Точка схода

      Каминари потряхивало, и это было вовсе не из-за того, что он находился в конференц-зале здания Геройской Комиссии вместе с бабушкой, дожидаясь новостей, которые решат его судьбу.       Его потряхивало, потому что он прокатился буквально с ветерком, поддерживаемым одним единственным красным пёрышком, которое тянуло его за ткань толстовки. Когда он летел над городом, минуя высотки, в которых никогда не был, он готов был кричать от ужаса. Но до каких-то пор ему пришлось сдерживать в себе позыв открыть рот, потому что он не хотел позориться перед Ястребом, потому что не хотел, чтобы Ястреб думал, что он сомневается в нём.       И всё-таки у него чуть не случился инфаркт, когда его бабушка спросила Ястреба, не может ли он отпустить её и через десять секунд поймать. Ястреб сделал это с ухмылкой, не задавая вопросов, Каминари закричал, а его бабушка заржала, падая вниз. Это были самые страшные десять секунд в жизни Каминари.       Каминари взглянул на свою бабушку и наконец заговорил с ней.       — Я знал, что ты дикая, но я чуть не умер!       — Рано тебе ещё, — ответила его бабушка и ухмыльнулась. — К тому же не ты мне говорил, что этот голубь — герой? Он поймал бы меня в любом случае.       — Он Ястреб, — буркнул Каминари, откинувшись на спинку стула. — Он входит в первую десятку, он основал своё геройское агентство в восемнадцать.       — Хм… значит он больше павлин, чем голубь.       — Ты уж определись, — устало выдохнул Каминари, смотря в высокий потолок.       — Как думаешь, если ему семечек насыпать, он будет делать вот так?       Каминари повернул голову, его бабушка имитировала то движение, когда птицы ели с асфальта корм. Он тихонько рассмеялся, испытывая смущение, потому что ему никогда не приходила мысль о том, что из всех вещей его позабавит всплывший в его сознании образ клюющего еду героя Ястреба.       — Так-то лучше, — цокнула его бабушка. — Мы с твоим дедом раньше много прыгали с парашютом…       Переговариваясь с бабушкой о былых временах, Каминари не мог перестать потирать потные от нервозности ладони о ткань джинсов. Ему всегда нравились рассказы бабушки об их с дедушкой приключениях, но сейчас в полной мере он не мог ими наслаждаться. Наверняка его бабушка тоже это понимала, но она делала всё возможное, чтобы отвлечь его.       В допросной комнате Ястреб задал всего один вопрос, и заключался этот вопрос в том, хочет ли Каминари быть героем. Конечно же, он ответил да, но он съёжился от собственного ответа, потому что знал, что даже опытные герои вынуждены были покинуть свой пост, когда общественность узнавала о том, что они убили человека. Бабушка всегда была на его стороне, и потому она затянула Ястреба в разговор, выпытывая у него всю информацию со всей щепетильностью, которая у неё имелась.       Они здесь сидели уже около часа, и напряжение в Каминари возрастало до предела, пока вдруг дверь не распахнулась, и в кабинет не вошло трое людей. Среди них был Ястреб, и при виде его улыбки Каминари смог совсем немного расслабиться.       Пожилая женщина с пепельными волосами и суровым выражением лица села за стол, мужчина с сединой и каменным лицом сел рядом. На них были надеты строгие, официальные костюмы. Ястреб, расправив крылья, расслабленно плюхнулся на стул рядом с Каминари и его бабушкой.       После того, как все представились, пожилая женщина — президент Геройской Комиссии — без любезностей проговорила:       — Чтобы стать героем под нашим присмотром, тебе нужно подписать контракт.       Мужчина — юрист — передал бумаги точно в руки Каминари.       — Разве это не должно произойти с разрешения родителей? — спросил Каминари, зная, что у его бабушки нет прямых полномочий влиять на его действия.       Его бабушка косо на него взглянула, а потом её лицо вдруг разгладилось в понимании.       — Тебе исполнилось шестнадцать, когда ты был в больнице без сознания.       — Ого! Однажды и я так своё день рождение пропустил, — вставил Ястреб, отчего Каминари стало не так позорно перед президентом и юристом.       — О, ясно, — пробормотал Каминари. Шестнадцать лет — тот возраст, когда он сможет подписать что-то самостоятельно, но при этом он вряд ли сможет купить дом. Возраст между шестнадцатью и восемнадцатью определённо странный.       Президент сложила руки на стол, когда Каминари раскрыл первую страницу контракта.       — Из-за того, что всё произошло так внезапно, — она покосилась на Ястреба, который небрежно махнул ей рукой, — мы не успели должным образом подготовить контракт.       — Контракт сыроват, будет дополняться и продлеваться по мере того, как будут идти дела, — добавил юрист ровным голосом. — В какой-то момент тебе нужно будет снова ознакомиться с контрактом и подписать его.       — Он даже строчки ещё не прочитал, — резко сказала его бабушка.       Президент вздохнула.       — Конечно, пожалуйста, мы дадим вам время. — Она встала со стула. — Но знайте, что с нашей стороны — это одолжение, а не предложение. Ястреб, позови меня, когда всё решится.       Двое людей покинули конференц-зал.       Каминари вздохнул. Его не покидало чувство неправильности происходящего. В голове у него прокручивались слова Айзавы о том, что он должен понести наказание за содеянное, и Каминари был согласен с этим. Но его бабушка думала иначе; она убеждала его, что он не виноват, и касалось это не только случая с убийством Мунфиша, но и того случая из его детства.       Каминари помнит этих детей, брата и сестру, таких же маленьких, как он сам; он помнит их радостные улыбки. Бабушка сказала, что они не умерли, и сейчас ему стало ясно, что чтобы вытащить его из этой ситуации, родителям этих детей скорей всего предложили огромную сумму денег, покрывающую не только больничные счета, но и дающие возможность жить без проблем. Бизнес его матери и отца был обширным и международным, конечно, родители Каминари не хотели огласки. Его родители не хотели огласки и сейчас.       — Вы оба, наверное, проголодались, — сказал Ястреб, вставая со стула. — Я принесу чай и возьму что-нибудь в автомате с едой.       