Это мэтч

Зевнув, Петя жмет на пробел, останавливая фильм, и, устало потерев глаза, лениво прикидывает, настолько ли сильно он хочет курить, чтобы сейчас выбраться из вороха одеял и пойти мерзнуть на балкон. За окном моросит мелкий противный дождь, заунывно барабаня по жестяному козырьку, а в квартире тепло и по-домашнему умиротворенно. Где-то вдали на кухне Нина гремит посудой и тихонько напевает под негромкую музыку, готовя ужин. Слишком уютно, чтобы добровольно выгнать себя в промозглую влажную хмарь, поэтому, решив, что с сигаретой можно и повременить, Петя снова запускает видео. Вечер среды - вообще не то время, когда ждешь какого-то движа, но насладиться покоем в полной мере Петя не успевает - оставленный рядом на кровати телефон коротко вибрирует, и на загоревшемся подсветкой экране он замечает уведомление о сообщении в телеге. Робкая надежда, что это очнулся Игнат, которому Петя писал с полчаса назад, тут же растворяется в небытии. Сообщение от Гречкина и, потянувшись к телефону, Петя разворачивает чат. “Я заеду? Разговор есть один”, - таинственно пишет Кирилл, и Петя, почувствовав, как внутри понемногу разгорается любопытство, тут же отвечает: “Давай, Нина как раз ужин готовит, - и, подумав, добавляет: - И сигарет мне купи, плиз, почти закончились”. “Заметано”, - соглашается Гречкин с подозрительной покорностью, а Петя, снова остановив фильм, все-таки выбирается из кровати и направляется на кухню, чтобы предупредить Нину о планирующем свалиться им как снег на голову госте. В том, что Нина будет только рада, Петя не сомневается вообще, к Гречкину они оба относятся, как к любимому, но временами не очень разумному отпрыску, даром что сама Нина его старше всего-то на пару лет. Порою кирин инфантилизм был настолько зашкаливающим и всеобъемлющим, что даже Петя, который всю жизнь считал себя несамостоятельной в быту жертвой материнского воспитания, диву давался и осознавал, что он-то на фоне Гречкина совсем взрослый дядька, мудрый и ответственный. Он знает, как включается стиралка, сам, отчаянно торгуясь с собой, записывается к стоматологу вовремя, а не когда припрет, и даже изредка ест мерзкую овсяную кашу, потому что это полезно, а вовсе не потому, что не хочет обижать Нину. Радует лишь то, что Нина этой его овсяночной покорностью не злоупотребляет, а то совсем туго бы пришлось. Улыбнувшись собственным мыслям, Петя добредает до кухни и, тихонько постучав по дверному откосу, чтобы не напугать стоящую к нему спиной Нину, ждет, когда та его заметит. Увлеченная нарезанием салата Нина еще минуты три пребывает в неведении, что Петя за ней бессовестно подглядывает. Пританцовывает, быстро стуча ножом по доске, мурлычет в такт песни, доносящейся из маленькой портативной колонки, и лишь когда поворачивается, чтобы дотянуться до зелени, сохнущей на полотенце, обнаруживает наконец, что больше не одна. - Ого, все-таки выполз на запахи, - хмыкает она самодовольно и, кивнув на шкаф, просит: - Достань масло оливковое, у меня руки грязные. - И не смыть тебе с них кровь невинно убиенных помидоров, - смеется Петя, послушно открывая дверцу шкафа и выуживая из него бутыль с маслом. - Ну, это мы еще посмотрим. Сейчас казню такие же невинные огурцы, спрячу улики и орудие преступления, а ты попробуй потом хоть что-то докажи, товарищ майор, - несколько зловеще заявляет Нина, но в глазах ее ожидаемо пляшут черти - того и гляди, тоже расхохочется. Петя лишь глаза закатывает и с невероятным достоинством отзывается: - Даже пытаться не буду, ты же знаешь, мокруха - не моя тема, - а потом, утащив кусок помидора из миски, добавляет честно: - Я, мне кажется, даже протокол нормально не составлю уже. - Тогда вызовем твоего верного рыцаря из тиндера, пусть выручает, - продолжает глумиться Нина, все так же споро шинкуя овощи. - Ты сам говорил, что он следак. Небось ведь нормальными делами занимается, а не малолетних обдолбышей пакует. - Эй, полегче, обдолбышей тоже кто-то должен паковать, - вскидывается Петя с притворной обидой, а потом до него внезапно доходит одна простая мысль - каждый раз, когда Игнат случайно говорил что-то про клиентов или проекты, имел в виду он, разумеется, вовсе не какую-нибудь архитектурную смету или приложуху для гугл маркета, а выезды на место преступления. Возможно, кто-то из его “сложных клиентов” даже начал слегка пованивать к тому моменту, если Нина права, и Игнат и впрямь занимается уголовкой. - Логично, - соглашается с ним Нина и, переключаясь на более насущные вопросы, командует: - Котлеты проверь в духовке, должны быть уже готовы. - О, шесть штук, как раз каждому по две, - обрадованно замечает Петя, приоткрывая духовку и берясь за прихватки. - И две тебе завтра на обед, возьмешь с собой, - кивает Нина, но Петя лишь головой качает. - Две - в бездонный кирюхин желудок, - заявляет он и, поймав удивленный нинин взгляд, торопливо поясняет: - Он сейчас приедет. Написал, что разговор какой-то есть, судя по всему, не телефонный. - Ты что, сказал ему про котлеты? - с притворной суровостью интересуется Нина, от чего Петя открещивается торопливо и даже руками взмахивает для верности: - Ни словечка не пикнул, обижаешь, душа моя, - и, заметив, что Нина косится на него с подозрением, добавляет насмешливо: - Клянусь, он сам напросился. Гречкин, несмотря на все отцовские деньги и страсть к красивой жизни, каждый раз совершенно по-детски радовался нининой домашней стряпне и, нахваливая, уплетал за обе щеки. Иногда Пете даже казалось, что добрая половина его вечерних визитов преследует четкую цель набить брюхо, а не увидеться с друзьями, но Нине, как бы она не подтрунивала над ним по этому поводу, такая высокая оценка ее кулинарных талантов даже льстила. А Петя же просто был рад неожиданному поводу собраться теплой компанией. - Порой мне кажется, что Кира утыкал нашу квартиру камерами, - не то в шутку, не то всерьез заявляет Нина, споласкивая руки и заправляя наконец салат, а потом качает головой и добавляет, посмеиваясь: - Иначе бы откуда этому прохвосту знать, когда именно мы планируем ужинать? Петя в ответ лишь улыбается и лезет в посудный шкаф за тарелками. Звонок в дверь раздается как раз в тот момент, когда Нина устраивает в центре стола большое блюдо с исходящими паром котлетами, и Петя идет в коридор, чтобы впустить Гречкина, слыша за спиной добродушное ворчание Нины: - Ну вот, что я говорила. Он даже заявился прямо к столу и ни минутой позже. Отвечаю, нам пора поискать в своей кухне скрытую камеру. Вместе с Кириллом в квартиру входит запах весеннего дождя, и пока тот раздевается и отфыркивается, Петя услужливо подпихивает ему ногой дежурные тапки с дурацкими помпонами. Тому, как легко Гречкин проскальзывает через домофон внизу, Петя даже не удивляется. Кирилл в их доме частый гость и давно имеет мастер-код от двери подъезда, недоумение вызывает, скорее, его мокрый и весьма жалкий вид. - Ты что, пешком? - интересуется Петя, не удержавшись, но Гречкин, впрыгнув в тапки, лишь глаза закатывает: - Я на дурака похож? Припарковался просто далеко, а там заливает - будь здоров, - и в