Makea pulla Masii

Йоэль был готов довериться и следовать за ним. Послушно спускался с яхты на пирс, утыкаясь взглядом в спину и затылок, и каждый раз не сдерживал эмоций, когда Алекси оборачивался, чтобы вновь одарить его своей лучезарной и довольной улыбкой. Тот привёл его к своему автомобилю и рукой указал на дверь. Хокка, улыбнувшись, послушно сел в машину, устраиваясь поудобнее на переднем сиденье. Каунисвеси, обойдя вокруг, сел на водительское и молча протянул кабель блондину, доверяя ему музыкальное сопровождение. Теперь я понимаю, почему Алекси не пил. — Куда мы едем? — задал вопрос Хокка, подключая телефон. Диджей ухмыльнулся и стал выезжать с парковочного кармана, смотря в зеркало заднего вида. — Увидишь, — он слегка похлопал парня по колену свободной правой рукой и оставил её там. Поглаживал большим пальцем ткань и еле-еле сжимал в ладони, изредка отпуская, чтобы переключить передачу или включить поворотник. Пейзаж освещённого ночными огнями города менялся. От множества магазинов и зданий разных учреждений, от малоэтажных жилых домов и частных коттеджей у небольших городских озёр машина медленно двигалась по паутине улиц к выезду из города. Йоэль с любопытством оглядывался на указатели, пытаясь понять, куда же везёт его Алекси. Однако мыслей не было: он даже и не догадывался, что его ждёт. Лишь довольное лицо брюнета, устремлённое на дорогу, говорило о том, что они едут туда, куда нужно. Как только они выехали за окраину города и свернули с трассы на более тихую дорогу, через несколько минут перед машиной показалась парковка с небольшой сторожкой, из окна которой виднелся свет от лампы. Подъехав ближе, Алекси посигналил — из сторожки вышел пожилой мужчина и, помахав, нажал на пульт управления шлагбаумом. Проехав по парковке дальше, Каунисвеси остановился в самом её углу. — Подожди меня, я сейчас, — улыбнулся он и, заглушив двигатель, вышел из машины. Йоэль вышел следом, чтобы посмотреть, куда направляется Алекси. — Хей, Тапио! — брюнет протянул ладонь сторожу и полез в карман, доставая несколько купюр. — Всё, как ты и просил, Алекс, — мужчина пожал ему руку и похлопал по плечу. — Помнишь, как я сказал делать? Он вытащил из куртки маленький свёрнутый пакет и вручил его брюнету. — Помню-помню, спасибо! — приняв пакет, диджей развернулся и направился обратно. Подойдя к Йоэлю, он провёл ладонью по его предплечью. — Иди за мной. Каунисвеси направился за пределы парковки прямо в глубь леса, ведя Йоэля за собой. — Куда мы идём? — пробормотал Хокка, переступая высохшие ветки и погрузившиеся в сон кусты. — Увидишь, — не останавливаясь, ответил парень. Хокка оглянулся: тропинка пролегала сквозь густую хвойную лесополосу, и, если бы не фонарик, что каким-то образом оказался в руках у брюнета, он бы точно не смог ничего разглядеть. Запахи ели и морозного свежего воздуха наполняли лёгкие так, что становилось слишком тяжело от большого количества кислорода в организме — голову приятно кружило. Тропинка всё сужалась и сужалась, и в какой-то момент Йоэль услышал шум воды — так волны тихо бились о берег, — а спустя пару мгновений смог разглядеть впереди конец пути — спуск к воде. Словно забытый Богом и людьми, поросший уже мёртвым бурьяном и пожухлой травой, круто спускающейся к озеру, появился берег, слева от которого был небольшой деревянный пирс. Там же на волнах мирно покачивалась моторная лодка — от вида этого романтичного пейзажа внутри у блондина потеплело в груди. Вода играла с еле заметным отражением тёмно-серых облаков: отблески в чёрных оттенках озера, точно миллионы искр, переливались, приковывая к себе взгляд. Хокка взглянул на горизонт — водоём довольно крупный и расстилался на пару километров вперёд, но в этих местах он не бывал, как и, видимо, в принципе у этого озера. — Здесь красиво. У нас ночное свидание? — улыбнулся он, смотря на Алекси, что встал у кромки воды. Осторожно коснувшись его плеча, он подошел ближе, словно всё ещё боялся своим присутствием нарушить границы. Дурацкий перманентный страх собственной ненужности. — Мы ещё не добрались до места назначения, — брюнет обернулся и показал в сторону пирса. — Нам туда. — На моторку? — Именно. Алекси забрался в лодку и поманил рукой Йоэля, что медленно шёл по скрипучему пирсу. — И куда же мы поплывём? — спросил блондин, усаживаясь поудобнее. — Увидишь через пять минут, — спокойно ответил Каунисвеси, прикрепляя страховочный трос, что он достал из того самого пакета. Заведя двигатель, он ловко повёл моторку куда-то к середине озера: вдали виднелись одинокие небольшие островки, ещё дальше — берега, усыпанные гостевыми домами и небольшими летними коттеджами. Чёрная вода зачаровывала. Хокка нечасто бывал на озёрах ночью, тем более на таких, где можно отплыть достаточно далеко. Осторожно наклонившись, он вытянул руку за борт — ледяные капли усеяли его ладонь. Небо всё плотнее затягивалось облаками, и даже пробивающийся свет луны уже был еле заметен. Путь действительно занял пять минут. Совсем скоро Алекси немного сменил направление прямо к одному из небольших островков — с виду его берег пешком можно было обойти минут за десять. Вылезая из лодки, Хокка осмотрелся: среди деревьев просвечивался небольшой двухэтажный летний домик. Алекси взял блондина за руку и потянул в ту сторону, включив фонарь. К дому вела узкая гравийная тропинка, на которой Йоэль то и дело спотыкался о камни, пытаясь удержать равновесие и не упасть. Вокруг росли лишь деревья и кусты — тишина, нарушаемая лишь их собственными шагами, завораживала. У самого порога дома