Ястреб ушёл, и тогда Каминари оглянулся на свою бабушку; она тёрла в руках трость, уперев взгляд в то место, где чуть ранее сидела президент Геройской Комиссии.       — Ястреб говорил о стратегии, которую скорее всего использует Комиссия в сторону СМИ, — тихо сказал Каминари. — Если я подпишу контракт, то каждый сосед будет пялиться на тебя из-за меня. Ты так же посещаешь все эти старческие сходки и веселишься со стариками, но если-       — Мне плевать, — рявкнула его бабушка, повернувшись, и Каминари захлопнул рот от свирепости, сквозившей лишь в единственном её глазу. — Я готова к последствиям. Ты мой внук, а они… ну, что ж, давно было пора убедиться в том, кто мне друг, а кто нет.        Конечно, он знал, что она так скажет, но чувство вины всё равно скручивало его желудок.       — Я не знаю, готов ли я сам к последствиям, — тихо признался Каминари. — Я всё ещё сомневаюсь в том, достоин ли я этого шанса. Те соседские дети-       — Я знаю, где живёт эта семья. — Его бабушка схватила руку Каминари и крепко её сжала. — Хочешь извиниться перед ними?       Каминари уставился на неё, потеряв весь воздух из лёгких.       — Д-да, — вырвался из Каминари дрожащий вздох.       — Хорошо. — Она похлопала его по колену и улыбнулась. — Теперь давай-ка вместе посмотрим на то, что написано в контракте.       ***       Вечером Айзаве на телефон поступил один звонок и одно сообщение. Звонок был от Мандали; она спрашивала о том, может ли она завтра привести Коту в его дом, чтобы он встретился с Эри. Она так же спросила, не может ли Кота потусоваться с Эри целый день, потому что ей и её сокомандникам предстояло много работы. Айзава ответил положительно и после продиктовал адрес дома.       Сообщение было от Ястреба; он прислал смайлик с большим пальцем вверх. Значит, Каминари теперь под опекой Геройской Комиссии.       Айзава выпутался из спального мешка; нескольких часов сна хватило ему, чтобы привести мысли в порядок. Каяма и Ямада погнали его спать, как только он приехал домой. Сначала он сопротивлялся, но Эри выглядела настолько обеспокоенной его видом, что Айзава довольно быстро сдался. Ему не хотелось, чтобы она чувствовала себя плохо в любом ключе, и если для этого ему нужно было вздремнуть, то хорошо.       Из гостиной доносились тихие голоса, но прежде, чем войти туда, он налил себе кофе и взял оставленную тарелку с едой на столе. Рис и запечённые курица и овощи выглядели замечательно; блюдо точно не было делом рук Ямады. Спасибо Каяме за то, что в его отсутствие она кормила Эри нормальной пищей.       Когда он вошёл в гостиную, то невольно замер в дверях.       По телевизору показывали новости. Эри сидела на диване, зажатая между Ямадой и Каямой. Кадры на экране показывали то, как Курогири держал в руках Рэгдолл на крыше торгового центра, пока Шигараки толкал речь во всеуслышание.       Айзава вздохнул, проходя к дивану, сел рядом с Ямадой на свободное место и положил кружку кофе на столик. Каяма скорее всего была вынуждена отключить фильтр на новостные каналы после того, как Эри взяла с неё обещание на мизинцах. У Ямады были плотно поджаты губы, он всё время поглядывал на Эри, но он молчал, а значит и он теперь не будет врать ей ни в чём. Каждый в этой комнате будет говорить ей только правду на её вопросы.       Взгляд Айзавы скользнул к Эри; она была нахмурена, сжимала маленькие кулаки на коленях и не отвлекалась от экрана.       Айзава принялся за еду, переживая насчёт того, начнёт ли Эри в какой-то момент плакать. Она вздрогнула, когда с губ Шигараки слетело имя её брата, но после она не шелохнулась даже тогда, когда двое телеведущих начали обсуждать произошедшее и предполагать о том, что Шинсо вступил в Лигу Злодеев. Аргументы СМИ сводились к тому, что если главарь преступной группировки ради Шинсо оставил про-героиню и случайных свидетелей в живых, то очевидно, что он теперь с ними. Не обошлось и без обсуждения причуды Шинсо и того, как сильно эта причуда подходит злодею, а не герою. Когда говорили о Харуке и о том, что именно её преступная составляющая так повлияла на Шинсо, Айзава готов был швырнуть что-нибудь в телевизор. Но вместо этого он поставил пустую тарелку на столик и почувствовал, что еда лезет обратно, но он сдержал порыв собственного организма, глотнув кофе. Наконец, новости закончились, и Каяма молча переключила канал, где показывали мультики. Эри так и не свела взгляда с экрана, но было очевидно, что она смотрит в никуда.       Айзаву это пугало куда больше ситуации, где он мог оказаться при смерти. Он был готов к слезам Эри, но не к отсутствию эмоций на её лице.       — Эй, Эри, — тихо позвал Ямада. Она не отреагировала.       Каяма с задумчивым видом склонила голову в сторону Эри.       — Знаешь, а я не против, если ты всё-таки будешь звать меня тётей Немури, — улыбнулась она, но Эри не шелохнулась.       — Завтра Кота приедет в гости, — сказал Айзава, и Эри, наконец, отреагировала, но не так, как на это надеялось трое взрослых людей.       — Причуды не бывают злодейскими, — сказала Эри с пустым выражением лица, всё ещё пялясь в экран, где кот гонялся за мышью. Лишь покачивания ногами над полом и тонкий голос напоминали о том, что на диване сидит восьмилетний ребёнок.       — Не бывают, — ответил Ямада с дрожащей улыбкой, приобняв её за плечо.       — Тогда почему они так говорят?       — Потому что они идио… Потому что они запутались в собственных мозгах, — ответила Каяма со вздохом и погладила Эри по голове. — Они не знают, о чём говорят, поэтому не надо их слушать.       — Но почему никто не говорит наоборот? — спросила Эри отсутствующим голосом. — Почему нет новостей, где говорят о том, что не бывает злодейских причуд?       — Потому что многие люди слишком слабы услышать правду, — сказал Айзава, и Эри медленно повернула к нему голову. Каяма за её спиной едва сдержала вздох облегчения, а Ямада озарился едва заметной улыбкой. Эри смотрела на Айзаву достаточно долго, чтобы можно было подумать о том, что её взгляд расфокусирован. Это почти вызвало обеспокоенные взгляды троих взрослых, но затем она спросила:       — Этим слабым людям нужна защита? Но от кого их нужно защищать?       — От самих себя, — ответил Айзава.       Эри склонила голову.       — А кто их защитит от самих себя? — спросила она.       — Кто-то, кто сможет достучаться до их сердец, — ответил Ямада с подрагивающей губой. — Кто-то, кому они доверяют и чьим словам они захотят поверить.       Эри опустила голову. Она не выглядела расстроенной, вместо этого она хмуро о чём-то размышляла.       — Хорошо, — сказала она спустя долгую минуту и вновь посмотрела на Айзаву. В её выражении лица наконец проступила детская невинность, а в глаза закрался интерес. — А во сколько приедет Кота?..       После были лишь будничные разговоры. Всё прошло хорошо, но однако каждый понимал, что что-то явно было не так, что Эри нужно было время для того, чтобы разобраться в своих мыслях.       Через пару часов Каяма пошла укладывать Эри спать, а Ямада и Айзава проследовали на кухню за чаем. Когда они сели за стол, и Ямада спросил, как прошёл день, Айзава, всматриваясь в чай, коротко рассказал о событиях уходящего дня. Рассказал о том, что он был свидетелем того, как родители Каминари относятся к собственному ребёнку; о том, как студенты из 1-А класса были готовы сделать всё, чтобы бороться за Каминари; о том, как он и Незу встретились с Ястребом на заброшенном складе; о том, что теперь Каминари находится под присмотром Геройской Комиссии; о том, что у Рэгдолл больше нет её причуды; и наконец о том, что Цукаучи что-то знает на этот счёт, но он отказался рассказывать.       Когда Айзава закончил, он глотнул остывший чай и затем отставил кружку. Ямада привалился к боку Айзавы и приобнял его за талию. Айзава развернулся к нему и обнял его в ответ намного сильнее, чем рассчитывал он сам и Ямада.       Айзава сильно зажмурил глаза.       — Я надеюсь, что Шинсо в безопасности, — прошептал он разбито, укладывая подбородок на плечо Ямады. — Я надеюсь, что злодеи из Лиги не настолько бессердечны и что они действительно пытаются перетащить Шинсо на свою сторону. Потому что если это не так, то Шинсо не в безопасности.       — Думаешь, что Шинсо может перейти на их сторону? — спросил Ямада, рукой зарываясь в волосы Айзавы.       — Шинсо — герой больше, чем кто-либо другой. И на самом деле это самая главная проблема.       — О чём ты говоришь? Как это может быть проблемой?       Айзава крепче сжал Ямаду в своих руках.       — Шинсо Харука сидит в тюрьме за убийство своего мужа, потому что она защищала своих детей от их отца, — сказал Айзава. — Причуда Шинсо — одновременно его сила и его слабость. Не только его причуду называют злодейской, и я уверен, кто-то тоже самое говорил про причуды тех, кто входит в Лигу Злодеев.       Ямада ничего не ответил, поглаживая Айзаву по спине.       — Представь себе ребёнка, — продолжил Айзава, — который касается пятью пальцами предмета и в итоге уничтожает его. Представь себе ребёнка, похожего больше на ящерицу, чем на человека. Представь себе ребёнка, тело которого состоит из полужидкого вещества, похожего на мутно-зелёную грязь. Представь себе ребёнка, чья причуда связана с прямым контактом с кровью. Представь себе ребёнка, у которого пробудилась причуда ядовитого газа. И, наконец, представь себе ребёнка, чья причуда заключается в том, чтобы отключать чужие причуды.       Ямада судорожно вздохнул.       — Шота...       — А теперь представь, что у каждого из этих детей нет поддержки. Представь себе реакцию общества на них, представь, что до того, как такие дети научились самостоятельно завязывать шнурки, им говорят, что их причуды страшны и не должны существовать, потому что если их причуды существуют, то они обязательно станут злодеями, а не нормальными людьми.       — Шота.       — Хизаши, я могу поклясться, что клон Даби сожалел о том, что ворвался в помещение со студентами А и Б классов. Всего на секунду, но он заткнул свой рот и от удивления расширил свои глаза, когда увидел позади Кана плачущих Эри и Коту. Я всё думаю о нём, точнее, думаю о словах другого клона Даби, который сказал мне, что я заслужил знать его имя, потому что вместо того, чтобы разбираться с ним, я в первую очередь отвлёкся на студентов. Клон Даби сказал мне, чтобы я защищал детей. Если предположить о том, что созданные клоны имеют своё сознание, но перенимают характер, интеллект и мировоззрение изначального человека, то я могу предположить, что настоящий Даби был вынужден выбрать злодейский путь.       — Шота.       — Я узнал кое-что, чего не должен был слышать. Это касается Тигра. Он — мужчина, сделавший операцию по смене пола. Имя, которое ему дали при рождении — Амея, — прошептал Айзава, и руки Ямады обхватили его крепче. — По всем физиологическим данным Магне — мужчина, но Спиннер называл её «сестричкой» во время нашей битвы. Хизаши, я теряюсь в том, что думать о них после того, как обратил внимание на все эти детали.       — Шота… — В голосе Ямады была грусть.       — Как я могу называть себя героем, когда я даю им карт-бланш на их ненависть?       Ямада молчал, и Айзава тоже. Они продолжали цепляться друг за друга ещё какое-то время, пока Ямада не схватил Айзаву за щёки и не посмотрел ему в уставшие глаза.       — Понять их — не значит оправдать. И ты не даёшь им карт-бланша, потому что ты всё ещё намерен сражаться против них, — твёрдо и непоколебимо заявил он. — Ты испытываешь те эмоции, через который должен проходить каждый герой при столкновении со злом. Ты — тот герой, который выбирает серую зону вместо того, чтобы выбирать между чёрным и белым. — Ямада стукнулся лбом со лбом Айзавы, не уводя взгляда. — На тебя должны ровняться остальные герои, потому что ты тот, кто способен впустить в своё сердце каждого, кто нуждается в помощи.       Губы Айзавы задрожали.       — Я думаю, что Шинсо такой же, и поэтому я боюсь, — признался он.       — Гордись Шинсо за то, что он может оказаться таким же, как ты.       — Но он ещё ребёнок. Дети наивны, и если ему запудрят мозги, то-       — Не ты ли говорил мне, что он взрослее, чем кажется?       Айзава вырвал своё лицо из рук Ямады.       — Почему ты не можешь понять одной простой вещи? — устало пробормотал Айзава. — Если он так похож на меня, то он скорее всего уже перезнакомился с Лигой, понял о них те вещи, которые понял я, и поэтому он, сам того не осознавая, уже впускает их в своё сердце. — Айзава скривился на последнем слове не столько потому, что подобная сентиментальность редко срывалось с его языка, но и потому, что страх сжал его желудок в тугую хватку.       Айзава так и не рассказал Шинсо про то, что он часто сотрудничает с линчевателями в патрулях. Он не рассказал о том, что при всей своей «правильности» в глазах студентов, он нередко превышал свои полномочия как герой. Тодороки часто витает в облаках, но он проницателен. Тодороки был прав, когда сказал, что Айзава нарушал закон. Айзава бы использовал словосочетание «обходил закон», но это не так важно. Геройская Комиссия, узнай о всех тех вещах, что он сделал, могла бы вполне отобрать у него лицензию.       Закон говорит ловить каждого линчевателя, но некоторые из них были примерно того же возраста, что и студенты из 1-А класса. Если интуиция подсказывала Айзаве, что подросток решил побаловаться, то вместо того, чтобы отвести юного линчевателя в полицейский участок, он немедленно тащил неугомонное дитя домой и рассказывал всё его родителям. Потому что это была всего лишь ошибка, а пятно в личном деле никому не нужно. Иногда проблема была глубже, иногда такой подросток — жертва пренебрежения родителей. Айзаве приходилось по полночи вести разговоры, пытаясь вызвать у подростка доверие в свою сторону, а потом отводил его в полицейский участок для того, чтобы подросток написал заявление на своих родителей. Айзава следил за ходом каждого такого дела.       Но большинство линчевателей были людьми постарше, и с ними нужно было работать по-другому. Для того, чтобы они вдруг не перешли закон и не стали преступниками, Айзаве нужно было с ними сотрудничать и рассказывать о том, в какой район им лучше не совать свой нос, потому что там будет герой, который не так лоялен к линчевателям. Такое взаимовыгодное доверие было удобным. Линчеватели часто обращались за помощью к Айзаве, когда не могли справиться сами с какими-то головорезами, а также при просьбе снабжали его информацией, которую узнавали на ночных улицах города. Таким образом процесс поимки преступников шёл намного быстрее. Когда одного из линчевателей вдруг ловили, Айзава приходил в полицейский участок и начинал ему или ей говорить о том, что пора бы завязывать с линчеванием и наконец реинтегрироваться в общество как гражданский. Айзава рассказывал пойманным линчевателям о том, что не всё потеряно, что они не нарушили закон сверх нормы, и что если в ходе реабилитации они будут вести себя хорошо, то из личного дела изымут информацию о том, что они в какой-то момент пренебрегали законом.       Случай с матерью Шинсо был другим; из её личного дела никогда не изымут информацию о том, что она сидела в тюрьме за убийство. Ей не будут доступны некоторые из профессий, но реабилитация позволит ей реинтегрироваться в общество и получать пособие, пока она ищет работу. Реабилитация позволит ей вернуть своих детей обратно.       Айзава хотел, чтобы Шинсо знал обо всём этом. Айзава верил в Шинсо, но он так же полагал, что Шинсо из-за своей доброты и эмпатии может застрять с Лигой, если решит, что кому-то из них нужна помощь. Айзава хотел, чтобы Шинсо знал, что несмотря на озлобленность СМИ, ему есть, куда возвращаться. Он хотел, чтобы Шинсо знал, что он может быть героем для всех людей в Японии, а не только героем для Лиги Злодеев. Он хотел, чтобы Шинсо знал, что для него есть выход, даже если он нарушит какой-либо закон в угоду Лиги Злодеев. Потому что несмотря на то, как много глупых законов существует, есть закон, который защитит его, потому что он несовершеннолетний человек, которого похитили.       — Я хочу, чтобы существовала программа по реабилитации злодеев, которая учитывала бы весь их жизненный путь, — разбито сорвалось с губ Айзавы вместо всех размышлений. Он привалил голову к груди Ямады и после ощутил руки на своей спине. — Я хочу, чтобы каждый знал, что выход есть. Я хочу, чтобы у того мальчика с причудой ядовитого газа появился шанс. Ему всего тринадцать. Он никого не убил в тренировочном лагере, он и не убивал прежде. Цукаучи допрашивал его. Этот мальчик даже и дня не пробыл в Лиге Злодеев. Его вообще не хотели брать с собой, но он напросился пойти с ними, потому что он хотел быть хоть в чём-то полезным. Ты знал, что от него отказались родители, когда его причуда только появилась? Ты знал, что его ядовитый газ по медицинской экспертизе не способен отравить человека до смерти? Но его родители всё равно были напуганы, потому что они провалились в трёхдневную кому, когда его причуда появилась. Они не хотели иметь со своим сыном никаких дел. Он сбегал из приюта, потому что ему, как особо опасному ребёнку, нацепили на руки браслеты, блокирующие причуду. Его должны были научить пользоваться своей силой и объяснить, что его причуда может навредить, но если он научится её контролировать, то всё обойдётся. Если бы его родители не отказались от него и растили бы его в любви, то представь, каким бы этот мальчик мог стать героем со своей причудой.       — Его причуда похожа на причуду Немури, — задумчиво пробормотал Ямада, и Айзава кивнул ему в грудь. — Он мог бы с лёгкостью вырубить кучу злодеев, пробравшись в закрытое помещение, и сделать всё без лишнего шума.       — Мне жаль, что потенциал этого мальчика зарыли ещё до того, как он научился связно разговаривать. Теперь он в колонии для несовершеннолетних. Оттуда выбраться сложнее, чем из тюрьмы для взрослых, и я не про побег. Он всего лишь ребёнок, которому не помогли вовремя, и теперь он будет искать тепло и поддержку в таких же озлобленных на весь мир детях, как и он сам. В колонии все дети сбиваются в стаи, а по статистике, выходя из колонии, многие из них присоединяются к уже существующим бандам преступников в качестве мальчиков на побегушках или сами создают организованную преступную группировку. Я ловлю подобные банды каждый месяц.       