Люблю людей я по наивности, Открыто с ними говорю. И жду распахнутой взаимности, А после горестно курю.
Жёлтые листья выстилали ковёр около замка. Туман застилал все пространство, так что в окна мало что удавалось увидеть. Середина октября была холодна, как никогда. Казалось, погода отображала настроение Северуса. Он решил для себя окончательно и бесповоротно - никому не доверять. Иногда, правда, что-то наподобие улыбки проскакивало на его лице, когда Гриффиндор терял очки на уроках Защиты от тёмных искусств. Когда его, Северуса Снегга, восхваляли на них, будто он - божество. Особенно Снеггу нравилось, как искажались лица завидной четверки школы. Никто из них так не смог обогнать его по этому предмету. Он был несказанно горд за себя. Этим угрюмым утром, когда за окном без остановки лил дождь, а первокурсники были готовы утонуть в своих мантиях, лишь бы согреться, Снегг шёл на Защиту с гордо поднятой головой. Поодаль него вышагивал Люциус Малфой в компании своей свиты. Северус старался не отставать от них. Он выработал привычку ходить за Малфоем, чтобы не оказаться в толпе одному. Такой дружной компанией они и зашли в класс. Снегг старался не смотреть на Поттера и его закадычных друзей. Которые и не издевались над них, как прежде, однако, показывали пальцем и о чем-то хохотали между собой. Северус сел за Люциусом и начал раскладывать учебники. Вошёл профессор, он собрал свитки с домашнем заданием взмахом волшебной палочки и начал объяснять тему. Снегг сосредоточенно записывал каждое слово. Наконец, было решено перейти к практике. — И, запомните, что самый действенный способ борьбы с заклятием Империус - это самодисциплина разума. Не каждый студент хорошо владеет окклюменцией. Хотя этот навык пригодился бы, да, мистер Поттер? — профессор начинал злиться. — Раз Вы позволяйте себе не слушать, думаю, Вы прекрасно подготовились. Выходите и продемонстрируйте нам свои знания. Мистер Снегг, я думаю, Вы будете достойным противником в этой схватке. Прошу на середину класса. Мистер Снегг, Вы примените непростительное заклятие, а Вы, мистер Поттер, разумеется, должны его отразить. По-быстрее, пожалуйста. Джеймс недовольно вышел из-за парты. «Ну как так-то?» — думал он. Поттер был не готов даже в глаза Снеггу смотреть. После своего проступка, он целую ночь тёр кубки и думал, что поступил с Северусом крайне поскудно. Он бы извинился, но Снегг не дал ему такой возможности. Они встали напротив друг друга, стараясь избегать всякого зрительного контакта. — Империо! Воздух показался обжигающе тёплым, тело будто налилось свинцом, в голове куда-то пропали все мысли. — Подойди, — послышалось из тумана. Джеймс двинулся навстречу Северусу. Ноги будто не слушались его. Они сами медленно приближались к Снеггу. — На колени. Стальной голос не резал, а будто ласкал слух. Ноги подкосились, и Джеймс с глупой улыбкой упал на колени. Слизеринцы заливались в голос. Блэк вскочил со своего места, но четыре твёрдых руки Питера и Римуса удержали его от расправы. Как вдруг, резко тело Джеймса вернулось к нему, разум перестал плыть. Поттер вскочил на ноги. — Круцио! Снегг с легкостью отразил атаку. Чёрные глаза его блестели. В них можно было прочесть удовлетворение. Поттер впервые за долгое время смотрел глаза в глаза. И понимал за что с ним так поступили. Но простить такое унижение было ниже его достоинства. Снегг саркастично улыбался. Палочка его была направлена прямо в грудь Поттера. — Что ж, мистер Поттер, Вам надо старательно тренироваться, чтобы добиться таких же восхитительных результатов, как у мистера Снегга. Десять очков Слизерину. Теперь все разобьёмся по парам и попробуем отразить заклятие Империус. Ученики разбредались по классу. — Ты ответишь за это, Нюниус, — прошипел Джеймс. — Не сегодня, Поттер, — после чего Снегг развернулся на каблуках и скрылся в толпе ликующих слизеринцев.***