подтверждение своих слов он трясет головой, тут же окатывая Петю веером брызг со своих волос. Решив, что дальше Кирилл и сам разберется, Петя, вытирая лицо тыльной стороной ладони, возвращается на кухню и принимается раскладывать на столе приборы. В ванной шумит вода, а после Гречкин, топая, как слон, тоже вваливается на кухню. Улыбается во все тридцать два или сколько там у него с учетом отсутствующей напрочь мудрости, привычно приобнимает Нину на плечо, звонко чмокнув ее в щеку, и, помявшись, протягивает Пете пакет из “Азбуки вкуса”. Машинально сунув нос в пакет, Петя растерянно интересуется: - Это что? - Сиги твои и апельсины, - озвучивает очевидное, то, что Петя из без него уже успел осознать, Кирилл, а потом смущенно продолжает: - Нина Катьке вчера сказала, что ты на больничном, а болеющим приносят апельсины. - Кира, ты еблан? - вздыхает Петя, закатив глаза и, глянув на предательски хихикающую Нину, поясняет: - У меня аллергия на цитрусы. И я не болею, блядь, я даже на работу уже завтра собираюсь. Ты бы еще банку малинового варенья припер. Говнится Петя, конечно, больше для вида, потому что жест, что и говорить, приятный. В последние годы никто, в общем-то, кроме Нины о нем не заботился и не беспокоился, и уж тем более не приносил гостинцев, узнав, что Петя отлеживается в постели. Стало настолько легко на душе, что Петя даже всерьез подумывал о том, чтобы сожрать парочку апельсинов, чтобы Гречкина не обижать, но быстро отмел эту мысль - только сыпи ему не хватало для полного счастья, как будто других проблем нет. - Он же хотел, как лучше, - уже постанывая, выдавливает из себя Нина, усаживаясь за стол и принимаясь раскладывать еду по тарелкам. Впрочем, несмотря на смех, в глазах ее читается почти материнское умиление, так что Кирилл, кажется, не расстраивается из-за своего проеба. - А получилось, как получилось, - все еще ворчливо резюмирует Петя, откладывая пакет на кухонную стойку и тоже устраиваясь на стуле. Дожидаясь своей порции, Гречкин ерзает и, бросив на Петю беглый взгляд, интересуется, все же не удержавшись: - Так ты все-таки простыл или что? - Или что, - хмыкает Петя, но поняв, что, в сущности, ведет себя, как говнюк, добавляет нехотя: - Подстрелили меня слегка. Царапина ерундовая, но отлежаться под обезболами пришлось. - И по голове огрели, - вклинивается Нина недовольно, протягивая Гречкину тарелку. - Ты бы видел, в каком состоянии его домой притащил напарник… Я чуть не поседела. - Может, и поседела, - поддевает ее Петя весело, - у вас, светловолосых фей, вот так сразу и не заметишь пару седых волосков, - а потом, опомнившись, поспешно открещивается: - И он мне не напарник. Это старлей из патрульных. Он в убойном отирается, а не у нас в ГУНКе. - Да какая разница, - отмахивается Нина, придвигая Пете его тарелку и добавляет смущенно: - Он вообще-то славный, зря я на него так набросилась. Глаза добрые. Как его хоть зовут? - Его зовут Костяном, и он законченный придурок, хоть и обаятельный, - отзывается Петя, пожав плечами, а потом, заметив расцветающую на нинином лице легкую мечтательную улыбку, торопливо машет руками: - Нина, нет. Даже не думай. - А почему нет? - подмигивает ему Нина и, явно дразнясь, тянет: - Ты же сам только что сказал, что он обаятельный, а мне такие нравятся. - А еще я сказал, что он первостатейный придурок и вообще отбитый на голову, - чуть мрачнея, возражает Петя, а после, не задумываясь почти, веско припечатывает: - Даже Гром говорит, что Цветков с припиздью, а он не склонен преувеличивать. Гречкин, до этого момента жевавший свою котлету и с интересом наблюдавший за их перепалкой, неожиданно вскидывается и любопытствует с самым невинным видом: - И давно ты с Громом дружески перемываешь коллегам кости? - Недавно, - бурчит Петя уязвленно, а потом, словно бы оправдываясь, добавляет: - И не то чтобы мы перемывали Цветкову кости, просто к слову пришлось. Нина смотрит на него с нескрываемым интересом, а Гречкин, пожевав губу, задумчиво тянет: - Помнится мне, ты раньше вообще с ним дел никаких иметь не хотел, а теперь ведешь беседы и между делом крысишь про старлеев, - он хмыкает и качает головой: - Интересно как-то получается, майор Хазин. В показаниях путаешься. - Давай замнем для ясности, - чуть резче, чем собирался, обрывает его Петя, а после, наколов на вилку кусок котлеты, вздыхает: - Не имею ни малейшего желания обсуждать эту тему. Нина громко фыркает, прекрасно осознавая, что вот так просто Гречкин не отвяжется, и Петя даже не сомневается, что так оно и будет, потому что тот, тщательно пережевав салат, глумливо уточняет: - Какую именно? - и, прищурившись, с явным наслаждением продолжает: - Ту, где ты липнешь к Грому, хотя божился, что тебе на него насрать, или ту, где ты Нинке, как строгий папка, запрещаешь гулять с мальчиком, который тебе не нравится? - Обе, - с невероятным достоинством отзывается Петя, отчаянно надеясь, что этого хватит, чтобы Кирилл от него отстал, а потом, вспомнив, зачем они вообще тут собрались - уж явно не Грома с Цветковым обсуждать, - требует: - Лучше выкладывай, зачем сам приехал. - Мы еще вернемся с тобой к этому разговору, - непреклонно обещает Нина, пока Гречкин собирается с мыслями, но Петя лишь глаза закатывает и, отвернувшись от нее, обращается в слух. Кирилл же, резко растеряв весь свой шутовской настрой, неловко мнется, а после, резко став серьезным, огорошивает их с Ниной: - Ну, в общем, я тут жениться надумал. Слова его производят эффект почище разорвавшейся бомбы. Петя, если быть откровенным, ожидал чего-то в духе обычных кириных глупостей вроде “а когда мне снова по клубам шляться можно будет” или “а я тут тусу планирую”, но такой заход оказался действительно внезапным. То есть, судя по всему, Гречкин, конечно, планировал тусу, но весьма и весьма масштабную. С маршем Мендельсона и тамадой впридачу. - Предупреждать же надо, - севшим голосом укоряет его Петя и просит обреченно: - Нинок, доставай вино, - на что Гречкин качает головой: - Я же за рулем. - А это для меня, - отмахивается от него Петя рассеянно, а потом, уже несколько придя в себя, ехидно поясняет: - Трезвым я свадьбы обсуждать не готов, ты уж прости, друг. Поднявшаяся с места и двинувшаяся уже к шкафу, в котором они хранят алкоголь, Нина тихонько смеется, отчаянно пытаясь замаскировть свое веселье надсадным фальшивым кашлем, но неожиданно это и разряжает атмосферу. И принимая из ее рук бутылку красного и штопор, Петя тоже уже расслабленно смеется. Ну, женится Гречкин, и что с того? Он и не такую дичь на петиной памяти вытворял, а Катя - отличная девчонка, видно, что любит его, балбеса этакого, а не папкины денежки. В свое время Петя о такой партии только и мечтать мог, когда еще наивно надеялся, что тоже сумеет остепениться и осчастливить родителей внуками, а не побегом из столицы. Когда твой батя владеет половиной города, довольно сомнительно, что кто-то разглядит за брендовыми шмотками и тонированными стеклами спорткара твою жаждущую настоящей любви душу, но Кирюхе повезло, и Петя был за него ужасно рад, даже если и опешил от новостей