonn: Хорошо. А теперь немного потяни за цепочки. Только не снимай. Одновременно двумя руками Алекси прикоснулся к тонким цепям и слегка их оттянул. Кажется, эта сладкая боль приносила ему невероятное удовольствие — он слегка закатил глаза и, приоткрыв рот, томно вздохнул. Salomonn: Тяни за одну цепочку, а другой рукой поласкай себя. Начав выполнять указание, брюнет подал голос. Постанывая, он закусывал губу и подавался бёдрами вперёд, пытаясь усилить ласку. Его глаза, казалось, искрили электричеством от тех ощущений, когда он то натягивал, то ослаблял цепочку. Мне кажется, я схожу с ума. Такого не может быть наяву. Не отрывая глаз от экрана, Йоэль стал поглаживать свой уже крепко стоящий член. Он всё ещё не верил в происходящее, предполагая, что это лишь чертовски приятный сон, который может закончиться в любую секунду. Но останавливаться не собирался, ведь то, что происходило в тот момент, определённо ему нравилось. И было плевать, сон это или явь. Это не сон. Это не сон, не сон, не сон, не сон, не сон, не сон... Окончательно осмелев, он решил по полной насладиться этим эфиром. Salomonn: Представь, что ты со мной. Что бы ты сделал? Алекси отпустил цепь и придвинулся ближе. Чтобы прочесть сообщение он, опираясь ладонями на матрас, наклонился к экрану и немного сощурил глаза. Это вышло так до безобразия сексуально, что Йоэль обхватил основание члена, опасаясь кончить лишь от вида этого голубоглазого мальчишки. Стоящие соски, закованные в зажимы, перетянутая кожаными ремнями грудь, животный прищур и обнажённое тело — Ебануться. Как же, блять, горячо. Прочитав написанное, Алекси ухмыльнулся и, не отрывая взгляда от камеры, взял в рот два пальца и втянул щеки. С громким чавкающим звуком он стал посасывать их, вылизывать и проталкивать в горло, пошло высовывая язык. На секунду Йоэль зажмурил глаза и закинул голову, проводя ладонью по члену. Оставаясь наедине только с развязным хлюпаньем, он отчетливо представил, что его ласкает не собственная рука, а влажный тёплый рот Алекси — гортанные стоны с его губ сорвались сами собой. И это ещё сильнее кружило ему голову. Вернувшись к трансляции, он обнаружил Алекси сидящим в той же самой призывной позе на коленях, ожидающего дальнейших действий, которые не заставили себя долго ждать. Salomonn: Подготовь себя. Так, чтобы я хорошо всё видел. И снова эта игривая, точно блядская ухмылка. Если бы я увидел это вживую, то я бы точно не сдержался — овладел бы им в ту же секунду. Парень на экране немного прищурил глаза и повернулся спиной к камере. Медленно, будто нарочно дразня, он развёл колени в стороны и наклонился вперёд, поднимая бёдра повыше к камере. От увиденного сердце Йоэля сбилось с ритма — казалось, что ему нечем дышать. Сжатое колечко мышц было прикрыто ограничителем силиконовой пробки. Алекси протянул руку за спину и, ухватившись пальцами за ограничитель, слегка потянул за него, но не вытаскивая игрушку до конца. Ненадолго задержавшись на самой широкой части, брюнет отпустил ограничитель и пробка проскользнула обратно внутрь. Йоэль завороженно смотрел на экран, старательно не прикасаясь к изнывающему члену. Казалось, что любое прикосновение спровоцирует бурную разрядку, — но ведь шоу ещё не закончено? Несколько раз проделав манипуляцию с игрушкой и томно выдохнув, Алекси окончательно вытащил её и отбросил в сторону. Будто показывая, что задание выполнено, он протолкнул внутрь пару собственных пальцев — мышцы не оказывали сопротивления. Хокка, сходивший с ума от возбуждения, даже не думал останавливаться. Salomonn: Возьми ту чёрную штуку. Salomonn: