***
Он не спал эту ночь, стоило только закрыть глаза, как в голове чëтко возникал образ омеги с блестящими от подступающих слëз глазами и рукой, зажимающей рану на шее. Юнги его ненавидит за то, что решил всë за него, Хосок себя корит тоже. Это не он был, сознанием будто на несколько минут завладел кто-то другой, им владел его внутренний альфа, которым движут инстинкты, никак не разум. Хосок погружëн в свои мысли, он в них тонет, поэтому не слышит, когда кто-то заходит в кабинет без стука, лишь едва заметно вздрагивает, когда его зовут по имени. — Ким Намджун, какими судьбами? — спросил он, поднявшись и протянув альфе руку для пожатия. Хосок улыбается, будто рад видеть человека перед собой, незачем знать, что это лишь вежливость. Намджун был другом Чонгука, хоть и по статусу был ниже него, относился к тем людям, кому перечить не стоило, чтобы не заработать себе лишних проблем. — В подобное заведение приходят за чем-то другим, кроме, как выбрать омегу на час-другой? — Альфа пожал руку и сел в кресло, смотря на Хосока с едва заметной улыбкой, которая, казалось, крайне редко покидало его лицо. — Что ж, я могу вам показать книгу с анкетами. — Не стоит, я уже выбрал омегу, увидел вчера тут, и он мне так понравился, что всю ночь только о нëм и думал. — Очаровал с первого взгляда. — Верно. — И как его зовут? — Тэхëн. Хосок замер, всматриваясь в узор деревянного стола, переставая дышать на мгновение. От имени, которое назвал будущий клиент, похолодело внутри, появилось желание встряхнуть головой и переспросить, чтобы услышать другое. Он ненавидел эти моменты — когда к нему в кабинет приходили самодовольные альфы из верхушек общества, лишая выбора всех, присутствующих в «Доме чайных роз», в том числе и его самого. Ким Намджуну стоило лишь указать на понравившегося ему омегу, и он получит его. Договор — формальность, и когда приходится иметь дело с слишком влиятельными людьми, достаточно согласия одной стороны — клиента. Деньги тоже не могли стать препятствием, Намджун заплатит любую сумму, какую бы Хосок не назвал, если омега ему действительно приглянулся. — Простите, такого омеги здесь нет, можете проверить записную книжку, там нет анкеты человека по имени Тэхëн, — сказал Чон после минуты раздумий и внутренней борьбы, что непременно должно было вызвать подозрения. — Ты врëшь. — Глаза Намджуна прищурились. — Я не понимаю почему. Я видел его внизу, он слишком красив, молод и ухожен, чтобы быть уборщиком или кем-то в этом роде. — У нас много омег, я советую выбрать другого — опытного, не хочу, чтобы клиент ушëл неудовлетворëнным полностью. — Я пришëл сюда, чтобы провести время с конкретным омегой, я захотел его и препятствий не вижу. — Ладно, — выдохнул альфа, сдавшись и ненадолго прикрыв глаза. — Есть такой омега, он новенький, у него есть не все справки от врачей, результаты медкомиссии ещë не пришли. Не хочу попасть под суд. — Он чист. — Я же сказал, что… — У него не может быть половых заболеваний, потому что он девственник, я понял по запаху, он даже раскрылся не полностью. Воцарилось молчание, во время которого Хосок понял, что проиграл, а Намджун, что одержал ещё одну маленькую победу. Ким бросил взгляд на стопку бланков будущего договора, приподнялся, взяв два скреплëнных листа, и сел обратно, протягивая документ мужчине. — Ну? Аргументы закончились? Хосок, стиснув зубы, забрал бумаги, принимаясь заполнять их, стараясь не делать свои движения резкими, чтобы скрыть раздражение. Это всего лишь работа, все через это проходят, и Тэхëн должен рано или поздно. — Предпочтения? — Разберусь, когда приступлю. — Это его первый раз, не будь слишком грубым. — Советы закончились, Хосок? — Намджун поджал губы, бегло просматривая документ и ставя подпись. — Деньги перешлю в течение тридцати минут, мальчика снимаю всего на час, сам понимаешь, много дел. До вечера. Намджун вышел, и кабинет погрузился в необходимую минуту назад, но сейчас такую некомфортную тишину. Он не сделал ничего плохого, согласно правилам заведения ничего не нарушил, но отчего-то чувство вины глушит душу. Оно терзало его за то, как он поступил с Юнги, а теперь на столе лежал ещë и злосчастный договор.***
Чимин злился, в который раз убеждаясь в своей правоте, ведь он говорил, что именно так и будет, что любой альфа поступит так, как сам того желает, и Хосок тому не исключение. Стоя в дверном проходе и смотря на трепетно прижимающего к телу Сокджина тяжело дышащего Юнги, Чимину хочется разукрасить Чону лицо. Пак тихо закрывает дверь и уходит, никак не обратив на себя внимание. Он не знает, зачем направляется в кабинет Хосока, наверное, по стандартному сюжету, Чимин скажет ему пару ласковых, показывая, насколько в нëм разочарован. Сонхун — секретарь Хосока, не препятствует, когда омега проходит мимо него, хоть и знает, куда он держит путь, ведь если Чимину надо, то он пройдëт и сквозь него. Чимин не стучится, скорее, по привычке, нежели для того, чтобы проявить неуважение. Хосок стоит у окна, скрестив руки на груди, смотрит вниз, не поворачивая голову, хотя прекрасно слышал, что кто-то вошёл. Альфа делает глубокий вдох, по аромату узнавая человека, нарушившего его мнимый покой. — Если ты пришёл, чтобы сказать о том, какой я мудак, то я и без тебя это знаю, не стоило утруждаться, — произнёс он негромко, смотря на Чимина. — Я не удивлён, — омега криво усмехнулся. — Может, многие и не видели в тебе подвоха, но я вижу. — Ты ненавидишь всех альф, Чимин, исключений нет, и ты тонешь в этой ненависти, не боясь, что она тебя погубит. — Напротив, она помогает мне жить. Я не верю, что вы способны меняться, вас манит запах, что послаще, талия поуже, — говорил Чимин, медленно подходя к мужчине и останавливаясь рядом. — Вам нравится подчинение, а если его нет, то вы звереете. Скажи мне, господин Чон, ты не согласен? Хосок молчит, не зная, что ответить, говорить сейчас вовсе не хочется, нет желания думать и анализировать. Не согласен, конечно, он не согласен, ведь Хосок не причинил боли ни одному омеге, не посмел поднять руку, обеспечивал более-менее хорошими условиями существования настолько, насколько позволяла окружающая их реальность. Альфа понимает, что сейчас лишь пытается отмыть себя перед собственной совестью. На каждый довод должен быть подтверждающий его аргумент, его нет, поэтому на вопрос Чимина ему нечем ответить. — Я не тиран, мне не нравится причинять боль, я никогда этого не делал. — Правда? Юнги бы так не сказал. — Я не хотел