в первый момент. - Я вообще не понимаю, чего вы такие сложные лица сделали, - немного обиженно тянет Гречкин, словно бы оскорбленный в лучших чувствах, но потом, видимо решив не ломать комедию, улыбается от уха до уха и спрашивает уже с изрядной долей веселья: - Я что, по-вашему, не могу остепениться и стать серьезным семейным человеком? - Семейным - да, серьезным - ни в жизни не поверю, - фыркает Петя, разливая вино по двум выставленным на стол бокалам. Нина тут же забирает один из них, делает небольшой глоток и интересуется ласково: - Ты Катьке-то уже сказал или это пока страшная тайна? - Еще нет, - все так же улыбаясь, мотает головой Гречкин, на что Петя лишь глаза закатывает: - Ждешь, что сама догадается? - Дурак, - ничуть не обидевшись, отмахивается от него Кирилл и, понизив голос до заговорщического шепота, продолжает: - Я пришел к вам, чтобы получить ценные указания о том, как сделать максимально сопливое и романтичное предложение руки, сердца и других органов. - От нас? - недоверчиво уточняет Петя, округляя глаза и разом чуть ли не ополовинивая свой бокал с вином, Нина же лишь громко фыркает, но никак не комментирует этот внезапный кирин пассаж. Петя должен был догадаться, что что-то тут нечисто, и вот, на тебе, пожалуйста - оказывается, этот мелкий засранец пришел просто-напросто за тем, чтобы переложить свои проблемы с больной головы на две здоровые. Притащился на ночь глядя к двум неженатым и одиноким друзьям, чтобы они за него быстренько придумали, как поразить Катьку до глубины души. Нет, не дорос еще этот оболтус до женитьбы, даже не близко, но свое мнение Петя оставляет при себе и, лишь выжидательно уставившись на Гречкина, невозмутимо делает еще один глоток вина. - Мой будущий небесно-голубой шафер и его романтичная юная подружка с филфака, - с каменным лицом начинает Кирилл, а потом, подмигнув, заканчивает с ехидной усмешкой: - Действительно, и чего я губу раскатал? Надо было к Булкину идти, он бы точно породил идею, достойную будущей семейной истории. - Сейчас пизды выхватишь, - зловеще обещает ему Петя, но сам все же невольно расплывается в широкой улыбке. Гречкин знал, куда целить - в конце концов, шафером он еще никогда в своей жизни не был, да и знать, что кто-то настолько высоко ценит твои советы, чтобы довериться в вопросе столь деликатном - вообще-то дорогого стоит. Ну и льстит, конечно же, что уж душой кривить. Несмотря ни на что, Петя чувствует себя сейчас донельзя растроганным. - Идеи-то хоть есть, или ты пришел к нам с пустыми руками? - интересуется наконец он, подливая себе и Нине вина в опустевшие бокалы. Такими темпами они тут за вечер успеют порядком накидаться, ну да и черт с ним. Завтрашнюю сонливость на работе Петя без зазрения совести свалит на свои обезболы, и никому вовсе не обязательно знать, что сегодня он уже вполне сумел обойтись и без них. Как знал, что вечером отчаянно захочется выпить. Гречкин смущенно пожимает плечами. - Да я думал, там, ресторан, лимузин, все дела, но это же все не то, - начинает он задумчиво, а потом вздыхает и растерянно добавляет: - Это же мои уши торчать будут, очередная пыль в глаза, а я хочу, чтобы Катьке прям понравилось. Чтобы она этот день как особенный запомнила, а не как очередной мой выебон без ума и фантазии. И тут Петя понимает, что он все-таки ошибался, когда думал, что Кира до женитьбы не дорос. Дорос, и еще как, раз понимает, что банальным, хоть и пафосным рестораном тут не отделаешься. Что с душой нужно, не для себя, а для любимой девушки расстараться. На какое-то время они все трое призадумываются и сидят в уютной тишине, нарушаемой лишь стуком бокалов о столешницу, а потом Нина, улыбнувшись, прерывает это затянувшееся молчание и предлагает мягко: - Возьми напрокат катер или яхту и устрой там пикник. Тебе - раз плюнуть, а Катьке явно должно зайти, - она прищуривается, будто что-то вспоминая, и добавляет: - На той неделе вроде солнечную сухую погоду обещали. - А не палево? - с сомнением тянет Гречкин. - Не в моем стиле как-то на майские в городе оставаться. - Девятое на носу. Скажи, что салюты с воды смотреть будет классно, - подхватывает Петя вдохновленно. Мысль-то и впрямь классная, Нина как всегда не разочаровывает. Он отпивает вина и, ухмыльнувшись, продолжает: - Катька решит, что ты ебу дал, но вряд ли что-то заподозрит. Зато, прикинь, какая романтика? Гречкин, преисполнившись энтузиазмом, кивает, а потом тянет ехидно: - А я гляжу, не только Нинка тут романтичная тонкая натура, но и тебе тоже не чужды человеческие слабости. - Ой, завали, - отмахивается от него Петя с улыбкой, но спорить даже не думает. Смысла особого нет, его все равно уже спалили. - Нет, правда, ну крутая же идея, - продолжает меж тем Гречкин, ерзая на стуле и чуть не сметая на пол свою вилку. Глаза его горят жаждой кипучей деятельности, и в принципе, Петя уже сейчас может сказать, что все получится в лучшем виде. Тем более что, поправив вилку и усевшись поудобнее, Кирилл деловито интересуется: - Где у нас самый красивый салют стреляют? Ответить ему Петя не успевает: телефон, лежащий рядом с бокалом, тихонько вибрирует, и он, отвлекшись от разговора, тянется к трубке, надеясь, что вот это, наконец, Игнат. Больше вроде некому писать ему почти в полночь. На этот раз Петя оказывается прав, и Игнат сообщает ему, что едет домой с тренировки, искать гепариновую мазь. Чуть взволнованно Петя уточняет, не потянул ли он себе что-то, на что Игнат лишь отговаривается, мол, ерунда сущая, и это несколько успокаивает. Вот интересно, каким спортом он занимается? Надо бы спросить как-нибудь, когда в следующий раз к слову придется. Явно ведь не бегом, хотя подтянутая фигура именно на это и намекает. На качка и любителя протеина Игнат не похож, на какого-нибудь борца тоже не особо. Может, баскетбол? С его ростом было бы весьма ожидаемо, только и закладывать слэм-данки в корзину. “Занят?” - тем временем пишет Игнат, и Петя с огромным сожалением отвечает, что да, есть такое дело, а потом, окинув взглядом стол с почти допитой бутылкой красного по центру, признается, что они тут вообще-то вино пьют и обсуждают крайне важные вопросики. Вину Игнат ожидаемо удивляется и вроде бы даже веселится этому факту, но Петя лишь поясняет, что ничего крепче в доме нет. Остатки вискаря они с Ниной прикончили на той неделе, отмечая успешно сданный коллоквиум, и теперь приходилось довольствоваться тем, что есть. Впрочем, вкус на вина у Нины был отменный, так что, Петя, в общем-то, не жаловался. Да и голова завтра болеть не будет, пожалуй, если они не выхлебают больше пары бутылок. - Эй, земля вызывает майора Хазина, прием! - громко зовет его Гречкин, оскорбленный тем, что Петя наглухо залип в телеге, но тот и ухом не ведет, продолжая быстро набирать ответ Игнату. - Да погоди ты, это Игнат, - шикает на Кирилла Нина и чуть насмешливо тянет: - Ты что, сам не видишь, какая у него мечтательная рожа сделалась? - О, и как там твой волшебный тиндер-мужик поживает? - тут же оживляется Гречкин, легонько пиная Петю ногой под столом. - Тебя не касается, - отмахивается