Алекси остановился и обернулся к блондину. Света старой лампы, что висела на небольшой веранде, было достаточно, чтобы Йоэль мог взглянуть в его глаза и увидеть в них что-то непередаваемое, но такое приятное. Он в ту же секунду понял, что его ждёт, отчего его сердце забилось немного быстрее. — Знаешь, Йоэль, мне кажется, мы совершили ошибку, — начал Алекси, внимательно смотря в настороженный взгляд напротив. Он крепко сжал ладонь Хокка, от чего тот судорожно вдохнул, не отрывая глаз от брюнета и сжимая его пальцы в ответ. — Да, мы действительно ошиблись тогда, — Каунисвеси тихо вздохнул. — Ты был слишком резок, не спорю, но ведь я… Я тоже ошибся, оттолкнув тебя. — Алекси, прошу тебя… — прошептал Йоэль, делая шаг навстречу. — Нет, Йоэль, правда. Я должен извиниться перед тобой. Если бы не мой страх и моя дурацкая боязнь подпустить тебя ближе… Прости меня, если бы не я… — Стой. Пожалуйста, стой, в этом нет надобности… — Прошло так много времени и, знаешь, — брюнет продолжал говорить, не слыша просьб Йоэля остановиться. — В каком-то смысле я жалею, что мы столько упустили… — Не надо жалеть об этом, — перебил его Хокка. — Если бы не всё это время, если бы я не отпустил тебя тогда… Да, чёрт возьми, было очень больно, но если бы я тебя не отпустил — кто знает, к чему бы мы пришли? Были бы мы такими, какие есть сейчас? — Возможно, ты прав… Знаешь, я сходил с ума всё это время. Я не понимал, почему меня так тянет к тебе. Как бы тогда я ни хотел остаться друзьями… Ведь нихуя не получится у нас быть друзьями, Йоэль. — Это действительно так, — тот улыбнулся и обнял его за плечи, утыкаясь носом в волосы. — Ты всегда был рядом, — тихо продолжил диджей, обвивая его спину руками. — Даже тогда, когда я не просил. Это какая-то ёбаная магия, ты оказывался около меня… Магия ли, совпадение, или так должно было произойти? Йоэль коротко ухмыльнулся, задумываясь об этом и вспоминая те дни, когда он был рядом с Алекси, пока тот был не в лучшем состоянии — несчастная больница, стены которой до сих пор пугают блондина, и тот клуб. Тот клуб, что Хокка ненавидел всем сердцем. И ведь если бы не Хельми, меня могло не оказаться рядом в тот злополучный вечер. — Ну, или так должно было быть. И, чёрт возьми, как же мне повезло, что ты всё-таки приехал в клуб и вытащил меня тогда. Я даже представлять не хочу, что могло бы произойти… — Погоди, что?.. — Йоэль нахмурился, слегка отстраняясь. — Ты помнишь? Произнести вслух то ужасное событие в клубе Йоэль не мог. По коже пробежала дрожь лишь об одном упоминании — на душе становилось невероятно больно, когда он вновь вспоминал беззащитного и полураздетого Каунисвеси в туалете того клуба, удерживаемого мерзким уродом. Он помнит? Неужели он помнит? — Я ничего не помнил, но Хельми… — Алекси усмехнулся. — Я встретил её в Мейлахти. Ты знал, что она работает там в детском отделении? — Серьёзно? — резко переключив внимание, удивился Йоэль. — Да. Мы случайно встретились у кофейного автомата, и зашёл разговор о нас… О нас с тобой. Невероятным теплом в душе разлилось произнесенное брюнетом «о нас с тобой». Наверное, Йоэлю до сих пор не верилось, что однажды эти слова будут сказаны с тем самым смыслом. Лишь о них двоих. — Она… освежила, так сказать, мои воспоминания. Мне так стыдно перед тобой за то, что тебе пришлось вытаскивать меня оттуда, но в то же время я невероятно счастлив, что ты оказался тогда рядом. Ведь если бы не ты… — Алекси… — Йоэль осторожно приблизился и накрыл губы Алекси своими. Целовал нежно и исступлённо, вкладывая всю нежность, на которую был только способен. Внутри взрывались метеориты — такого поцелуя он ждал с того самого момента, когда сел в самолёт до Оулу. И этот кажущийся волшебным момент того стоил — сейчас бы блондин отдал многое, чтобы он не заканчивался. — Алекси, — выдохнул Хокка, прижимаясь лбом ко лбу брюнета. — Понимаю и знаю, что ты мне не принадлежишь. Я очень, очень сильно боюсь вновь сделать тебе больно. — Ты не сделаешь мне больно, если не захочешь этого, слышишь? Просто будь со мной рядом и делай то, что говорит твоё сердце. Каунисвеси провёл пальцами по щеке Йоэля и слегка улыбнулся. Лишь спустя несколько секунд молчания он уверенно продолжил: — То, о чём говорит и моё сердце тоже. Йоэль судорожно вдохнул. Он чувствовал, как все внутри буквально разрывалось, пока мысли путались между собой. Голову кружило лишь от осознания одного факта, что он сейчас здесь, с ним рядом, и всё, что так беспокоило его последние пару месяцев, наконец-то пришло в норму. До невероятного хотелось вновь его поцеловать. Его губы, казалось, точно магнит — вот они, прямо перед ним, взывающе манят. И как же он мечтал прикоснуться к ним снова, ведь теперь ничего не могло ему помешать этого сделать. Приблизившись к лицу Каунисвеси, он заправил его чёрные пряди за ухо и осторожно коснулся тёплым дыханием щеки. Ладони брюнета бродили по рукам и плечам самого Йоэля, и это было приятно. Приятно настолько, что, несмотря на ледяной воздух, окутывающий их тела, ему было тепло. Жар распространялся по телу лишь от одних прикосновений таких знакомых и до боли родных рук. Проходя поцелуями по коже, усыпанной мелкими шрамиками, Хокка медленно приближался к губам, то и дело касаясь их уголков. — Холодно, — прошептал Каунисвеси, чуть отстраняясь. — Пойдём внутрь. — Покажешь мне домик? — улыбнулся блондин, разворачиваясь в сторону постройки. — Да было бы что показывать, полтора этажа всего, — сказал Алекси, взяв его за руку и направившись к двери. Преодолев несколько деревянных ступенек, он