Трахни себя. Алекси в предвкушении протянул руку к игрушке и посмотрел на экран, где появилось ещё одно сообщение. Salomonn: Пока будешь делать это — думай обо мне и к себе не прикасайся. Мгновение, и Каунисвеси лёг перед камерой с широко разведёнными в стороны ногами. Резво, словно и сам в нетерпении поскорее ощутить игрушку в себе, он смазал силикон смазкой и откинул тюбик в сторону. Смотреть на этот захватывающий дух разврат и никак себя не ласкать было настоящей пыткой — Йоэль в одно движение стянул с себя футболку и проведя рукой по своему телу вернулся к ласке своего члена. Salomonn: сожми свою шею. Моментально и беспрекословно бледная рука сжала тонкую кожу под подбородком брюнета. Одновременно с этим он протолкнул в себя игрушку примерно на половину длины, от чего тишину из динамика разрезал стон, больше похожий на хрип. Медленно и плавно Алекси проталкивал игрушку до самого основания, то сильнее, то легче продолжая сжимать своё горло и наслаждаться этим — шея всё ещё оставалась одной из самых главных эрогенных зон парня. Не отводя взгляд от экрана и не переставая ласкать себя, Йоэль уже не стеснялся стонать в голос. Было плевать на то, что могут услышать соседи — слишком хорошо. Так чертовски хорошо и горячо. Безумно. Игрушка уже уверенно двигалась внутри и, судя по громким стонам, Алекси смог подобрать правильный угол, с каждой фрикцией проезжаясь по простате. Извиваясь на кровати, он толкался бёдрами вперёд, желая ещё сильнее насадиться и кричал от удовольствия. Дурманящая картинка и стоны каждую секунду испытывали выдержку вокалиста на прочность. Держаться было всё труднее и труднее. И мучить Алекси, явно, как и сам Йоэль, желающего скорой разрядки, было тяжело. Salomonn: Хочу кончить вместе с тобой. Алекси, приподнявшийся на локтях, чтобы прочесть сообщение, довольно улыбнулся, откидываясь обратно на постель. Дав и себе, и Йоэлю буквально секунду времени, будто для того, чтобы собраться с силами перед финальным аккордом, Алекси снова вошёл в себя. Он резко и без прелюдий вогнал игрушку до самого основания, а свободной рукой прикоснулся к члену. Йоэль вторил его движениям. Он так же крепко обхватил свою плоть ладонью и стал ласкать её, подхватывая и буквально звуча в унисон со стонами Алекси. Перкуссионист наращивал темп и двигал обеими руками в такт, задыхаясь и прикрывая глаза в сладком упоении. Спустя пару особенно активных движений Алекси резко вышел из себя и кончил, громко выдыхая одно единственное. — Йоэль... И в это мгновение разум Хокка помутился, и он утонул в одновременном оргазме с диджеем.***
— Что это было? Алекси выключил трансляцию практически сразу после того, как излился на свой собственный живот. Он только что провёл трансляцию. Приватную трансляцию и только для Йоэля. До конца не верил, что решился на это — лишь приятная дрожь в теле от оргазма напоминала о том, что всё это действительно произошло. Я сделал это. Мы. Мы сделали это. Мысли заполонили его голову. Брюнет думал о происходящем и пытался осознать то, на что решился пойти. Пока он обрабатывал игрушки, пока принимал душ и пока прибирал в комнате, чтобы лечь спать. Закрались сомнения. Он не понимал, точно ли он поступает так, как нужно. Не понимал, правильно ли будет продолжать и не поторопился ли он? Стоит ли вообще всё то, что происходит, продолжать? Действительно ли он видит свою жизнь с тем, кто уже однажды предал, не жалея его чувств? Ему нужно было время. Время, что даст возможность наконец-то расставить всё по своим местам — и его было достаточно. Йоэль по плану должен был вернуться