этого, то есть хотел, но я бы не сделал это, будучи в сознании. — Поступил бы ты по-другому, если бы время можно было вернуть? Нет, не поступил бы, ты лишь хотел, чтобы понравившаяся тебе игрушка не досталась никому, кроме тебя. — Считай меня, кем угодно, да хоть последним злодеем, я буду отвечать за свои поступки, я не откажусь от него. — Я не верю тебе. — Мне нужно думать о том, как завоевать его доверие, а не твоё. Где он сейчас? — А почему я должен говорить? — Чимин, я не смогу исправить всё, но ещё могу попытаться сохранить то, что не успел разрушить. — Хосок смотрел с мольбой, а омега едва ли что-то чувствовал от этого взгляда. — Ладно, я сам его найду. — Мужчина обошёл Чимина, направившись к двери, взялся за ручку, но был остановлен голосом Пака. — Он в комнате Джина, — нехотя произнёс омега. — Спасибо, Хосок улыбнулся, но Чимин, стоящий спиной к нему, не мог этого видеть, всё внимание парня было приковано к документу на столе Чона. Хосок заметил это не сразу, понял, в чём дело лишь тогда, когда Чимин взял в руки бумаги, видеть которые ему не стоило. Случайно засмотревшись в одну определённую точку на столе, омега спустя несколько секунд заметил документ, оформление которого он знал наизусть, так как часто его приходилось заполнять. И когда в строке, где он обычно пишет своё имя, Чимин прочитал «Ким Тэхён» внутри всё похолодело. Пак знает, что это значит, почему-то хотел оттянуть этот момент на столько, на сколько сможет. Бумага будто обжигала кожу, и Чимин вернул её обратно, медленно развернувшись и смотря на Хосока прищуренными глазами. — Кто? — Ким Намджун, сказал, что видел его вчера внизу, смотреть других даже не захотел, я предлагал. — Когда? — Сегодня в десять. Чимин вышел первым, а когда Хосок догнал его в коридоре, схватив за локоть, вырвал свою руку, почти вежливо попросив не трогать его. Он думал о Тэхёне, который наверняка сидел в своей комнате или же был в компании Сынмина, с которым подружился, не представляя, что его ждёт вечером. Он помнит, как обслуживал своего первого клиента, в голове навсегда тёмным воспоминанием осталась та ночь, с которой всё началось, ночь, в которую он пошёл не по тому пути. Выбора тогда не было также, как нет сейчас у Тэхёна, только Чимина никто спасти не хотел, а у него есть непреодолимое желание помочь Тэхёну, вот только что он может сделать?***
— Стой, где стоишь, — услышал Хосок как только переступил порог комнаты Джина. Он посмотрел на кровать, где, обнявшись, лежало двое омег. — И так уже натворил дел. — Я не хочу причинить боль, просто проверю, как он. Альфа медленно и аккуратно приближался, и в конце концов остановился возле противоположного края кровати. Джин сидел, облокотившись спиной о резное изголовье кровати, а Юнги жался к его груди, старший омега поглаживал по голове дрожащего парня, убирал волосы с лица, чтобы они не липли к мокрому лбу, а тот жмурился и дышал часто, иногда тихо поскуливая. Складывалось впечатление, будто Юнги спит, и ему снится кошмар. — Ему больно? Но почему? — растерянно спросил он. — Альфы не могут испытать подобное, да и не всем омегам суждено через это пройти. — Я не понимаю, это ведь просто метка, она ведь исчезнет, даже шрама не останется. Почему ему больно? — Ты знаешь, что поставил невременную метку? — Что? — Внутри Хосока что-то разбилось, рассыпавшись на осколки, когда к нему дошëл смысл сказанных омегой слов. — Ты слишком глубоко загнал клыки, неужели сам не понял? — Я не хотел, я не думал, что так выйдет. — Ты не думал, но ничего это уже не меняет. Ему больно, потому что организм у него сейчас перестраивается. Такая метка — серьёзный шаг, над которым нужно думать, ведь помеченный омега не сможет принадлежать кому-то другому. Но как ты и сказал, ты не думал. — Значит, метка никогда не исчезнет и навсегда станет символом принадлежности. — Да, у него выбора нет, — Джин кивнул на омегу в своих руках. — Ты лишил его этого вчера. От тебя зависит его судьба. Как ты поступишь, Хосок? — Можешь оставить нас? — Конечно, он теперь твой омега, — сказал Сокджин, пытаясь отстранить от себя Юнги, который, казалось, только крепче к нему прижался. — Не уходи, — прошептал он. — Боится тебя. Хосок опустил глаза, чувствуя стыд вперемешку с виной, присел на кровать, поближе к Юнги, протягивая к нему руки. Джин положил ладони на талию, подсаживаясь к Хосоку и практически передавая омегу в его объятия. — Я вернусь через двадцать минут, не делай глупостей, — сказал Ким, поднимаясь с кровати. — Хорошо, и, Джин, скажи Чимину подготовить мальчишку, не задавай лишних вопросов, он поймëт, что я имел в виду. Он знает, что делать, думаю, как никто другой знает. Джин ушëл, хоть и была гора вопросов, ответы на которые он хотел получить в эту же минуту. Хосок дождался, пока они останутся вдвоëм, прижался губами к щеке омеги, на что тот протестующе захныкал, пытаясь выбраться из чужих объятий. Альфа держал крепко, но бережно, и, несмотря на это, Юнги чувствовал опасность, думая, что Хосок снова может сделать ему больно. — Тихо, малыш, перестань дëргаться, — шептал альфа в чужую шею. Он прижимал омегу спиной к своей груди, аккуратно целуя метку, которая выглядела не лучшим образом. — Мне больно, всë тело ноет и метка горит, — промычал он почти невнятно. — Я знаю, малыш, это потому что ты был без меня, скоро боль утихнет, только дыши поглубже. Юнги послушно сделал глубокий вдох, чувствуя запах альфы, который сейчас действовал как ромашковый чай, успокаивая. Альфа несильно покачивал омегу в руках, чувствуя, как его тело расслабляется. — Наверное, ты сейчас считаешь меня злодеем, ненавидишь, — тихо говорил он, не переставая аккуратно касаться губами раны на шее. — Ты имеешь на это право. Я надеюсь, что когда-то ты сможешь меня простить, я сделаю всё для этого. Я не брошу тебя, Юнги, буду оберегать, я отвечу за то, что сделал. — Мне не нужно благородство, — почти неслышно произнёс омега, сжимая руки, которыми он обнимал его за талию. Присутствие Хосока, возможность дышать его запахом действительно заставляли чувствовать себя немного лучше, облегчая боль и отгоняя тревогу. — Я не хочу, чтобы ты был со мной из-за чувства вины. Ты хороший, господин Чон, даже то, что ты сделал, не может изменить моё впечатление о тебе. — Это не только чувство вины. — Что ещё? — Юнги чуть отстранился, поворачивая голову и смотря на мужчину. — Вчера я был готов сделать всё, чтобы ты не ушёл с тем альфой, и я бы поступил точно также, если бы это