Тяжелый, красный, полный воды шар упал с потолка прямо на голову Хвосту и лопнул. Промокший и бессвязно ругающийся Питер шарахнулся в сторону, толкнув в бок Люпина, и тут как раз упала вторая водяная бомба — едва не зацепив Блэка, она взорвалась у ног Джеймса, подняв волну холодной воды и промочив его до носков. Все, кто стоял вокруг, с криками принялись расталкивать друг друга, стремясь убраться из-под обстрела. Джеймс поднял голову и увидел парившего футах в двадцати над ними полтергейста Пивза — маленького человечка в шляпе колокольчиком и оранжевом галстуке-бабочке. Его широкая злобная физиономия была искажена от напряжения — он снова прицеливался. — ПИВЗ! — загремел сердитый голос. — Пивз, ну-ка спускайся сюда немедленно! Профессор МакГонагалл, заместитель директора и декан гриффиндорского факультета, стремительно вышла в холл из Большого зала; она поскользнулась на залитом водой полу и была вынуждена ухватиться за Римуса, чтобы не упасть. — О, прошу прощения, мистер Люпин... — Все в порядке, профессор, — с трудом выговорил Римус и ощупал горло. — Пивз, спускайся сюда сейчас же! — рявкнула профессор МакГонагалл, поправляя свою островерхую шляпу и свирепо глядя вверх сквозь очки в квадратной оправе. — Ничего не делаю! — прокудахтал Пивз, запустив следующей бомбой в группу пятикурсниц, которые с визгом бросились в Большой зал. — Они все равно уже мокрые, ведь так? Небольшая поливка! — И он пульнул очередным снарядом в компанию только что вошедших с улицы второкурсников. — Я позову директора! — пригрозила профессор МакГонагалл. — Предупреждаю тебя, Пивз! Пивз высунул язык, швырнул, не глядя, последнюю гранату и унесся прочь вверх по лестнице, кудахча как сумасшедший. — Ну, пойдемте! — строго обратилась к забрызганным грязью студентам профессор МакГонагалл. — В Большой зал, побыстрее! Друзья, оскальзываясь, побрели через холл и дальше, направо, в двойные двери. Хвост едва слышно ругался сквозь зубы, убирая с лица мокрые волосы. В Большом зале уже был накрыт обед. Римус слегка задержался около Миллера, шепнув на ухо: — После обеда в библиотеке, — после чего поспешил нагнать друзей. — Нюниус что о себе возомнил?! — Блэк был рассержен. — Знаешь, Сохатый, ещё одна его выходка и, клянусь, я придумаю что-нибудь из ряда вон выходящее, даже, если придётся сложить голову на плаху. Джеймс обожал за это своего друга. Они были сорви-головами с самого детства. Вступались друг за друга, словно родные братья. С кем, с кем, а с Блэком ему явно повезло. — Ладно, Бродяга, согласен, такое унижение я стерпеть не готов, но в этот раз я сам отомщу Нюниусу, будет знать, — его глаза злобно сверкнули. — Ты уже придумал план? — пропищал Хвост, все ещё отдирая грязь с волос. — О, да, — подмигнул друзьям Поттер. — Сохатый, я прошу тебя, не надо, ты же знаешь, с каким трудом мы заключили с ним мир, — взмолился Люпин. — Не переживай, Лунатик, он не выйдет на нас, — казалось, шестеренки в голове Джеймса крутились с удвоенной силой. — На это он точно не побежит жаловаться. — Если это вновь затронет меня, я вам этого не прощу, — ответил Римус и повернулся к тарелке.***
