Хай Кинк & Катасах Аск #textaskgreedfall

#ивент@textaskgreedfall #Greed_Effect@textaskgreedfall #N7_Day #Catasach@textaskgreedfall Видеоиллюминатор челнока показывал покойную звёздную зыбь. Тучанин шевелил губами и что-то хрипло бубнил сквозь клыки, потехи ради выщёлкивая из дробовика патроны. Само собой, для личной охраны своего спасителя-волуса кроган выбрал лучшее. Полуавтоматический дробовик N7 “Пиранья”. Вся Галактика знала, оружие волусского производства “Элкосс Комбайн” годилось скорее на потеху, чем для войны. Однако для корпоративного участия в составе Цитадели кандидаты уровня амбиций клана Вол обязаны были предоставить полный спектр представительства. Для полноправного членства помимо транспортного производства в общем, – и отменных дредноутов в частности, – финансовых продуктов и терабайт услуг по управлению торговым процессом под ключ, стояла и обязательная графа “перечень видов, типов и моделей боевого ручного стрелкового, служебного и гражданского оружия, патронов и боеприпасов к нему, используемых работниками военизированных и сторожевых подразделений”. Именно потому клан Вол и выпустил оружейную линейку. Для галочки. Связи и щедрые инвестиции сделали своё дело, и волусы вошли в состав рас Цитадели. В очередной раз вдумчиво перечитав уведомление о долгожданной выдаче ксеномедицинского сертификата, Кат Асах удовлетворённо погладил планшет и снова уставился на звёзды. Его отговаривали с самого начала, ещё на Ирумэ. Территория, свободная от проклятых костюмов, втрое архивирующих народ Вол до шарообразных коротышек, категорически не подходила для сделок с инопланетными представителями, а для внедрения чужеземных биотехнологий и подавно. Все терпимые болячки лечились по старинке, дедовскими средствами на глаз: нитрированным магнием да цинком. До нестерпимых как правило не доходило: получи волус более-менее серьёзную травму, разгерметизация костюма где угодно вне Ирумэ мгновенно и более-менее безболезненно решала проблему. К сожалению навсегда. О вопросах профилактической медицины речи не было и быть не могло. Консервативные нравы клана не принимали малейших отклонений от вековых устоев банковского дела и торговли. Блажь, дурость, молодость и гормональные сбои никак не оправдывали странное увлечение самого прижимистого и самого дотошного члена их сплочённого общества. И Кат Асах злился и плакал. Закованное в костюм тело ныло и чесалось. Многочисленные складки прели. Адаптированный металлический панацелин, казалось, вошёл в естественный метаболизм вместе с расходами на производство и регулярное применение панацелиновой смеси. Дозы, взятые на глаз предками, исключали малейшие корректировки, а потому Кат Асах дурел после очередной инъекции и совершенно не мог сосредоточиться. И он только и мог, что печально вздыхать, стоя у зеркала, из которого на него смотрел изящный, высокий, выше самого высокого крогана, измученный силуэт. Ставить себе примочки на бесконечные гематомы он выучился случайно, когда подсмотрел в туалете клуба азари, как поколоченная пьяным посетителем танцовщица за полчаса свела синяки какой-то пастой. Тогда же он и заинтересовался способами лечения. Доступных исследований по физиологии волусов не существовало, так что ему пришлось погрузиться в изучение медицины прочих рас, чтобы переняв механизм, перевести его на особенности биохимии клана. Семья смотрела на странное увлечение с неодобрением. Кат Асах литрами поглощал успокоительное, плакал от стыда, хворал, но оставался непреклонен. Чтобы переубедить беднягу, свернувшего на не достойный волуса путь, в ход шли подкуп, шантаж и даже угрозы лишить наследства. Они не считались ни с его биотикой, ни с мировоззрением, выходящим за рамки установленных норм, а потому настаивали на единственной признанной ценности: сертификат экономиста и биржевого игрока давал гарантированный надёжный доход, и чего уж, при находчивости и изобретательности Кат Асаха, доступ в самые закрытые офисы Галактики. Клан Вол пророчил ему карьеру чуть ли не у Серого Посредника, чего бы это ни означало. В качестве меры назидания ему даже проводили публичные выговоры. Как