Makea pulla Masii

Вокруг очень много людей, и все они танцуют. Я не вижу их лиц, я не слышу их голосов. И музыку я тоже совсем не слышу. В глаза бьёт свет софитов, пробивающийся сквозь странный туман. Прямо передо мной стоит он. Его губы поджаты, а руки тянутся ко мне. Смотрит на меня, так внимательно, с глубоким сожалением и тоска в его глазах очевидна. — Я так тебя люблю... — сломанным голосом осторожно говорит он, заглядывая в мои глаза и проводя холодными пальцами по лицу. Не отрывая взгляда, он опускается к моей щеке и осторожно целует, после чего разворачивается и уходит. Я хочу закричать, чтобы он остановился, чтобы вернулся обратно, но мой рот словно зажат. Хочу побежать за ним, но всё моё тело сковано в больном ступоре. Я не могу даже пошевелиться, не могу вырваться и даже повернуть голову. Лишь смотрю, как он удаляется, растворяясь в белой дымке. До чёртиков знакомый аромат пробивался сквозь дрёму. Ещё толком не пробудившись, Алекси почувствовал нотки сандала — духи солиста он узнает с полутона. Сознание всё ещё транслировало обрывки из сна — блондин с сожалением смотрит на него, проводя рукой по щеке, и тихо шепчет те самые слова. — Йоэль... — безрассудно прошептал диджей, приоткрывая глаза. Какой странный сон. Пытаясь привыкнуть к яркому свету, он, не шевелясь, повёл глазами, осматривая пространство. Глубоко внутри он почему-то надеялся, что где-то рядом увидит Йоэля. Но вокруг было пусто — лишь на тумбочке у кровати стоял стакан воды с таблетками возле. Проведя по лицу рукой, пытаясь снять пелену сна, он откинулся на спину и глубоко вздохнул. Что вчера было? Мы с парнями подписали контракт. Было весело, да. Потом мы поехали в клуб этот несчастный... Помню, много пили. Потом... Потом... Не помню. Алекси зажмурился, пытаясь сконцентрироваться. Повернувшись на бок, он вновь учуял запах сандала. Пахнет, как духи Йоэля... Стоп. Стоп. Йоэль... Он был здесь. Йоэль точно был здесь. Я помню... Вновь напрягаясь сквозь мутную пелену, он погрузился в воспоминания. Первое, что он вспомнил — вид с пассажирского сидения своей собственной машины. До мурашек знакомый, размытый в алкогольном тумане профиль и тёплое плечо. Осознавая это, он распахнул глаза. Значит, Хокка привёз его домой. Зацепившись взглядом за стакан, он придвинулся и посмотрел на таблетки, лежащие рядом — Йоэль проявил заботу? От этой мысли в его душе разлилось приятное тепло. Он и правда меня не бросил... Где-то в куче вещей, лежавших у кровати завибрировал телефон. Метнувшись туда, превозмогая боль в висках, он взял телефон и посмотрел на уведомления — среди прочих неважных висело сообщение от Йоэля, доставленное в 3:55. "Напиши, как проснёшься". Судя по статусу, после отправки этого сообщения он больше не заходил — "Был в 3:55". Алекси посмотрел на время. Сейчас 12... Спит, наверное... Разблокировав экран, он открыл чат с вокалистом и не слушающимися руками начал набирать текст. "Доброе утро, Спасибо, что забрал меня, я так тебе благод..." — Нет, хуйня какая-то, — пробормотал Алекси, стирая сообщение с экрана. "Я тут. Спишь?". — Ещё хуже, блять... — сокрушаясь на себя, он метался по подушке, вновь прикладывая большие пальцы к экрану. "Спасибо." "Доброе утро." "Я проснулся." — Всё не то... — поджав губы, брюнет снова и снова стирал с экрана сообщение. AMattson: Я в порядке. Спасибо. Спишь? Можно было и что-то умнее придумать... Кинув телефон на пустующую часть кровати, Алекси положил ладони на лицо, судорожно пытаясь вспомнить другие подробности вчерашнего вечера. Он помнил, как после подписания контракта парни с лейбла предложили поехать куда-нибудь в клуб и отметить долгожданное сотрудничество. А почему бы и нет, — ответил им Алекси. Ничего его не держало, а расслабиться было бы как раз кстати. Далее они отправились в клуб, коих он повидал сотни за свою карьеру — неприметный, с обыкновенной не цепляющей музыкой и максимально посредственным интерьером. Да и ладно, лишь бы напитки были вкусные. А дальше — как будто туман. Опьянение слишком резко накрыло его сознание, словно по щелчку, за что он пенял на низкое качество алкоголя в этом заведении. Отрывками помнил, как забил на стеснение и отправился танцевать. Кажется, помнил, как его друзья начали собираться домой, а он, по какой-то причине остался в клубе. Припоминал какие-то знакомства с неизвестными людьми — если бы сейчас он их увидел, то, скорее всего, и не узнал бы их в лицо. А чем дальше, тем мрачнее. Смутно, но помнил появление Хельми. Несмотря на то, что Алекси уже был достаточно пьян, они всё равно выпили вместе — кажется, оплачивал я, — и даже говорили о чём-то. О чём? Да конечно о Йоэле... — Ну ты понимаешь, Хельми! Я ему всю душу, все секреты... А он — "ты — шлюха"! Пойми, я же тоже не железный... Я всегда к нему с таким трепетом! Он, знаешь, Хельми, очень хороший человек. Он отзывчивый, добрый, заботливый, и очень нежный! Но умеет сказать что-то так больно... Сука... Сидишь и думаешь — да лучше бы ты мне просто въебал, так больно бы