потребовалось. Ты мне нравишься. — Я нравлюсь? — переспросил Юнги, округлив глаза, из-за чего Хосок не смог не улыбнуться. — Я не могу сказать, что это любовь, — признался мужчина, через секунду добавив: — пока не могу, меня тянет к тебе, и я знаю, что это взаимно. Я не могу видеть тебя с другими и быть ни с кем, кроме тебя, тоже не хочу. Может, попробуем? — То есть теперь у меня есть выбор? — возмутился парень. — Ну да, но я всё-таки надеюсь на то, что ты согласишься. — Ладно, только ты сам передумаешь. — Омега отвернулся, ёрзая и поудобнее укладываясь на чужой груди. — Почему это? — Твоя честь будет запятнана, потому что быть просто любовником я не хочу, и если ты изменишь мне, я убью тебя ночью. — Мои намерения серьёзны, это не просто благородство. — Не знаю, господин Чон, не могу верить на слово, свои чувства нужно доказывать. — Я докажу, что захочешь, то и сделаю. — Я ещё не придумал, чего хочу, потом скажу. Юнги спрятал улыбку, повернув голову в сторону, чтобы Хосок точно не заметил. Боль в шее сейчас казалось какой-то фантомной и едва ощутимой, омега чувствовал, как с каждой минутой, проведённой в чужих объятиях, ему становилось лучше. Хотелось забыть обо всех своих проблемах и остаться в этой комнате как можно дольше. В происходящее сейчас верилось с трудом, ведь ещё несколько минут назад он думал о том, что жизнь закончилась, что он теперь словно некрасивая никому не нужная игрушка. Омега с такой меткой, которую оставил ему Хосок, навряд ли может приглянуться кому-то. Символ принадлежности отпугивает других альф, конечно, есть те, которые не увидят в нём помеху, но эти люди либо глубоко влюблённые, либо те, которые захотят использовать помеченного на один раз или два. В борделе таким омегам было нечего делать, поэтому Юнги погряз в страхе за свою дальнейшую жизнь. Хосок дал ему надежду на то, что не всё потеряно, но его поступок омега не мог не считать геройством. В его голове образ альфы всё ещё светлый, не смотря на события вчерашнего дня, он никак не запятнан. Юнги не знает, что его ждёт завтра, уверен, что кардинальные изменения в его жизни уже происходят. Интерес и страх борются внутри него, и счёт у них равный. — Хосок? — М? — Мне больше не нужно работать? — Тц, что за глупый вопрос? Больше никаких других альф, кроме меня, — строго произнёс мужчина и быстро добавил, подумав о Чимине: — и омег тоже. У меня есть дом за городом. — Так сразу говоришь о переезде? — А зачем тянуть? Не думаю, что комната в борделе — лучшее место для моей второй половинки. — Боже, — капризно простонал парень, закрывая ладонями покрасневшие щёки. — Это так непривычно звучит. У меня никогда не было отношений, для меня все ухаживания дики, но это не значит, что ты не должен ухаживать, я буду ждать подарки каждый день. Хосок улыбнулся счастливо, наклонился к омеге, который уже устроился головой у него на коленях за время их разговора, и поцеловал медленно и нежно, отстраняясь и заглядывая в его глаза. — Конечно, я просто обязан делать своему омеге приятно, могу начать с вечера. Ну, так что? Переедем в дом за городом? Обустроишь всё там так, как тебе хочется. — Я не хочу, тут мои друзья, я уже привык, тем более там мы почти не будем видеться, а здесь я смогу докучать тебе в любое время. — Что ж, ладно, ты можешь здесь остаться, но мы переедем на другой этаж, где не будут слышны никакие чужие стоны, идёт? На последнем этаже есть такая комната, надеюсь, не очень боишься высоты. — Какая? — Это не номер, а трёхкомнатная квартира, есть большая кухня, джакузи, душ и красивый балкон, ты сам всё увидишь. — Не знал, что здесь есть квартира. — Её закончили отстраивать с позапрошлого лета, там хороший ремонт, только мебели ещё почти нет, но это не проблема. Я всё никак не мог туда переехать, времени не находил, да и не очень хотелось. Теперь мне нужно не только для себя жить. — А когда мы переедем? — Давай мы сделаем так: пока ты поживёшь у меня в комнате, завтра там поставят необходимую мебель, и уже вечером мы заснём в своей квартире. — Мне нужно собрать вещи. — Юнги попытался подняться, но Хосок опустил его обратно. — А поцелуй? — А ещё не заслужил. — Омега демонстративно отвернулся, сложив руки на груди крест-накрест. — Я заслужу, придёшь ко мне в кабинет, когда Джин убедится в том, что я с тобой не сделал ничего плохого и постыдного, хорошо? Сейчас ты слишком слаб и нуждаешься в моём запахе, можешь не признавать это, чтобы не ранить своё самолюбие. — Хорошо, я приду. Юнги кивнул, улыбнувшись, и повернул голову, прикрывая глаза. Они не разговаривали всё оставшееся время, пока не пришёл Джин, Хосок всё смотрел на метку на фарфоровой коже омеги, не веря в то, к чему привело его спонтанное решение. Теперь у него есть омега — тот, кого он должен оберегать, кому обязан быть верен. Смысла в отношениях альфа до недавнего времени не видел, но неизвестность его не пугает, он хочет попробовать построить нечто большее, чем взаимовыгодные отношения, основой которых служит секс и деньги в обмен на него.***
Чимин смотрел на еду, будучи не в силах съесть самый маленький кусочек. Тревога вызывала тошноту, заставляла сердце биться чаще, и он едва мог контролировать дыхание, чтобы оно не казалось сбитым. Тэхён сидел напротив него, неторопливо поедая салат, приготовленный Джином, запивая соком. Чимин смотрел на него, и ему становилось хуже, потому что он представления не имел, как сказать ему о том, какая встреча запланирована на сегодняшний вечер. Омега приоткрывает рот, казалось, нужные слова вот-вот сорвутся с губ, но Чимин не издаёт ни звука. Он опускает голову и тяжело вздыхает, чувствуя ненависть к Хосоку за то, что не сделал достаточно, к самому себе, ведь не смог помешать случиться тому, чего на самом деле избежать невозможно, подписание договора состоялось бы рано или поздно. Чимин ненавидел Сюмина, вина которого в данной ситуации проявляется в наибольшей степени. Чимин вздрогнул, когда дверь открылась и на кухню зашёл Джин. Он быстро осмотрел присутствующих и подошёл к столику, за которым сидели Тэхён с Чимином. — Джин, ты же от Юнги пришёл? — спросила Розе, подсаживаясь к парням. — Как он? — Юнги нам о многом расскажет потом, я убедился, что с ним всё хорошо, и он ушёл к Хосоку. — Отдал в лапы зверя? — недобро усмехнулся Чимин. — Теперь Юнги — его омега, не думаю, что нам стоит вмешиваться в их отношения. — Так они и делают, берут то, что нравится. — Чимин? — позвала Розе, положив руку ему на плечо. — Всё