в субботу вечером, а значит, у Алекси в запасе была почти неделя, чтобы всё обдумать и понять, чего он на самом деле хочет. Несмотря на то, что утром ему нужно было отправляться в Мейлахти, Каунисвеси как назло не мог уснуть — изнутри подъедало. Второй час, как он никак не мог успокоиться, ворочаясь в постели и кутаясь в одеяло, он провёл в сплошных раздумьях и разборе всего того, что накопилось в его душе. Он начал осознавать: всё, что ему необходимо — чтобы Хокка был рядом. — Мне просто нужен знак. Знак, что я всё делаю правильно.***
Сидя в холле уже такой знакомой больницы в ожидании врача, что должен был подойти через минут 20, как сказала сотрудница, Алекси не мог найти себе места. Он прокручивал в голове две недели, прошедшие для него, словно эмоциональные качели, сравнимые с самыми высокими американскими горками. Голову вело от мыслей, переполнивших его сознание. Он чётко понимал, что всё то, что происходит между ними, определённо должно иметь какую-то цель. К чему они стремятся? Попытаться войти в отношения? Или оставить всё на уровне чёртового броманса, что оставит между ними лишь флирт, шутки и это время, что они могли проводить вместе? Чушь собачья, это так не работает. Порко и Матела тому ярчайший пример. Быть с Йоэлем рядом оказалось... приятно. С ним было спокойно, хоть тот порой и вёл себя странно, словно пытался что-то скрыть. Чего стоил тот разговор на кухне, когда Йоэль не договорил свою пламенную эмоциональную речь. Что же его так беспокоит? Что не даёт ему спать по ночам? Вопросов больше, чем ответов. Громко выдохнув, Алекси осмотрелся — ему просто необходим был кофе. Не увидев рядом ни одного автомата, он встал с кресла и подошёл к стойке информации. — Не подскажете, тут где-нибудь есть кофейный автомат? — Направо по коридору. Рядом со входом в детское отделение. — Спасибо! — пробормотал парень, улыбнувшись, и развернулся в сторону выхода.***
— Да как же это работает?.. — прошипел Алекси, не справляясь с непривычным интерфейсом кофейного автомата, что упорно не хотел выводить его на оплату. Он поочерёдно тыкал в разные кнопки, но тот отвечал лишь молчанием. — Здесь нужно сначала напиток выбрать, а потом уже переходить к оплате, — прозвучал бархатный добрый голос откуда-то сбоку. — Спасибо, — мельком посмотрев на обладательницу голоса с отдалённо знакомым тембром, сказал Каунисвеси и, следуя указаниям, нажал на кнопку. Что-то показалось странным. Будто этот голос он точно где-то слышал. И не раз. Подняв голову, Алекси внимательно присмотрелся к девушке, что стояла напротив него и хитро улыбалась. — Ну давай, брюнетик, напрягайся, — хихикнула девушка, складывая руки на груди. — Хельми?.. — тот распахнул глаза. — И тебе привет, — она похлопала его по плечу и встала рядом у аппарата. — Неожиданно, правда? Парень не верил своим глазам. Та Хельми, которую он знал, совсем не была похожа на ту девушку, что он видел перед собой — медицинская форма, украшенная причудливыми детскими узорами с муми-троллями, собранные в хвост пшеничные волосы — кажется, Хельми перекрасилась? — лёгкий макияж, от чего её глаза казались больше и выразительнее, чем когда она была ярко накрашена при тех единственных двух встречах с ней в дни, которые Алекси упорно пытался не вспоминать. — Я совсем тебя не узнал, — пробормотал диджей, забирая стакан из автомата. — Не удивлена, — сказала Хельми, поправляя выбившуюся прядь волос за ухо и смотря на кофейный аппарат. — Я смотрю, у слепого канала приключения не заканчиваются? Она показала пальцем на лоб Алекси, отчего он смутился, вспоминая о том, что