Воспоминания

Тяжелое дыхание вырывалось из приоткрытых, искусанных губ. Морозные потоки воздуха нещадно хлестали девичье лицо. Ноги то и дело увязали в свежей грязи, образовавшиеся в результате ночного дождя. Наташа нервно оглядывалась назад, пытаясь убедиться, что преследователь отстал. Но то и дело, между угрюмых, полинявших сосен мелькала светлая макушка. Девушка прибавила скорости, легкие уже начинало нещадно жечь огнем, ноги становились все слабее и слабее. Казалось вот! Еще пару шагов и она упадет прямо в грязь лицом, давая своему мучителю вновь догнать себя. Но мысль, о ненавистной, душной комнатушке в которой она медленно, но верно сходила с ума. Мысль о уродливой, дьявольской улыбке и мерзких голубых глазах, прибавляла сил. - Warte, Schlampe! (Стой, сука! нем.) – услышав громкий крик, Наташа только прибавила скорости. За спиной она слышала бурное дыхание и быстрые шаги. Обернувшись, она, к своем ужасу осознала, что немец уже практически нагоняет ее. - Блять, блять, блять! – с дрожью в голосе зашептала девушка, себе по нос. Как? Как такое могло произойти? Все ведь шло так идеально! Как он узнал о ее побеге? – заметались истеричные мысли в голове у девушки. Где-то глубоко в лесу послышалась стрельба. Жалобно закричали птицы и зашуршали деревья своими поредевшими ветвями. Невольно голова славянки дернулась в направлении звуков выстрелов. Но кроме безжизненных стволов деревьев и чистого синего неба, она больше ничего не увидела. Излишняя любопытность в который раз подвела девушку. Совсем неожиданно нога зацепилась за массивный корень одного из дерева. С не громким визгом девушка упала лицом в грязь, перемешанную с недавно опавшей листвой. Жалобно застонав и схватившись рукой за пострадавший во время полета копчик, девушка привстала на коленях стирая грязь с лица рукавом, насквозь промокшей блузки. Наташа подняла голову вверх, смотря на бледно-голубое небо. Холодный ветер обдувал раскрасневшейся после долгого бега лицо, нежно перебирал волосы. На душе вдруг стало так не выносимо тоскливо и грустно. Дико хотелось свернуться калачиком, прямо посреди, казалось бы такого недружелюбного и холодного леса, и заплакать. Заплакать, как в детстве. В ожидание, когда придет старшая сестра Оля, сядет рядом, нежно погладит по голове, а после зашепчет не внятные слова, пытаясь успокоить и приободрить. Когда придет Иван-старший брат, крепко обнимет Олю и Наташу, и они будут чувствовать себя как никогда защищенными, словно за каменной стеной. Но никто, увы не придет. Дыхание спело, а сердце казалось остановилось, кровь забурлила в ушах. Она чувствовала себя, самой страшной грешницей, которую только можно было представить. - Прости Ванечка! – лишь беззвучно прошептала она едва сдерживая слезы. Как будто брат сможет услышать, беззвучно подойти со спины, обнять и прошептать, что она сделала абсолютно все, что было в ее силах. Ветер подул с новой силой, начиная тихо завывать, будто стараясь успокоить девушку. Как же ей хотелось в это момент стать частью этого порыва ветра, унестись вместе с ним далеко, далеко и больше никогда в жизни не знать проблем и забот… Резкий удар массивным сапогом по спине быстро привел в чувство и отрезвил разум Наташи. Она вновь упала в грязь. Тихо застонав от боли в спине девушка чуть повернула голову, что бы увидеть того от кого она так старательно убегала. - Nun, was? Überfallen, Schwanzlutscher? (Ну, что? Набегалась, хуесоска? нем.)