от него Петя, не отрываясь от экрана. Невидимый Игнат живо интересуется, что же они такое там обсуждают, раз обязательно надо бухать, и Петя уже было собирается рассказать ему в общих чертах о матримониальных планах своего друга, как Нина, сурово пнув его по второй ноге, угрожающе тянет: - Петенька, я сейчас телефон у тебя отберу, как в первом классе, - и, когда Петя вскидывает на нее недоверчивый взгляд, добавляет веско: - Потом расскажешь своему мужику, как ты тут с нами страдаешь и мучаешься, а сейчас, будь добр, отложи в сторону свою виртуальную жизнь и вернись в реальную, где мы решаем, откуда лучше смотреть салюты. Я в этом ни хрена не понимаю, нужна помощь зала. - Ладно, - покорно соглашается Петя и, быстро пожаловавшись на то, что друзья-предатели грозятся лишить его телефона, скомканно прощается с Игнатом, пообещав написать завтра. Блокирует экран, улыбается мечтательно, а потом, осознав, что Нина с Гречкиным ждут от него какого-то феерического откровения, вздыхает: - Ну что вы на меня уставились? Я в Питере три года живу и до сих пор в душе не ебу, где в день победы стреляют салюты, так что гугл вам в помощь. Нина в ответ лишь фыркает, а Гречкин достает свой айфон и, закусив губу от усердия, действительно принимается гуглить. Вот тебе и коренной петербуржец. Запоздало Петя думает о том, что этот вопрос стоило бы адресовать Игнату, уж он-то точно не раз в своей жизни смотрел распускающиеся в ночном питерском небе салюты с какой-нибудь крыши и наверняка смог бы сказать, какой из них стоит того, чтобы войти в будущую семейную историю Гречкиных. Но теперь-то уже поздно, он уже пожелал Игнату спокойной ночи и написывать ему снова прямо сейчас было бы сущим свинством. Судя по всему, Игнат вымотался и устал, нужно дать ему отдохнуть, а не лезть с дурацкими доебками про салюты. Впрочем, думает Петя с улыбкой, если, когда они увидятся, все пройдет хорошо, можно будет предложить ему выбраться девятого на какую-нибудь из крыш вместе. Петя еще ни разу не видел питерских салютов - либо работал, либо уезжал из города на выходные, - но в этом году, кажется, пришло время исправить это досадное недоразумение. Первый рабочий день после больничного дается тяжело. И казалось бы, не так уж долго он и провалялся в койке, но ранний подъем, вчерашнее вино и целая гора бумажной работы делают свое дело - уже к обеду Петя чувствует себя жутко вымотанным и малодушно прикидывает, не свалить ли ему домой пораньше хотя бы сегодня. Возможно, прав был фельдшер скорой, когда советовал ему отлежаться дней пять, а то и неделю, но Петя, дурак, рвался грудью на амбразуру и доброму совету не внял, так что теперь расплачивается за собственную тупость легкой головной болью и колоссальной ненавистью ко всему, что производит хоть какие-нибудь звуки. Разговоры коллег в коридоре, гул принтера и даже редкие капли дождя по жестяному козырьку за окном - как вчера зарядило, так до сих пор никак не рспогодится, - все это вызывало желание вздернуться на собственном ремне, чтобы не мучиться, поэтому, сдавшись, Петя закидывает в себя капсулу нурофена и потянувшись всем телом, выбирается из-за стола. Нужно сходить развеяться, выкурить сигаретку-другую, а потом, когда обезбол подействует, вернуться в кабинет и домучить чертов холерный рапорт, который Егоров потребовал от него чуть ли не с порога. От Аннушки Петя уже знает, что майор Светлов поспешно готовит свое дело к суду, и петины показания об оказании сопротивления при задержании должны стать вишенкой на торте во время слушаний, так что тянуть с ними никак нельзя. Петя намерен покончить с этим неприятным делом сегодня же, чтобы от него наконец отстали и позволили заниматься своей работой. Тем более, утром звонил Гром. Черт его знает, откуда этот проныра прознал, что Петя сегодня вышел на работу, но тем не менее. Коротко и деловито заявил, что переговорил с генералом Прокопенко насчет петиных грандиозных планов, и тот желает пообщаться, так что, разделавшись с рапортом, Петя планировал заглянуть к начальнику управления на приватную беседу. Вернее, Петя-то был готов бежать к нему стремглав сразу же, как только услышал, что Прокопенко самодеятельность с поиском крысы одобрил, но Гром предупредил, что на месте тот будет только после обеда, так что приходилось, изнывая от нетерпения, ваять сраный рапорт об их с Цветковым встрече с мефедронщиками и ждать, когда можно будет спуститься вниз и рассказать генералу Прокопенко о своих наполеоновских планах. То, что Гром и впрямь пошел к начальнику управления, чтобы обсудить ситуацию, было, чего скрывать, ужасно приятно и лестно. Если честно, Петя опасался, что ляпнул он это для красного словца, но Гром оказался не из пиздливых, что в очередной раз добавило ему очков в петиных глазах. История, с какой стороны ни глянь, весьма щекотливая, и Петя был рад, что барахтается он в ней не один, а имея рядом надежное громово плечо. О нем разные слухи ходят в управлении, как и о самом Пете, но чего у Игоря Грома не отнять - так это того, что он действительно умеет делать свою работу, а еще того, что несмотря на свою хмурую рожу, оказался отличным “партнер ин крайм”. Другой бы на его месте вряд ли одобрил петины методы, но Гром и ухом не повел, только лишь подлил масла в огонь, предложив втянуть в сомнительный план начальника управления, и за это Петя был ему безмерно благодарен. Сам бы он, пожалуй, к Прокопенко идти с такими идеями не отважился и, скорее всего, впоследствии навлек бы на свою голову кары небесные от Егорова за такие выебоны. Погруженный в свои мысли, Петя спускается вниз и, проходя через оупенспейс, зачем-то - сам не понимает толком, за каким хреном, - бросает быстрый взгляд в сторону стола, где обычно восседает Гром. Тот, как ни странно, оказывается на месте, но не в гордом одиночестве и уткнувшись в монитор, как Петя ожидал, а в компании какого-то невысокого мужика в костюме. Мужик явно не из их управления, лицо Пете точно не знакомо, но и на потерпевшего или подозреваемого он не похож - слишком лощеный и беззаботный у него вид. Обычно по делу в управление полиции с таким сияющим еблом не захаживают. Приятель, что ли? Мужик же, совершенно не замечая пристального внимания, маячит у стола Грома, явно что-то ему втирая. И не просто маячит, а улыбается майору, бурно жестикулирует и будто бы невзначай касается локтя. Ведет кончиками пальцев от предплечья к запястью, а после, неспешно убрав свою руку, склоняется ближе и говорит что-то такое Грому, отчего на вечно хмурой майорской роже тоже расцветает широкая улыбка. Петя поспешно отворачивается, пока не запалили, и идет, куда шел, хотя больше всего на свете хочется подкрасться к этой сладкой парочке и нарушить их уединение. Хочется разобраться, а какого черта, собственно, тут происходит, но Петя не дурак, и если не врать себе, все, в общем-то, и так более или менее понятно, если трезво и непредвзято рассмотреть эту сцену с точки зрения проксемики. Прав был, значит, Гречкин, когда заявил, что Гром играет за обе команды, потому что язык тела - вещь зачастую совершенно