швы были скрыты пластырями с детским рисунком, которые налепил ему Йоэль. — Да, я в аварию попал две недели назад, но легко отделался, — взмахнул рукой брюнет. — А ты?.. — А я медсестра в детском отделении, — довольно улыбнулась она. — Уже пять лет тут работаю. Судя по пластырю, тебе к нам. Она усмехнулась, и Каунисвеси, стеснительно улыбнувшись, поправил волосы, накидывая их на лоб. — Я бы никогда не подумал, что ты тут работаешь. Девушка вновь улыбнулась, осторожно прикладываясь губами к стаканчику с кофе. — Как дела у вас? Как Йоэль? — она поманила его рукой к окну, где поставила напиток на подоконник и внимательно посмотрела на брюнета. — Он.. Нормально, да. — Вы ещё не вместе? — Хельми окинула его строгим взглядом, будто бы заранее знала ответ на вопрос. — Мы.. О, с чего ты взяла? — Алекси нахмурил брови, чувствуя, как этот вопрос застал его врасплох. — Боже, брюнетик, — недовольно поджав губы, она закатила глаза. — Ну хоть ты не прикидывайся идиотом, как он, а? — Что? В смысле, почему? — искренне недоумевал Каунисвеси. — Не делай вид, что ты не понимаешь, что я хочу сказать. — Но... — Алекси, когда я с вами познакомилась, тогда, в июне, я была для Йоэля успокоительным. Но его дурная голова так была забита тобой, что, как ты помнишь, у него даже на секс не хватило эмоционального запаса. Тот хихикнул, прикрыв рот рукой, на что Хельми ответила тем же. — А следующую нашу встречу, ты, скорее всего, почти не помнишь. — В "Happiness"... — в его голосе прозвучала толика стыда. — Именно, дорогой. Ты помнишь, как он забирал тебя оттуда? — Если честно, я вообще из того вечера почти ничего не помню. Кроме того самого поцелуя. Кроме того, как пьяно и бездумно впивался в его губы, крепко обнимая за шею. — Йоэль чуть с ума не сошёл, когда ты пропал... Алекси мысленно прогонял обрывки воспоминаний, в которых абсолютно ничего не было о том, что он куда-то пропадал. Он судорожно пытался вспомнить, в какой момент пропал — не получалось. — Погоди, погоди. Пропал? Я куда-то пропадал? — Ну в туалете тогда с тем ублюдком... Стой, — девушка прикрыла рот рукой. — Только не говори, что Йоэль тебе не рассказывал. Диджей внимательно смотрел на неё, взглядом упрашивая продолжить. Внутри пробежал холодок — он абсолютно не понимал, о чём идёт речь, но нехорошее предчувствие заполняло его тело. — Язык мой — враг мой... — покачала головой она, отпивая кофе. — Продолжай, Хельми. Что было? Она вздохнула, делая ещё один глоток из стаканчика, и посмотрела прямо в глаза Алекси. — Пока Йоэль платил по твоему счёту в баре, какой-то ублюдок повёл тебя в туалет. Я не знала, что делать, и, когда подошёл Йоэль, мы побежали за вами. У Алекси перехватило дыхание. Страшно было даже на секунду подумать о том, что произошло, и он лишь молча внимал голосу девушки, беспокойно рассказывающей события того злосчастного вечера. — В общем, когда мы забежали в туалет... Чёрт, тот мудила в трусы к тебе лез, а ты и пошевелиться не мог, ты же никакой был... Внутри что-то оборвалось. Невероятной болью заполонило всё тело, а перед глазами встала белая пелена. Алекси чувствовал, как ноги стали ватными, и положил ладонь на подоконник, чтобы хоть как-то удержаться от падения. — Я удивлена была, как Йоэль не слетел с катушек... — И что... — парень чувствовал, как во рту пересохло, отчего он не мог говорить. — И что было дальше? — Ну что-что... Он вытащил тебя из этой кабинки, а я врезала тому ублюдку, чтобы не повадно было, — Хельми хихикнула. — Стонал как девчонка. — Блядский боже... — тихо воскликнул Алекси, потирая ладонями лицо. Он стал