После обеда, Люпин сослался на обязанности старосты и побежал в библиотеку. Миллер уже ждал его в самом конце зала на диване в углу. Перед ним было разложено множество книг. В руке было перо. Он аккуратно и сосредоточено что-то рисовал на куске перманента. Пепельная челка то и дело падала на глаза, и Райан каждый раз старательно убирал ее за ухо. — Привет, — тихо проговорил Люпин, садясь рядом и скидывая мантию на соседний стул. — Чем занят? — Я распланировал, как украсить ели, выбрал холодную голубо-серебряную тематику, как тебе? — Миллер развернул свои зарисовки, так что Люпин не смог сдержать возгласа восхищения. — Ты и не говорил, что так потрясно рисуешь, — вымолвил Римус. — Это не единственное, что я делаю потрясно, — хищная, но одновременно нежная улыбка озарила лицо Райана. — В этом я даже не сомневаюсь, — прикусив губу, ответил Люпин, все ещё с восторгом глядя на зарисовку. После этого, они дорабатывали детали – подсветка, верхушка ели, расположение подарков и многое другое. Люпин фонтанировал идеями, а Миллер почти с ходу превращал их в божественные зарисовки. Они понимали друг друга с полуслова. Римусу начало даже казаться, что Райан читает его мысли, как открытую книгу. Настолько легко работать с кем-то ему ещё не приходилось. И вот, когда Римус озвучивал очередную идею для доработки, окна библиотеки резко распахнулись, дождь начал заливать библиотеку и ее посетителей. Камины резко потухли. Мадам Пинс кричила, чтобы все вышли из библиотеки немедленно, пока она не приведёт все в надлежащее состояние. — Тихо, за мной, — скомандовал Миллер, и они с Люпином спрятались за одним из стеллажей. Когда ученики были выгнаны, мадам Пинс заперла окна намертво и наложила высыхающие заклятия на всю библиотеку. — Срочно надо доложить профессору Дамблдору об установки новых окон в библиотеке! Бедные мои книги, они не переживут такого ещё раз! — жаловалась она кому-то в коридоре. — А может это Пивз? — послышался противный голос завхоза. — Исключено, - отвечала мадам Пинс. Вся школа давно подозревала, что между мадам Пинс и мистером Филчем был роман. Однако, никто ни разу так и не смог в этом убедиться. После этого непродолжительного диалога, послышался поворачивающийся замок. Мадам Пинс, видно, пошла к директору, пока книги в библиотеке остались высыхать. — Я думаю, что ближайший час мы сможем поработать в тишине, правда, света почти нет, — задумчиво проговорил Миллер. Его светло-серые глаза скрывал полумрак. Пепельные волосы вдруг стали казаться намного темнее. Люпин сам не понимал, как сделал шаг навстречу. Секунда — и они с силой вжались друг в друга, врезались губами в губы, несдержанно целуясь. И, пока в ход не пошли языки. Они сплетались между собой, руками блуждая по телу. — Подожди, — Миллер аккуратно отстранил от себя Римуса, надавив обеими руками на его плечи. — У тебя есть с собой что-нибудь, что помогло бы нам не ограничиваться поцелуями и петтингом? — тяжело дыша, спросил он. — Да, в кармане моей мантии есть смазка и презервативы, — на автомате ответил Люпин, но по его застывшей позе легко угадывалось, насколько он удивлён данным предложением. — Всегда носишь их с собой в библиотеку? — тихо рассмеялся Райан. — Не смейся, я сюда не для этого пришёл. Я подумал, что неплохо будет держать их под рукой, особенно, когда ты рядом, — Римус звучал очень искренне. — Пожалуйста, неси уже презервативы и смазку, — застонал Миллер, оставив очередной поцелуй на губах Люпина. Разорвав поцелуй, тот резко поднялся и подошёл к столу. На спинке стоящего рядом стула висела мантия, в карманах которой он начал шарить. Райан наблюдал со стороны, решив сказать последние слова, что он произнесёт не шёпотом или стоном: — Тебе хорошо со мной? Люпин замер и оглянулся через плечо, бросив мантию обратно на стул. — Конечно, малыш, — ответил он. — И ещё, — сглотнул Миллер вязкую слюну, что наполнила его рот, — ты должен знать, что это мой первый раз… — Ты сейчас серьёзно? — Люпин чуть не выронил упаковку презервативов и тюбик смазки из рук. — Н-нет, я понимаю, малыш… — Тогда, пожалуйста, стань моим первым? — попросил Миллер так, как всегда мечтал. Он едва успел унять дрожь, как Римус в три шага преодолел расстояние между столом и диваном, навалился руками на