полез в карман за ключом. — Этот дом вместе с островом купили мои родители, ещё когда меня не было, — начал рассказывать диджей, отпирая дверь. — Мы часто приезжали сюда в детстве, помню, как на этой полянке с сестрой играли в догонялки, а отец ставил каркасный бассейн, и мы прыгали с его плеч прямо в воду. Открыв дверь, он направился к щитку, располагавшемуся слева от входа. — После их развода мы стали бывать здесь реже, — открыв щиток, он щёлкнул несколькими выключателями. — Сестра сказала, что ей не хочется сюда приезжать, а у меня просто нет времени. Сняв куртку, Каунисвеси прошёл дальше и стал показывать дом. — Тут кухня небольшая, диван, — Алекси обвёл рукой пространство, после чего ткнул в сторону двери у выхода. — Там ванная. Взяв Йоэля за руку, он повёл его к лестнице у дальней стены. — Там что-то типа спальни и балкон, — он указал пальцем на второй этаж, куда вела лестница. — Лофт, получается? — улыбнулся Йоэль. — Да, только, я думаю, родители не планировали ему следовать. Отец, когда купил дом и начал думать о ремонте, первым делом заявил, что снесёт комнаты, что раньше были вторым этажом. Поначалу он вообще хотел полностью снести второй этаж и оставить только первый, но мама уговорила его оставить вот эту часть над ванной и входом и достроить балкон. Идея ему понравилась, он снес комнаты и колонну, что была вот тут — брюнет показал на самый центр, где стоял столик, — и получился такой вот «лофт». — Выглядит уютно, — Хокка поднялся по нескольким ступенькам и издалека осмотрел второй этаж — там стояли кровать, небольшой комод и кресло, на стенах висели небольшие лампы, а за шторами виднелась дверь на балкон. Алекси поднялся следом и, встав на ступеньку выше, чтобы оказаться на одном уровне с Йоэлем, положил свою руку ему на плечо, обвивая шею. — И сегодня это всё — только наше, — улыбнулся он, чувствуя, как холодные руки легли на его талию. И соврали бы оба, сказав, что не этого они хотели в этот день. Как Алекси ранним утром с полной машиной одеял, постельного белья и пакетов с продуктами ехал на парковку, а после вместе с Тапио переносил в два захода всё к лодке. Как звонил сестре и узнавал, точно ли она не собирается посетить этот дом, и получил в ответ «Не ездила 10 лет, и не собиралась. Веди туда, кого хочешь, братец». Как долго в магазине выбирал вино: звонил Олли прямо у стеллажа, просил посоветовать лучшее. Как, не задумываясь ни о чём, брал банку с ананасами, а через несколько минут возвращался за второй. Да и сам Йоэль ждал этого дня. Конечно, он не ожидал такого сюрприза и посчитал это настоящим подарком ко дню рождения. Было до безумия приятно, что Алекси так заморочился — он заслуживал большой благодарности. Сдерживаться сил не было. Хокка сгрёб в охапку брюнета, впиваясь в него нежным, но настойчивым поцелуем. Вплетая в волосы пальцы, буквально забывал дышать, не желая отрываться от сладких губ. Прижимал его к стене, чуть не спотыкаясь на деревянных ступеньках, и сам прижимался сильнее. Кровь в жилах закипала, когда он чувствовал, как пальцы пробираются под футболку. Йоэль отпустил губы Алекси, спускаясь к его шее и одаривая её поцелуями, отчего тот томно выдохнул, сильнее вжимая пальцы в кожу блондина. — Йо-оэль… — протянул брюнет, проходя ногтями по бокам и пояснице блондина. — И как же я жил без этого раньше, — прошептал Хокка, утыкаясь носом в шею и вдыхая запах его кожи. — Я схожу в душ, потом ты, — прошептал Каунисвеси, игриво касаясь губами его уха. — Ты тут пока располагайся, осматривайся. Нехотя его отпуская, Йоэль саркастично закатил глаза. Прихватив с комода полотенце и вещи, брюнет удалился, а Хокка стал осматриваться. Поднялся по лестнице и взглянул на идеально застеленную кровать с бежевыми простынями, подошёл к двери балкона. Открыв её, он почувствовал резкий порыв воздуха, ударивший по лицу: на улице стремительно холодало, а и без того морозный ветер нёс с озера всё больше влажности. Блондин чувствовал, как нечто невероятное стремительно заполняет его. Возможно, от того, что кислорода в последний час было намного больше, чем в городе, и он никак не мог надышаться. Вечнозелёная хвоя, которая росла на этом острове, завораживала: оторваться от такой тёмной и манящей картины было сложно. Хотелось и дальше наблюдать за тем, как ветер играет с ветками, как качает тонкие стволы в разные стороны, срывая малочисленные иголки и ветки и усыпая ими всё пространство. Порой в этой сумасшедшей городской жизни просто не хватает кислорода. И какой же это был контраст — после ярких огней вечеринки на яхте, душного воздуха в кают-компании, полной людей, и громкой музыки перебраться сюда, в тихое и спокойное место. Или же ощущение, от которого захватывало дух, вызвано парнем, что в этот самый момент находился в душе? Закрыв дверь балкона, Хокка, снимая с себя толстовку — несмотря на то, что домик был летним, в нём было достаточно тепло, — медленно спустился по лестнице вниз. Странное, но такое азартное желание присоединиться к Алекси появилось сразу же, как только тот закрыл за собой дверь в ванную. В мыслях Йоэля был только он, и сопротивляться этому парень не мог — не хотел. Как капли стекают по его обнажённому телу. Как мокрые пряди волос опускаются на лицо, и он наспех поправляет их ладонью. Как он просто поднимает руки, а мышцы на спине перекатываются — чёрт возьми. В голове мелькали картинки с трансляций — самых первых и той, что была только для него. Как Каунисвеси играл со своим телом. Как на молочную бледную кожу приземлялись кончик стека и верёвки плётки. Как