прокручивать вновь и вновь воспоминания того несчастного вечера. И лишь спустя несколько мгновений, приложив усилия, он смутно начал ловить обрывки воспоминаний о произошедшем. Как какой-то мужчина вёл его в сторону туалета. Как заталкивал его в кабинку и как настойчиво расстёгивал его штаны. Как ком подкатывал к горлу, и, отшучиваясь, он делал жалкие попытки уйти от нежелательного соития. Как появился Йоэль — он даже не знает спустя сколько минут. Наверное, прошло около пяти, но для него они казались грёбаной вечностью. Алекси пытался вспомнить его в тот момент, но не мог — и это, наверное, было к лучшему, ведь то, какой болью исказилось лицо парня, могло бы, наверное, навсегда запечатлеться в его памяти. И мельком вспомнил... тепло. Тепло объятий Хокка, в которых — он был уверен — было безопасно. Каждой частичкой души он чувствовал, что с ним защищён. И как же он был прав — без его защиты я бы пропал. — Именно поэтому я удивлена, что вы всё ещё не вместе, — голос Хельми вытащил из раздумий. Она бросила стаканчик в урну и подошла ближе к Алекси. — Он любит тебя. Да, я видела это два месяца назад, но уверена, что ни хрена не изменилось. То, как он смотрел на тебя, когда ты сидел на этом асфальте, и дрожал... Алекси. Он ведь рядом всегда, так ведь? — Да. — Искренне не понимаю тогда, в чём ваша проблема. Хватит, может, быть придурками? Сама судьба делает всё, чтобы вы уже всё, наконец, поняли. Каунисвеси молчал. Молчал, понимая, как много он потерял. Именно в этот момент недостающие частички пазла начали вставать на свои места. — Я... Я даже не знаю, что сказать, — прошептал он, потирая лицо рукой. — Я, кажется, только сейчас начал всё осознавать. Что, чёрт возьми... Люблю его. Он посмотрел на Хельми, что внимательно, будто считывая его эмоции, смотрела на него в ответ, скрестив руки на груди. — Он... Он столько сделал для меня в последнее время. Он был рядом, когда я попал в аварию... Приезжал, когда я попрошу. Господи, сколько же времени потеряно... Хельми, я ведь и правда люблю его. И я... Я не знаю, что мне делать, — смотрел в окно, пытаясь сфокусировать взгляд на чём-то другом. — Зато я знаю. Запомнить всё, что ты сейчас сказал, — девушка обвела рукой круг, — и сказать всё это Йоэлю. И, пожалуйста, словами через рот, ладно? — Я не настолько безнадёжен, Хельми, — усмехнулся Алекси. Та недоверчиво посмотрела на него, подняв бровь. — Очень сомневаюсь. Дуй к нему, и любите друг друга долго и счастливо. — Он... Он не в городе. Приедет через пару дней. — О, Боже, какие вы сложные... — она вновь закатила глаза. — В общем, если я увижу вас снова, и вы не окажетесь вместе — я буду ругаться. Громко и с матами. Хотя, конечно, я надеюсь, что больше никого из вас не увижу. — Спасибо тебе, Хельми... — начал было Алекси. — Знаешь, я даже ни одной вашей песни не слушала. И больше не хочется. Будь здоров, брюнетик. Похлопав его по плечу, Хельми направилась ко входу в детское отделение. Подойдя к самой двери, она обернулась и улыбнулась. — Идите вы к чёрту, слепой канал, — усмехнувшись, девушка скрылась за тяжёлой дверью. Вот почему Йоэль хотел забыть этот чёртов клуб и тот день. Не потому что я его поцеловал. А из-за этого ублюдка. Потому что не хотел вновь вспоминать то, как я чуть не стал жертвой какого-то извращенца. Чёрт побери... Прокручивал в голове всё услышанное сейчас, слова Хельми, "забытые" подробности той злополучной ночи, события последних дней и чувствовал, как его накрывает. Сохраняя остатки самообладания, диджей вернулся обратно в нужное ему отделение, где на ватных ногах поплёлся