неподконтрольная сознанию даже у таких сдержанных типов, как Игорь Гром. Он легко впускает этого незнакомого Пете холеного засранца в личное пространство, не дергается даже, когда тот его трогает, а значит, прикосновения у этих двоих в порядке вещей. И с любым другим бы, кроме Грома, Петя бы еще засомневался в своих догадках - мало ли, тактильный человек, что с него возьмешь, но с Громом все было очевиднее некуда - Петя вообще, кажется, впервые видел, чтобы его кто-то лапал, не задумываясь о возможных последствиях. Вывод напрашивался самый простой, очевидный и вместе с тем больно отдающийся где-то в груди - этот улыбчивый мужик не просто знакомый или приятель, а кто-то гораздо более близкий, кому дозволено то, что не дозволено другим. Гром точно с ним спит или, по крайней мере, планирует, а это значит лишь одно - у Гречкина гей-радар куда исправнее, чем у самого Пети. Знать бы раньше - и не пришлось бы сейчас давить в себе глухое раздражение непонятно на кого даже. Знал бы Петя хотя бы месяц назад, что Гром не такая уж неприступная крепость и вовсе не прочь замутить с симпатичным мужиком, он бы обязательно попробовал подкатить - а там будь, что будет. Петя уверен без лишней скромности, что с его смазливой рожей и настойчивостью дворового пса он бы запросто мог побороться за внимание Игоря Грома, если бы только дал понять, что заинтересован. Но он не дал. Гречкин, зараза, конечно, порядочная. Не мог раньше принести свои сенсационные сплетни, что ли? Петя был бы на седьмом небе от счастья и открывшихся перспектив, а теперь уже поздно и не к месту. Еще совсем недавно, обладая этими бесценными сведениями, он бы Грому проходу не дал, а сейчас даже мысль о том, чтобы попробовать воспользоваться ситуацией, едко попахивала подлым предательством. Игнат такого говна не заслуживает, и либо нужно выкинуть из головы эти мерзенькие мысли “а что если бы”, либо честно признаться хотя бы себе на этом берегу - ничего у них не выйдет. И не забыть сообщить об этом Игнату, разумеется. Становится тошно от самого себя, от Грома и от его мужика. Насколько бы, блядь, все было проще, если бы Петя и дальше считал его натуралом. Со всеми этими мыслями, теснящимися в голове, как сонный пролетариат в утреннем вагоне метро, Петя вылетает на крыльцо и решительно направляется за угол здания. Лицо, как он ни старается, удержать не выходит, одна надежда на то, что в такую погоду в курилке не будет толпы праздношатающихся коллег и получится немного прийти в себя. Надежда, впрочем, оказывается совершенно напрасной, потому что хоть под навесом и обнаруживается всего несколько человек, но среди них по закону мирового свинства оказывается именно тот, с кем сейчас Петя меньше всего хотел бы повстречаться. Пожалуй, выше в его топе в данный момент времени был только Гром, но тот был занят своим мужиком в оупенспейсе, а Цветков - вон он, стоит и приветливо машет рукой с зажатой в ней сигаретой. - Здравия желаю, Петр Юрич, - дурашливо гаркает лейтенант и широко улыбается. Смирившись с тем, что его заметили и сбежать уже не получится, Петя через силу улыбается ему в ответ и подходит ближе, протягивая ладонь для рукопожатия. Цветков ему нравится, и мудачить с ним никакого желания нет даже несмотря на то, что Нина воспылала к нему внезапной симпатией. Уж с этим Петя как-нибудь разберется, а новые социальные контакты на дороге не валяются. - Договорились же вроде без официоза, - замечает Петя с легким укором, пожимая его руку и ныряя в карман за сигаретной пачкой. - Просто Петя. Мне со своими этого говна хватает. - Да как скажешь, - кивает Цветков, явно довольный таким поворотом событий и, выдохнув дым, интересуется: - Как голова? - На месте, как видишь, - Петя хмыкает и, прикурив от любезно протянутой зажигалки, с наслаждением затягивается, а после все же признается: - Побаливает немного еще, но дел - хоть жопой жуй, некогда в постели валяться. - Ну я так и понял по загадочной громовской роже, - смеется Цветков и, подмигнув, продолжает, понизив голос: - Я же правильно понимаю, что он тебя и на больничном достал? Пару дней ходил с видом, будто воду в жопе с трудом держит, а вчера, вон, повесел аж. Ясно же, что до тебя умудрился доебаться со своими гениальными идеями, потому что у него самого сейчас тухляк. - Правильно понимаешь, - соглашается Петя, поражаясь неожиданной проницательности Цветкова. Так посмотришь - балбес балбесом, а, оказывается, логическое мышление и аналитика ему вовсе не чужды. Однако, обсуждать с Цветковым дело - себе дороже. Петя знает его всего ничего, но уже успел понять - язык у лейтенанта без костей вообще, не ровен час спизданет кому-нибудь лишнего, и тогда весь его гениальный план по-тихому вычислить гниду в своем отделе пойдет псу под хвост. Цветков же смотрит выжидательно, будто бы и впрямь думает, что Петя ему сейчас все выложит без утайки, и становится ясно, как день - нужно срочно менять тему. Уходить на безопасную территорию, чтобы не ляпнуть чего ненароком. В голову, забитую мыслями о Громе, только он и приходит, и тогда Петя, силясь обреченно не застонать, с самым невинным видом тянет: - Кстати, о Громе. Что это там за хмырь рядом с ним отирается? Да, Петя определенно мазохист, раз добровольно об этом спрашивает, но ничего более умного придумать так быстро не получается. Вот и выходит по классике - что на уме, то и на языке. Уже сейчас он знает, что с большой долей вероятности пожалеет о своем вопросе, но отступать поздно. Цветков оживляется, загасив окурок о край урны, выбивает из пачки новую сигарету и уточняет: - В костюме такой? Важный, как хер бумажный? - и, получив от Пети согласный кивок, продолжает: - Сашка это, они с Игоряном еще с академии дружат. В последнее время он нечасто заглядывает, а раньше так чуть ли не каждый день в управлении пасся, будто медом ему тут намазано. Мы даже, грешным делом думали, что они с Громом разосрались, но нет. Милуются, как ни в чем ни бывало. Петя, конечно, всегда знал, что болтун - находка для шпиона, но лишь познакомившись с Цветковым осознал, насколько эта простая истина точна. Тот был натурально кладезью информации, и попадись он Пете раньше, возможно, все бы совсем по-другому сложилось. Неизвестно, лучше или хуже, но Петя хотя бы не чувствовал себя безнадежно опоздавшим на ушедший с перрона поезд. И тут в голове неожиданно щелкает, да так громко и отчетливо, что Пете кажется, будто этот звук должен был непременно услышать и Цветков, но нет - тот, как ни в чем ни бывало, топчется рядом, дымит и ухмыляется, довольный тем, что нашлись благодарные уши. Сам не до конца понимая, зачем он это делает - во имя мазохизма, не иначе, - Петя с деланным безразличием интересуется: - Так это Филлипенко? Адвокат который? Выглядит слишком очевидно, чтобы оказаться правдой, но Цветков неожиданно с энтузиазмом кивает, тем самым подтверждая петины смелые догадки: - Он самый. Настоящий бультерьер, а не мужик, - а после, спохватившись, уточняет: - Погоди, а ты-то его откуда знаешь? Сашка, вроде как, нариками не занимается. Брезгует всяких говнюков отмазывать. - Мир