хорошо? Сейчас ты напряжён намного больше, чем обычно. — Всё прекрасно, — раздражённо произнёс он. — Просто привык, что меня заказывают каждую ночь, вот и не терпится на член сесть. — Язвишь. — Джин бросил на него недовольный взгляд и нахмурился, припоминая цель своего визита сюда. — Хосок попросил передать тебе кое-что, он сказал, что ты поймёшь. — Что передать? — Сказал подготовить мальчика, — произнёс омега, заметив, как взгляд Чимина потускнел. — Я, конечно, подозреваю, что это может значить, но лучше бы мои догадки не оправдались. Чимин опустил взгляд, смотря куда угодно, только не в заинтересованные глаза напротив. Тэхёна мучало любопытство, он, как и все омеги здесь, хотел узнать, что поручил Чимину Хосок, знал бы только он, что это напрямую связано с ним. — Неужели свершилось? — Сюмин расплылся в улыбке, а Чимин сжал руки в кулаки, борясь с желанием стереть еë с самодовольного лица. — Тэхëн-и кому-то понравился. — О чëм он говорит? — тихо спросил омега, не обращаясь к кому-то конкретно. — Тебя заказали, — произнëс Чимин голосом, лишëнных всяких эмоций. — Прости. — Почему лица такие кислые? — цокнул омега, скрестив руки на груди и облокотившись поясницей о столешницу. — Будто кто-то умер. Всë справедливо. Это бордель, а не курорт, и у каждого находящегося здесь свои обязанности. — А твоя обязанность — портить всем жизнь? — процедил Чимин сквозь зубы, подрываясь с места и заставив и без того побледневшего от только что полученной информации Тэхëна совсем потерять цвет. — Из-за тебя он спустился, ты подстроил всë. — Всего лишь помог свершиться неизбежному, — говорил Сюмин, высокомерно приподняв подбородок, но было заметно, как по мере приближения Чимина его смелость испаряется. — А вот ты ведëшь себя странно, я могу пустить не те слухи. — Чимин, он того не стоит. Розе подобралась сзади, крепко ухватив парня за локоть, когда тот вот-вот был готов наброситься на Сюмина. Пак около минуты стоял на месте, делая глубокие вдохи, он прикрыл глаза, медленно открыл их и взглянул на Тэхëна. Сюмин перестал иметь какое-либо значение, всë внимание Чимина было сосредоточено на омеге, до которого медленно доходило осознание происходящей сейчас ситуации. Он обнимал себя руками, а со стороны это выглядело так, словно ему хотелось спрятаться, скорее всего, такое желание действительно было. Глаза Тэхëна блестели от подступающих слëз, но Чимин не успел увидеть скатившейся по щеке капли, потому что Джин обнял его, и тот повернулся к Паку спиной.***
Следующие часы Чимин помнит как в тумане: он водил Тэхëна по нужным комнатам и этажам, где его телу придавали идеальный вид. Сейчас Чимин сидел у края ванны, протирая спину омеги влажной тканью. Тэхëн сидел в воде, сгорбившись и обнимая колени руками. Он почти не разговаривал, не противился и никак не реагировал на касания, напротив, выполнял все просьбы. Чимин с жалостью смотрел на юношу, проклиная собственную беспомощность. Персонал хорошо поработал над внешностью Тэхëна, но никто не думал о том, как привести в порядок его душу, а Чимин видел, как он ломается. — Прости меня, — шепчет Чимин, находясь так близко, что юноша мог отчëтливо чувствовать своей кожей то, насколько сбивается его дыхание. — За что? — Я не хотел, чтобы ты пережил это, знал, что это неизбежно, но пытался оттянуть. — Я не особенный. Почему ты хотел, чтобы меня это не коснулось? Неужели тебе жалко каждого новичка? — спокойно говорил Тэхëн, изучая розовую пену от бомбочки для ванны. — Может быть, ты напомнил кое-кого. — Кого же я тебе напомнил? — Ему было четырнадцать, он хорошо учился и мечтал стать юристом, чтобы отстаивать права омег, и, может быть, у него бы всë получилось, но он жил в детском доме. Такие заведения часто становятся аукционом, если ты понравишься, тебя купят, и никого не будет волновать, хочешь ты того или нет. Чимин замолчал, собираясь с мыслями, а Тэхëн терпеливо ожидал продолжения рассказа, но когда его не последовало, он решил поторопить омегу. — Он попал в «Дом чайных роз»? — Нет, он стал им. — Как это? — Вода холодная, — произнëс Чимин тихо, понимая, что смелости, чтобы завершить свой рассказ, ему не хватит. — Вылезай. Прежде чем Чимин встал и отошëл, дожидаясь Тэхёна, стоя спиной к нему юноша заметил каплю упавшую откуда-то сверху и пустившую круги на воде. Тэхëн быстро вытерся полотенцем, надел большую футболку и нижнее бельë. Чимин ждал его за дверью в комнате, сидя на кровати и держа в руках какую-то небольшую бутылочку. Увидев Тэхëна он поднялся с места, бегло осматривая его. Хотелось задержать взгляд подольше, запомнить каждый сантиметр молочной кожи, но сейчас, чувствуя бушующую внутри тревогу, он не мог любоваться предоставленным ему зрелищем. — Мне нужно подготовить тебя, так что сними нижнее бельë и ляг на кровать. Тэхëн кивнул и молча выполнил указания, то и дело одëргивая футболку. Чимин устроился между его ног, открывая бутылочку и выливая немного смазки на пальцы. — Будет очень больно? — произнëс Тэхëн, смотря на него с надеждой. — Я буду осторожен, — сказал Чимин, растирая вязкую жидкость между пальцами, чтобы согреть еë. — Нет, не с тобой. С ним мне будет сильно больно? — Я не знаю, малыш, но так как это дружок Чонгука, смею предположить, что да, будет больно, поэтому я хочу подготовить тебя. — Прости меня. — За что ты извиняешься? — За то, что не послушал тебя, отнëсся к твоим словам беспечно, может быть, сегодняшний вечер станет мне уроком. — Тэхëн чувствовал, что заплачет, поэтому закусил губу, будучи не в силах сказать ещë что-то. — Послушай меня. — Чимин наклонился к его лицу, упираясь руками по обе стороны от его головы. — Это быстро закончится, всë будет хорошо. — Ты сам в это веришь? — тихо спрашивает юноша, чувствуя, как по виску стекает слеза. Он поднимает руку, поглаживая щеку парня, который взгляд от него не отводит. — Ты веришь в то, что мир ещë не полностью прогнил, и я думаю, что твоей веры хватит на нас двоих. — Мне так страшно. — Я рядом, обещаю, что и вечером тоже буду рядом. — Почему? Зачем тебе это? Из-за того, что я напомнил тебе того четырнадцатилетнего юношу? — Я потом расскажу тебе ту историю полностью, хорошо? А сейчас расслабься, я не сделаю больно. — Парень согнул ноги омеги в коленях, разводя их шире и поглаживая колечко мышц влажными от смазки пальцами. — Чимин, подожди, — протараторил Тэхëн, упираясь ладонями в плечи омеги. — Можешь снять рубашку? Думаю, мне так будет спокойнее, чтобы это казалось не частью