Ямада молчал какое-то время, а потом по какой-то причине тихо рассмеялся в волосы Айзавы.       — Что здесь смешного? — пробормотал Айзава.       — Эри сказала примерно тоже самое, что и ты, но буквально в паре предложений.       — Ну что поделать, если ребёнок умнее меня, — усмехнулся Айзава.       — Как думаешь, с ней всё в порядке? — спросил Ямада. — Я ожидал иной реакции от неё. Она даже не спросила про маму, когда её фото показали по телевизору. И про брата не сказала и слова. Почему Эри вообще спросила про причуды?       — Когда поймёшь логику детей — дай знать, — буркнул Айзава, глубоко вздыхая.       — Эй, ты засыпаешь, что ли? Пошли приляжем на диван.       Так они и сделали. Ямада укрыл их одеялом, обнимая Айзаву со спины. Айзава провалился в сон, а когда проснулся, уже наступило утро. Ямады рядом не было, но за столиком напротив дивана сидела Эри и что-то чирикала на бумаге, кот Ямада-чан лениво махал лапой, пытаясь поймать карандаш. Эри выглядела серьёзной и в ней не было намёка на тревогу.       — Доброе утро, Эри, — прошептал Айзава. Она вскинула голову, ярко-красные невинные глаза посмотрели на него.       — Доброе утро! — излишне бодро заголосила Эри. — Мне сказали, чтобы я сказала вам, что завтрак уже готов. И сказали сказать вам, чтобы вы не забыли почистить зубы, сходить в душ и переодеться в одежду, потому что от вас воняет!       Айзава усмехнулся, выпутываясь из одеяла, и понюхал подмышки, не заметив запаха.       — А я точно воняю?       Плечи Эри вздёрнулись, её щёки покраснели от смущения.       — Я не стала подходить к вам близко, не хотела нюхать. Но, наверное, вы воняете. Я видела, как Ямада-сан сбежал с дивана к тёте Немури на кухню, когда я пришла.       Теперь краснел уже Айзава.       — Понятно, — просипел он и кивнул головой на разложенную бумагу на столе. — Что делаешь?       Эри сгребла бумагу поближе к себе и закрыла рукой содержимое. Рыжий кот цапнул лапой торчащий из кулака Эри карандаш.       — Секрет, — сказала Эри, и у Айзавы сжалось сердце в ту секунду, когда она улыбнулась. — Я потом покажу.       Айзава напоследок взъерошил ей волосы и вышел из гостиной. Когда он всё сделал, то хотел войти на кухню, но вместо этого ему пришлось пройти к входной двери, потому что прозвенел звонок.       Мандали была в геройской костюме и держала Коту за руку; на его фирменной красной кепке была только одна золотистая колючка. Наверное, нашли кепку где-то в лесу и вернули ему обратно. Кота высоко вздёрнул голову, чтобы грозно посмотреть на Айзаву.       — Отведи меня к Эри! — потребовал Кота.       — Сначала поздоровайся, — укорила Мандали, дёргая его за руку. Кота нахмурился.       — Привет, старик! Отведи меня к Эри!       Айзава кивнул Коте и освободил дверной проём. Эри видимо услышала вопль Коты и поэтому распахнула дверь гостиной, высовывая голову в коридор. Кота пропихнулся мимо Айзавы и побежал к Эри.       — Сними обувь! — в отчаянии крикнула Мандали, краснея перед Айзавой. Но дети уже побежали на второй этаж, а рыжий кот — за ними вприпрыжку. Мандали извинилась, протягивая Айзаве пакет с тапочками для Коты, и поспешно ушла, уверяя, что придёт за племянником вечером.       Айзава позавтракал хорошо приготовленной яичницей с овощами, поддразнил Ямаду насчёт того, что у него никогда не получится что-то такое простое, как жареные яйца, на что получил лёгкий тычок в лоб. Каяма, замешивая тесто для пирога, обвинила Ямаду в том, что он не хочет учиться чему-то новому и просто бессмысленно отсиживает задницу на стуле, пока она трудится. Короткая перепалка закончилась тем, что Ямада принялся помогать Каяме нарезать яблоки, а Айзава намывать грязную посуду.       Айзава вздохнул. Времяпровождение протекало относительно хорошо того факта, что произошло за последние дни, которые казались Айзаве одним болезненным сном. Его спиралевидный ход тягостных мыслей так никуда и не делся, сопровождал его всякий раз, как он слышал голоса Эри и Коты, и напоминал ему о том, что после затишья всегда следует буря.       Они отобедали пирогом с яблоками, дети утащили несколько кусочков в комнату Эри и сказали, чтобы их не тревожили (выглядели они настолько серьёзно, что троим взрослым не хватило духу им перечить и предлагать, например, посмотреть всем вместе мультики в гостиной). Каяма и Ямада ближе к вечеру переоделись в свои геройские костюмы. Каяма отправилась патрулировать улицы города, а Ямада поехал на радиостанцию, чтобы впервые после произошедшего дать о себе знать своим маленьким слушателям. Они должны вернуться ближе к ночи, и Айзава не протестовал их присутствию. По факту он впервые с момента атаки на лагерь переночевал дома, оставив опеку над Эри этим двоим. Айзава был освобождён от ночных патрулей до конца летних каникул, но он знал, что если ему поступит хоть один звонок от Незу, Цукаучи или Геройской Комиссии — он уедет, чтобы разбираться с делами, касаемо Лиги Злодеев. Он одновременно надеялся и не наделся, что что-то даст о себе знать сегодня. В противном случае ему придётся взять с собой детей, что означало стресс как для него, так и для них.       Айзава вошёл в гостиную с кружкой кофе и сел на диван, только сейчас замечая, что по разным углам раскидана женская одежда. Каяма видимо оккупировала гостиную, сделав из помещения свою личную комнату. Поверх длинного зеркала с ножками перекинулось несколько цветных бюстгальтеров, на сушилке висели нижнее бельё, футболки и лосины. Колготки, чулки и носки Каямы по какой-то причине оказались разбросаны по полу. Самые ближние к нему колготки дали ему причину думать, что рыжий кот сделал из этих вещей свои игрушки; Айзава заметил несколько зацепок.       