– злобно зарычал мужчина, хватая девушку за волосы. Глаза его были полны ярости, челюсть плотно сомкнута, руки подрагивали, вена на лбу вздулась, а дыхание было быстрым и неровным. Наташе казалось, что немец прямо сейчас накинется на нее и растерзает голыми руками, но мужчина лишь стоял и глубоко дышал, пытаясь успокоиться и не наворотить непоправимого. По спине Наташи забегали сотни мурашек, находится в подвешенном за волосы состоянии было ужасно больно, но девушка прекрасно понимала, сделай она хоть одно лишнее движение, он несомненно сорвется. Наташа на время притихла. Мужчина стоял не шевелясь откинув голову к небу лишь иногда хриплое покашливание вырывалась из его рта. - Steh auf! – ( Вставай! нем.) – грубо шикнул немец, наконец отпуская волосы Наташи. Коленки, после падения ужасно саднили. Девушка встала с болью наперевес, приподняла длинную юбку, мельком осматривая грязные, разбитые коленки. Из горла вырвался негромкое покашливание, а тело зазнобило. Конечно, убегать из штаба, в суровое ноябрьское утро, в одних только сапогах, тонкой блузке и юбке было не лучшей затеей. Но разве у нее был другой вариант? Наташа бы без раздумий согласилась поменять собственное здоровье на свободу. Немец больно схватил девушку за локоть и стал буквально волочить туда, откуда Наташа так хотела убежать. Он был немногословным, напряженным и казалось задумчивым. Может уже продумывал как изощренно наказать свою пленницу за дерзкий побег или же раздумывал над ситуацией на фронте. Девушке очень хотелось знать, что происходило там, за сотни километров. Как там Красная армия, как там партизаны. Держаться ли? Или уже проиграли? – Наташу передернуло о мысли о проигрыше. Нет, они не проиграют. Они прорвутся, не смотря на все трудности. Они… обязаны прорваться. Вновь послышались выстрелы, а после пару минут тишины, воздух прорезал женские крики и пронзительный детский плачь. Наташа содрогнулась, плачь пробирал до самой души. Девушка завертела головой, пытаясь найти источник звука, казалось он был где-то рядом. Наконец среди деревьев замелькали множество фигур. Ната прищурилась, пытаясь разглядеть приближающиеся фигуры. Впрочем девушке не пришлось сильно напрягаться. Спустя пару секунд, фигуры вошли в поле зрение славянки. Среди них были 10-15 немецких солдатов, которые вели сопротивляющихся мужчин и женщин. Девушка с интересом уставилась на них, пытаясь понять что происходит. Один из солдатов взглянул в их сторону, его лицо на мгновение прояснилось, а после мужчина быстрым шагом направился к ним. - Guten Morgen, Herr Krautz!( Доброе утро, герр Крауц! нем.) – отдал честь солдат, мучителю Наташи.- Wir haben Helfer der Guerilla gefunden. Sie wurden alle befragt, wir erschießen sie jetzt.( Мы нашли пособников партизан. Их всех уже допросили, мы сейчас их расстреляем. нем).- Крауц задумчиво кивнул. По коже славянки прошелся мороз. Расстреляют… Расстрел… Это червем въевшиеся слово в сознание Наташи. Сколько людей уже погибло на ее глазах? Сколько людей перестреляли эти паршивые фрицы? А о скольких смертях, мир даже не узнает. Крауц не спеша, крепко придерживая славянку, подвел ее к выстроенным в ряд женщинам, мужчинам и детям, у которых уже встали солдаты с автоматами, готовые в любой момент спустить курок. Женщины плакали, прижимая к себе ничего не подозревающих детей, мужчины, с разбитыми от многочисленных побоев лицами, стояли, пытаясь не показывать эмоции, пытались сохранить свое достоинство даже перед лицом смерти. Мучитель вместе с Наташей встал чуть поодаль, без интереса наблюдая за данной картиной. Совсем неожиданно немец занес руку, славянка съежилась ожидая удара, но мужчина лишь поднял руку и стал чего-то выжидать, прожигая взглядом своих солдат. - Schieß! ( Стреляйте! нем.) - громко выкрикнул Крауц, одновременно со своими словами опуская руку. Солдаты, как верные, послушные псы, повинуясь своему хозяину нажали на спусковые курки, мгновенно раздалась очередь. Женщины страшно закричали, дети заплакали. Упавшие трупы еще пару секунд бились в смертельной агонии, прежде чем навечно затихнуть. Одна женщина стремглав бросилась закрывать грудью своего маленького сына, но не успела. Пуля прошлась сквозь голову ребенка, как сквозь масло, оставляя после себя огромную кровоточащую дыру, женщина душераздирающе закричала, обезумевшими глазами смотря на бездыханное тело своего ребенка, плача, пока и ее голову не пронзил снаряд, прекращая безутешные страдания навсегда. Сердце бешено заколотилось, а из глаз брызнули слезы. Она не понимала, как? Как так можно? Как можно быть такими животными? Не ужели никто из солдат не вспомнил свою жену, мать, отца, сестру, брата?! Не