не было... Ну ты понимаешь... Да не знаю я, где он... Пусть идёт в жопу вообще. Он, кажется, и без меня отлично справляется, да? А я? И я справлюсь без него... наверное. И кстати! Он неудачник, знаешь, почему? Потому что ты — классная! Как у него на тебя не встал, я не понимаю... Каунисвеси протёр глаза, пытаясь вспомнить хоть что-то ещё с того разговора, и с того что было дальше. Он стал прокручивать остатки воспоминаний, сосредотачиваясь на событиях прошлого вечера. Но дальше были лишь обрывки. Обрывками помнил, как Хокка — до сих пор не понимаю, откуда он там взялся, — тащил его с танцпола. Обрывками помнил, как обнимал, как что-то говорил ему. И как тянулся к его лицу. Стоп. Я его поцеловал. Я точно его поцеловал. Блять... Алекси рефлекторно провёл пальцами по губам. Он мог не помнить картинку, мог не помнить, как Йоэль был одет — кажется, он был в чёрной толстовке — но вкус его губ он точно не забыл. И даже сейчас, он словно вновь почувствовал сладость этого поцелуя. Сюр. Я не помню, как оказался дома и что говорил ему я тоже не помню, зато помню, как целовал его губы. Из мыслей вывело уведомление на телефоне: экран загорелся, и на нём высветился значок мессенджера — сообщение от Йоэля. IamVenom: Нет, не сплю. Как ты? Алекси уже было занёс пальцы над экраном, как вдруг остановился. Да к чёрту всё, — подумал он про себя, и нажал кнопку "Вызов". — Не отвлекаю? — тихо спросил Каунисвеси, теребя пальцами край одеяла. — Нет, нет. Как ты себя чувствуешь? — голос блондина был довольно напряжённым. — Вчера ты был... мягко говоря, не в порядке. — Уже лучше, спасибо... — он выдохнул, услышав знакомый голос. — Ты меня вчера привёз домой? — Ты не помнишь? — Смутно, если честно... — неловко ответил брюнет. — Да, я тебя забрал. Мне позвонила Хельми, — Йоэль спокойно рассказывал о событиях, периодически замолкая — брюнет скинул это на то, что, скорее всего, Хокка курил в этот момент. — Она тревожилась за твоё состояние, и не хотела, чтобы произошло что-то... Что-то, о чём бы ты мог пожалеть. — Хельми... Получается, если бы не она?.. — Алекси, если бы не она... — Хокка резко и судорожно вдохнул воздух. — Я даже думать не хочу, что могло бы произойти. — Да что могло... — бормотал Каунисвеси. — Ты принимал вчера что-нибудь? — резко перебил его Йоэль. — Я? Что? — Алекси впал в ступор, услышав вопрос. — В каком смысле? — Алекси, ты вчера был в хлам. Когда я приехал, ты... — голос блондина запнулся. Судорожно выдохнув, он тихо продолжил. — Я беспокоился за тебя. Где-то внутри у брюнета приятно кольнуло. Беспокоился. Он беспокоился обо мне... Не знал ли он что говорить, или не знал, что спросить дальше, Алекси просто молчал в трубку, пытаясь собраться с мыслями. Вновь и вновь прокручивая это тихо прошепченное, тревожное "Я беспокоился за тебя", что так приятно отголосками повторялось в его сознании. Он даже не замечал неприятную головную боль, что напоминала ему о вчерашнем загуле — голос блондина, словно необходимое обезболивающее, отгоняющее все неприятные ощущения и спазмы, заполнял собой всё мысленное пространство. — Так ты принимал что-то? — снова спросил Хокка. — Я... Нет, Йоэль, — голос Алекси задрожал. — Я бы сам никогда, ты же знаешь. Только если... — Если... Что? — Только если кто подкинул. Да, я пил, но... — он задумался, вспоминая события вечера. — Но я бы добровольно ничего не принял. Знаешь же, как я к этому отношусь... — Я надеюсь... — с облегчением выдохнул блондин. — Что ещё было? Я сильно глупо себя вёл? — смущенно пробормотал Алекси. Хокка долго молчал, лишь шумно выдыхая прямо в трубку. На секунду брюнету стало неловко — неужели Йоэлю пришлось вчера несладко, вытаскивая его из этого клуба? — Нет, Алекси, не то, чтобы глупо. Просто ты был... не в себе. Поэтому, я думаю, ты мог вести себя так странно... Сжимая кусок одеяла, брюнет расстроенно вздохнул. Он чувствовал себя очень неловко, понимая, что он доставил слишком много неудобств вокалисту, которому пришлось ехать за ним. — Но всё хорошо, правда. Я, действительно, появился вовремя... — Мне так неудобно перед тобой... — Давай просто забудем этот вечер? Постараемся о нём не думать, чтобы не ранить себя воспоминаниями. Алекси насторожился и, где-то внутри, даже расстроился — неужели его и правда потряс этот вечер? Неужели брюнет вёл себя настолько глупо, что Йоэлю не хочется вспоминать об этом? Или, может, ему не хочется вспоминать о том поцелуе, что Алекси подарил ему, будучи пьяным вдрызг? Что же. Если он так хочет... То кто я, чтобы ему мешать?.. — Йоэль, — еле слышно прошептал ломающийся голос. — Мм? — Спасибо тебе. Что забрал, и не дал мне... натворить никаких дел. — Я не мог иначе, Алекси. *** За окном уютной и такой тёплой студии разразился гром — осень официально вступала в свои права. По окну и подоконнику всё сильнее барабанили капли дождя, а небо с каждой секундой темнело сильнее, окрашиваясь в мрачную сине-фиолетовую простыню, освещённую мелькающими одна за одной яркими молниями. Продуктивного дня работы