это же тело лежало на простынях в ту самую ночь в сауне летом. Как хотелось его снова и снова, обнимать, касаться каждого сантиметра его кожи. И как хотелось любить. Любить его во всю свою душу, а она у Йоэля была немаленькая. Остановившись перед дверью ванной, Хокка глубоко вдохнул — лишь бы не натворить ничего лишнего. Выдохнув, он дёрнул за ручку и сделал шаг вперёд. И не ошибся. Картина, что предстала его взору, была слишком волнующей: Алекси повернулся в тот момент, когда густая пена стекала по его груди и животу, оставляя за собой влажный след. Блондин сглотнул, невольно бродя глазами по телу диджея. Очерчивая изгибы его плеч, талии и бёдер, изо всех сил старался не смотреть на его пах — и это почти удавалось. Подняв взгляд, он почти беззвучно прошептал: — Можно? Молчание в знак согласия. Один одобрительный взгляд, и Йоэль уже стоял в паре сантиметров от Алекси, рассматривая его лицо и немного боясь прикоснуться. В душевой пахло апельсином и мятой — и этот аромат невероятно сочетался с тем, что он видел перед собой. Отбросив неловкость и страх, Хокка осторожно протянул руки к его телу и коснулся влажной кожи. Он чувствовал горячее рваное дыхание, срывающееся с губ напротив, и даже не замечал, как по его собственному лицу стекают капли воды. Единственное, что он в силах был делать — смотреть в голубые глаза. Смотреть не отрываясь, наслаждаясь каждой секундой. Проведя пальцами по животу Йоэля вверх, Алекси прикоснулся большим пальцем к его губам. Почувствовав, как они дрогнули, он остановился, принимаясь поглаживать обветренную кожу. Приоткрыв губы, Хокка высунул кончик языка и несмело коснулся подушечки пальца. И если бы не шум воды, которая стекала по их телам, то наверняка можно было услышать, как в унисон бьются их сердца. По коже пробегала дрожь, и это единственное, что заставляло блондина верить, что это никакой не сон. Осмелев, он открыл рот шире и втянул палец Алекси в рот по фалангу. Медленно обводя языком, он, не отрываясь, смотрел брюнету в глаза. Заворожённый взгляд напротив сводил с ума и заставлял кровь бежать по телу ещё быстрее. Он чувствовал, как неровно дышит Каунисвеси, чувствовал, как его член, твердеющий и пульсирующий, касается его бедра, как тот буквально изнемогал, но держал себя и своё тело изо всех сил. Интимнее, чем этот момент, казалось, быть ничего не может. Вот он, стоит с пальцем во рту, возбуждённый почти до предела — ведь если бы этот предел был достигнут, он точно бы набросился на Алекси прямо сейчас, — смотрит в самые красивые в мире голубые глаза. Дышать, казалось, абсолютно нечем: от того, что он видел и чувствовал, лёгкие будто перекрыло. Выпустив палец изо рта, Хокка грудью прижал брюнета к стенке душевой, коснулся его лба своим и медленно провёл пальцами по его бедру. Сдерживать себя он более не желал. Чуть наклонившись, он прикоснулся к губам Алекси и вовлёк его в поцелуй. Мурашки бежали по телу, и это никак не было связано с тем, что температура воды упала на несколько градусов. Дело было лишь в страстном поцелуе, в руках, блуждавших по их телам, в тяжёлом дыхании и хриплых стонах, которые порой вырывались из горла. Однако оба понимали, что секс в душевой — не совсем то, чего они хотели бы прямо сейчас. Определённо не в этот день. Словно понимая друг друга, парни отстранились, давая друг другу свободу, но всё также не разрывая физического контакта — не хотелось отпускать, не хотелось расходиться и убирать свои руки с нежной кожи на талии. — Я пойду, — тихо сказал Алекси и, губами коснувшись щеки Йоэля, вышел из душевой, оставляя того одного. — Твои вещи тут, на сушилке. Блондин нахмурился — какие такие мои вещи? С собой он ничего не брал, а его собственная одежда, в которой он приехал, пропахшая табачным дымом, алкоголем и его потом, явно не была тем, что бы он хотел надеть после душа. Расправившись с водными процедурами и выйдя из душевой, блондин обнаружил ту самую футболку и те самые шорты, которые надевал у Алекси дома. От этого на его душе стало так приятно, что он невольно улыбнулся. Чувствовал себя глупо, но всё равно искренне радовался, ведь у него был собственный комплект одежды, который хранился у Каунисвеси. Пускай это и не его одежда изначально, но какая разница? Ведь уже появилось что-то, что принадлежит ему в доме перкуссиониста. Чёрт возьми, так приятно. Осталось завести свою собственную зубную щётку. Одевшись, он вышел на кухню, где за столом сидел диджей. На столе стояли бутылка вина, два бокала и тарелка с нарезанными ананасами. — Ты купил ананасы, — усмехнувшись, констатировал Йоэль, садясь рядом. — Куда без них, — не без улыбки ответил тот, разливая вино по бокалам. Взяв бокал в руки, Хокка сделал пару глотков и, опустив голову на ладонь, посмотрел на Алекси, что поглаживал пальцем каёмку своего бокала. — Что теперь будет? — неловко спросил он, запуская меж губ вилку с кусочком ананаса. — Нет, не прими меня за дурака какого, но после всего, что случилось за всё это время, я хочу убедиться, что мы оба хотим одного и того же. Каунисвеси отставил вино и внимательно посмотрел на Йоэля. — А как бы ты хотел? Расскажи, — сказал он. — Я ведь должен понимать, что меня ждёт в отношениях с Йоэлем Хокка. Блондин стал перебирать пальцами по столу, чувствуя себя слегка неловко. Однако, что уж говорить, в его голове давно уже были выстроены картины того, чего бы он хотел. — Я бы хотел, чтобы мы жили вместе, — начал он. — У тебя или у меня, или вообще сняли бы новую квартиру — неважно. Я бы хотел жить с тобой в одном номере, если мы бы где-то