ужели никто из них не представил своего родственника на месте этих несчастных, не в чем не повинных людей, которые просто хотели жить мирно?! Не ужели не у кого не облилось кровью сердце и даже не промелькнула мысль, о том, как они могут зваться высшей расой, если без сожаления, чувства собственной вины и совести расстреливают женщин и детей, стариков, мужчин. Кто они если не просто бездушные твари, достойные упоминаться в истории, как символ высшей человеческой жестокости и цинизма. Наташа услышала хриплый, до боли отвратительный смех над собой. Его лишь развеселила эта ужасная картина. Развеселила… И ничего больше. - Ты псих, Людвиг! - зло зарычала Наташа, утирая рукавом блузки, непрекращающийся потоп из слез. - Просто поехавший со свои фюрером и таким же полоумным братом! - Людвиг опустил глаза, с интересом наблюдая за мимикой девушки, молча слушая ее слова. - Вы проиграете! Непременно проиграете, такие выблядки как вы не заслуживаете жизни, в один прекрасный день вы все предстанете перед трибуналом. Но вы никогда не искупите все человеческие жертвы. Никогда не смойте кровь со своих рук! Вы…- рука со свистом рассекла воздух. Голова славянки непроизвольно метнулась в бок, пощечина получилась сильной. Щека заалела. Вероятно синяк про красуется там не одну неделю. Крауц беспощадно схватил Наташу за горло, душа и наклонился к самому уху. - Hör mir zu, du kleine slawische Hure.- ( Послушай меня сюда, маленькая славянская шлюха. нем.) – Горячее дыхание опалило раковину уха Наташи, а в нос ударил тошнотворный запах сигарет, к которым в последнее время так пристрастился немец. - Glaubst du wirklich, dass dein wertloser Bruder mich aufhalten kann? Oder glaubst du, dass dieser Junge Jones oder Arthur mich in die Knie zwingen kann?( Ты в серьез думаешь, что твой никчемный брат сможет остановить меня? Или же ты думаешь что этот мальчишка Джонс,или Артур смогут поставить меня на колени? нем.)- мужчина говорил, тихо, вкрадчиво. Что бы Наташа услышала и осознала каждое слово. - Ich habe dich nur am Leben gelassen, um zu sehen, wie sich Länder und Völker vor der Macht des Dritten Reiches, vor meiner Macht, beugen. (Я оставил тебя в живых лишь для того, что бы ты увидела как страны и народы склоняются перед могуществом Третьего Рейха, перед моим могуществом. нем.) - Людиг кровожадно улыбнулся, заметив резкую перемену в лице славянки, когда речь зашла о брате. -Und eines Tages werde ich dich in eine Folterkammer bringen, wo ich dir die Haut deines geliebten Bruders in deinen Augen zerreiße, alle Knochen in seinem Körper zerreiße, die Augen zerreiße, so dass du ihn nicht erkennen wirst. Und wenn er sagt: "Du hast gewonnen, Deutschland", schneide ich ihm die Zunge ab, damit er nicht mehr reden kann! (А в один день, я приведу тебя в пыточную, где на твоих же глазах сдеру кожу с твоего любимого брата, переломаю все кости в его теле, вырву глаза, изувечу так, что даже ты его не узнаешь. А когда он скажет "ты победил, Германия" я отрежу ему язык, что бы он больше и вовсе не смел говорить! нем.) – Обветренные губы Крауца растянулись в жуткой, садистской ухмылке. Про себя, вероятно мужчина в самых мелких деталях представлял, что сделает с Иваном в этот знаменательный день х. Безумец… Просто безумец! Замелькали лихорадочные мысли в голове у Наташи. - Aber keine Sorge, ich werde dir nichts tun, mein liebster Vogel.( Но не волнуйся, я ничего тебе не сделаю, моя любимая пташка. нем.) – заметив животный ужас в широко раскрытых глазах Наташи, тихо зашептал Людвиг, нежно оглаживая пострадавшую щеку. Мужчина притянул девушку к себе, грубо впиваясь в пухлые губы, кусая и истязая их в поцелуе. Славянка замычала и со всей имеющейся у нее силой постаралась оттолкнуть немца. Но ничего не вышло, Людвиг был как кремень. От отчаяния девушка укусила Крауца за нижнюю губу. По подбородку потекла кровь. Мужчина отстранил от себя девушку и раздраженно улыбнулся. Последнее, что почувствовала Наташа перед тем как впасть в беспамятство, тяжелый удар прикладом по затылку…