не получилось — Нико много нервничал, отчего у него не получалось делать обычные и элементарные вещи, а Олли и Йоонас, сославшись на головную боль от резкой смены погоды вообще не приехали, предложив перенести работу на другой день. Ближе к позднему вечеру остались лишь Йоэль и Алекси, активно обсуждавшие рабочие моменты о новых демо-записях. Несмотря на то, как легко, казалось бы, им стало общаться, даже спустя несколько недель после того, как Хокка вытащил Алекси из клуба и спас от нежеланного соития с неизвестным парнем, несмотря на всё то, что они пережили до этого и после — к слову, после не было ничего, кроме неловких дружеских объятий, нескольких совместных походов куда-то в магазин перед фестивалем и одной посиделки в баре после студии, — он до сих пор чувствовал, как внутри него всё сжимается, стоит только Алекси улыбнуться, или неловко коснуться его руки или ноги. Неприятное, зудящее нечто внутри него раздражало, напоминая о том, что он так и не смог до конца побороть свои чувства к брюнету. Понимал, и принимал это, от чего становилось ещё больнее и противнее. Прошло уже больше месяца, казалось, с того дня, как позвонила Хельми. Месяц, одна неделя и три дня. Йоэль так и не решился поднимать тему воспоминаний того вечера. Он не хотел напоминать, и, возможно, ранить брюнета неприятными и "забытыми" подробностями того, как он чуть не стал жертвой какого-то ублюдка. Ему казалось, что, так, наверное, даже и лучше, и Алекси от этого точно будет спокойнее. Да и сам Хокка понимал, что у него язык не повернётся произнести это вслух — его передёргивало лишь от одной только мысли о той ужасающей его сознание картины, как убитый в хлам перкуссионист вжимается в стену туалета, пока ублюдок — по-другому Йоэль его даже и не думал называть — трогал его за член, нависая над ним и мерзко ухмыляясь. Его ладони в такие моменты сильно потели, и внутри становилось очень неприятно. К слову, сам Алекси, в свою очередь тоже не упоминал об этом — ему, как казалось блондину, было неловко вспоминать о том дне. Единственное, о чём он обмолвился на эту тему лишь спустя пару недель, так это в общей беседе с парнями, упоминая, что "В таких клубах, как "Happiness" бадяжат алкоголь — когда мы с парнями с лейбла там были, я опробовал это на себе". Хокка тогда сильно смутился и устремил своё внимание в телефон — мысль о том, что в тот вечер употреблял не только алкоголь, отдавала в виски неприятным постукиванием. Против собственной воли, он всё равно думал о том самом дне. И душу грели лишь воспоминания о том пьяном, безрассудном поцелуе, о котором, Алекси, как он думал, скорее всего и не помнил. Это кололо в самую душу, а вкус губ брюнета, казалось, вечной печатью остался в памяти и на коже Йоэля. — Погода дрянь,— констатировал Алекси, подойдя к окну, за которым таилась кромешная тьма. — Давай я закину тебя до дома? — Было бы не плохо, на самом деле... — протянул Йоэль, смотря в сторону диджея, что задумчиво смотрел на потемневшее небо, затянутое чёрной, непроглядной вуалью. По стеклу, не прекращаясь, бил сильный дождь. Хокка не мог оторвать глаз. Казалось, словно перед ним картина для лиричного клипа: Каунисвеси стоял и задумчиво смотрел в окно, сложив руки на груди. За окном одна за одной мерцали яркими огнями ослепляющие молнии. Он провёл рукой по холодному стеклу, словно желая прикоснуться стекающих капель, и, посмотрев в самую густоту почерневшего неба шумно выдохнул, сдувая пряди с лица. Я любовался бы тобой всю свою жизнь. — Ну, тогда надо ехать, — Алекси улыбнулся, и, подойдя к компьютеру, стал закрывать открытые программы. — Да, только посуду отнесу, — Хокка взял со стола кружки, на дне которых оставалась чёрная кофейная гуща и понёс в сторону кухни. Поставив кружки на небольшой столик у раковины, он упёрся руками в столешницу и закрыл глаза. Сердце внутри него предательски колотилось, а мозг решил напомнить о событиях того самого вечера. Сжимая кулаки, он пытался выбросить из головы образ брюнета, что повисает на его шее в интерьере идиотского клуба. Да когда же, блять, меня отпустит. На фоне он слышал, как Алекси возится у компьютера, укладывая в рюкзак необходимые вещи. — Йоэль, поехали, — позвал диджей, выключая пробки в щитке. Сквозь темноту, Хокка вышел из кухни и направился к выходу, где Алекси уже вставлял ключ в замок. *** — И как ты что-то на дороге различаешь? Рябит ведь как в сломанном телевизоре, — сказал Йоэль, щурясь и пытаясь всмотреться в очертания знакомого ночного города. — Не так уж плохо видно, — задорно улыбнулся Алекси. Они уже выехали с парковки, но дождь только усиливался и даже не думал прекращаться. Он бил непроглядной стеной, а шум от падающих капель был настолько громкий, что, порой заглушал звуки из колонок. Хокка с теплотой принимал те моменты, когда выдавалась возможность поехать куда-то с Каунисвеси. Ему нравилось удобно устроиться на переднем пассажирском сидении, включить музыку — Алекси всегда разрешал ему подключать свой телефон и выбирать