в туре. Я бы точно хотел иметь возможность взять тебя за руку в любой момент, будь мне плохо, хорошо, страшно, нервно или просто так. Чтобы мы могли сидеть вот так вечерами и есть эти дурацкие ананасы в сиропе. Я бы покупал тебе их каждый день, пока они тебе не надоели бы в край. Алекси улыбнулся и опустил свою руку на руку Йоэля. — Мы бы много работали, а на выходных разъезжались бы к своим семьям — ну, знаешь, чтобы совсем не надоедать друг другу постоянным присутствием рядом, ибо я не представляю, как женатики выживают, они же вообще не отлипают друг от друга, — тот, усмехнувшись, кивнул в согласии. — Ну и самое главное для меня, наверное: я бы мог любить тебя так сильно, как только смог. Я и сейчас тебя люблю, но… Поняв, что те самые слова так не вовремя вырвались из его рта, Хокка резко замолчал и опустил глаза, боясь увидеть реакцию Алекси. Блять, нахуя я это сказал, зачем, зачем, зачем? Кто меня вообще за язык тянул? Зачем я тут начал всё выкладывать? Господи, я же сейчас спугну его… Он по-прежнему чувствовал себя неловко. Ему было боязно поднимать взгляд и смотреть на брюнета, что, как считал Йоэль, явно не был готов к такому откровению. Он чувствовал, что наверняка всё испортил своим напором, своей нетерпеливостью, и очень опасался того, как отреагирует Каунисвеси на его признание. И он уже был готов начать извиняться, объяснять, что не это имел в виду, как из ступора его вывел тихий, но уверенный голос. — Я тоже тебя люблю. Йоэль поднял глаза, не до конца веря в то, что услышал. Он вопросительно взглянул на перкуссиониста, что, поджав губы, выглядывал из-под чёлки. — Мм? — только и смог произнести блондин. — Я тоже тебя люблю, — повторил Алекси, поднимаясь со стула. Хокка также поднялся, вставая напротив. — И всё, что ты мне сейчас сказал… Я согласен. Мне нравится каждое слово из произнесенного. И я готов на всё. Услышав это, блондин почувствовал, как внутри начало происходить что-то неведомое, чего он раньше ещё не испытывал. Ему хотелось подхватить Алекси на руки, закружить его вокруг себя, бесконечно целовать, обнимать до хруста костей. Хотелось кричать и громко петь, прыгать и скакать, словно он маленький ребёнок, всему миру сообщать о своих чувствах. Но он держался, понимая, что ещё не всё было сказано. Понимал и искренне сдерживал эмоции, чувствуя, как трясутся его ладони. Он придвинулся ближе, и между ними оставалось всего несколько сантиметров. — Об одном прошу, — перейдя на шёпот, сказал Алекси. — Не оставляй меня одного. Не отпускай меня. Никогда. В ответ Хокка коротко кивнул. Всматриваясь в голубые глаза напротив, он прокручивал вновь и вновь то, что услышал сейчас, и пытался поверить в происходящее. Было так приятно осознавать, что теперь Алекси — его, что он тоже его любит. Что здесь и прямо сейчас просит не оставлять его никогда. Не оставляй меня одного. Не отпускай меня. Никогда. Я никогда тебя не отпущу. — Если ты меня сейчас не поцелуешь, то я… — начал было Каунисвеси, но тут же оказался заткнут поцелуем. Вплетая в его волосы пальцы, Йоэль пытался как можно ближе прижать его к себе. Целовал так отчаянно и страстно, что не успевал даже сделать полноценный вдох — хотелось его ещё ближе, насколько это было возможно. Подхватив его на руки так, что Алекси обвил его талию ногами, он медленно, практически наощупь, пошёл в сторону лестницы. Преодолев её и почти не спотыкаясь, он осторожно подошёл к кровати и опустил тело брюнета на простыни. Сев между его колен, потянул за ткань футболки, желая поскорее снять её. Оставшись полуобнажённым, Каунисвеси опустился на спину, и от вида его обнажённого тела Йоэля, точно дежавю, накрыли приятные воспоминания. Почти так же, как тогда, в сауне, он лежит передо мной. Прекрасный и такой желанный. Невероятный. И только мой. Ложась сверху, Йоэль вновь припал к губам брюнета, покусывая их и впуская его язык в свой рот. Отрываться от этого поцелуя не хотелось — лишь только вновь и вновь растворяться в нём, давая волю себе и своему телу. Его руки блуждали по коже, поглаживая живот, грудь, шею. Хотелось большего — в шортах было уже довольно тесно, а от томного дыхания Каунисвеси можно было кончить за несколько секунд. Но Хокка даже не догадывался, что все планы, что он строил в голове, рухнут через несколько минут, абсолютно меняя спектр его желаний. Вцепившись ладонями в талию блондина, Алекси перевернул его на спину и, оказавшись сверху, взял инициативу на себя. Хаотичными поцелуями он спускался к шее Йоэля, покусывая чуть солоноватую кожу, следом зализывая место каждого укуса. Сняв с него футболку, он стал опускаться ниже, поочерёдно целуя ключицы, пальцами лаская ареолы сосков и наслаждаясь рваным дыханием блондина, что под этими ласками не знал, куда себя деть. То хватался за простыню, сжимая её в кулаках, то запускал пальцы в чёрные волосы, то поглаживал обнажённую спину перкуссиониста. Каунисвеси же медленно спускался ниже — целуя живот, он дошёл до резинки шорт. Подцепив её ловкими пальцами, спустил их вниз, к самым щиколоткам, освобождая изнывающий член Йоэля. Не желая останавливаться, брюнет медленно, точно пробуя на вкус, коснулся языком алой головки. Хокка громко выдохнул от ощущения, когда нежные губы касаются его там, где прежде не бывали. И оно того стоило: Алекси старательно заглатывал, нежно доводя до исступления. Выпустив член изо рта, он опустился к мошонке, ласкал и посасывал так, что Йоэль, казалось, готов порвать под собой простынь. Он согнул ноги в коленях, открывая больше пространства для ласк. Каждое прикосновение