Он дрейфовал на диване ещё какое-то время, размышляя, но примерно через час ему на телефон поступил звонок от Цукаучи.       Айзава отстранённо принял звонок.       — Слушаю.       — Привет, — тихо сказал Цукаучи, и это противоречило его обычному серьёзному голосу, который означал, что у него есть новости касаемо расследования. — Ты дома?       Айзава понял, что Цукаучи нервничает.       — Да. Ты хочешь поговорить?       — Да. Через пятнадцать-       И после Айзава отключил звонок. Однажды Шинсо сказал ему, что он мелочен. Что ж, теперь Айзава в этом убедился. Его задело то, что вчера вечером Цукаучи сбежал от разговора, зарыв голову в песок. Теперь пусть пожинает плоды холодного отношения к себе. Судя по тому, что Цукаучи всё-таки готов поговорить, продлится такое равнодушие со стороны Айзавы недолго. Но будет приятно посмотреть на то, как взрослый мужчина будет вести себя подобно старшекласснику перед экзаменом, поэтому Айзава предвкушал маленькое веселье.       Но когда прозвенел звонок, и он открыл дверь, ему стало не до веселья. Рядом с Цукаучи стоял Всемогущий, а точнее, Яги Тошинори, потому что его физическая форма была сдутой и скелетообразной. Рубашка и брюки свисали с Яги, как с вешалки. Цукаучи кивнул, а Яги выдавил из себя виноватую улыбку в качестве приветствия,       — З-здравствуйте, учитель Айзава!       Айзава даже не понял, что рядом был кто-то ещё, пока Мидория, поддерживая себя в стоячем положении с помощью костыля, не вышел из тени высокой фигуры Яги на свет коридора.       Вместо всех ругательных слов, готовых сорваться с его языка, Айзава освободил дверной проём и молча прошёл на кухню, чтобы сделать всем чай. Цукаучи и Яги точно не заслуживали такого гостеприимства, но Мидория был не причём. Вернее, он надеялся, что проблемный ребёнок номер один из его адского класса не имел никакого отношения к тому, о чём хотел узнать Айзава у Цукаучи и, видимо, у Яги.       Судя по виду Мидории, вошедшему на кухню, он явно не ожидал того, что Айзава живёт в нормальном доме, а не в какой-то медвежьей берлоге. Его взгляд был широко раскрыт от удивления. Если Эри и Кота подадут голос, Мидория будет недалёк от того, чтобы впасть в кому от шока, надумывая себе всякие вещи.       — Садись, Мидория.       — Ага, конечно! Спасибо!       Мидория, озираясь на современный ремонт в светлой кухне, сел за стол и поставил рядом со стулом костыль. Айзава позволил взгляду совсем ненадолго задержаться на ноге в гипсе, пока Мидория пучил глаза на остатки домашнего яблочного пирога.       — Вы умеете готовить? Ого, как неожиданно! О боже… Извините! Конечно, такой герой как вы, хороши во всём!..       Айзава со звоном поставил поднос с чашками чая на стол, прерывая болтовню Мидорию.       — Немури приготовила этот пирог. — Айзава не знал, что глаза Мидория могли стать ещё больше. Он пододвинул чай и яблочный пирог ближе к Мидории. — Но да, я тоже умею готовить. Офицер Санса готов заплатить за мой оякодон две тысячи иен. Закрой рот, а то туда влетит муха.       Айзава усмехнулся, когда Мидория покраснел и пробормотал извинения. Как раз в этот момент вошли Яги и Цукаучи; они присели рядом с Мидорией, и после наступила тишина.       Айзава прислонился бёдрами к тумбе, осматривая их цепким взглядом. Цукаучи нервничал, смотря куда угодно, но не на Айзаву, однако выглядел вполне сносно по сравнению с опустившим голову Яги и неловко покусывающему яблочный пирог Мидорией.       — Итак, Цукаучи, я думал у нас с тобой произойдёт личный разговор. Окей, ты притащил Яги в мой дом, я могу это понять. Наверняка герой номер один знает уйму интересных вещей, — сказал Айзава, и Яги вздрогнул, спрятав лицо в кружке чая. Взгляд Айзавы прищурился на Мидорию, и Мидория поперхнулся пирогом.       — Мидория, мальчик мой!..       Пока Мидорию приводили в порядок хлопками костлявой руки по спине, Айзава вновь вернул взгляд к Цукаучи, ожидая.       — Вчера я поделился своими опасениями с Тошинори, — прочистив горло, оповестил Цукаучи, выдерживая ровный тон голоса, но правда была в том, что Айзава видел его насквозь.       — Ах! А я, — начал Яги, прикладывая ладонь к явно вспотевшей шее, — поделился своими опасениями с юным Мидорией.       Айзава кивнул, вздёргивая бровь, но сохраняя нейтральное выражение лица. На самом деле он разрывался между весельем и раздражением, но ему хватило одного взгляда на испуганного Мидорию, чтобы понять, что веселье победило.       — А что скажет юный Мидория? — спросил Айзава.       Дикий куст зелёных волос подпрыгнул в такт резко поднявшейся головы.       — ЮНЫЙ МИДОРИЯ РЕШИЛ, ЧТО ВЫ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ О-       Яги поспешно закрыл рот Мидории ладонью, но после произошёл состоящий из тихих шепотков словесный бой между коротышкой-студентом и героем номер один в сдувшемся теле. Айзава позволил себе усмехнуться, когда Цукаучи смущённо приложил руку ко лбу и покачал головой, явно желая находится где угодно, но не здесь. Наконец, Яги и Мидория пришли к какому-то соглашению и кивнули друг другу. Оба посмотрели на Айзаву.       — Однажды было два брата…       — Я съел волос Яги-сана и…       Таким же образом, как они начали одновременно говорить, таким же образом они синхронно заткнулись. Цукаучи не переставал качать головой от стыда. Когда Айзава готов был заговорить вновь, дверь кухни приоткрылась, Эри с Котой заглянули в проём, а кот протиснулся мимо них.       — Ой, — тихо вырвалось из Эри. — Брокколи! Эм, Цукаучи? О, Яги-сан! Привет!       Кота хмуро оглядел толпу и приостановил взгляд на ошарашенном Мидории. Когда с Мидории спало оцепенение при виде детей, он помахал им рукой с яркой улыбкой на лице. Кота пробурчал что-то отдалённо похожее на приветствие и, увидев загипсованную ногу Мидории, покраснел, сбегая из поля зрения.       — Мы за пирогом, он ещё остался? — спросила Эри, и Мидория схватил тарелку со стола, чтобы передать ей. Эри приняла тарелку не сразу, она задумчиво склонила голову, смотря на Мидорию. — А ты научишь меня вести тетрадки с причудами, как у тебя?       