музыкальное сопровождение для их поездки, — и болтать ни о чём и обо всём. На зеркале заднего вида болтался какой-то миленький ягодный — то ли вишня, то ли черешня — ароматизатор в форме самолётика. На заднем сидении зачем-то лежали две небольшие симпатичные бежевые подушки и клетчатый плед. Пока блондин вглядывался в пейзаж города, и сквозь водную завесу пытаясь высмотреть хоть какие-то знакомые очертания, Алекси же невозмутимо держал одну руку на руле, а вторая покоилась на подлокотнике, изредка поднимаясь к подрулевым переключателям, чтобы включить дворники, либо поворотник. — А ты ответственный водитель, — усмехнувшись заметил Йоэль, — ни одного правила не нарушил. Я бы уже точно пару раз не там перестроился, если бы вообще не врезался в отбойник... — Ну, во-первых, я люблю спокойную и безопасную езду. Во-вторых, ты же сам про дождь сказал, заметил, какая слабая видимость. В такую погоду нужно быть вдвойне аккуратным, — сказал Алекси, смотря в боковое зеркало и перестраиваясь для поворота. Йоэль мысленно согласился с этим, молча кивнув и вновь поглядывая в окно. — Тем более, я везу тебя, — продолжил Алекси, останавливаясь на светофоре и поворачиваясь к блондину. — А это ответственность. Мне бы не хотелось, чтобы с тобой что-то случилось. С этими словами по сердцу блондина будто физически ощутимо разлилось тепло. Он обо мне переживает... А я ведь совсем этого не заслуживаю. Йоэль попытался убедить себя, что это — всего лишь простая водительская ответственность и никак не показатель особой симпатии. Но от чего-то ему показалось, что во взгляде и словах Алекси играла неподдельная теплота. И эта дурацкая теплота, дающая право хоть чуть-чуть, где-то в самой глубине души, где уже давно был ледяной холод, надеяться на то, что всё это немного больше, чем банальная внимательность. Ночной Хельсинки, всё ещё едва уловимый за каплями дождя, медленно проплывал в окне автомобиля. Людей почти не было — было бы странным в такую погоду просто прогуливаться по замерзающему городу. Лишь иногда на одиноких автобусных остановках можно было разглядеть припозднившихся жителей города или парочки, укрывающиеся от стихии под навесами и козырьками закрытых магазинов и мелких закусочных. Йоэль уставился в мелькающие перед глазами пейзажи, пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-то и стараясь ни о чем и ни о ком не думать, однако выходило из рук вон плохо. Так или иначе все его мысли возвращались к Алекси, что спокойно сидел на соседнем сиденье. Если бы всё сложилось иначе?.. Наверное, сейчас мы бы так же ехали вместе. Но не как друзья, а как что-то большее... Я бы мог положить свою руку на его, что мирно покоилась на рычаге коробки передач. Мог бы поглаживать его ладонь большим пальцем, и не смущаясь, разглядывать его профиль. Интересно, куда бы мы ехали? К нему, или ко мне? Возможно, ко мне?.. Да, точно, я бы хотел, чтоб он однажды перебрался ко мне. Или вовсе не домой? Не будь этого дождя, я бы мог отвезти его на трассу до озера Пяйянне, где по пути есть прекрасная стоянка с невероятным видом на водоём и бескрайнее тёмное небо. Мы могли бы любоваться звёздами, и, как глупые подростки, лежали бы на крыше автомобиля. Я бы держал его за руку, переплетая наши пальцы, и рассказывал бы ему всякие глупости о созвездиях и космосе. Йоэль понимал, что это неправильно и всё это только лишний раз будет терзать ножом никак не заживающую рану на его сердце. Но ничего с этим поделать он не мог, да и, если честно, не особо то и хотел — ведь как можно было перестать думать об этом черноволосом парнишке, что одним своим взглядом излучал такое тепло, что блондин порой горько про себя усмехался: зато, в моей голове всегда есть мысли о чём-то — ком-то — светлом. — Йоэль, — выдергивая его из размышлений обратился Алекси, останавливаясь на очередном красном сигнале светофора, — есть какие-то планы на вечер? — Нет, абсолютно никаких, — так и не определившись, бросил в ответ вокалист. — Пиво, душ, может, посмотрю что-нибудь. — На сайте с трансляциями? — ехидно задал вопрос брюнет и посмотрел на Йоэля с легкой усмешкой. — Нет, сегодня четверг, а у тебя, насколько я помню, трансляции по вторникам и пятницам? — саркастично повёл бровью вокалист, легонько ткнув кулаком в плечо Алекси. — Ты же знаешь, я решил с этим завязать. Теперь приношу себе удовольствие другими способами. — Воу... Это какими, например? — слегка улыбнувшись, Алекси поднял брови в удивлении. — Ты уверен, что хочешь знать? — усмехаясь, спросил Хокка. — Ну, судя по твоему смеху, я уже не хочу, — он помотал головой в разные стороны. Спустя некоторое время на горизонте отчётливо показался 8-этажный многоквартирный дом — именно здесь Йоэль снимал свою квартиру, ставшую за последние годы его постоянным домом и пристанищем. Перкуссионист медленно остановился у самого подъезда, чтоб высадить блондина, и нажал на кнопку разблокировки дверных замков, что находилась на его двери. — До встречи, — улыбаясь, произнёс он и протянул руку для прощального