Умри во мне...

— Вам нужно лечиться… Тебе это с рук не сойдёт! — Кричал перед смертью измученный Ян Сонбэ. Вечер давно опустился на безлюдный район, где теперь проживают Сану и Юн Бум. Города Японии продолжают жить своей жизнью, а сталкер постоянно находился в раздумиях над последними событиями. Эти безумства привели, потерявшего рассудок Юна, к полному преобразованию имиджа: брюнет изменил стиль в одежде, подкорректировал в иную сторону голос, а так же, для закрепления идеи покрасил волосы в белый цвет. Бум и впрямь не был похож на тогдашнего себя — абсолютно другой человек, с непохожими повадками и образом. Теперь убийца начал вести совершенно непривычный образ жизни: начал пить, курить, что повлекло за собой не мало стычек с Сану, которые обошлись отнюдь не в пользу светловолосого. Например, «супруг» приказал О покрасить волосы в чёрный цвет, на что мужчина не сразу же согласился, но после каждодневного избиения и изнасилования, ему ничего не оставалось, как проявить покорность. За последний месяц его вес сильно упал, тело изнемогало от постоянных издевательств, да и сама жертва была бессильна в этом сражении. Если раньше, всё это можно было назвать некой имитацией сексуального рабства, то сейчас это полноценное порабощение. Юн Бум сидел на крыльце небольшого домика и докуривал сигарету, иногда поглядывая на необыкновенной красоты небосклон, звёзды которого как будто доброжелательно подмигивали ему. Буквально сегодня белокурый узнал о их с Сану розыске и о том, что полиция активно ведёт расследование убийства Яна, подозревая пару в данном преступлении. Даже после смерти полицейского, продолжают находиться люди, которые потенциально мешают брюнету, суя нос не в своё дело. Испустив дым, сталкер встаёт на ноги, собираясь возвращаться в жилище, но напоследок он решил последний раз посмотреть на звёзды. Чёрные тучи затянули небо, после чего, начался сильный ветер. Бум зашёл в дом, где царила гнетущая темнота и тишина. Темно было так же как и в любой самой жуткой пещере, но Юн не предпочитал свет — говорил рабу, что не выносит присутствие яркого освещения. О приходилось довольствоваться детским ночным светильником, который освещал совсем небольшую территорию вокруг себя. В доме всё так же был подвал, где и проживал страдалец. Холод чувствовался сильнее, чем обычно: тело промёрзло до невозможности, губы посинели, а сам мужчина был связан тяжёлыми металлическими цепями. Полностью голый и на коленях О сидел на полу, в ожидании прихода жестокого Господина. Ему хотелось есть и спать, а такую милость нужно как следует заслужить: отполировать ноги Хозяина языком, отсосать член, заставить Юна стонать от кайфа — всё это входило в обыденность, которую должен соблюдать «пёс». Нынешний брюнет, выполнял всё, что ему было сказано на «отлично». Но это не спасало от перепадов настроения Господина: Бум мог в любую минуту подойти и плюнуть в лицо, ударить по щеке, зарядить в нос, избить ремнём. Темноволосому рабу оставалось лишь смиренно склонить голову и благодарить судьбу за то, что он всё ещё жив. Как только в помещение спустился Повелитель, раб уткнулся лицом в пол, а белокурый шёл медленным, неторопливым шагом к коленопреклонённому О. Достигнув цели, сталкер сильнее вдавливает лицо послушника в пол, глумясь над ним и насмехаясь. Он плевал на серый бетонный пол, а «пёс» послушно слизывал слюну, ни при каком раскладе не поднимая головы. Затем, светловолосый берёт «щенка» за главную цепь и тащит в след за собой в центр комнаты. Господин ещё раз плюнул и Сану медленно принялся елозить языком по харче, оставленной его богом. Ему так нравилось ползать вокруг плевка и собирать всё на язык, а Хозяин как довольствовался этим жалким зрелищем — член так и намекал, чтобы его поскорее освободили из-под брюк, да хорошенько подрочили, а если