Мидория округлил рот и оглянулся на Айзаву.       — Ну, что ж, думаю, все останутся на ужин, — вздохнул Айзава. — Мидория придёт попозже.       — Хорошо, — кивнула Эри и взяла тарелку. — Мы будем ждать тебя в гостиной! — крикнула она.       Мидория с созерцательным видом пялился на только что закрывшуюся дверь.       — О, я думал, что Эри подопечная Ямады, — пробормотал Яги. — И юный Шинсо, — нескладно добавил он, приподняв плечи от неудобства. Айзаве хотелось сказать, что Ямада в полной мере такой же опекун, как и он, но не стал мутить воду зазря.       — Получается, что… эм… учительница Каяма и вы, э-э, учитель Айзава… В-вы оба… О-о…       — Причём здесь Каяма? — ткнув острым локтем в бок Мидории, тихо поинтересовался Яги.       — Этот пирог приготовила учительница Каяма, а в гостиной я-я видел… о боже, э-э, я не хотел подсматривать! — оправдывался Мидория, махая руками. — Извините! Я просто проходил мимо!..       Айзава должен был подумать о том, чтобы спрятать шмотки Каямы, или, хотя бы, выключить свет в гостиной, прежде чем пойти встречать помимо Цукаучи внезапных героя номер один и студента.       — Ах! Я не знал, что ты женат! — улыбнулся Яги.       Цукаучи глубоко вздохнул.       — Он просто издевается над вами двоими, — сказал Цукаучи. — Извините, это моя вина. Он не женат. Каяма здесь, чтобы присматривать за Эри в твоё отсутствие?       — Ямада тоже, — добавил Айзава, прекращая своё маленькое шоу. — Мидория, закрой рот.       Мидория прижал обе ладони ко рту, пялясь на Айзаву, и если в этой зелёной голове происходила неукротимая сила мысли, то она разрушилась, когда заговорил Цукаучи.       — Ты был прав, Айзава. У Лиги Злодеев есть кое-кто, кто способен забрать причуду у человека безвозвратно.       Яги откашлялся в платок, который впоследствии окрасился капельками крови. Атмосфера в кухне моментально изменилась.       — Я сражался с этим злодеем некоторое время назад и думал, что победил его, — тихо сказал Яги, опустив плечи. — После того, как я навестил Рэгдолл и убедился в том, что у неё действительно больше нет причуды, я понял, что проиграл битву. — Яги развернулся к Мидории, смотря на него виноватым взглядом. — Я ещё раз прощу прощения у тебя, мой мальчик. Если бы я знал, какую ношу взваливаю на тебя, я бы-       Мидория схватил Яги за плечи.       — Вы бы что? Вы бы не дали мне то, за что я в итоге бесконечно вам благодарен? — спросил Мидория тоном, граничащим с мольбой.       Яги, казалось, уменьшился в размерах ещё больше, чем есть. Печаль охватила его впалые голубые глаза.       — Не обессудь, когда я скажу, что сейчас мне очень жаль за то, что я сделал, — прошептал Яги, и глаза Мидории заслезились, а губы его задрожали. — Видя, как Рэгдолл старается заново собрать себя по кусочкам и видя, что она не опустила руки после потери своих сил, я… Мне жаль, что я изначально не дал тебе положительного ответа на твой вопрос. Я должен был сказать тебе тогда на крыше, что ты можешь стать героем без причуды.       Из лёгких Айзавы пропал весь воздух, но он сдержался от всех настойчивых вопросов, щекотавших его язык, потому что Мидория заплакал. В груди Айзавы поднялась паника, но ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он посмотрел на Цукаучи, сжавшего губы в тонкую линию.       Редко, но причуда могла появиться после четырёх лет. Время от времени можно было ошибочно предположить, что мутация в теле и есть причуда, проявившая себя таким образом. Все до какого-то момента полагали, что рог Эри — это её причуда, появившаяся в виде животного элемента в её теле, и только потом с возрастом стало понятно, что особенность её причуды в том, чтобы накапливать силу в этом роге.       Айзава думал, что у Мидории было что-то похожее; его неумелость в использовании причуды была слишком огромной для того человека, который мог бы обрести причуду ещё в детстве. Мидория буквально ломал кости, потому что не знал, как совладать с силой в своём теле. И если бы и можно было предположить, что у Мидории один из тех редких случаев появления причуды, то сейчас это не казалось Айзаве возможным.       Потому что Яги и Мидория пришли вместе с Цукаучи, уже зная о том, что есть кто-то, кто может забрать причуду у другого человека безвозвратно. А значит, есть причуда противоположная «краже» других причуд.       — Нет-нет-нет, не говорите так! — взмолился Мидория, стирая слёзы с глаз ладонями. — Не жалейте о том, что сделали. Потому что я об этом не жалею! Я…       — Мальчик мой-       Мидория отмахнулся от руки Яги, смотря на него затравленным взглядом.       — Мы поговорим об этом потом, — заявил он дрожащим, но стальным голосом. И хотя каждое слово срывалось с его губ слабо, его взгляд в последствии стал твёрд и неумолим. — Мы поговорим об этом потом, потому что прошлое уже не вернуть. Но сейчас, сейчас, мы можем что-то сделать для Шинсо. — Мидория повернулся к Айзаве с потемневшим взглядом. — Я был беспричудным, и я получил причуду от Всемогущего с помощью его ДНК.       — Ты съел волос Яги, — сказал Айзава, и его охватила мрачная мысль. — Получается любой, кто об этом узнает… — Айзава замолчал, когда Мидория замахал руками.       — Это должно произойти по обоюдному согласию, — тихо сказал Яги. — Поэтому пока юный Мидория не захочет, он не передаст эту причуду следующему человеку, который изъявит искреннее желание обрести её.       Айзава прикрыл глаза, давая себе время упорядочить мысли. В его голове было много вопросов, но тех крох упомянутых вещей хватило ему, чтобы понять, что те слухи, больше похожие на городскую легенду, отчасти верны, но…       — Я пойду к Эри и Коте, — прервал Мидория мысли Айзавы. Мидория встал со стула, не смотря на Яги, схватил костыль и зашаркал к двери.       Яги проводил Мидорию грустным взглядом.       — Два брата, — сказал Айзава не только потому, чтобы отвлечь Яги, но и потому, чтобы наконец обо всём узнать.       — Ах! Конечно, — ответил Яги. — Как ты знаешь, причуда юного Мидории называется Один За Всех, но есть и другая причуда — Все За Одного…       …и Айзава побудил себя слушать долгую историю о двух братьях, шедшую до этого момента сквозь столетие, пространство и время. А пока он слушал, то готовил ужин, и лишь звон посуды друг о друга прерывал бестелесный голос Яги, который так или иначе был пропитан трещинами и лёгкой хрипотцой.       Всемогущий — восьмой владелец Одного За Всех, а Мидория — девятый. Эта причуда — слияние двух других причуд; она с каждым разом накапливала в себе всё больше и больше силы, передавалась от преемника к преемнику в надежде положить конец символу зла — Все За Одного. Всемогущий думал, что победил его в их последней битве, где его серьёзно ранили. Та битва ограничила Всемогущего в использовании причуды до трёх часов, а после передачи причуды Мидории — до часа в день. Причина, по которой Все За Одного спустя столько лет остался жив, была в том, что когда-то ему удалось украсть причуду долголетия.       — …из-за появления Ному я начал что-то подозревать, но именно кража причуды Рэгдолл убедила меня в том, что я не победил Все За Одного, — признался Яги, растирая собственное лицо ладонями. — Я подверг юного Мидорию той опасности, с которой должен был справиться сам. Если бы я знал, если бы я только знал-       — Прекрати. — Айзава, отключая плиту и снимая сковородку с огня, наконец повернулся к Яги и посмотрел ему прямо в глаза. Ему не хотелось влезать в личную драму, но иногда Яги мог быть редкостным болваном. — Даже идиоту понятно, что ты обидел Мидорию именно этими словами. Ты совершил ошибку, когда сказал, что он не может стать героем без причуды. Но в конечном итоге ты исправил её, решив поддержать его мечту и передать ему силу. Не заставляй его сожалеть о том, что он согласился стать твоим преемником, преемником Одного За Всех, минуя иной путь — стать героем без причуды.       — Ты очень резкий, — высказался Цукаучи.       — Я всё ещё злюсь на тебя, так что сиди и молчи, — прищурился Айзава, наставив лопаточку на Цукаучи.       — …Думаешь, у Рэгдолл действительно всё получится? — опустив голову, спросил Яги.       — Ты издеваешься надо мной? Я уверен.       Яги поднял голову. На его лице появилась улыбка более искренняя и нежная, чем любая широкая улыбка Всемогущего, уверяющего, что всё хорошо. Улыбка Яги не раздражала Айзаву.       — Я видел твоё выступление на пресс-конференции, — смущённо сказал Яги. — Ты говорил о дискриминации… И, знаешь, я поймал себя на мысли, что хотел бы услышать что-то такое в своей юности.       — Не похоже, чтобы ты когда-либо был в ущемлён в чём-то подобном.       Уголки губ Яги растянулись шире, но Айзаве показалось, что за этой улыбкой таится много печали.       — Выступай на телевидении почаще, — в итоге сказал Яги, показав два кулака с выступающими большими пальцами вверх. Раздражённый сверх меры, Айзава оставил сказанное без ответа и почти развернулся к плите, намереваясь подать ужин, но Цукаучи отвлёк его.       — На лоскутном одеяле, в котором была замотана Рэгдолл, нашли фиолетовые волосы.       Айзава замер.       — Шинсо? — тихо спросил он.       — Да, — сказал Цукаучи, и Айзава обессилено упёрся бёдрами о тумбочку. — Есть ещё кое-что. Я пока что не знаю, связано ли это с Шинсо, но недавно в полицейский участок обратились с заявлением о краже. Некто украл из магазина еду и одежду. Видеозаписей нет, камеры тоже украли, и владелец без понятия, как вору это удалось. Владелец подслеповат — он старик на пенсии, — но он сказал, что вор, мужчина, был предположительно в жёлтом платье и с очень длиной головой.       Из Айзавы вырвался дрожащий вздох.       — По описанию похоже на Мистера Компресса, — сказал Айзава. — Платье могло быть на самом деле плащом, а шляпа могла показаться подслеповатому старику длиной головой. Кража могла произойти с помощью его причуды.       Цукаучи кивнул, подтверждая догадки Айзавы.       — Менеджер магазина пересчитал товар и перечислил всё то, что украли. Среди товаров была мальчиковая подростковая одежда.       — Что именно?       — Толстовка, футболка, спортивные штаны, трусы. На футболке было изображение кота.       Слишком много совпадений. Айзава развернулся к плите.       — Спасибо.       Лишь мышечная память позволила Айзаве не уронить тарелки или не удариться о выступающий угол тумбочки при ходьбе. Он был на грани.       Информация о Все За Одного, которую он узнал, с одной стороны была полезной, но с другой — ничем не могла в данный момент помочь. Айзава не совсем был уверен в том, что Лига Злодеев решила похитить Шинсо в качестве рекрута, но теперь он как никогда надеялся, что Лига действительно была чиста в своих намерениях забрать Шинсо к себе.       Одежда. Футболка с изображением кота. Еда.       Теперь Айзава надеялся, что Шинсо согласится перейти на их сторону.       Это была болезненная мысль, но Айзава выбирал из двух зол. Расследование так или иначе зашло в тупик, а без подтверждения, что в том магазине действительно был Мистер Компресс, это дело не пришьют к расследованию о пропаже Шинсо.       Если Шинсо не перейдёт на сторону Лиги Злодеев, то его может настигнуть участь Рэгдолл. И если Рэгдолл, лишённая своей причуды, осталась жива благодаря Шинсо, то кто, если не Лига Злодеев, впряжётся за него в том случае, если Все За Одного решит забрать его причуду и лишить его жизни, сделав из него безмозглого Ному? Несмотря на то, что преступные группировки творили зло, им не было чуждо понятие любви, дома, поддержки и заботы по отношению друг к другу.       Найденные волосы на лоскутном одеяле принадлежат Шинсо, а это значит, что он спал в тепле. Это значит, что Лига Злодеев в извращённом смысле проявила заботу к комфортному пребыванию Шинсо в своём злодейском логове.       Уж лучше пусть злодеи одаривают Шинсо всеми этими вещами, дают ему еду, крышу над головой, пусть пудрят ему мозги своими заискивающими фразами и пытаются сделать из него своего рекрута.       Потому что пусть Шинсо лучше будет злодеем, а не мёртвым мальчиком.