Хай Кинк & Катасах Аск #textaskgreedfall

#ивент@textaskgreedfall #modernAU@textaskgreedfall #Catasach@textaskgreedfall #Kurt@textaskgreedfall #greedfall ⚕⚕⚕ Посреди массогабаритных макетов черепов nadaiga, перемежающихся робкими бионическими пробами суставных сочленений и чашками Петри, в которых пушилась зеленоватая микрорастительность, заставленная стопками зачитанных до дыр подшивками журналов Nature и Lancet, стояла кружка с остывшим чаем. Радужная плёнка на поверхности хорошего напитка густого коричневого цвета чуть расщепилась, а на стенках кружки красовалось подсохшее тёмное кольцо. Рядом мигал экран ноутбука, на котором всплывали, обновляясь, многочисленные разноцветные показатели содержания газов, распределённых по стволам, давление и данные, понятные только специалистам. Катасах застыл над микроскопом. Судя по светлой щетине на татуированном лице, он не брился около недели. Белоснежный халат был безупречно выглажен, из нагрудного кармашка с нашивкой "Недра-Мед. Исследовательский Отдел" выглядывала ручка. Его широкая пятерня наощупь обнаружила позабытую кружку и виртуозно извлекла её из дебрей отходов научной жизнедеятельности. Ни одна чашка Петри не была сдвинута, ни одно плексигласовое колено с торчащими трубками не сместилось. Только башня, сложенная из журналов Science, угрожающе качнулась и замерла, удержанная искристым дымком, который быстро остановил её движение и исчез, как будто его и не было. Громко сербая, доктор сделал глоток, думая, что чай горячий. От неожиданности от чуть не выронил кружку и отпрянул от микроскопа, расплескав по коленям чай, однако предметное стекло было спасено. Уж лучше халат, чем бесценные образцы..! Зазвонил телефон. Слушая сбивчивые возгласы на том конце провода, Катасах резко вывернулся из халата и выскочил в коридор, ударяясь о стены. К удаляющемуся топоту его ног присоединился нестройный шум других сотрудников "Недра-Мед". Экран включённого ноутбука мигал красным. Обгоняя друг друга, стремительно уходили в бордо числовые столбцы с растущими показателями температур, в то время как содержание кислорода стремилось к нулю. На добыче драгоценной Соли случился пожар. *** Глаза открылись резко, будто кто-то ударил под дых. Как и каждую ночь. Точнее раз по десять за ночь. Но сейчас сероватый утренний свет был уже достаточно окрепшим, чтобы различить хитросплетение трещин на потолке. Это означало, что очередная ночь, показавшаяся мучительной пыткой от постоянных кошмаров и выпадений в реальность, подошла к концу. Курт сладко потянулся, чувствуя, как затекли мышцы, и вслепую нашарил на тумбочке початую пачку сигарет. Горький дым, цепляясь острыми коготками, проворно занырнул в горло, чтобы вырваться сизой струёй из ноздрей. Первым делом, как и всегда, Курт сел, разминая будто покрывшуюся за ночь мелкими колючками культю, и, вдруг, обнаружил нагло выглядывающую из-под простыни аппетитно шоколадную задницу. Не удержавшись, наёмник с размаху хлёстко шлёпнул по одной из ягодиц, и с наигранной суровостью спросил: – Одуван, а ты чего тут развалилась? Приказ был домой чесать! Из-под не особо белой простыни послышалось недовольное, невнятное ворчание. Но стоило комнатке наполнится звонким звуком от второго крепкого шлепка, как шипящая, словно уличная кошка, Альфра наконец показалась на свет: – Отвали, Щербатый! Голова раскалывается! – А нехер всякую дрянь в себя без меры вливать, – усмехнулся Курт, но всё же набросил простыню на зябко поёжившуюся не то от холода, не то от боли девушку. Он никогда ей в этом не признавался, но те дни, когда Альфра перебирала с выпивкой настолько, чтобы иметь смелость ослушаться и остаться в его берлоге до утра, по-своему умиляли Курта. Позволяли почувствовать себя ещё не до конца озверевшим. Доказывали, что он ещё способен беззаботно спать рядом с живым человеком. Ну хотя бы с одним. Забрав из-под подушки ствол, наёмник потянулся за наиболее ценной, во всех смыслах, частью своего тела. Изящно сплетённый из десятков чёрных, будто вбирающих в себя весь свет, тонких полосок неизвестного материала протез идеально повторял по форме некогда утраченную Куртом в бою левую ногу. Он до сих пор смутно представлял реальную стоимость этого бионического шедевра от “Недра Мед”, но болезненные воспоминания, о мучительных постоянных болях от старого протеза, делали эту малышку бесценной в глазах старого наёмника. И если сперва в его голове ещё звучал робкий шепоток опасений, насчёт участия в грязных играх между корпорациями, то стоило ему впервые ощутить, с каким приятным холодком протез нежно обхватывает его ногу и сколь невесомо ощущается при ходьбе, как Курт легко сменил сторону. В конце концов, наёмник – что голодный бродячий пёс – будет верен тому, кто предложит кость побольше и ровно до того момента, пока не закончит её грызть. Будто услышав мысли хозяина, перед ним возникла довольная, слегка перекошенная отсутствием левого глаза, собачья морда. Недолго думая, доберман принялся с энтузиазмом вылизывать его щетинистое лицо, оперевшись о колено хозяина. – Гринблад! – громко рявкнул Курт, заставляя пса в удивлении замереть. – Сколько раз говорил, при посторонних лизаться запрещаю! Доберман слегка опустил острые уши и слезливо заскулил. – А вот надо было вчера её за задницу тяпнуть, чтоб домой проваливала, – строго заявил наёмник, но всё же чмокнул пса в горячий шершавый нос. – Ладно, пошли завтракать. Умудрившись изготовить для задержавшейся гостьи порцию лишь слегка подгоревшей яичницы – единственный кулинарный шедевр, на который он был способен – Курт резко сдёрнул простыню с по-прежнему спящей Альфры. – Всё, подъём, Одуван! Прощайся со своим похмельем, пора на службу. И чтобы это был последний раз, когда я на утро обнаруживаю тебя в своей кровати. Девушка выгнулась, будто специально выставляя напоказ обнажённое, подтянутое, будто отлитое из горького шоколада, тело, а затем недовольно зыркнув в сторону начальника, села, подтянув колени к подбородку. Курт слишком долго знал Альфру, чтобы повестись на этот обиженный взгляд огромных темных глаз, выставленную вперёд пухлую нижнюю губу и нелепые попытки прикрыть давно исследованные им части тела. – И раз уж осталась, то будь любезна хоть с Гринбладом погуляй, – кинул он помощнице, вручая кружку свежесваренного кофе. Альфра открыла было рот, наверняка чтобы нагло рассказать куда и к кому он может идти с такими поручениями, но её прервал пронзительно писклявый звонок мобильника. Курт моментально нахмурился, увидев высвеченное на экране имя. Если Князь самолично звонит ему в такую рань, значит, на директора "Forstentum" свалилась надайгова куча дерьма. – Доброе утро, сэр, – дежурно ответил Курт, но чем дольше слушал нервные возгласы, доносившиеся из трубки, тем мрачнее становился. – Конечно, я и вся команда будем у вас через четверть часа, сэр, – наконец отчеканил он, краем глаза замечая, как уже успевшая одеться Альфра, обвивает своё тёмное бедро массивной кобурой. ⚕⚕⚕