рукопожатия. Йоэль резко протянул свою руку и сжал ладонь брюнета немного сильнее, чем оно того стоило — такие редкие моменты прикосновений дурманили голову и не всегда удавалось совладать с собой. — Да, до скорого, — сказал он, посмотрев на Алекси и вышел, закрывая за собой дверь. Остановившись у самой двери под подъездным козырьком, что практически не спасал от проливного дождя и шквалистого ветра, от которого капли орошали всё пространство, он взглядом проводил удаляющуюся машину Каунисвеси. Как только она растворилась в дождевой завесе, Йоэль засунул руку в левый карман куртки, пытаясь нашарить в нем массивную связку ключей. Уже достаточно давно Хокка выбрал именно это место для хранения ключей от дома и студии, и строго следовал этому — его голова могла быть забита чем угодно, но ключи, уже на рефлексе, всегда отправлялись в левый карман. Так было всегда с того самого момента, как парень обзавёлся собственной связкой в 14 лет. Но именно сейчас в обыкновенном месте ключей не обнаружилось. Почувствовав холодок нехорошего предчувствия, он начал рассеянно хлопать себя по карманам, но всё было тщетно. Стал прокручивать в голове воспоминания — студию закрывал Алекси, а он сам даже и не помнит, как забирал свою связку со стола. Прошарив на всякий случай рюкзак, уже не надеясь ничего найти, он разочарованно вздохнул, осматриваясь по сторонам. — Мрак... — пробормотал он, прищуриваясь и стирая с лица капли дождя, попадающих на лицо из-за дурацких порывов ветра. На него уже начало накатывать лёгкое раздражение из-за желания поскорее просохнуть и согреться. Внезапно дверь подъезда открылась и из неё вышел молодой парень — кажется, он жил где-то на 3 этаже, — на ходу открывший зонт и убежавший в сторону подъехавшего такси. Ни секунды не медля, Хокка схватил ручку тяжелой двери и вошёл внутрь, мысленно радуясь хотя бы этой, маленькой победе — тут хотя бы сухо. Но что, блять, дальше? Из моей квартиры любезный сосед вот так не выйдет. Вспомнив, что ключей при нём всё так же нет, блондин стал судорожно соображать, что ему теперь делать — на улице непроглядный ливень, и устроить некогда привычную ночную прогулку не удастся, да и не особо хотелось — сейчас бы в душ, в тепло, да в сухую одежду и спать, какие уж тут прогулки под ночным небом. Единственным очевидным и правильным решением показалось позвонить кому-нибудь из ребят да попроситься на ночь — а утром он бы уже попробовал разобраться, где же он посеял свои ключи. Наверняка на студии остались... Контакт с именем «Нико» в телефоне отыскался моментально, вот только кроме гудков никаких других звуков так и не было услышано. Ни со второй, ни даже с четвёртой попытки дозвониться не удалось. Ясно, Моиланен отпадает. Томми однозначно уехал из города, он предупреждал… Йоонас и Олли, точно! Эти двое вроде говорили, что планируют вместе не то поиграть во что-то, не то посмотреть. Разницы, кому из «женатиков» звонить, не было, поэтому Хокка ткнул на контакт с именем «Олли», который попался ему на глаза первым. Но и здесь его ожидала неудача — снова вместо ответа были только долгие гудки. Заранее признавая, что ни тот, ни другой трубки не возьмут, он попытался позвонить второму — Йоонасу, но всё так же, без ответа. Блять, сговорились что ли... Оставался лишь один вариант — Алекси. Он то точно должен хотя бы выйти на связь, ведь Йоэль всего лишь 10 минут назад вышел из его машины. Один гудок, второй, третий. Хокка уже было начал думать, что вновь не получит ответа и визуально стал осматривать ступеньки на лестнице, в поисках самой широкой, на которой будет менее дискомфортно провести предстоящую ночь, как вдруг в трубке он услышал знакомый голос. — Йоэль?.. — голос брюнета был на удивление спокоен. На фоне ещё слышался шум улицы — видимо, он не успел доехать до дома. — Ты же ещё не доехал до дома? — неловко пробормотал Хокка, присев на ступеньки и подкладывая под голову колено. — Нет, вот только подъезжаю, квартал остался. Что такое? — В общем, тут такое дело... я, походу, ключи от квартиры проебал, — разочарованно сказал Йоэль, в очередной раз осматривая карманы своего рюкзака. — Ну, скорее всего, на студии забыл. — Оу, звучит обидно, — отозвался тот. — Что делать собираешься? — Да я поэтому тебе и звоню, на самом деле. Не хочется ночевать в подъезде, — Хокка поджал губы, пытаясь сделать свой голос менее жалким. — Можно ли к тебе? До утра только, я, как проснусь, сразу уйду. — Конечно можно, какие вопросы! — Тогда... — Хокка подорвался со ступеньки, хватая свой рюкзак. — Тогда я сейчас прям выхожу и иду к тебе. — Погоду видел? — усмехнулся перкуссионист. — Сиди, сейчас развернусь и приеду. Ещё ты не ходил под дождём. Хокка немного заволновался и почувствовал себя неудобно — когда-нибудь он сможет привыкнуть к тому, что кто-то — Алекси — ради него готов сорваться, развернуться и приехать. — Не надо, Алекси, правда, я сам... — На улице холод и дождь как из ведра, — спокойно сказал Каунисвеси. — Давай без твоего этого "сам". Тем