работы. — Это и есть не часть работы, будь оно так, я бы сказал поручить твою подготовку другому, а моë время не тратить. — Чимин отстранился, чистой рукой расстëгивая пуговицы. — Но ты не сделал так. Почему? — Прекрати задавать лишние вопросы. Чимин снова навис над ним, устраиваясь между разведëнных ног и толкаясь кончиком указательного пальца в судорожно сжимающуюся дырочку. Омега укладывает руки на плечи парня, поглаживая голую и, как оказалось, горячую кожу, вдавливая в неë пальцы, когда Чимин вошëл на пару сантиметров. — Ты готовишься к боли, а я не причиню еë тебе, — шепнул Чимин, касаясь губами его шеи. — Мне туда ничего никогда не засовывали. — Хотел бы я, чтобы мне пришлось делать то, что сейчас, при других обстоятельствах. Расслабься и сможешь получить удовольствие. Чимин целует за ухом, когда аккуратно вводит первый палец. Тэхëн шумно выдохнул, обнимая парня за шею и сосредотачиваясь на своих ощущениях, больно не было, даже дискомфорт он не ощущал из-за того, что был хорошо смазан. — Забудь о том, для чего мы это сейчас делаем, представь, что я нравлюсь тебе, а ты мне, и мы просто хотим сделать друг другу приятно. Чимин говорит тихо, сам верит в свои слова, потому что ему, похоже, представлять не нужно. Тэхëн его с ума сводит своими прикосновениями, взглядом из-под прикрытых век, распахнутыми губами. Чимин жадно вдыхает яркий аромат сирени, пока ещë такой чистый, ни с чьим другим не смешанный. Омега поглаживает юношу по бедру, вводит два пальца, второй рукой забираясь под футболку и лаская член, пытаясь отвлечь. — Не больно? — Я не знаю, не могу понять. — Это не боль и не дискомфорт, просто чувство, к которому ты не привык. — Придëтся привыкнуть, да? — хрипит Тэхëн, и Чимин отстраняется, убеждаясь в том, что он плачет. — Я не хочу. — Мир несправедлив, солнышко, мы сами вершим справедливость, но часто нам не хватает сил. — Я думал, что мой первый раз будет с человеком, которого я люблю, а я его даже не знаю. Чимин? — позвал он, посмотрев в глаза парня своими слезящимися. — Да, малыш? — Он улыбнулся, хотя, смотря на омегу, единственное, чего он хотел, так это также заплакать и спрятать его от всего мира. — Поцелуй меня? — Что? — Я не хочу, чтобы он и первый поцелуй забрал, пожалуйста, Чимин, — к концу предложения он перешëл на шëпот, глядя уже не в чужие глаза, а на приоткрытые от удивления пухлые губы. Он не замечал, насколько они красивые, наверное, губ прекраснее он никогда и не видел, а сейчас мог смотреть на них так близко. Тэхëн выпустил стон, когда пальцы Чимина толкнулись глубже, а его язык обвëл контур губ. — В следующий раз я обязательно поцелую тебя в более романтичной обстановке. Чимин приблизился, прижимаясь к чужим подрагивающим губам своими. Он нежно сминал их, иногда захватывая нижнюю губу и аккуратно покусывая еë. Тэхëн жмурился, пытался повторять действия Чимина, скорее, на автомате. Юноша запустил ладонь в волосы омеги, не позволяя ему отраниться и разорвать поцелуй, будто тот действительно хотел этого. Чимин выгнул ладонь с погружëнными в юное тело пальцами, и мальчишка простонал ему в рот, содрогнувшись от приятного и до этого момента незнакомого импульса, пробежавшего по всему телу. Пак улыбнулся в поцелуй, пользуясь чужой доступностью, скользнул языком между губ омеги, оглаживая нëбо, сталкиваясь с его языком и сплетаясь с ним. Чимин не думал, что целоваться с кем-то может быть приятным настолько, что разрывать поцелуй не хотелось даже для того, чтобы отдышаться. Тэхëн отвечал ему со всем энтузиазмом, что был в его маленьком теле. В какой-то момент омега понял, что юноша ëрзает, насаживаясь на пальцы и мыча в поцелуй. Чимин добавил ещë палец, не встречая сопротивления, которое ожидал. Запах Тэхëна раскрывался всë ярче, начала выделяться смазка, что говорило о том, что омега возбуждëн. Он отпустил ситуацию, ведь думать о том, что должно сегодня случиться, не хотелось совершенно. То, что происходит сейчас, ему нравилось, вызывало приятный трепет внизу. Чимин разорвал поцелуй, словив языком ниточку слюны, протянувшуюся между их губами. Он недолго смотрел в затуманенные похотью глаза, а затем наклонился к шее, целуя кожу, почти не ощутимо кусая еë. Так хотелось оставить заметный след, который пропадëт минимум через два дня, но сейчас он не имеет на это право. Тэхëну и так достанется, поэтому не стоит злить Намджуна, у которого будет час, чтобы сорваться на юноше. Пока Чимин ласкает его кожу, толкаясь пальцами внутрь, оглаживая чувствительные бархатные стенки, он слушает звуки удовольствия омеги в виде коротких постанываний и мычания. Перед глазами всплывает договор, и как бы Чимин не жмурился он не мог прогнать из голову чëткую картинку. Пока Тэхëн находился в одной из комнат, где его тело натирали маслами, Пак спустился в кабинет Хосока. Он не обратил внимание на Юнги, который был с альфой, специально игнорировал всех, кто ждал от него хоть слово. Чимин изучил договор, перечитывал некоторые предложения снова и снова, считая количество пустых строк. Документ в его руках — чистая формальность, и когда клиент имеет больше власти, чем сам Хосок, это просто бумажки, не имеющие юридические силы. Так издавна сложилось, и никто не в силах это изменить. Сейчас Чимин думает о том, что вечером телом омеги будет наслаждаться незнакомый ему альфа, оставлять на нëм свои метки, приносить боль. А что если Тэхëну понравится? Вдруг альфа будет нежным с ним, а Тэхëн будет стонать, просить не останавливаться? Может, сегодняшняя ночь раскроет новую сторону Тэхëна, почти не распространëнную среди омег. Чимин боится, что юноше понравится, что втянется, смотрит на него и понимает, что нет, это невозможно. Слишком чист и невинен, не имеющий ничего общего со всей той грязью, которой порос «Дом чайных роз». Через пару минут в юноше двигались четыре пальца, хлюпая лубрикантом, смешанным с природной смазкой. От запаха омеги кружилась голова, Пак чувствовал, как сам течëт, а вставший член давит на грубую ткань джинс, и, хоть он не привык игнорировать своë возбуждение, сейчас он занимался именно этим. Тэхëн обхватил ногами его поясницу, теснее прижимаясь к чужому телу, которое на фоне его пылающей кожи казалось ледяным. — Я бы хотел, чтобы вечером со мной был ты, а не он, — прошептал Тэхëн, откидывая голову на подушку. — Ещë утром ты говорил, что больше всех тебя пугаю я. Твоë мнение так быстро поменялось. Ты же боялся того, что я могу сделать? — Нет, мм, — Тэхëн зажмурился и