и кончит, то раб быстро и беспрекословно съел бы всё, наслаждаясь вкусом священной спермы Господина. — Кайфуешь? — Дерзко произносит насильник. — Послушник лишь раболепно кивает, продолжая вылизывать кусочек пола до идеального блеска. Гордо хмыкнув, светловолосый проходит вокруг собственности и ставит на спину правую ногу, как на подставку, похлопывая ею по спине, чтобы ещё раз показать, кто здесь бог. — Помнишь ты говорил, что вылежишь мои ноги, да? — Да, мой бог… — Вздохнув, произнёс «пёс». — Тогда ползи ко мне, моя сучка! — Юн отошёл на пару метров от жертвы, заставив ползти беднягу на четвереньках к его ногам. Он исподлобья посмотрел в глаза насильника, но долго засматриваться не стал, а сразу же опустил взор. — Ты чмо? Да? Чмо, ведь так? — Да, я чмо… — Пидор? — Ваш пидор. Бум садистки улыбнулся, затем наклонился, чтобы размять в руках массивные ягодицы игрушки. Он сжимал плоть аж до красноты, а после отпускал, похлопывал и вновь поставил ногу на голову послушного раба. Усевшись в кресло, Юн приказывает О подойти по ближе и лечь на живот у его ног, а затем, заставил целовать стопы, которые он явно не мыл с вечера, но брюнета это ни в коем случае не смущало: он смиренно целовал каждый пальчик, а после переходил всё выше и выше, но и про вторую ножку не забывал. Он не смел подняться выше района стоп, к коленям, так как за этот проступок следовало серьёзное наказание. Для удобства раб встал на четвереньки и принялся целовать место у ног Хозяина, тем временем, как убийца гладил безропотного «песика» по волосам. Эти блаженства заставили его руку потянуться к члену, но торопиться не стал. Прикусив губу, он продолжил наблюдать за этим низким зрелищем, приказав О вылизать ноги до блеска. Указ предельно ясен: Сану, заключив господские ноги в объятия, начинает горячо чистить их языком, медленно возив им от пальчиков и до самой лодыжки, ни в коем разе, не поднимаясь выше места указанного Юном. Он делал это с трепетом, невероятной нежностью и любовью, что не могло не радовать светловолосого Господина. Повелитель встал, а пленник поплёлся вслед за ним, целуя следы по которым ступали пресвятые стопы мужчины. Крепче, схватившись за поводок, Бум приблизил раба к паху, а после, схватил его за волосы и прижал лицо к возбудившемуся бугорку. Брюнет не долго думая, принимается за обработку места в районе члена. Затем, Бум достаёт орган, весело размахивая им, перед лицом измученного О. — Отсосёшь? — С ухмылкой спрашивает сталкер. — Отсосу, мой Хозяин… — Ты наконец понял где твоё истинное место? — Да, — кивнул головой «пёс». — Я ваша половая тряпка, подстилка для ног; ваш писсуар и самый ничтожный человек из всех, кто живёт на этой планете. Я сделаю всё, чтобы удовлетворить вас как следует. Пожалуйста, позвольте мне вам отсосать… Прошу. — Темноволосый осторожно взял господскую руку и примкнул губами к ней. Только Бум хотел засунуть орган в рот, как вдруг в подвал вламывается спецназ, с огромными автоматами в руках, а их лица скрывались под чёрными шлемами. Они быстро спустились по лестнице и окружили преступника, чтобы тот ни при каких условиях не смог сбежать. Юн был крайне удивлён, но уверенность в себе терять не стал. Не существует никаких доказательств, которые окончательно подтвердят его виновность, но он ошибался. В помещение зашёл молодой парень, какими-то чертами схожий с детективом Харуто, но одет юноша был абсолютно по другому: выглаженный пиджак, рубашка и брюки — сразу и не скажешь, что он связан с полицией; скорее всего, офисный работник, но если так, то что он здесь забыл? Незнакомец смотрел на Бума победоносным взглядом, как будто смеясь над его поражением. Юн в злости сомкнул зубы и сжал кулаки: уж больно ему хотелось растерзать глотку этому невинному мальчику. Его раздражала дерзость в глазах этого ребёнка. Когда