в процедурную. Не мог не думать об этом вновь и вновь, отчего даже и не заметил, как ловко были сняты и обработаны швы — в голове был лишь Йоэль. Наспех взяв рекомендации, что протягивал ему врач, и абсолютно не слушая, что тот говорит и советует, выбежал из больницы — необходим был воздух. Воздух, что должен был помочь привести в порядок мысли. Чтобы расставить всё по местам в своей голове и наконец-то найти оставшиеся детали этой сложной головоломки, что не мог решить так долго. Я был таким идиотом. Господи, Йоэль... Достал телефон, открывая нужный чат. Долго набирал сообщение, стирая и вновь набирая — не мог даже решить, что и как написать ему. Чувствовал себя запутавшимся в самом себе. В своих отношениях. Глубоко вдохнув и выдохнув, убрал телефон в карман, решив, что для начала обо всём нужно подумать. Всё нужно расставить по своим местам. Всё нужно решить. Чтобы не сделать больно — в очередной раз, чтобы всё было правильно. Чтобы всё было красиво, чёрт побери. Ведь Йоэль это заслужил.***
Бесконечные четыре дня. Семейство Хокка устроило традиционные семейные застолья, поездки на рыбалку, посиделки в гостиной с чаем и домашней выпечкой. На эти дни Йоэль расположился в своей бывшей комнате, до сих пор не тронутой родителями — стены были увешаны плакатами, в углу — старая гитара, на которой не хватало нескольких струн, на полках — фигурки и несколько подарков от поклонников с тех времён, когда он ещё не переехал в Хельсинки. В комнате было уютно, несмотря на то, что она стала казаться блондину намного меньше. По ночам курил в окно, хоть отец и ругался на то, чтобы для таких дел сыновья выходили на террасу. Ходил по дому, спускался в гараж и вспоминал былые времена, что теперь казались такими далёкими — как будто это всё происходило не со мной. Сидел за столом, подробно рассказывая про фестивали и концерты, про друзей, аварию, что приключилась с его другом. Играл с братом в старую приставку, ездил на озеро и наслаждался тишиной. И как непривычно по ночам было обнимать подушку, а не тело Алекси. Опять ловил бессонницу, в чём честно признавался ему в переписках. В переписках, что так грели его душу. Где Алекси писал и рассказывал про то, как снял швы, как вместе с отцом ездил забирать свою машину — оперативный ремонт очень обрадовал перкуссиониста. И как вечером четверга от него пришло сообщение. Сообщение, которое заставило биться чаще его сердце. AMattson: Надо будет встретиться, как приедешь. Думаю, нам пора поговорить. Конечно, он догадывался, о чём хочет поговорить Алекси, и сходил с ума от нетерпения. Так хотелось поскорее увидеться. Обнять и прижать его к себе. Услышать то, на что он так надеялся в глубине души. IamVenom: Я прилетаю в субботу, в 20:45. Могу приехать прямо из аэропорта. AMattson: Это было бы прекрасно. Я буду тебя ждать. Блондин был в предвкушении. Всё, что происходило последнее время, вело к тому, чего они, казалось, так боялись. И ощущал, что он готов. Готов распахнуть свою душу для Алекси и готов отдать ему своё сердце. Лишь бы был он рядом. Я больше не выдержу. Я без него не выдержу. Ещё с той трансляции он понял, что на горизонте маячило решение всей этой истории. Финал дурацкого бега от одного к другому. Никаких больше недомолвок и препятствий. Только они двое, уже согласные — Йоэль был уверен в этом — на всё, лишь бы это закончилось. И чёртов звонок Нико. Звонок, который нещадно разбил все его планы и даже немного подкосил надежду на то, что в скором времени всё будет хорошо. — Йоэль, привет. Как дела? — отозвался Моиланен в трубке. — Да в порядке