сжал губы, чувствуя, как жар накапливается внизу живота. — В последнее время я понял, что мне страшно не от тебя, а от своей реакции. Я боялся не того, что ты делаешь, а того, что мне это понравится. — Ещë боишься? — Больше нечего. От таких откровенных, кое-как произнесëнных из-за стонов и смущения слов что-то до этого крепко спящее рождалось и расцветало. Чимин не был готов к этому чувству, но теперь оно жило внутри, прорастало в сердце и напрямую было связано с Тэхëном. — Чимин, я сейчас, — пропищал омега, хватаясь за чужие плечи и сжимая пальцы внутри, которыми Чимин начал двигать быстрее. Парень наклонился, ловя стоны своими губами, заглушая их. Бедра юноши неконтролируемо дрожали, и он издавал такие красивые звуки, заставляя Чимина разорвать поцелуй, чтобы слышать их. Он распахнул губы, выгнувшись дугой и откинув голову назад, открывая шею. От последнего длинного стона тело Чимина покрылось мурашками, но Тэхëн не узнал об этом, продолжая постанывать и ëрзать, продлевая своë удовольствие. Комната погрузилась в молчание, щëки запылали, и Тэхëн отвернулся, чувствуя стыд, ведь Чимин продолжал разглядывать его лицо, смущая этим. Пак вытащил пальцы, чистой рукой повернул омегу за подбородок к себе, встречаясь с его блестящими глазами, кажется, он мог сосчитать количество бликов от люстры в них. — Не должен ты здесь быть, — прошептал Чимин, лаская его кожу пальцами. — Не для тебя всë это, не подходишь ты, не вписываешься. — А ты подходишь? — Лучше, чем кто-либо здесь. — Ты ненавидишь это больше, чем кто-либо. — Меня спасать уже поздно, мой ангел, — сказал он, и столько нежности было в его голосе, что сердце Тэхëна замерло на мгновение. — Я не верю в это. Чимин улыбнулся, наклоняясь к парню, укладывая руку ему на талию и прижимаясь близко, чтобы почувствовать своим телом чужое. Он целовал его аккуратно и трепетно, не пытаясь далеко зайти, лишь пользуясь маленькой долей того, что ему сейчас могли позволить.***
С Чимином приятно, рядом с ним больше не хочется бояться, страх появляется тогда, когда его больше нет, как, например, сейчас. Парень ушёл около часа назад, когда в комнату робко постучал Джин, появившись в дверях с подносом в руках. Чимин не сказал, где его искать и когда вернётся, он лишь поднялся с кровати, одёрнув футболку Тэхёна, чтобы скрыть то, что никто не должен видеть. Он страстно поцеловал его, не смущаясь присутствия другого омеги, и вышел из комнаты, а юноше так сейчас не хотелось, чтобы он уходил. Джин приподнял уголки губ, заметив белесые потёки на футболке омеги, подошёл к шкафу, достав оттуда хлопковую рубашку и вручив Тэхёну со словами о том, что Чимин не будет против. Пак решил подготавливать юношу в своей комнате, именно поэтому они здесь находились. Тэхён быстро смыл с себя последствия того, чем они занимались, надел чистую рубашку, утыкаясь носом в воротник, от которого пахло кондиционером для белья, ноток лимона в этом запахе он так и не смог найти. Джин приготовил ужин и рассказал, что был немного оскорблён тем, что его почти никто не захотел есть, а ведь он так тщательно следил за тем, чтобы мясо хорошо прожарилось и чтобы соус получился не слишком солёным. У всех сегодня будто бы было море забот. Тэхёну тоже кусок в горла не лез, хоть блюдо и пахло изумительно и на вкус было не хуже, Джин смог убедить его съесть только пятую часть того, что принёс. Сейчас они просто сидели: Тэхён пил принесённый Джином сок, а тот поглядывал на него, желая начать разговор, но не зная, с какой стороны подступить. Хотел бы он знать, что творится у юноши в голове, боялся ощутить чувства, которые сейчас испытывает его душа. Джин не боялся своего первого клиента, потому что на тот момент уже не был девственником, а мальчика перед ним ждала лишь неизвестность. — Знаешь, я здесь не только для того, чтобы покормить тебя, — негромко произнёс омега. — А для чего ещё? — Новеньких омег всегда готовлю я. — Но Хосок поручил это Чимину. Почему? — спросил Тэхён, немного подумав. — Думаю, то, что между вами двумя, не видно только слепому. Он так злился от того, что тебя заказали, наверное, пора переживать за жизнь Сюмина, — омега усмехнулся, пытаясь разрядить атмосферу. — Он тебе нравится? — Сюмин? — Нет, дурачок, Чимин. — Джин по-доброму улыбнулся и наклонил голову, изучающе глядя на омегу, чтобы тот даже не попытался соврать. — Кажется, да, — тихо сказал юноша, обнимая колени. — Я не знаю, я с ним чувствую себя правильно, хотя это же не нормально, да? Мы оба омеги и не должны чувствовать ничего подобного. — Это то, что навязало общество. Чимин харизматичный, решительный и уверенный, он держится достойно, знает, как себя показать правильно, и он красивый. Он с лëгкостью может вызвать симпатию как дружескую, так и немного иную. — Как понять, что из этого чувствую я? — Не знаю, малыш, но то, как он тебя поцеловал, — Джин сложил губы в какой-то мечтательной улыбке. — Я никогда не видел, чтобы он целовал так кого-то. — А ты с ним? — Что? — Ну, целовался? — спросил юноша, отчего покраснев. — И не только. Проще сказать, с кем он тут не спал, чем назвать противоположных, — спокойно говорил Джин, заметив, как Тэхëн сгорбился и опустил голову, расстроившись. — Не принимай эти связи близко к сердцу, здесь нет понятия измен, а секс воспринимают как должное, просто доставить удовольствие и получить деньги, между нами секс — это способ расслабиться. Ты теперь часть всего этого цикла. Назад пути нет, тот след, что оставит на тебе сегодняшняя ночь, навсегда будет с тобой, ты не сможешь отмыться, запомнишь каждую деталь. Тэхëн обнимает себя руками, чувствуя холод, смотрит в окно, за которым уже начало темнеть. На небе загораются звëзды, юноша уверен, что на одной из них сейчас его родители, смотрят на него, сочувствуют, а помочь не могут. Никто ему сейчас не в силах помочь. Тэхëн любит жизнь, очень сильно любит и смерти боится, но сейчас он хочет быть с родителями, чтобы не пришлось проходить через всë это. Тэхëн понимал, что совсем недавно был счастливым, имел всë, о чëм могли мечтать омеги в «Доме чайных роз», а теперь он такой же, у него нет ничего, кроме страха, отчаяния, горя и боли, а также компании омег, таких же сломленных, каким он скоро будет. Джин подходит сзади, обнимает за плечи, не говоря ни слова, пытаясь успокоить и забрать хоть немного той тревоги, что окутывает юношу. Омега сам волнуется, ведь знает, что скоро блеск в чужих глазах потухнет, и Тэхëн на себе испытает, каким может быть мир, жестокость которого он уже начал познавать. Тэхëн часто плачет, потому что скучает по близким, хочет снова ощутить их поддержку, тëплые руки, он плачет каждый день так, чтобы никто не видел. Сегодня Тэхëн тоже плачет, только не потому, что хочет обнять тех, кого никогда больше не увидит, а потому, что жив.***