он болел после них! Однако наскоро оправившись, упорно продолжал штудировать ксеномедицинские изыскания и с трудом добытую единственную, крайне обзорную, монографию по физиологии клана Вол. Когда его наконец с позором изгнали, он впал в глубокое горе. Но скорёхонько одумался, когда во время очередной эпидемии на Омеге заболевших стало так много, а мародёры начали нападать уже в открытую на уцелевших, что медики начали набор добровольцев. Уж тут-то он как следует развернулся! Пренебрегая инстинктом самосохранения, он набрасывался на больных и раненых и давал себе волю. Эфемерная теория медицины столкнулась с жестокой суровостью практики. Он освоил техники поддержания жизнеобеспечения без панацелина. Скупая биотика и сочетания горелых пластмасс давали удивительные результаты. Токсичные соединения урана в нанодозах ничуть не уступали панацелиновым предшоковым плато, а нити оптоволокна, наспех выдранные из кабелей, успешно заменяли шовные материалы. Но ему хотелось большего. Профилактической медицины для своего клана. Стыдясь собственного воодушевления от прихода Жнецов, он ринулся в места ожесточённых боев. Приходил всегда добровольцем к будкам медиков и, сгорая со стыда, напрашивался в волонтёры. Его игнорировали. Над ним смеялись. Но – всегда принимали. А он знай себе бубнил названия всех трёхста восьмидесяти девяти костей ворка и накладывал швы. Или ночевал над окуляром электронного микроскопа. Или наспех латал царапины на ненавистном костюме. Или.. или.. или… Перед тем, как провалиться в очередной короткий сон после нескончаемого потока больных и раненых, он просматривал каждую историю болезни, кое-как записанную в инструметрон, делал SWOТ-анализ и подмечал недочёты. И снова плакал над собственной беспомощностью и ошибками, стоящими жизней. Тогда-то его и заметил кто-то из бригады самого доктора Мордина Солуса и пристроил санитаром. Начался счастливейший период его жизни. Саларианец быстро оценил сообразительность и упорство волуса и начал выстраивать системность в хаосе терабайт обрывочных знаний и совершенно вредоносных для медика навыков. Он же походатайствовал за него перед Университетом Анноса и свёл воедино весь опыт в приличное даже по саларианским меркам портфолио. Дотошность и умения принесли Кат Асаху славу среди самых низов общества, и перед ним распахнулись буквально все двери галактической изнанки. Сам он запинался и цепенел от смущения, но выучился брать плату за свои услуги, и однажды открыл собственную практику. И лабораторию. И палаты для трудных случаев. И штат помощников. И исследовательский отдел адаптивной физиологии волусов. Теперь же челнок мчал его на Омегу за драгоценными образцами компонентов азото-водородо-кислородо-сернистых соединений, которые по всем – одна тысяча шестьсот тридцать один раз перепроверенным – расчетам наконец давали возможность начать испытания Формулы, полностью отменяющей необходимость ношения проклятущих гермокостюмов. – Тогда-то Цитадель может и разглядит нас настоящих, – рассуждал он. – И быть может, прекрасные азари начнут смотреть на нас не только как на длинные суммы с нулями… Да и быть может в Совет Цитадели возьмут… Не в силах справиться с волнением, Кат Асах спрыгнул с кресла и подбежал к тучанину. – Гататог Аша. Дробовик вернулся в кобуру, и кроган уставился на него. – Ты пожалуйста будь помягче сейчас. Не надо этих вот твоих… как ты любишь… Покрытая наростами голова недоверчиво склонилась к сопящей маске. – Я же разорюсь их всех лечить после твоих… этих.. – Никакого насилия? – Пожалуйста не надо. Это же Омега. Там много знакомых… Меня узнают, и никто не станет обижать… Кроган хмыкнул и слегка потрепал его по плечу. От падения Кат Асаха спас только поручень кресла, в который он успел вцепиться. – Кто ж тебя в костюме-то узнает? – И правда… Звёздная бесконечность видеоиллюминатора мигнула, возникла заставка почти без битых пикселей, и звонкий голос взломанной, но улыбчивой, Авины доложил: – Доки Омеги приветствуют вас, господин Кат Асах. Куда желаете стыковку? Вспыхнувший от смущения волус потупился и прошептал: – Склады, пожалуйста. Если не трудно…