привык к постоянному раболепию со стороны других, то трудно терпеть столь наглое отношение к себе. Парень сделал один шаг вперёд, а после громко прокричал треклятые для убийцы слова: — Господин Юн Бум, вы арестованы! Даже сейчас он не терял самообладание, а был спокойный как камень. Ему даже стало на секунду смешно от подобной речи. Самый потенциальный враг повержен и сейчас покоится на том свете. Белокурого смешил возраст незнакомца. Он не мог осознать тот факт, что все доказательства его преступности найдены и совсем скоро он умрёт. — Что вы такое говорите? — С насмешкой спросил убийца. — Прошу, объясните в чём именно вы меня подозреваете. — В убийстве дочери генерального директора, — загибал пальцы при счёте преступлений, — шефа Квака, Господина Харуто и вашего опекуна, а так же, вы понесёте ответственность за покушение на жизнь Господина О Сану! — Вы явно бредите! — Рассмеялся Юн. — Дорогой, тебя здесь обижают? — Нет, мой бог… — Даже в такой напряжённой обстановке Сану продолжал льстить. — А ещё, вы понесёте ответственность за покушение на жизнь Господина Яна! — Покушение? Подобно молнии ударили в голову слова мальчишки. Мужчина был уверен, что с полицейским всё кончено. Он умер у них на глазах, тогда почему он заявил о покушении? Этот вопрос начал волновать брюнета и теперь уверенность стала таять под натиском несносного пацана. Ему хотелось схватить его за волосы и избивать головой об пол, чтобы мозги вышли из ушей, а глаза вывалились на пол. Большое скопление людей с автоматами мешали ему осуществить столь жестокий план. Сталкер постепенно начал терять надежду на правильность в своих действиях. Он ещё раз посмотрел на О, но тот как преданный пёс смотрел ему в глаза и не сказал ни слова. Бум начал подозревать раба в предательстве, но эти мысли казались попросту невозможными. Собственность была полностью изолирована от окружающего мира, поэтому не имела возможности связаться с полицей. Но тогда что за чертовщина сейчас происходит? Юноша подходит ближе к преступнику, а после, с усмешкой говорит. — Господин Ян жив и сейчас ты в этом убедишься. В помещение спускается и вправду живой Ян Сонбэ. У Бума чуть челюсть со рта не выпала от колоссального удивления. Он не верил своим глазам, мозг сразу же затмился, а время тут же остановилось, как и всё живое, что могло пошевелиться. Скрепя зубами, Юн бьёт кулаком в лицо парня, а группировка дружно целится в сторону потерявшего рассудок сталкера. — Это всё клевета! Ложь! Обман! — Кричал в бешенстве Юн, что аж слюна летела во все стороны. — Кто ты такой, чтобы винить меня! — Я наследник Господина Харуто, которого ты безжалостно убил. — Обрезал крик сталкера юноша. — Меня зовут Акира, а тот кто сейчас лежит в земле, юридически считался моим отцом. — Я никого не убивал! Ты не можешь просто так взять и обвинить меня! Нужны доказательства! — Я ожидал совсем другого! — Надменность детектива сменилась презрением. — Думал, что ты будешь трястись от страха; плакать и просить прощения, но ты лишь глупый убийца и не более. Я раздавлю тебя тут и при свидетелях! — Это ты извинишься за подобную клевету! — Не унимался преступник. — Где доказательства? Неужели их нет? Тогда какого хера ты лжёшь и не краснеешь! — Господин Ян!... Настало время рассказать обо всём. Полицейский кивнул головой и начал рассказ. — В тот день, когда ты пытался меня убить, замечаешь в моей руке диктофон. Ты не знал, что в потайном кармане моего пиджака хранился другой и он сейчас со мной. — Мужчина поднял устройство высоко над головой, чтобы все его увидели. — Запись долгая, но я кратко изложу всю суть: в ней записан момент твоего задержания, попытка убить меня и немало слов, которые подтверждают твою преступность. — В тот день Господин Ян немыслимо жертвовал собой, за что я глубоко ему благодарен. — Парень низко