спинку мебели, навис над Райаном и прихватил его губы своими губами, жадно сминая их и проглатывая чужие стоны. Миллеру подумалось, что, возможно, Люпин хотел услышать нечто подобное от своего парня. Он целовал его глубоко и мокро, изучал языком каждый миллиметр рта. Миллер с трудом переводил дыхание, сползая по спинке дивана всё ниже и расстёгивая рубашку Римуса. Иногда он засовывал язык так глубоко, словно хотел трахнуть им чужой рот. Это распаляло Миллера лишь сильнее, заставляя приподнять бёдра и потереться пахом о ногу парня, чтобы дать почувствовать своё возбуждение и готовность. — Пожалуйста, — всхлипнул Райан. Люпин встал коленями на пол между разведённых ног Миллера, стянув его ещё ниже по спинке дивана, и принялся целовать живот, задрав майку до груди. Изо рта Райана вновь вырвался стон, что заставил парня замереть, но тут же продолжить дорожку поцелуев между кубиков пресса. Он тут же обо всём забыл, когда легкая щетина уколола его левый сосок, а потом он оказался в горячем захвате мягких губ. Ему ничего не оставалось, как тихо выносить сладкую муку, что Римус сейчас лижет, кусает и посасывает его соски, трахает большим пальцем его пупок, а свободной рукой расстёгивает на нём джинсы. — Подожди, — тихо проговорил Римус, доставая палочку. Мгновенье, и Райан почувствовал, как на глаза легла шелковая ткань, и плотным узлом завязалась на затылке. — Так-то лучше, — послышался в полной тишине голос Римуса. Миллер сместился влево, удобнее ложась на диване и позволяя сначала разуть себя, а потом стянуть штаны и носки. Футболку он снял сам, оставшись в одних лишь белых боксерах. — Разденься, я хочу чувствовать тебя, — Райан попросил максимально тихо, и в этот раз, казалось, что Люпина ничего не смутило в его словах, как в прошлый раз. Он встал с колен, возвысившись над Миллером, словно скала, и медленно развёл в стороны полы своей рубашки, обнажая сначала правую половину торса, затем левую. Райан заёрзал на диване, погладив свой член через ткань трусов, почти капая слюной, когда пытался разглядеть через прозрачную ткань лишь тёмный силуэт сильной и крепкой шеи, широких плеч и мускулистых рук. Пока Миллер любовался сильным телом парня, тот демонстративно повернулся в профиль, поиграл грудными мышцами, заставляя Райана снова стонать лишь от вида силуэта, и расстегнул свои брюки, снимая их вместе с бельём до щиколоток. Когда он снова встал ровно, то Миллер во все глаза уставился член, что гордо покачивался, находясь перпендикулярно к телу. — Пожалуйста, Римус, пожалуйста, — взмолился Райан, сев на задницу и потянувшись руками к чужому члену. Люпин противиться не стал, лишь повернулся к нему прямо и придержал свой член у основания. Дрожащими пальцами Миллер ощупывал крупные выпирающие венки, что вились вокруг ствола, кожа которого была на ощупь как бархат. Райан совсем перестал отдавать себе отчёт, слыша, как в ушах шумела собственная кровь. Он застонал, потому что подумал, что именно таким бы мог быть запах Люпина. Терпким, дразнящим, мускусным. Когда он почувствовал чужую руку в своих волосах, то приоткрыл рот, высунул язык и медленно лизнул сочную головку члена. Миллер втянул щёки, зашевелил языком, щекоча кончиком чувствительную уздечку и начал медленно сосать, повинуясь руке, чьи пальцы сжали в кулак его волосы. Люпин направлял, задавал темп, контролировал глубину, начав подмахивать бёдрами навстречу. — Ты в этом хорош, детка, — тихо прохрипел Римус, вдруг став шептать, будто из солидарности с Райаном. — Ты хорошо берёшь член. Так нежно. Так правильно. У Миллера закружилась голова от подобной похвалы, и он застонал, посылая по стволу приятную и щекочущую вибрацию. Одной рукой он схватился за бедро парня, а второй впился в диван, так, что побелели