языком, каждый выдох, щекочащий кожу, каждое движение — всё сводило с ума. Складывалось ощущение, что Каунисвеси знал, что делает: словно в издёвке, доводя блондина до истомы, отпускал в тот момент, когда он почти доходил до пика. По тонкой чувствительной коже проходили пальцы брюнета, поглаживая внутреннюю часть бедра, пах, член, опускались ниже, еле задевая колечко мышц. Ощущение прикосновения там, где ранее не бывал никто, было новым, но определённо приятным — Хокка терпеливо ждал каждого нового касания, и когда оно происходило, подавался бёдрами выше. Каунисвеси быстро понял, чего хочет Йоэль: пальцы всё чаще ласкали его вход, периодически слегка надавливая. Ранее неиспытанное чувство слишком сильно раззадоривало. Несмотря на небольшое опасение к новым ощущениям, блондин подавался бёдрами каждый раз, когда Алекси надавливал. Каунисвеси поднял глаза и посмотрел на Йоэля — тот лежал с прикрытыми в удовольствии и желании глазами, и он не мог ему отказывать в этом. Медленно, как будто бы спрашивая разрешения — а он бы его определённо получил, — он, смочив палец в собственной слюне, что стекала по мошонке, вошёл в тело блондина на одну фалангу, не останавливая ласк ртом. Почувствовав это, Хокка сдавленно простонал: прежде такого он не испытывал. Он пытался расслабиться, и в голове промелькнула мысль о том, что он хотел бы понять, что чувствует Алекси. Понять, как это происходит, ведь если брюнет когда-то так сладко стонал, принимая в себя его член или тот же фаллоимитатор — значит, это действительно может подарить удовольствие и массу новых впечатлений? Но нерешительность не уходила, заставляя его закусывать губу и сдерживать голос, что так и хотел вырваться от новых ощущений. Алекси тем временем осторожно ввёл палец до конца и остановился, давая мышцам привыкнуть. Вновь подняв глаза, он поймал взгляд Йоэля, что метался из стороны в сторону. — Я могу прекратить, — тихо сказал он. — Нет, не надо, просто… Это впервые, я пока не понимаю, что чувствую, — пробормотал Хокка дрожащим голосом. — Но… продолжай. — Расслабься — так тебе будет лучше, — свободной рукой Алекси провёл по животу Йоэля. — Прислушивайся к своему телу. Я остановлюсь, как только ты попросишь. Он вновь опустился вниз, продолжая языком и губами ласкать плоть Йоэля, и стал медленно и осторожно двигать пальцем внутри. Дискомфорт постепенно уходил, уступая приятным ощущениям. Хокка прислушался к совету и расслабился, отдаваясь наслаждению — ему действительно было хорошо. Он и сам не заметил, как стал насаживаться на палец, желая почувствовать его ещё глубже. Искры из глаз посыпались, когда перкуссионист добавил второй, на этот раз смазав его невесть откуда взятой прохладной смазкой — Йоэль выгнулся, почти не сдерживаясь в стонах. Хокка всё ещё ловил себя на неловкости происходящего, ведь сам никогда ещё не заходил так далеко. Диджей понимал это, потому был ещё более нежен и аккуратен. Выпустив член изо рта, но не останавливая движений пальцами, он поднялся поцелуями до самой шеи. — Всё хорошо? — Каунисвеси поднял голову и посмотрел в глаза блондина. — Да… — прошептал он, в упор смотря на Алекси. — Я… хочу тебя. — Я весь твой, слышишь? — улыбнулся тот. — Твой. — Нет, я… — Йоэль набрал воздуха в лёгкие, словно решаясь продолжить. — Хочу тебя внутри. — Ты уверен? — Алекси удивлённо поднял брови, поскольку даже и не рассчитывал, что эти ласки могут зайти слишком далеко. Хокка и сам не до конца осознавал, что он действительно решился на это. Удивлялся с себя самого, ведь до этого дня ему и в голову не приходило, что когда-нибудь захочется быть снизу. Так ли влиял на него Каунисвеси, или же ещё и ещё хотелось новых ощущений? Он знал лишь одно: он готов довериться. Доверить Алекси стать первым. Готов стать его, готов таять под его телом и готов узнать каково это — принимать в себе любимого человека. — Д-да, — сказал Хокка. — Я хочу узнать, каково это — быть твоим. Он доверял. Искренне доверял Алекси, и это было решающим аргументом к решению. Перкуссиониста же переполняли эмоции: безграничное доверие, которое он заслужил, заставляло задуматься. Вытащив из Йоэля пальцы, парень придвинулся ближе, садясь меж раздвинутых ног. — Иди ко мне, — взявшись за цепь на шее, он притянул его к себе, заставляя приподняться и сесть. Обвив рукой шею блондина, а другой взяв за волосы, он припал к его губам. Чувствовал, как пальцы поглаживают его спину, прижимая к себе сильнее. Растворялся в этом, ведь именно подобного момента он ждал всё это время — момента, когда они смогут быть рядом, принадлежать друг другу и больше не бояться своих чувств. — Я остановлюсь, как только ты попросишь, — отрываясь от поцелуя, тихо сказал Каунисвеси. — Я не хочу делать тебе больно. — Да, хорошо, — голос Йоэля был спокойным, хотя внутри него всё взрывалось от неизвестности. — Как только тебе покажется, что что-то идёт не так — говори, — продолжил Алекси, поглаживая пальцами щёки блондина. — Сначала может быть не очень приятно. Хокка кивнул, ложась обратно на спину и подгибая колени. Алекси, сняв с себя остатки одежды, лёг рядом. Взяв в руки смазку, он закинул на себя его ногу и выдавил на пальцы немного жидкости. Вновь прикоснувшись к колечку мышц, брюнет ввел сначала один палец и следом второй — движения были такими же аккуратными, но более интенсивными, ему хотелось максимально подготовить Йоэля к процессу. Каунисвеси абсолютно не желал приносить ему даже толику боли. Параллельно целовал его шею и ключицы, пока Хокка запрокидывал голову на его плечо и постанывал. Алекси добавил