Он не знает, сколько времени прошло, может, два часа или три. Джин рассказывал какие-то истории, пока одевал на него красивую белую блузку с зауженной талией и рукавами-фонариками и узкие чëрные брюки. Тэхëн в зеркале рассматривал длинные серëжки и цепочку, не понимая, зачем нужны эти мелочи, пока старший омега расчëсывал и укладывал его волосы. Джин усадил его на кровать, решив немного подчеркнуть красоту юноши макияжем. С губами проблем не было, алый блеск идеально украсил их, визуально увеличив. Трудности начались, когда дело дошло до глаз, стоило омеге нанести светло-коричневые тени, как они были испорчены очередной слезой. Он вытирал влагу сухой салфеткой, пытался подкрасить снова, но очередная мокрая дорожка мешала ему. Подвести слизистую, чтобы подчеркнуть красивый разрез глаз, он тоже не смог. Тэхëн сидел тряпичной куклой, которую можно было дëргать в разные стороны, она не будет препятствовать, позволяя делать с собой всë, что чужой душе угодно. Он был похож на мëртвого, из живого в нëм были лишь слëзы, струящиеся по щекам. Чем ближе была встреча с клиентом, тем сильнее испуганно сжималось сердце, заставляя чуть ли не задыхаться. — Малыш, думай о том, что это закончится, — сказал Джин, положив руку на его плечо. — И больше никогда не повторится? Джин опустил голову и прикусил губу, он не хотел лгать, поэтому не мог сказать ответ, который бы юноша хотел услышать. Мужчина обнял его напоследок, поцеловал в висок и взял за руку, ведя к выходу из комнаты. Они шли в нужный номер в полной тишине, коридоры были пусты, стонов не слышно, видимо, заказавший его альфа был довольно придирчив в выборе номера. Первое, что заметил Тэхëн, когда они вошли, так это большую кровать, и тут же почувствовал желание отвернуться, а лучше сбежать, как можно дальше. — Он скоро придëт, — тихо произнëс Джин, усадив Тэхëна на кровать. Тело мальчика было скованно, глаза блестели, будто он вот-вот заплачет, а руки были сцеплены в замок на коленях. — Ты так и не видел Чимина? — Нет, возможно, он не в здании. — Я не хочу, чтобы он это слышал, но в то же время хочу, чтобы он был рядом. Глаза Тэхëна наполнились надеждой и метнулись к двери, когда та открылась, но, увидев, кто вошёл, юноша торопливо опустил голову и сжался. Джин повернул голову, быстро взглянув на мужчину, которого прежде здесь не видел. Он похлопал омегу по плечу и, шепнув «удачи», вышел из комнаты. Тэхëн чувствовал колючий взгляд на себе, не зная, куда от него спрятаться, он не двигался, дышал едва заметно и только терзал нижнюю губу. — Меня зовут Намджун, — раздался низкий голос мужчины. — Твоë имя я помню. Юноша смотрел на него исподлобья, наблюдая за каждым движением, будто вот-вот собирался напасть. Мужчина тем временем снял пиджак, отбросив его на кресло, расстегнув рубашку и оставив еë висеть на плечах. — Так как это твой первый раз, не будет ничего не обычного. Просто секс, — произнëс мужчина, подойдя к кровати и наклонившись к юноше. — Скажешь что-нибудь? — Я не хочу, — прошелестел он, отводя взгляд, чтобы не смотреть на чужое тело. — Мы не в сказке, малыш, иногда нам приходится делать то, чего мы не хотим. — Намджун повернул его голову к себе, приближаясь к губам, но тот сначала зажмурился, а затем упрямо отвернулся. — Ладно, пойду навстречу, сегодня никаких поцелуев. — Нет-нет-нет, — зашептал юноша, когда альфа надавил на его плечи, заставляя лечь, а сам навис над ним. — Совсем ничему не обучен, мне нравится твой страх, — шептал Намджун в шею парня, наслаждаясь раскрывающимся прекрасным запахом. Кажется, он прежде никогда не вдыхал аромата лучше. Сирень наполняет лëгкие, разливается по венам, заставляя возбуждаться ещë больше. Намджун бы хотел, чтобы юноша принадлежал ему, уж слишком красивой и притягательной была игрушка в его руках. Запах древесины смешивается с нежным ароматом весенних цветов сирени, альфа выпускает феромоны, пытаясь подчинить и превратить омегу в податливую и раскрепощëнную. Руки омеги упëрлись в плечи Намджуна в безуспешной попытке оттолкнуть, и это удивило альфу. Феромонов юноша будто не чувствовал, не открывал для большего доступа шею, напротив, сжимался, а в запахе его не было возбуждения, только страх и отчаяние. Альфа вытащил концы блузки, заправленной в брюки, расстëгивая молнию на них, а Тэхëн, пользуясь моментом, повернулся на живот, чтобы уползти. Мужчина на этот смелый и опрометчивый жест только хмыкнул, удерживая юношу за талию и не позволяя сдвинуться с места. Альфа практически лëг на него, осторожно прикусывая загривок и недовольно рыча. — Тэхëн, сопротивление бесполезно, я всë равно возьму то, что хочу. — Не надо, — пропищал он, жмурясь от боли. — Знаешь, мне кажется, я к тебе слишком терпелив, другой бы не стал церемониться. Намджун стянул чужие брюки, заметив, что юноша замер, почти перестав дышать, снял блузку, наслаждаясь нетронутым гладким телом. Альфа ухмыльнулся, рассматривая ягодицы омеги, украшенные чëрным кружевом трусиков. Намджун рычит, сжимая в больших ладонях аппетитные половинки, а Тэхëн смотрит в стену. Ему страшно и мерзко, там, где его касаются чужие руки, кажется, остаются ожоги. Мучителю нравится всë: девственное тело, мычание и сдавленный писк, когда кожу сжимают особенно сильно. Юноша вскрикивает, чувствуя укус на плече, боль от которого пронзает всë его тело. Мужчина переворачивает мальчика на спину, снимает последний элемент одежды с него и стягивает с себя рубашку. Ему и так жарко, а представшая перед глазами картина в виде юного обнажëнного омеги только подливает масла в огонь. — Ты так не подходишь этому месту, — произнëс Намджун и обвëл языком ключицы. Тэхëн уже слышал сегодня подобные слова, сейчас они не вызывали никаких эмоций. Намджун обвëл указательным пальцем колечко мышц, протолкнул внутрь кончик, чувствуя, насколько плотно сжалась дырочка омеги, а тот зашипел в ответ. Мужчина нахмурился, проталкивая палец полностью. Юноша был неплохо растянут, но из-за того, что он был слишком напряжëн, бархатные стеночки плотно обхватывали инородный предмет. Смазка почти не выделялась, что говорило о том, что Тэхëн совсем не возбуждëн. — С тобой что-то не