костяшки пальцев. Но сильнее всего остального Миллеру нравилось, когда Люпин придерживал его подбородок двумя пальцами и самостоятельно трахал его рот, доставая головкой до задней стенки горла. В какой-то момент тот оказался так близок к разрядке, что неожиданно резко покинул рот Райана, а его самого оттолкнул обратно на диван. Миллер смотрел, Римус сдавил основание своего члена, чтобы не кончить. Как он шипел от смеси приятных и не очень ощущений. Сам Райан быстро стянул с себя трусы, лёг спиной на диван так, что одна его нога упиралась в подлокотник, а вторая осталась на полу, его задница балансировала на краю кожаных подушек. Свои руки Миллер задрал над головой, выгнулся в спине, втягивая живот и выпячивая рёбра, и когда Люпин взглянул на него, то заметно дёрнулся на месте. — М-хм, — застонал Миллер, когда Римус прикусил его тонкую кожу между внутренней стороной бедра и лобком. Это было горячо и чувственно, но когда к покусываниям и поцелуям добавились пальцы, сминающие крепкие ягодицы Райана, он не смог больше молчать: — О боже, неужели ты… меня… по-настоящему… — Да, малыш, я тебя трахну по-настоящему, — хриплым шёпотом вторил Люпин бессвязному лепету Миллера. Он дотянулся рукой до тюбика со смазкой и, открыв крышку, выдавил небольшое количество прозрачного геля на указательный палец. Вновь вернувшись ртом к засосам на бёдрах Миллера, Римус оттянул его левую ягодицу в сторону, аккуратно размазывая смазку по сжатой девственной дырке. Он даже не пытался надавить или помассировать, а просто мягкими касаниями наносил гель, заставляя Миллера покрываться мурашками. Кончик указательного пальца Люпина надавил на его вход. Настойчиво помассировал и стал уверенно проталкиваться внутрь, сминая сопротивление упругих мышц. Миллер закричал, но не от боли, он даже дискомфорта как такового не почувствовал. Он ощущал лишь постепенное вторжение скользкого пальца в его тело. Он предвкушал, каково будет почувствовать три? А четыре? Ему будет больно, когда в нём окажется член Люпина? С каждым прикосновением к чувствительному бугорку его тело буквально дёргалось в конвульсиях удовольствия. И стоило Люпину вытащить пальцы, Миллер захныкал от разочарования. Приятное чувство наполненности хотелось вернуть немедленно. — Тише-тише, милый, — усмехнулся Римус, распаковав презерватив и раскатывая латекс по своему члену. — Вставай, детка, — Люпин схватил парня за руку и резко поднял с дивана, впиваясь в губы поцелуем, выбивающим любые мысли из головы. Когда тебя так целуют, внутри черепа словно остаётся лишь звенящая пустота, а твоё тело будто парит в невесомости. За поцелуями Миллер не понял, как вышло, что они уже вновь были на диване, а не стояли на полу? Только в этот раз полулежал Люпин, а Райан сидел верхом на нём. Его промежность находилась ровно над пахом, покрытым колючими короткими волосками. Райан покачал бёдрами, чтобы почувствовать, как они будут царапать его, и тихо простонал что-то нечленораздельное. Сердце Миллера забилось чаще, разгоняя горячую кровь по венам быстрее обычного, и он приопустил бёдра, вбирая в себя чужую твёрдую плоть. Миллер с громким стоном опустился на член, медленно и без резких движений сел на него до самого основания. Он не понимал, что он чувствовал: боль или истинное наслаждение? Новых ощущений и эмоций было слишком много, отчего он запутался в них, как если бы угодил в паутину. Но в чувства его привели чужие руки, что успокаивающе гладили торс, сжимали бока и ласкали соски. Миллер подался навстречу этим прикосновениям и плавно качнулся вперёд и назад. Позвоночник прострелила боль, но он повторил это движение. Ещё раз. И ещё раз, пока к боли не добавилось удовольствие, что тёплой волной поползло вверх от копчика к затылку. Всё