более, что я уже развернулся. Жди. Алекси повесил трубку и Хокка улыбнулся — да, конечно, было невероятно приятно осознавать, что брюнету не всё равно на него, пусть даже и в такой ситуации. А перспектива провести ночь в одной квартире с ним заставляла его сильнее сжимать кулаки от радости и нетерпения. — Ты всё равно ничего из этого не выиграешь, — скрипел где-то в недрах души внутренний голос. — Да мне достаточно будет просто того, что он рядом, — убеждал себя блондин, периодически выглядывая из заляпанного окна подъезда, в ожидании того, как подъедет Алекси. В тоскливом ожидании Хокка, сидя на пластиковом подоконнике подъездного окна, успел пролистать соцсети в попытках выяснить, куда же пропали Нико, Олли и Йоонас. Моиланен появился онлайн и объяснил, что его в городе нет и будет не скоро. В добавок он поругал старшего вокалиста за то, что тот так невнимателен. NikoVilhelm: Твою мать, Хокка, я же рассказывал и предупреждал. В отличие от него, ни Олли, ни Йоонас так и не появились за всё время, что Йоэль ожидал своего спасения от ночи в холодном подъезде. Он даже мысленно решил, что обязательно устроит парням допрос на тему "Какого чёрта вы не брали трубки?", если, конечно, не забудет. Бесцельно пролистав ленту инстаграма, Хокка подошёл к окну и посмотрел на серый унылый двор. Проливной дождь всё так же шёл и не думал сбавлять обороты. В подъезде было не так уж тепло, а от вида тоскливой, мокрой и промозглой картинки за окном становилось ещё более зябко. Йоэль невольно поёжился, натягивая рукава худи на стремительно замерзающие пальцы. Что делают люди в такое время дома? Пьют горячий чай, отдыхают в тёплых кроватях, обнимают любимых, — подумал Хокка, поглаживая себя по плечам. — И есть я: неудачник, потерявший ключи от дома, которого не греет ничего, кроме сигарет и мыслей об одном брюнете. И вновь он вернулся к Алекси. Йоэль снова замечтался о том, как было бы прекрасно в этот вечер не находится порознь, а наоборот — согревать и создавать как можно больше комфорта друг для друга. Перебирать чёрные прядки на его голове, пить какой-нибудь вкусный чай, что он так любит заваривать по вечерам — сам однажды об этом сказал, после чего Олли вцепился в него с расспросами и они говорили о чае около получаса без умолку, — смотреть вместе какой-нибудь дурацкий фильм, уплетать любимую пиццу. Да что угодно, на самом деле, лишь бы с ним. Одно присутствие этого взбалмошного паренька уже согревало и дарило неслыханное чувство уюта. Мне, кажется, такое счастье мне точно уже не светит. Хотя, сегодня судьба снисходительна, дав возможность немного побыть рядом с ним. В его доме. Йоэль заметил подъезжающую машину из окна подъезда и, не считая ступенек под ногами, понёсся вниз, на ходу цепляя и закидывая на спину свой любимый рюкзак. Оказавшись в тёплом салоне машины после короткой пробежки по дождю, Хокка, едва закрыв дверь, сразу же потянул руки к тёплому воздуху, выдуваемому из решетки кондиционера. — Йоэль, ну почему я не удивлён, что подобная херня происходит именно с тобой? — весело сказал Алекси и заливисто рассмеялся, протягивая промкошему другу плед с заднего сиденья. — На, погрейся. Услышав заводной и полный особого, словно детского, счастья смех, блондин почувствовал то самое особенное тепло, о котором он думал несколько минут назад — которое Каунисвеси умел дарить просто находясь рядом. И даже несмотря на то, что Хокка замёрз и промок, смех младшего вызвал искреннее желание рассмеяться в ответ. — Ну что, день не задался, получается? — протянул Алекси, выжимая газ и выворачивая на дорогу. — Ну, типа того, — протянул Хокка, съёживаясь, укутываясь в плед. — Сильно замерз? — Ну, знаешь, не сильно, но я весь, блять, мокрый... — Значит, поехали скорее греться и сушиться, — довольно улыбнулся диджей. Квартира Алекси встретила полумраком, теплом и запахом какого-то приятного ароматизатора для дома. Осторожно сняв промокшие кроссовки, Хокка прошёл дальше и на секунду остановился, осматривая зал. Невольно он вспомнил, как прямо здесь, на ковре у дивана, где сидел диджей, он вымаливал прощения, а позже, от него же, услышал слова, что до сих пор острым ножом врезались в сердце, напоминая о том, как он в несколько шагов потерял то, что даже не успел приобрести. — Нам стоит остаться друзьями. Йоэль встряхнул головой и сделал несколько шагов дальше. — Ты, наверное, снимай мокрое и давай сюда, я закину в сушилку. Сходи в душ, отогрейся, я тебе принесу вещи и полотенце, — затараторил Алекси, включив свет в прихожей, и снимая с себя куртку. — Кстати, есть будешь? Или, может, чаю сделать? — Спасибо за заботу, Лекси, — улыбаясь, смущённо пробормотал Хокка. — Давай на твоё усмотрение. С сушилкой я справлюсь, а вот одежду и полотенце подожду. Пока вокалист шёл в сторону ванной, снимая с себя промокшую толстовку вместе с футболкой, Каунисвеси пулей унёсся в сторону гардероба, откуда вернулся через несколько секунд, держа в руках махровое голубое полотенце, белую футболку и шорты, которые Хокка