тесный, а Питер - еще теснее, - пожимает плечами Петя и видя, что Цветков его ответом нисколько не удовлетворился, уклончиво поясняет: - Один мой друг как-то пользовался его услугами. - Интересные у тебя друзья, - Цветков аж присвистывает от изумления, и Петя, выдохнув дым, растерянно вскидывает брови: - В каком плане? - Ну, зная, какой прайс у Филлипенко, я склонен предположить, что дружбу ты водишь с детишками олигархов, не меньше. Ну или с самими олигархами, так даже занятнее, - с готовностью поясняет Цветков, с интересом поглядывая на Петю и ухмыляясь. Он явно доволен собой и, в принципе, имеет на это полное право. - Туше, - признает его железную логику Петя, в очередной раз подивившись проницательности дурного и легкомысленного на первый взгляд лейтенанта. Теперь, сложив два и два, Петя не может не думать о том, что только что узнал. Так вот, значит, какие мужики Грому нравятся, если Кира не напиздел про их с Филлипенко эпичный роман. Тонкие и звонкие, не слишком высокие и совсем не жеманные. Самые обыкновенные, хоть и не лишенные некого лоска и налета превосходства над окружающими. Столкнись Петя с этим самым Филлипенко где-нибудь случайно, его внутренний гей-радар даже голову бы не поднял. Впрочем, после фиаско с Громом, Петя вынужден вообще-то признать, что гей-радар у него в принципе какой-то, блядь, бракованный, раз он на серьезных щах считал, что Игорь Гром - женатый натурал. Позорище-то какое. Слова Цветкова о том, что Филлипенко на какое-то время пропадал с радаров, неожиданно воскрешают в памяти слова Гречкина про скандал, устроенный Громом у здания суда. Выходит, что и впрямь они тогда ни на шутку пошкубались друг с другом, раз даже коллеги заметили, а теперь, получается, помирились? Неужели Гром со своим бывшим сошелся снова? Спросить бы у Цветкова, да только черт его знает, в курсе ли он вообще про ориентацию Грома. Паскудно выйдет, если нет, да и опускаться до уровня сплетничающей старой кошелки не хочется, и так уже пал ниже некуда, только лавки и кулька семечек не хватает. Какая, в конце концов, Пете разница, с кем там Гром ебется? Не с ним - и точка. Конец строки. То, что Гром был свободен еще совсем недавно никак не отменяет того факта, что сейчас ситуация поменялась в корне, главным образом, у самого Пети. Стыдно ему должно быть за все эти мысли перед самим собой и в особенности перед Игнатом. В пору все списать на банальное любопытство и закрыть вопрос, пока до каких-нибудь глупостей не додумался. - Вообще, здорово, что ты объявился, я уж думал к тебе наведаться с авоськой апельсинов, - будто бы не замечая петиного раздрая, неожиданно подает голос Цветков. Вздрогнув и проглотив комментарий о своей аллергии - лишняя информация, по крайней мере, для Цветкова уж точно, - Петя улыбается ему и мягко отвечает: - Никаких апельсинов, достаточно уже того, что ты интересовался моим самочувствием. - Я? - изумляется Цветков совершенно искренне, но Петя, не придав этому особого значения, чуть насмешливо хмыкает: - Ну а кто же еще? Гром спрашивал, сказал, что ты весь испереживался. - Ну пусть так, - все еще несколько удивленно соглашается Цветков, и вот тут до Пети доходит - наебал его Гром. Вовсе не Цветков его самочувствием интересовался, а сам майор, просто признаться то ли постеснялся, то ли решил, что неуместно оно будет, а Цветков просто оказался удобной ширмой, чтобы им прикрыться. Внутри что-то предательски екает, но Петя безжалостно влепляет себе мысленную затрещину. Решил же больше не думать о чертовом Громе, а сам при первом же его упоминании снова превращается в бессмысленный кисель. Просто отвратительное отсутствие силы воли. Отвлекшись в очередной раз на свою внутреннюю борьбу, он не сразу замечает, что сигарета истлела почти до фильтра, и лишь когда пальцам становится горячо, чертыхается и тушит окурок о край урны, тут же доставая из пачки новую. Прикуривает, затягивается глубоко, все еще переваривая неожиданное открытие и почти умудряется забыть, что вообще-то тут не один. Вспоминает тогда, когда Цветков, явно утомленный затянувшимся молчанием, подает голос. - Петь, я тут спросить хотел… - прокашлявшись, начинает он, и когда Петя обращает к нему свой рассеянный взгляд, продолжает, отчаянно смущаясь: - А вот Нина… - Забудь про Нину, для тебя ее не существует, - моментально обрывает его Петя, очнувшись от своих мыслей. Цветков ему и правда нравится, он неплохой парень, да и Гром не стал бы дружить с каким-нибудь говнюком или законченным идиотом, но Нине нужен кто-то посерьезнее. Кто-то более взрослый и ответственный, кто не обидит даже ненароком и кому Петя сможет вверить ее с чистой совестью. Он знает, это нечестно и по-мудацки, ведь Нине тоже Цветков приглянулся, но легкомысленных придурков в ее жизни было уже предостаточно, а Цветков, каким бы славным он не был, все еще оставался зеленым и безответственным, бросающимся под пули, не раздумывая. Хватит с Нины беспокойства о самом Пете, не нужен ей еще один мент, что бы она сейчас ни думала и ни говорила. Наплачется ведь потом, а такого Петя для нее не хотел и участвовать в этом фарсе не собирался. - Понял, - кивает Цветков медленно, и взгляд у него становится во мгновение ока таким тоскливым, что Пете даже стыдно делается. И, чего уж скрывать, не по себе. Может, зря он не в свое дело лезет? Может, нужно было Цветкова закошмарить, да дать зеленый свет? Нина была бы счастлива, если бы этот балбес к ней клинья стал подбивать, а теперь даже не узнает никогда, что симпатия совершенно внезапно оказалась взаимной. Так ведь редко в жизни случается - с первого взгляда и взаимно, но теперь уже, кажется, поздно. Глупо будет сейчас переобуваться в воздухе и давать Цветкову свое благословение. - Ты не подумай ничего такого, ты неплохой парень, но Нина не для тебя, - попытавшись сгладить углы, осторожно говорит Петя, хлопнув Цветкова по плечу, обтянутому тканью форменной куртки. Тот слегка вздрагивает и, вымученно улыбнувшись, отмахивается: - Да понял я, не дурак. Закрыли тему. Они еще какое-то время стоят, добивая каждый свою сигарету, но разговор уже не клеится. От неловкого тягостного молчания Петю спасает зазвонивший в кармане у Цветкова телефон. Выслушав что-то от невидимого собеседника, тот тушит окурок и, скомканно попрощавшись, сваливает из курилки, проворчав что-то про вызов. Глядя ему в спину, Петя с сожалением думает, что, кажется, все испортил. Цветков был многообещающим и из приятеля с работы вполне мог стать если не другом, то хотя бы тем, с кем можно было бы пропустить кружечку пива пятничным вечером. Однако, если такова плата за нинино безоблачное личное счастье, Петя готов с этим смириться. Не самая высокая цена за то, чтобы его девочка в очередной раз не лила слезы. Поднимаясь по лестнице на третий этаж Петя с удивлением понимает, что головная боль выветрилась, будто бы ее и не было, вот только легче от этого не стало. На смену одной, банальной и бренной, пришла другая - по большей части метафизическая. Как Петя ни старается, он попросту не может перестать думать обо всем, услышанном от