так, ты какой-то странный омега, реакция тела должна быть на уровне инстинктов, но твой страх всë портит. — Тогда ты отпустишь меня? — наивно спросил он, а Намджун рассмеялся, показывая обманчиво милые ямочки на щеках. — Мне нравится то, что ты другой, хочется поработать над тобой исправить. Сжимайся сколько хочешь, тем хуже тебе, я всë равно тебя трахну, и я сделаю это прямо сейчас. Он смотрел в глаза, прищурившись и ядовито ухмылялся, явно издеваясь, наблюдал за тем, как омега пытается выкрутиться. Намджун крепко держит его запястья над головой одной рукой, второй давит на губы, заставляя взять в рот пальцы, давит ими на корень языка, а Тэхëн в ответ на это задыхается и плачет. Он прикусывает чужие пальцы, и мужчина недовольно шипит, вытаскивая их изо рта. — Знаешь, малыш, — он больно сжимает челюсть, смотрит так, что у Тэхëна всë тело покрывается мурашками. Он отпустил его руки, понимая, что мальчишка всë равно не сможет навредить ему своими маленькими кулачками. — По-моему, я был достаточно снисходителен к тебе, но ты этого не ценишь. Хочешь, чтобы к тебе обращались, как к очередной сучке с заправки? Хорошо, ты получишь это. Тэхëн закричал, когда сразу три пальцы требовательно ворвались в него, раздвигая сопротивляющиеся стенки. Страшно подумать, что бы могло быть, если Чимин не подготовил его несколько часов назад. Чимин. Он хватался за этот образ, чтобы хоть немного отвлечься от боли и ужаса. Тэхëн судорожно дышит, чувствуя знакомый аромат лимона, делая глубокий вдох. Цитрус перебивается ненавистным запахом древесины, но юноша уверен, что ему не кажется, что приятные нотки просачиваются в комнату, а это значит, что Чимин рядом, как и обещал. — Чимин, — шепчет он почти не слышно, будто на помощь зовëт. Солëная влага стекает по виску, когда он поворачивает голову, смотря на дверь, и он не знает, что омега, чьë имя он называет сейчас прижимается к ней спиной с обратной стороны и смотрит вверх, пытаясь не заплакать. Тэхëн не может знать, какие красочные картинки издевательств его собственного мучителя всплывают в голове омеги, чьи костяшки сбиты в кровь. Юноша от неожиданности распахивает широко глаза, выгибаясь, и открывает рот, из которого через секунду вырывается крик. Намджун резко вошëл в него одним толчком, не дав времени привыкнуть и низко простонав от того, как внутри горячо и тесно. Мысль о том, что он у омеги первый тешит самолюбие, заставляя собственного альфу довольно урчать. Тэхëну казалось, что его разрывает изнутри, а Намджун и не планировал его жалеть, он двигался так, как ему хотелось, забрасывал стройные ноги на плечи, вдалбливая поскуливающего омегу в кровать. Он никогда не испытывал такой боли, такого унижения, растягивающее чувство было настолько противным, что омега хныкал и морщился. Член внутри него двигался практически насухую, вызывая только боль и дискомфорт, не принося ни капли удовольствия. Тэхëн хнычет, сжимает в ладонях простынь, уже не просит, а умоляет остановиться, а альфа, словно в отместку, только быстрее двигаться начинает. Омега красивый, беспомощный, таким обладать хочется снова и снова, и Намджун понимает, что одним разом не сможет ограничиться. Юноша не думал, что секс может быть настолько неприятным и болезненным, во всех книжках, что он читал его описывали, как нечто волшебное, несравнимое, но сейчас хотел умереть на месте только бы не чувствовать всего этого. Запах древесины проникает под кожу, кажется, что пальцы альфы также пронзают плоть, как и зубы. Тэхëн не может не думать о том, насколько противным для него будет собственное тело, усыпанное укусами и засосами. Он вспоминает тело Чимина после ночи с Чонгуком, наверное, у него самого теперь будет почти такое же. С губ снова слетает его имя, сказанное шëпотом, на этот раз Намджун слышит, но не обращает внимания, потому что сейчас ему плевать абсолютно на всë, кроме собственного удовольствия. Тэхëну мерещится, что он слышит его голос за дверью, может, это не мираж, но мозг и тело работают слишком плохо, чтобы различать. Он хочет, чтобы его спасли, чтобы ему помогли, и ждëт он этого только от Чимина. Тэхëн поворачивает голову, смотрит на мужчину над собой, понимая, что если все альфы действительно такие, то он предпочтëт провести остаток своей жизни в одиночестве. Чимин был прав во всëм: и когда говорил, что в мире нет справедливости, и когда убеждал, что от альф хорошего ждать не стоит. Пытка продолжалась долго, казалось, сутки, а не один час. Всë тело ныло, внизу живота противно тянуло, ягодицы жгло от ударов. Альфа сжимал шею, оставлял синяки, не жалел молодое тело, продолжая терзать его и душу. Намджуну было хорошо настолько же, насколько плохо Тэхëну. Он чувствовал, что близко, оргазм уже маячил перед глазами, поэтому мужчина ускорился, сильнее сжав ягодицы в руках. — Чëрт возьми, ты невероятный, — прорычал Намджун и излился внутрь, выходя до того, как образовался узел. Альфа отстранился, принимая сидячее положение, пытаясь отдышаться и глядя на омегу, который не двигался, будто был без сознания. Мужчина провëл ладонью по бедру юноши, почувствовав, как он вздрогнул. — А может, мне продлить ещë на час? — Нет, пожалуйста, не надо, — заплакал Тэхëн повернувшись на бок и свернувшись калачиком. Намджун только хмыкнул, поднялся с кровати, поправляя штаны, и, подхватив свою рубашку, накрыл ею дрожащего омегу. Он застегнул пиджак на две пуговицы посередине и направился к двери. — Ещë увидимся, Тэхëн. Он надеялся, что его больше никто не тронет, но надежды испарились, когда с него сначала стянули рубашку, а затем чья-то рука коснулась поясницы. Страх снова сковал израненное тело. — Не надо, пожалуйста, хватит, — заплакал он и вздрогнул, когда рука переместилась вверх вдоль по позвоночнику. Превозмогая боль, юноша приподнялся и быстро забился в угол кровати, прижав колени к груди, обхватив их руками и уткнувшись в них лицом. — Тише, малыш, это я, — шептал Чимин, поднимая своими ладонями его голову. — Чимин-и? — произнёс юноша, разлепив глаза и посмотрев на парня сквозь трепещущие ресницы. — Да, я здесь, я же обещал тебе, — говорил он, пытаясь улыбнуться. Тэхён оттолкнул его руки и бросился в чужие объятия, пытаясь перестать всхлипывать и сказать что-нибудь. Чимин качал его в своих руках, прижимая к себе и позволяя ему уткнуться мокрым носом в шею. — Всё хорошо, маленький, всё закончилось, — тихо сказал Чимин. Действительно, закончилось, но оставило свой след на его душе. На двух душах.