когда-то видел на старых фотографиях диджея. — Вот, держи, всё чистое и сухое, — Алекси вручил футболку, штаны и полотенце в руки Йоэля. — Давай, не стой столбом, заболеешь. Саркастично прищурившись, брюнет осмотрел с ног до головы Йоэля и похлопал его по оголённым лопаткам, направляя в сторону ванной. Сам же он довольно отправился в сторону кухни. Хокка зашёл и закрыл за собой дверь. С трудом сняв с себя мокрые джинсы, что прилипли к его ногам, он залез в ванну, задёрнул штору и включил воду. Тёплая вода казалась кипятком для замёрзшей кожи. Привыкнув к ней, он поднял голову к закреплённой на держателе у стены душевой лейке, в наслаждении закрыв глаза. Про себя он усмехнулся — Даже не думал, что так рад буду просто попасть в душ. Всё ещё прокручивая в голове то, что если бы не Алекси, то он, скорее всего, мог бы остаться ночевать в холодном подъезде. На секунду он даже подумал о том, что всё сложилось лучше, чем могло — он дома у Алекси, и тот заботится о нём. В нынешней ситуации, для Йоэля это лучшее, что могло с ним произойти. Через пятнадцать минут он вышел в кухню, разморенный тёплым душем и сухой одеждой. Обида за забытые ключи всё стремительнее отпускала — у парня просто не было никаких сил и желания злиться на сложившиеся обстоятельства. Скорее теперь это даже радовало, потому что стало прекрасной возможностью провести вечер рядом с брюнетом. Сам же Алекси крутился возле столешницы, одной рукой наливая кипяток по милым чашкам с Муми-троллями, которые, если Йоэлю не изменяет память, подарил ему Йоонас на прошлый Новый год, другой раскладывая по тарелке хлеб и нарезанную ветчину с салатом. — О, проходи, садись. Надеюсь, ты не против пары сэндвичей? Всё равно у меня нет ничего другого, — усмехнулся Алекси, пожимая плечами. — Раз ничего нет, чем же ты тогда тут питаешься? — Когда как, в основном же на студии заказываем. А утром — вот, — ответил брюнет и, поджав губы, показал на тарелку. — Мда, о своем желудке ты совсем не заботишься, — усаживаясь на стул и хватаясь за несчастный сэндвич сказал Хокка. — Кто бы говорил, Йоэль, сам-то давно что-то полезнее Макдональдса ел? Хокка усмехнулся, смотря на прищурившегося диджея. — Давай просто сойдемся на том, что таков удел музыканта — питаться чем попало? — с улыбкой сказал Йоэль и протянул Алекси ладонь, будто предлагая сделку. — Уговорил, ладно, — младший протянул свою руку в ответ и слегка сжал прохладные пальцы вокалиста своими. Йоэль украдкой любовался перкуссионистом, что даже во время еды оставался слишком обаятельным, то и дело потирая кончик носа кулачком, откидывая мешающиеся волосы со лба и смешно морщился, делая глотки горячего чая. От него просто невозможно было оторвать глаз, и Хокка даже не пытался, продолжал поглядывать на брюнета исподтишка во время их импровизированного ужина. Время неумолимо двигалось к поздней ночи. Свет в зале был выключен, и лишь яркие огни от телевизионного экрана освещали пространство всей комнаты. Пара бутылок пива, что счастливым образом оказались в холодильнике, и около десятка раундов в Mortal Kombat окончательно расслабили и подарили необходимый покой, что всё сильнее затягивал в желание лечь и уснуть. Йоэль все меньше концентрировался на игре, пропуская атаки со стороны персонажей, что выбрал Алекси, упорно нажимавший на кнопки и с неподдельным интересом смотрел на экран. Они сидели, развалившись на диванных подушках, брошенных на пол для большего комфорта. Физически расстояние между ними было минимальным — стоило им начать очередной бой, как так или иначе они случайно задевали друг друга то локтями, что упирались в бока рядом сидящего, то ногой, рефлекторно отдёргивающейся в сторону и касающейся колена блондина, то касание оголённого плеча плечом — чёрт возьми, Алекси, тебе невероятно идут майки без рукавов. Категорически не хотелось заканчивать вечер. Если бы только он мог, он, наверное, отдал бы всё за возможность замедлить время и остановить этот момент, когда брюнет вот так вот сидит рядом, устало зевает, но продолжает упорно жать на кнопки джойстика. Какой же он красивый. Невероятно красивый. Я бы хотел вечность вот так сидеть рядом, касаться его лица и волос, иметь возможность обнять, прижать к себе так сильно, чтобы он просто знал, что он — мой. Я бы продал бы многое, чтобы вслух сказать однажды: «мой Алекси»... Какой же я, блять, идиот. Проведя по лицу рукой, Хокка взглянул на время — 00:05. Время подышать воздухом. — Я пойду покурю на балкон? — спрашивая разрешения сказал Йоэль, вставая с пола. — Конечно, — тихо отозвался младший, протирая ладонями слипающиеся глаза и вставая с пола. — Я с тобой. Пропустив вперёд Алекси, Хокка зашёл за ним и закрыл за собой дверь. Дождь уже почти прекратился, лишь изредка орошая каплями пространство. Йоэль открыл окно, и в его лицо ударил прохладный влажный воздух. Пахло сыростью, мокрыми растениями и... осенью. Опираясь на подоконник он подкурил сигарету и подвинулся — младший, затягиваясь никотином, молча встал рядом, прижав своё