Цветкова, и мысли эти ощущаются если не как бетонная плита, обрушившаяся на макушку, то по крайней мере, что-то вроде того. Рояль или шкаф, например. Гром оказался не просто совершенно другим, нежели Петя себе его издалека представлял последние пару лет, он оказался самым странным и, чего уж скрывать, нелогичным типом из всех, с кем Пете доводилось иметь дело. Петя его не понимал, пугающе беспомощно барахтался в своем ахуе и силился осознать, что же у Грома на уме. Зачем ему, едва с Петей знакомому, интересоваться его самочувствием и пиздеть, что это Цветков о его здоровье справлялся? На этот вопрос ответа у Пети никак не находилось. И можно было бы заподозрить, что пообщавшись с ним, Гром нежданно-негаданно воспылал к Пете нежными чувствами, хоть и было это предположение из тех, что на грани фантастики, но даже оно виделось сомнительным, учитывая, что в управлении отирается Филлипенко. Филлипенко, с которым у Грома, согласно петиным разведданным, роман. Чушь какая-то получается, и либо Гром мудила, который решил, что у него отлично получится усидеть на двух стульях, либо Петя чего-то крепко не догоняет в этой истории. В жопу это все, думает Петя почти раздраженно, не о Громе с его дурацкими выкрутасами у него голова должна болеть, а совсем о другом. Рапорт вот недописан, план рейда нужно на подпись Егорову занести, к генералу Прокопенко заглянуть за индульгенцией на будущие грешки, а еще с ребятами своими перетереть. Петя утром к ним заскакивал на несколько минут, чтобы поздороваться и глянуть, не распустились ли без начальской твердой руки, но поговорить нормально и сообщить о завтрашнем рейде не удалось - Егоров на ковер выдернул. Сначала добрых полчаса распекал за излишний трудовой энтузиазм и грозился обратно на больничный сослать, а после, осознав, что Петя категорически не похож на умирающего, потребовал в кратчайшие сроки подать рапорт для майора Светлова. Уже подходя к своему кабинету, Петя решительно шагает мимо и направляется к тому, где обосновались его подчиненные. Пес с ним, с Егоровым и его рапортом, пиздюлей Петя после завтрашнего, вероятно, выхватит и без этого, так что нагоняем больше - нагоняем меньше, какая, в сущности, разница. Сейчас важнее было приглядеться к своим повнимательнее. Теперь, зная, что один из них, вполне возможно, сливает информацию о ходе оперативных мероприятий на сторону, Петя собирался тщательно отслеживать реакцию каждого из команды на любые новые сведения и детали. Тем более что, внутренне сгорая от нетерпения, он собирался кинуть им кость и поглядеть, кто именно со всех ног бросится ее обгладывать. Если, конечно, вообще бросится. Петин план был прост, как топор, но вместе с тем не лишен некого извращенного изящества - официально по всем документам рейд был подготовлен в “Небар” на Литейном и об этом он собирался сказать команде. На этот вертеп они все давненько с интересом посматривали, но все как-то было недосуг туда заглянуть на огонек, так что подозрений вызвать локация не должна. Возможно, немного удивит внезапность операции и ее стремительное согласование с начальством, но и тут у Пети есть преимущество - все настолько привыкли, что он отбитый и с шилом в жопе, что поворчат, да проглотят. Идея была в другом - на летучке с группой спецназа Петя собирался озвучить совсем другой адрес, и на точку сбора планировал привезти свою команду вслепую прямо из управления. Разумеется, ни в какой не в “Небар”. Было одно место, про которое пару последних недель ходили слушки, что там приторговывают местные толкачи, так что даже если их барыга в этом клубе и не околачивается, без улова они вряд ли останутся, и подполковнику Егорову придется попросту смириться с петиной самодеятельностью. По крайней мере, он крепко рассчитывал на такой расклад. Тыл у него, конечно, спасибо Грому, был, и еще какой, но разыгрывать карту с генералом Прокопенко так скоро Пете отчаянно не хотелось, так что неплохо было бы отбрехаться собственными силами, обратив грубое превышение должностных полномочий в гениальную стратегию. О смене точки операции отчитаться все равно придется, составляя протоколы и рапорт, но Петя очень рассчитывал, что занятый делом майора Светлова Егоров попросту отмахнется от этого факта, как от ерунды, не заслуживающей его начальственного внимания. Если только никто из своих не решит раздуть из мухи слона. Впрочем, если Петя не найдет завтра вечером, к чему подкопаться, уже в субботу он пристыженно покается перед подчиненными и выложит им все, как на духу. В конце концов, общее дело делают, да и необходимость во фрагментации информации попросту отпадет. Когда он, коротко стукнув в приоткрытую дверь, входит в кабинет, разговоры внутри моментально стихают, а сразу после Кривогородцев с широкой ухмылкой заявляет: - Илюха, гони сотку, я тебе говорил, что пиздюлей еще сегодня выхватим, а ты не верил, - и выжидательно протягивает свою загребущую лапу к Храмцову через стол. Тот качает головой и с невозмутимым видом парирует: - Вот когда начнутся пиздюли, тогда и поговорим, а пока грабли свои убери. Петя смотрит на них почти с умилением, а потом, повернувшись к Володе, интересуется: - А что, есть повод раздать сестрам по серьгам? - Повод всегда найти можно, если постараться, - пожимает плечами тот с крайне философским видом и, не выдержав, добродушно ухмыляется: - А эти двое, пока тебя не было, Петр Юрич, совсем распоясались. Оформили вместе с патрулем какого-то щипача на Думской вместо того, чтобы по-тихому отираться в баре и прислушиваться к разговорам, как я им велел. - И правда распоясались, - негромко смеется Петя в ответ, оглядывая обоих своих лейтенантов. - Запомните, дети, ГУНК на побегушках у патрульных - это моветон. - Не, ну а что, его отпустить надо было? - с деланной обидой тянет Храмцов. - Этот герой прямо у меня на глазах у мужика из кармана лопатник вытянул, грех было за руку не схватить. Петя призадумывается. С одной стороны, не их это дело - карманников ловить, а с другой - херовыми бы ментами они были, если бы закрывали глаза на все, что не касается наркоты. Прийти к однозначному выводу он не успевает, потому что капитан Усов, вздохнув, отвечает: - Да чего уже после драки кулаками махать, все равно засветились. - Там еще и драка была? - изумленно уточняет Петя, присаживаясь на диванчик, а следующие минут пять выслушивает от Стаса все подробности поимки щипача и всеобщей свалки прямо посреди танцпола. Цирк да и только. Володя только глаза закатывает да головой качает в особо идиотских местах повествования. Очевидно, он слышит эту душещипательную историю уже не в первый раз, но как в первый, кажется, готов прикрывать лицо ладонью от всеобъемлющего испанского стыда. Петя же, как не старается корчить суровую рожу, в глубине души даже гордится своими великовозрастными оболтусами, потому что другие ГУНКовцы, он уверен, скорее всего, попросту бы отвернулись и сделали вид, что ничего не видели. Именно так в их ведомстве обычно и поступают, а не лезут в самое пекло непонятно за каким хреном. - И он мне - раз, а я ему ногой под