третий палец, но скорее для того, чтобы убедиться, что тот достаточно готов. Ещё несколько движений, и фаланги уже намного свободнее проходили внутрь. — Ты готов, — констатировал брюнет, целуя Йоэля в плечо. — Давай, сделай это, — выдохнул тот. Придвинувшись, Алекси приставил головку ко входу и медленно надавил. Войдя лишь на пару сантиметров, он остановился, давая блондину привыкнуть — тот коротко зашипел, закусив губу. Вытащив, он вошёл снова, на этот раз немного глубже. На каждый вздох, означающий дискомфорт или боль, он свободной рукой поглаживал Йоэля и целовал. Хокка же пытался осознать собственные чувства. Физически ему было дискомфортно и немного больно: мышцы неприятно растягивались, зато морально он был на седьмом небе. Алекси с ним, старается сделать ему приятно и заботится о каждом движении — миллионы мурашек бежали по всему телу, когда диджей касался губами его кожи. Движения были всё глубже, и Хокка начал чувствовать нечто более приятное. Несмотря на то, что дискомфорт ещё не покинул его тело, которое то и дело пронзала тянущая слабая боль, становилось намного приятнее. Он и сам не заметил, как стал двигаться навстречу Алекси, желая большего. Каунисвеси же наслаждался. Девственная узость Йоэля будоражила, а внутри было до безумия тесно, горячо и слишком хорошо. Он сдерживался, чтобы не начать вколачиваться в его тело с большей силой — знал и понимал, что первый раз должен быть максимально осторожным, чтобы он нанёс ему как можно меньше травм и обратно пропорционально — удовольствия. Протянув руку, он коснулся члена Йоэля и принялся медленно его поглаживать. Реакции долго ждать не пришлось: откинув голову, Хокка прикрыл глаза и шумно выдохнул. — Всё хорошо? — тихо спросил Алекси, целуя вспотевшие ключицы. — Да, да, да… — простонал блондин, всё глубже погружаясь в истому. Йоэль уже и забыл, что некоторое время назад он чувствовал только дискомфорт — теперь же наслаждался тем, что чувствует, тем, как двигается внутри него Алекси, как необычно ему сейчас, но при этом так сладко. Спустя несколько минут Каунисвеси вышел из тела, помогая блондину подняться. Хокка встал на колени у спинки кровати, опираясь на неё руками и прижимаясь лбом к стене. Мурашки по коже пробежали, когда он почувствовал, как Алекси пристраивается сзади. Предвкушение и желание в его голове были сравнимы лишь — как бы самому ни казалось это смешным, — с первой затяжкой сигареты или с первой дозой какого-то условного наркотического вещества. Сначала непонятно, но уже через несколько мгновений хочется ещё и ещё. И он не хотел даже думать, что это когда-то закончится — пусть чёртово время остановится. До безумия нравилось. Нравилось принадлежать Алекси, таять от прикосновений его рук по телу, от поцелуев, что усыпали шею, плечи и спину. Нравилось откидывать голову на его плечо и получать короткий, но такой чувственный поцелуй. Нравилось, как Алекси входил всё глубже, задевая узелок простаты: Хокка и не подозревал, что это может заставить его вскрикнуть. Нравилось, как брюнет доводил его почти до оргазма и сразу же отпускал, точно раздразнивая. — Не мучай… — умоляюще протянул Хокка в очередной раз, когда Каунисвеси не дал ему излиться. — Только после меня, — он поцеловал его в мочку уха. — Ну почему… — Йоэль прикрыл глаза и сдавленно застонал. — Будешь кончать — сократятся мышцы, — пробормотал Алекси, замедляясь и перенося свою руку на шею блондина. — Сократятся мышцы — будет больно. Алекси вновь поласкал мочку языком, всасывая её и слегка покусывая. Движения замедлялись и, как бы Хокка ни старался двигаться навстречу, быстрее двигаться брюнет не начинал. — А я не хочу делать тебе больно, — чуть сжав пальцы на его шее, сказал тот и шумно выдохнул. — Только приятно. Согласен? Ничего не ответив, Йоэль выдохнул — касания Алекси его сводили с ума. — Не слышу, — сильнее сжав руку, потребовал ответа. — Да… — голос блондина дрожал, пока голову кружило от возбуждения. Словно издеваясь, Алекси не двигался — лишь только его руки блуждали по телу Йоэля, касались его груди, живота, рук, ключиц. Поднимаясь всё выше, тёплые пальцы коснулись вспухших от постоянных покусываний губ и бесцеремонно забрались внутрь. Каунисвеси буквально извёлся, чувствуя, как уже расслабившийся и раскрепостившийся блондин ловко засасывает его пальцы, обводя и лаская их языком, томно постанывая. Вцепившись руками в спинку кровати, блондин всё сильнее прижимался к стене, пока Алекси в свою очередь прижимался к нему и не выдерживал: вновь начинал двигаться внутри, входил размашисто и до самого упора. Хокка вскрикивал с каждым рывком, чувствуя, как тот прижимается лобком к его коже. — Иди ко мне, — Алекси резко вышел и, взяв Йоэля за предплечье, начал укладывать на спину. Добавив смазки и выбросив её куда-то за кровать, он резко вошёл и опустился на тело Йоэля. Тот в ответ обвил его талию ногами, прижимая тело ещё ближе к себе, настолько, насколько это возможно. Алекси желал этого с самого начала — так хотелось целовать его и быть в нём одновременно. Впившись жарким поцелуем, он не давал Йоэлю дышать. Вновь и вновь переплетал свой язык с его, кусал губы, целовал до боли в челюсти, но останавливаться не желал. И было хорошо. Как Алекси смотрел в голубые глаза напротив, наблюдая за реакцией и стараясь быть нежнее. Как Йоэль исходился стонами, не веря, что может быть так приятно. Как они оба стонали в унисон, даря друг другу очередные сумасшедшие поцелуи. И как оба знали, что эта ночь стала началом чего-то очень важного и что она останется в их памяти самой