плечо к плечу блондина. Йоэль вдыхал дым, вновь и вновь прикладываясь к фильтру, и наблюдал, как тот, неловко держа сигарету большим и, почему-то, средним пальцем, курил, смотря куда-то вдаль. Он до сих пор не мог привыкнуть к тому, как Алекси смотрится с сигаретой — вроде и красиво, но как-то... непривычно, что ли. Не гармонично. Это ведь Алекси. Его Алекси. — Тебе не идёт курить, — усмехнувшись, сказал Йоэль, потушив сигарету о мокрые капли и бросая её в банку. Алекси улыбаясь, промолчал, так и оставаясь на балконе, пока не докурил до фильтра. — Ляжем у меня, — беззаботно сказал брюнет, выходя с балкона и направляясь к приставке. — Как скажешь, — спокойно сказал блондин, крепко сжимая кулаки — внутри него взрывались фейерверки, ведь он и надеяться не мог на то, что сегодня будет засыпать рядом с Каунисвеси. Спустя несколько минут Йоэль уже лежал на подушке, незаметно вдыхая запах с постельного белья. Ударом тока, ножом по сердцу, самым сильным ураганом в его голову врезался этот запах — собственный запах кожи младшего, что закрепился в его постели. Тот запах, что Хокка с наслаждением вдыхал в начале лета, когда в том самом доме Алекси засыпал на его плече, крепко прижимаясь. Тот запах, что он чувствовал месяц назад, когда привёз домой опьянённого диджея. — Расскажи мне что-нибудь хорошее, — прошептал Алекси, лёжа на другой стороне кровати и смотря на потолок своей спальни, освещённый холодным светом фонарей из окна. — Я тебя на студии сфотографировал сегодня, пока ты работал. Показать? — не дожидаясь ответа, Хокка потянулся к своему телефону, что лежал на тумбочке, нашёл фото и сунул под нос брюнету. — Красивое, — ухмыльнулся тот. — Скинешь? — Скину. Твоя очередь, — сказал Йоэль, выключая телефон. — Теперь ты. Расскажи что-нибудь хорошее. Алекси долго молчал, рассматривая невидимые узоры на потолке. Он глубоко дышал, то ли пытаясь придумать, что бы сказать солисту, то ли решаясь на что-то. — Я помню, что я тебя тогда поцеловал, — не шевелясь, еле слышно сказал брюнет. Сердце Йоэля пропустило удар. Он не мог поверить, услышал ли он это вслух, либо его сознание так сильно издевается над ним, посылая в мозг то, чего на самом деле и не было. Он помнит. Он помнит, что поцеловал меня, он помнит... Какой абсурд — он помнит об этом моменте, а я о нём никогда и не забывал. — Наверное, мне стоит извиниться перед тобой... — тихо продолжил тот, слегка повернув голову. — Алекси, прошу тебя, — перебив его, выдохнул блондин, вновь и вновь прокручивая тот поцелуй в голове. Он посмотрел на освещённый холодным светом профиль брюнета. — Не надо извиняться. — Нет, Йоэль, я просто... — Алекси, прошу. Не надо, — словно умоляя, дрожащим голосом проговорил Хокка, поворачиваясь на бок и чуть ближе придвигаясь к перкуссионисту, чей взгляд был полон сожаления и печали. Не забирай у меня единственное, за что я цепляюсь весь этот грёбаный месяц отчаяния. Не забирай у меня это воспоминание. Прошу тебя, не рушь мои иллюзии, покуда я в них, как в болоте, погрязаю. Пожалуйста, не проси прощения за это. Ведь это то, что хоть немного держит меня на плаву и не даёт мне разбиться о скалы моего несчастного существования. Алекси повернул голову к Йоэлю и попытался всмотреться сквозь почти кромешную темноту в его глаза. Он практически не мог различить его зрачков, но понимал — тот тоже смотрит на него. — Но ты же понимаешь, что… — начал было Каунисвеси, но резко замолчал, не зная, что сказать дальше. — Я все понимаю, Алекси. Не надо, — Хокка осторожно, словно боясь спугнуть, провёл пальцами по его виску и щеке, убирая с них мешающие пряди. Йоэлю невероятно сильно хотелось прямо сейчас поцеловать брюнета. Словно магнитом, дурацкой магической неведомой силой его тянуло к приоткрытым губам, что, казалось, взывали и просили подарить тот самый поцелуй. Он с тоской и болью смотрел на них, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вцепиться в него. — Ты не можешь его поцеловать, ведь он не тво-о-ой, — издевательски протянул внутренний голос. Не мой. Он не мой, и я это уже признал. Я не могу поцеловать его, я не могу обнять, не могу просто так прикоснуться — вот оно, моё наказание за все мои ошибки, вот оно! Мой крест, который я заслужил за всё то, что сделал с ним в начале лета. Вот я, здесь, нахожусь в паре сантиметров от его лица и не могу сделать ничего. Я бессилен. Что ты ещё хочешь от меня? — мысленно отвечал Хокка своему внутреннему демону. Алекси укутался потеплее, и Йоэль заметил, как его веки начали тяжелеть. Он изо всех сил пытался не уснуть, всё также стараясь смотреть в теряющиеся во тьме глаза блондина, но не вышло. Через несколько минут диджей плотно закрыл глаза и расслабился в сладкой дрёме. А Хокка ещё около получаса разглядывал его лицо: дрожащие чёрные ресницы, брови, что периодически хмурились, и поджатые губы, которые он так и не решился поцеловать. Я мечтал, что засыпая, буду видеть его сонную мордашку. Но даже и не думал, что это будет так, что я не смогу к нему прикоснуться.