поклонился мужчине, а затем продолжил. — В этой записи ты подтверждаешь, что убил Харуто и дядю. Этого вполне достаточно, чтобы убедить суд в твоей виновности. — Кстати, — вставил слово Ян. — В день их убийства я следовал за вами по пятам. Найдя трупы я сразу же связался с полицией, а они подключили к делу Акиру. — Господин Ян понял, что в одиночку ему не в силу что-либо раскрыть, да и с такой низкой репутацией, в которой виноват ты, ему вряд-ли кто-либо поверит, поэтому мы решили объединиться. Я поклялся, что отомщу за смерть отца, а он пообещал, что воздаст по заслугам за убийство шефа. Тебе бы следовало на коленях просить в зале суда у него прощения… Быть может, ты всё ещё заслуживаешь пощады. Если искренне раскаешься в содеянном — ты не умрёшь. — Я не прощу этого ублюдка даже если тот сотрёт колени в кровь или расшибёт лоб об пол. — Вскрикнул Ян. — За смерть шефа ты получишь сполна! Светловолосый убийца не сказал не слова, молчаливо утопившись в пол. Рекомендации Акиры не пошли на пользу: Бум не желал здесь и сейчас слёзно вымаливать у кого-либо прощения. В его сознании крутились различные варианты устранения всех присутствующих, но что делать когда у тебя даже жалкого револьвера нет? Стоять и смотреть на своё задержание Бум не пытался. Полицейский быстро подошёл к мужчине с наручниками, а тот как завопил, будто ему живот вспороли, уткнувшись лицом в пол, безумец закрыл уши и заорал как резаный. Он всё ещё не мог поверить в происходящее, но ни крики, не слёзы не могли изменить реальность. Он не мог перестать кричать, даже не смотря на боль в горле. Будто бы невидимая сила овладела Юном, подчинив контроль над разумом. Все ужасы произошедшие за период любви между Сану и им смешались во что-то непонятное, от чего и впрямь становится дурно. Безумец рвал волосы и продолжал неистово кричать. У всех находившихся в подвале заложило уши от такого адского ора. Вскоре преступник стих, заплакал, а потом и вовсе рассмеялся, стоя на четвереньках и с улыбкой смотря в лицо Сонбэ исподлобья. В голову Бума пришла ещё одна мысль, которая оказалась такой же жалкой и неисполнимой, но попробовать всё же решился. В брюках сталкера хранился острый кухонный нож, которым он и решился воспользоваться, но торопиться не стал, а решил действовать грамотно, чтобы получить окончательную победу. — Думаете, что ваша ничтожная запись что-то решит? — Встал на ноги Юн, не переставая злостно улыбаться. — Держу пари, что это всего лишь подделка и ни что иное. Я требую, чтобы нас с Сану проверили с помощью детектора лжи. — Я знал, что ты так скажешь, — обрезал Акира, — но не думал, что будешь так яро настаивать. Если и детектор лжи подтвердит твою виновность, то о помиловании не может быть и речи. Пытаешься запутать полицию? Что ж, это дорого тебе обойдётся. — Я не пытаюсь кого-либо запутать… — Уверенным шагом подходил Бум всё ближе и ближе к детективу. — Я хочу лишь доказать свою невиновность и пролить свет на ситуацию. Белокурый вплотную подошёл к парню, достал нож, но воспользоваться не успел. Один из отряда выстрелил в пол, входе чего Бум роняет нож, а после попадет ему прямо в ноги, что заставляет убийцу повалиться на пол и кричать от мучительной боли, в судорогах избивая затылок об пол. Сжав кровоточащую рану, он пытался отползти куда подальше от свидетелей, но все эти ничтожные попытки казались такими жалкими, что на эту мерзость было отвратно смотреть. Встав на ноги, с помощью поддержки Яна, Сану наблюдает за оглушительным рыданиями человека, которого прозвал «богом». Смирившись с болью, но не умолкая, Юн полз к упавшему ножу, который отлетел так далеко. Он не осознавал ничего, что вокруг него происходило: ему плевать на то, что всё кончено и с минуты на минуту его арестуют. Он кряхтел окровавленными зубами от прикуса языка, но продолжал