особенной. Чувствуя приближающуюся волну оргазма, Каунисвеси отстранился и рукой коснулся члена Йоэля, что истекал предэякулятом. Прислушиваясь к своему телу, он двигал ладонью размашисто, но не быстро — так хотелось сделать это вместе с блондином. Громкие стоны, сливающиеся в единое целое, крепкая хватка ладоней Хокка на его спине. Несколько движений, и он, выйдя из блондина, обильно излился на его живот. Мгновение, и следом кончил и сам Йоэль, смешивая их сперму. — Ты как? — на выдохе спросил Алекси, проводя рукой по его лицу и убирая мокрые волосы. — Грёбаный пиздец… — пытаясь отдышаться, протянул Хокка. — Это… Это как-то необъяснимо. Это так странно, но… приятно. Присев рядом, запыхавшийся Алекси наклонился и поцеловал его, касаясь пальцами щеки. — Значит, понравилось, — улыбнулся он, заглядывая в бездонные голубые глаза.

***

Приняв душ, Йоэль оделся и вышел на улицу — там становилось всё холоднее. Дрожащими руками он подкуривал сигарету и пытался не трястись от мороза, посильнее укутываясь в толстовку — да, стоило взять что-то потеплее. Сзади послышался шум. Обернувшись, Хокка увидел завернутого в одеяло Алекси, что выходил из дома. Молча подойдя к блондину, тот обнял его, закутывая вместе с собой в тепло. Йоэль чувствовал, как его тело согревается. Не отрываясь, он смотрел на брюнета, позабыв о том, что меж пальцев торчащей из-под одеяла руки тлеет сигарета. Одной рукой он обнимал его за талию и старался наслаждаться каждым мгновением, не думая ни о чём. Ни о чём, кроме него самого. Кроме голубых, точно летнее небо, глаз. Кроме чёрных волос, иссушенных краской. Кроме губ, вспухших от поцелуев. От моих поцелуев. Кроме его невероятной улыбки, что сияла в этот момент. Кроме него. — Я всё ещё должен тебе подарок, — шепнул Алекси, касаясь губами горячей щеки. — Масии, — Йоэль крепче обвил руками его шею и прижался своим лбом к его. — Ты уже сделал мне лучший подарок. Каунисвеси лишь улыбнулся в ответ. Медленно повернув голову, он восторженно выдохнул. — Снег пошёл, — заворожённо прошептал он, кивнув в сторону полянки. Йоэль повернул голову в ту же сторону и, прижав Алекси к себе, сделал два шага вперёд. Встав около перил, он горящими не то от природной красоты, ни то от переполнявшей его сердце любви глазами смотрел на небеса. Облака окрашивали небо в тёмно-серые оттенки с отблесками тёплых отражений огней города. На землю опускались миллионы снежинок, постепенно устилая сухую землю белоснежным одеялом. Первый снег казался до удивления символичным. Он был таким неожиданным: прогноз погоды говорил лишь о заморозках, но никак не об осадках. Таким завораживающим и заставляющим задерживать дыхание. Теперь он его никогда не отпустит. Он никогда не допустит больше таких ошибок, какие допускал раньше. Он не будет противиться чувствам и позволит окунуть себя в это с головой, точно так же, как снегопад в считанные минуты накрыл всё пространство белой пеленой. Впереди их ждёт много всего. Теперь они будут учиться жить друг с другом, видеть любимого человека каждый день и преодолевать трудности вдвоём. Их ждёт переезд — как и мечтал когда-то Йоэль, они снимут одну квартиру на двоих. На этот раз в ней будет три комнаты: одна из них будет залом, где на полу будут лежать кресла-мешки и кучу подушек — зачем нам диван, если мы всё равно сидим на полу? Вместо телевизора будет проектор, на котором они будут смотреть множество разных фильмов и сериалов, и, конечно, «Веном» будет просмотрен чаще всего. Во второй комнате будет подобие студии. Туда Алекси притащит всё своё оборудование, и Йоэль точно будет знать, что если диджей пошёл туда один, то его лучше не тревожить. Он ценил право на личное пространство, и, пока тот работает над новой музыкой, он мог бы заниматься своими делами: разбирать интервью, писать тексты, решать дела с лейблом или же просто, завалившись перед проектором, смотреть очередной фильм. В третьей комнате, конечно, будет спальня. Кровать будет постоянно застелена любимым постельным бельём Алекси с муми-троллями. Здесь они будут проводить множество ночей вместе, обнимая и прижимаясь друг к другу. Здесь же будет лежать перкуссионист, когда будет болеть — я говорил тебе, Лекси, не надо сидеть с мокрой головой у открытого окна! — а Йоэль будет приносить ему горячий чай и таблетки. Он будет посильнее заворачивать брюнета в одеяло и обнимать, желая, чтобы тот поскорее выздоровел. И конечно, именно в этой спальне они будут заниматься любовью. Показывая всю свою страсть, раскрепощаясь друг перед другом, обнажая свои новые стороны. Они будут любить друг друга сильнее, чем когда-либо, и каждая бессонная ночь, что они проведут вместе, будет ещё одним доказательством этому. Йоэль будет первым бежать за сцену с последними аккордами, чтобы узнать как перкуссионист подвернул ногу во время концерта. Будет искренне переживать и предлагать обратиться за медицинской помощью, словно не слыша слов брюнета: «Я просто подвернул ногу, Йоэль. Всё хорошо, пройдёт». Он одним из первых увидит Алекси, когда тот подстрижётся. Сначала он немного расстроится, ведь он слишком любил зарываться в спутанные чёрные пряди и, вплетая в них свои пальцы, перебирать их, пока тот лежит у него на бёдрах. И бросив немного грустное, но тёплое «ну ничего, они отрастут», обнимет его, проводя рукой по непривычной стрижке. Им предстоит провести вместе множество дней. Возможно, это будут годы, а может быть, даже и вся жизнь. Но это будет уже совсем другая история, страницы которой останутся недописанными заметками в блокнотах и тетрадях.