всё... Послезавтра уже домой. — Об этом я и хотел поговорить, — напряжённо сказал Нико. — В субботу в 10:00 нас ждут в Берлине. Ты и я. — Что? Зачем? — Я толком не понял, так как был на улице. Лейблу нужны мы с тобой — несколько интервью, документы, переговоры... — Только мы? — разочарованно протянул Йоэль. — Может, парни тоже с нами поедут? — Я уже говорил с менеджерами по этому поводу — сказали, что нужны только мы. — Блять, ну нет... — Хокка чувствовал, как по коже пробегает мерзкая дрожь. — У меня были планы и... — Йоэль, у меня тоже были планы. Я тебя понимаю прекрасно, но чёрт, ты же знаешь, что мы ничего не поделаем с этим? И Йоэль прекрасно знал. Он сам выбрал эту жизнь, и то, что последнее время у него было слишком много свободного времени, — лишь временная удача. В ближайшем будущем это должно закончиться — буквально через две недели, через несколько дней после его дня рождения у них было запланировано несколько месяцев выступлений: чёрт знает, когда в его графике с тех пор появится хоть немного времени, чтобы выспаться, посидеть дома за размеренной работой или же на то, чего он хотел сейчас больше всего — уделить время Алекси. — Ладно... — выдохнул он. — Возвращаемся когда? — Третьего октября, вечером. — ответил Нико. — Едем на четыре дня. — Спасибо, что не пятого. Сука. — Меняй билеты, из Оулу отправляйся прямиком в Берлин. Думаю, увидимся мы с тобой уж там. Это ломало все планы Хокка. Всё, что он планировал, катилось в бездну. Он не знал, как сообщить это Алекси. Ненавидел всю ситуацию, но совладать с ней не мог. И от этого становилось ещё противнее на душе. Даже дня не успею побыть с ним... С тоской набирал номер Алекси, абсолютно не желая сообщать ему о том, что ничего не получится. Но вариантов у него не было. — Йоэль? — отозвался тёплый и радостный голос из динамика. — Привет, я... — блондин волновался. — Я задержусь. Думаю, наш разговор придётся перенести. — Оу, — спокойно ответил Алекси. — Надолго? — Да... Нас вызвали в Берлин с Нико до третьего числа, я просил, чтобы ты с нами поехал, но сказали, что нужны только мы. Но я подумал, может... — Хокка тараторил, и казалось, что он говорил быстрее, чем осознавал то, что говорит. — Может, ты просто поедешь с нами? Пока мы будем по делам лейбла ходить, ты подождёшь меня в номере, а потом мы бы провели время вместе и... — Ох, стой, стой, — остановил его тот. — Я не поеду в Берлин. — Нет? Но.. Почему? — Йоэль, у меня и в Хельсинки много дел, и работа тоже есть. Поэтому езжай спокойно. — А как же наш... разговор? — Йоэль переживал. Он боялся, скорее, того, что Алекси спустя столько времени может передумать — уж слишком спокоен его голос. — Я же обещал тебе, что мы поговорим. Поэтому не переживай. Мы увидимся на твоём дне рождения. — Так долго, я... Я скучаю по тебе, — прошептал Йоэль в трубку. — Я тоже скучаю, — он помедлил, прежде чем продолжать. — Но, быть может, нам нужно это? Какой-то перерыв, чтобы расставить всё по своим местам в головах и принять правильное решение. Для этого, наверное, нам и даётся это время. Хокка молчал, вслушиваясь в шумное дыхание Алекси. На душе было невероятно тоскливо и обидно. Он не желал отсрочивать разговор и думать ни о чём тоже не хотел — я и так знаю, чего я хочу, — хотел лишь побыстрее оказаться рядом с брюнетом. Возникало отчётливое ощущение, что судьба будто бы отгораживала его всякий раз от того, о чем он мечтал. Будто отводила от того, чтобы наконец-то он был счастлив. Ну, или попросту издевалась над ним. — Всему своё время, Йоэль, — спокойным голосом сказал Каунисвеси. — Всему своё время.