тело Райана, уже усыпанное бисеринками пота, покрылось мурашками. Как же ему было хорошо и сладко. Мышцы ног Миллера начали ныть, пока он прыгал на чужих бёдрах, постепенно набирая скорость и постоянно сбиваясь с темпа. Люпин не возражал, он лишь хрипло стонал и подстёгивал Райана лёгкими шлепками по ягодицам. Руками Райан упёрся в колени парня и отклонился назад, став делать плавные волнообразные движения тазом, которые он когда-то видел в порно. — Что же ты творишь, — зарычал Люпин, от чего волк внутри него словно проснулся, и схватил Миллера под ягодицы, дёргая на себя, крепко вжимая в своё тело и поднимаясь одним рывком на ноги. Райан вскрикнул от неожиданности, когда понял, что теперь они стоят. Вернее, стоял Римус, а Миллер повис на нём. Чтобы не упасть, Райан скрестил лодыжки на пояснице парня, а руками обвил его шею. Он был восхищён его силой и выдержкой, это ровно то, что он хотел. Волк внутри Римуса взревел. Он с силой сжимал ягодицы Миллера пальцами и буквально подбрасывал на своём члене. Несколько раз они неловко столкнулись зубами в попытке поцеловаться, поэтому он остановился, чтобы наконец-то урвать свой поцелуй. Но Райан укусил его и пришпорил пятками, заставляя озвереть и начать трахаться с удвоенной силой. — Да, да, сильнее… — стонал Миллер прямо в ухо оборотню, путая пальцы в его волосах и чуть случайно не сдёрнув с себя маску. Но тот, казалось, не обратил на это никакого внимания, продолжая натягивать круглую задницу на свой член. Их тела были такими мокрыми от пота, что Райан боялся попросту выскользнуть из рук. — На стол… трахни меня на столе, — попросил Миллер, скользнув языком в ухо Люпина, а затем прикусив его мочку. Тот громко застонал, вытащил член из его дырочки, которая уже не спешила сразу закрыться, донёс до стола, одной рукой скинул все книги и зарисовки, и повалил на него, сгибая Миллера пополам. Колени Райана оказались рядом с головой, когда Люпин закинул его ноги себе на плечи, навалился всем весом и сложил Райана вдвое. Глаза Миллера были закрыты, но он видел Люпина, слышал его тяжёлое дыхание вперемешку с низкими стонами. Он чувствовал запах и вкус его пота, тяжесть тела и крепкую хватку. Чувствовал, как его член таранил тело изнутри, а собственный ствол был крепко зажат между их влажными животами. Ножки стола жалобно скрипели, а громкие шлепки кожи о кожу заполнили собою всё пространство. — Я… я почти… — зашептал Миллер, губы которого пересохли от учащённого дыхания ртом. Он был близок к оргазму, был буквально на грани, поэтому он отпустил шею парня, раскинув руки в стороны. — Я люблю… тебя… Римус, — застонал Миллер, когда его тело скрутило оргазмом. Он брызгал спермой себе на живот и дрожал, дрожал, дрожал, сжираемый экстазом. — Что?! — раздался шокированный голос над ним, и Миллер разлепил свои глаза. Люпин будто попытался выйти из него, но вдруг кончил, вдавив свой член в его задницу до самого основания. Бёдра парня непроизвольно дёргались, его член ощутимо пульсировал, но сам он будто сопротивлялся нахлынувшему внезапно оргазму, отчего кончал мучительно долго. — Рай-ан…***
Римус быстро оделся, так как услышал приближающиеся шаги. Он кинул в Миллера его одежду, отточеным движением палочки шелковая ткань спала с глаз. Они вновь спрятались за стеллаж. Люпин сосредоточенно и аккуратно волшебной палочкой убирал книги и зарисовки на стол. Вошла мадам Пинс и одним движением развела камины. Когда библиотека более менее наполнилась студентами, Римус и Райан вышли из своего укрытия и тихо стали собирать вещи. Люпин накинул мантию, закинул на плечо сумку, повернулся к Миллеру: — Завтра суббота, на собрании предоставим отчёт Ричарду, — после чего поспешно удалился, оставив Райана один на один со своим признанием.