ползти, не смотря на осознание, что это конец. — Я не сдамся… — Плакал Юн Бум. — А-А-А-А! Я не хочу так глупо умереть… Это ещё не конец! Нет! Я убью вас всех! Прикончу! Раздавлю! Суки, вы все сегодня подохните! — Бум, пожалуйста, прекрати! Просто сдайся и прими наказание! — В слезах упрашивал «супруга» О. — Сану?... Сану, я не могу так просто оборвать всё и сдаться! — Продолжал ползти на животе Юн. — Я многим пожертвовал! Я не могу так глупо умереть! Не хочу, чтобы наши чувства на этом оборвались! Я люблю тебя, слышишь! — Превозмогая боль кричал сталкер. — Я не могу позволить каким-то мразям разрушить наши чувства! Не сегодня! Скоро я покажу на что способна моя любовь! С этими словами Бум хватает нож, но Ян успевает его вовремя отобрать. Он сделал это легко, абсолютно не напрягаясь: это выглядело так, как будто у маленько ребёнка забрали погремушку и теперь он в бешенстве. Юн ухватился за брюки полицейского; тот яро пытался вырвать ноги, но это с трудом удавалось, так как убийца хорошенько вцепился окровавленными пальцами в материал. — Отдай мне нож! — Умолял светловолосый. — Ян, пожалуйста, отдай нож! — Отпусти меня, животное… — С омерзением сплюнул полицейский. — Почему ты вечно встаёшь у меня на пути! Чего тебе стоит — просто отдай нож! Отдай мне нож, Ян! — Отпусти меня! — Ударил ногой в лицо обезумевшему человеку. Мужчина заплакал навзрыд, не переставая сжимать ранение пулей. Он кричал, материл всех находившихся здесь людей и молил богов, которые только есть, чтобы те устранили мишень в образе полиции. Он кричал как не в себя из-за чего просто невозможно было закрыть уши. Когда-то Господин имевший собственного раба на привязи, — а теперь несчастный человек, валявшийся в пыли и кричащий от мучительной боли. Жалкое зрелище, которое подходило к концу. Светловолосый почти смирился с проигрышем, но оставалась последняя надежда, за которую он просто не смог не уцепиться. — Сану… — Повернул голову в сторону раба Бум. — Точно, Сану! Убей их всех! Пожалуйста, прикончи этих мразей здесь и сейчас. — Ты нормальный? Я не собираюсь уподобляться тебе! — Кричал на Юна О. — Я твой бог! — Ты мне не бог! — Аж слюна брызнула со рта при столь громком заявлении. — Ничтожество ползающее у меня в ногах — не бог! Пошёл к чёрту Бум! Я тебя ненавижу! — Умоляю, Сану… — Сложил ладони над головой как для молитвы. — Уничтожь их всех до единого! Пожалуйста! — «Супруг» с протестом кивнул головой после чего мужчина отчаянно завопил. — Кто-нибудь убейте их всех! — Это совсем на вас не похоже, Хозяин… — Тихо произнёс брюнет. — Вы так жалок. — Кто-нибудь! Убейте… Скорая приехала к месту преступления, после чего, того отвезли в больницу, но всё не так просто как казалось: Бум ни поддавался, сопротивлялся, брыкался подобно отчаянной мухе застрявшей в паучьих сетях. Он настаивал Сану уничтожить свидетелей, но раб даже не пытался услышать кричавшего навзрыд Хозяина. Даже при посадке в машину он продолжал кричать «псу», не смотря на то что они ехали в отделение полиции, это ничуть не смущало безумца: он дёргался, рвал на себе волосы, изгрыз все ногти и бился как умалишённый об сиденье. Убийцу посадили в звукоизолирующую камеру, где белокурый не произнёс ни слова. Он лишь иногда мог позволить чувствам взять вверх: тихо плача, он сразу же убирал слёзы, правда одна за другой ручьями они мчались по его щекам. Тем временем, Сану привели в порядок: одели, хорошенько покормили и отвезли в больницу, так как глубокие порезы на ногах и гематомы от ударов на теле требовали незамедлительного медицинского вмешательства. Так же с брюнетом работал и психолог, но больших отклонений в психике заметить не удалось. О не переставал думать о «муже», даже не смотря на всю ненависть к нему, он с нетерпением ждал наступления следующего дня, чтобы поскорее узнать приговор.