коленку, падле, - меж тем вдохновенно вещает Кривогородцев, размахивая руками, точно ветряная мельница, и Петя чувствует себя так, будто это ему сейчас сделали подсечку. Он кисло улыбается, поддерживая видимость живого интереса, а на душе кошки скребут, потому что подозревать никого из команды отчаянно не хочется, но здравый смысл беспощадно подсказывает - именно у этих троих больше всего доступа к материалам по делу. Любой из них может оказаться тем, кто сливает данные о рейдах неуловимому барыге, и с этим стоит заранее примириться, чтобы потом не кусать себе локти в случае чего. Чтобы не посыпать голову пеплом, если под самым носом в ближнем кругу окажется предатель. Кто же, блядь, эта крыса? Мысль рефреном бьется в голове даже тогда, когда Кривогородцев, покончив со своим обстоятельным рассказом, признается наконец, что драка-дракой, а повязала карманника все-таки патрульная, совершенно отбитая и приложившая его рукоятью табельного по сопатке. - Зайцева, что ли? - почти машинально уточняет Петя, и Стас, моментально подобравшись, вскидывает на него заинтересованный взгляд. - А вы откуда знаете? - Да она у них одна там такая без царя в голове, - хмыкает Петя, припоминая бойкую долговязую девицу, то и дело распекающую Цветкова в оупенспейсе. - Петр Юрич, а вы с ней знакомы? - совершенно елейно спрашивает Кривогородцев, вертя в руках пачку цветных стикеров, на что Илья лишь глаза закатывает, а Володя насмешливо косится в его сторону и демонстративно кашляет, пряча смешок. - Пересекался пару раз и с приятелем ее общаюсь, - пожимает плечами Петя равнодушно, а после, спохватившись, вскидывает бровь: - А что? - С приятелем, значит, - расстроенно тянет Стас, тут же поникая и отбрасывая стикеры куда-то в сторону. - Так я и знал, что все нормальные девки в нашем управлении уже при мужиках. На этом его патетичном высказывании Храмцов не выдерживает и громко заливисто ржет, а Петя, догнав внезапно, о чем речь, тут же машет рукой. - Ой, ну чего ты там себе напридумывал уже? Я же сказал, с приятелем, а не с бойфрендом. Цветков вообще… - он осекается, решив, что заговорить сейчас про нежные чувства Цветкова к Нине будет неуместно, скомканно заканчивает: - Дурак он, короче. Впрочем, ты не лучше, так что губу не раскатывай. Взрыв ехидного гогота из их кабинета, наверное, разносится по всему этажу, но Пете, если честно, плевать на то, что подумают коллеги, потому что ситуация-то, как ни крути - совершенно идиотская. Мало ему было Нины, проявившей благосклонность к Цветкову, так еще и Стас не нашел ничего умнее, чем запасть на подружку Грома. Складывалось впечатление, что все вокруг решили, будто бы это отличная идея - заграбастать всех холостых друзей того, кого Петя отчаянно пытался выкинуть из головы. Впрочем, в отличие от Нины, Кривогородцеву он ничего запретить не мог и надеялся лишь на то, что Зайцева и сама даст ему от ворот поворот. Пока подчиненные веселятся, Петя внимательно оглядывает их, переводя взгляд с одного на другого. Никто из них не похож на говнюка, который сливает оперативные данные. Кривогородцев слишком благородный идиот для такого, Храмцов наоборот слишком умный, чтобы копать себе яму и рисковать работой, а Володя… Володя любит свое дело всей душой и не стал бы столько лет засиживаться в капитанах, если бы крысил. Те, кто путаются с криминалом, обычно рвутся к Олимпу самозабвенно и отчаянно, чтобы, пользуясь более высоким положением в отделе, покрывать не мелкую шушеру, а а рыбу покрупнее. Никто из них даже мало-мальски не подходит под профиль нечистого на руку мента, если рассуждать непредвзято и справедливо. А если пристрастно и с бесконечной надеждой на лучший исход - и подавно. Все они настолько свои, такие знакомые и изученные вдоль и поперек, что даже при всех своих опасениях Петя готов оправдывать каждого из своей команды до последнего. И если кто-нибудь из них окажется той падлой, которая раз за разом позволяет их барыге выйти сухим из воды, Петя попросту выстрелит в шашлык. Ну или, по крайней мере, напишет заявление по собственному, потому что нужно быть совсем дилетантом, чтобы быть настолько слепым и не почуять стукача в собственных рядах. - Ладно, повеселились и будет. Я вообще-то по делу пришел, а не над лейтенантом Кривогородцевым глумиться, - наконец говорит он, с деланной суровостью хмуря брови. Выходит так себе, потому что нехер хихикать, когда пытаешься строжиться перед подчиненными. Впрочем, команда все равно понятливо притихает и дружно обращает к нему заинтересованные взгляды. Убедившись, что он завладел их вниманием безраздельно, Петя откашливается, окончательно давя в себе неуместное и слегка затянувшееся веселье, а после продолжает: - Завтра у нас по плану рейд на Лиговку. Обреченный стон Кривогородцева и Храмцова разносится по кабинету, но Петя на это дерьмо не ведется, лишь цыкает на них и готовится продолжить, как Володя недовольно прищуривается: - По какому такому плану, Петр Юрич? - и, осознав, что прозвучало это почти с вызовом, уже мягче добавляет: - У меня выходной завтра вообще-то. У дочки день рождения. Прикусив губу, Петя задумчиво оглядывает его и понимает, что вообще-то он идиот. Прежде чем торопливо запрашивать добро на операцию, нужно было по-хорошему, сверить рабочие графики. А впрочем, если Усова на месте не будет, то и предупредить о скором прибытии спецназа он никого не сможет ни при каком раскладе, так что… - Так и отдыхай, - кивает он решительно и, поймав володин удивленный взгляд, добавляет спокойно: - Без тебя справимся, не маленькие. Володя, подумав, успокоенно кивает, а вот Илья, возмущенно сопя, интересуется: - А чего так внезапно, шеф? Вроде же плановые рейды на той неделе стоят. - А этот - внеплановый, - отрезает Петя тоном, не допускающим возражений, и видя, что Храмцов собирается снова до него доебаться, поясняет: - От одного источника слухи дошли, что в “Небаре” барыжат по-тихому. Надо проверить. К майским все мелкие толкачи благоразумно на дно залягут, а сейчас самое время нагрянуть туда и всех взять их за жопу. Тем более, пятница - грех такой случай упускать. - Так это не по нашему делу, что ли? - вмешивается в разговор Стас, и Петя, не дрогнув ни одним мускулом на лице, соглашается спокойно: - Не по нашему. Просто проверка по наводке, - он откидывается на спинку дивана, а потом, помолчав, добавляет ободряюще: - Приключение на двадцать минут, Морти. Володя смотрит на него растерянно, ну правильно, у него дочка еще до таких мультиков не доросла, а вот оба лейтенанта ожидаемо гогочут. - Ну тогда гуд, - резюмирует Храмцов, успокоившись. - План-то есть или разбираться будем по ходу пьесы? Глядя на них, Петя чувствует себя распоследним мудаком. План-то есть, но команде он о нем не расскажет и будет искренне надеяться на то, что завтра не получит по роже за свою скрытность. Или наоборот, на то, что получит - вдруг полегчает. Сегодня, сидя напротив своих ребят, Петя уже не считает идею такой уж блестящей. Да, тылы у него прикрыты, но будет ли это того стоить, если он разочарует свою команду? Ответа на этот вопрос у Пети нет.