***
С того дня прошло уже около года. Джордж не помнил, как он отключился, и тем более он не помнил, как очутился в больнице. Врачи сказали, что какой-то мужчина вызвал и дождался скорую, а затем просто ушёл. Так и получилось, что имя своего спасителя, который по счастливой случайности забрёл в тёмную подворотню, парень так и не узнал, и, вероятнее всего, никогда не узнает. Тем не менее, он был благодарен ему за это. Благодарен, что он может жить. Хотя, учитывая то, как он провёл этот год, жизнью назвать это было сложно, но тем не менее… Сейчас парень сидел на кровати и собирал чемодан, тщательно перебирая вещи. Закончив с этим, он откинулся на кровать. Рёбра всё ещё побаливали, от резких движений, и Джордж поморщился, почувствовав слишком сильный удар о матрац. Он закрыл глаза, вспоминая, не забыл ли он чего-нибудь. Удостоверившись, что нет, он потянулся, медленно встал с кровати и обошёл всю квартиру раза 3, перепроверяя всё по миллиону раз. Посмотрев на часы, он увидел, что до вылета ещё целых 2 часа. — И что мне делать всё это время? — вопрос повис в воздухе опустевшей комнаты, на стенах которой раньше было море безделушек, гирлянд и постеров. Оглядевшись вокруг, он тяжело выдохнул и вновь упал на кровать, на которой теперь не было ни простыни, ни одеяла, ни подушки. Всё вокруг казалось таким пустым и серым, что становилось неприятно, поэтому он решил пойти в комнату, из которой вынесли меньше всего вещей — ванная. Примерно через час парень вышел во двор и сел в такси, которое должно было довести его до аэропорта. Машина неспешно тронулась с места, и Джордж в последний раз окинул взглядом этот дом. За стеклом проносились машины, проходили люди, которые вышли вечером на улицу кто в магазин, кто по каким-то делам, а кто просто вышел прогуляться вечером, подышать свежим воздухом. Брюнет в последний раз смотрел на все эти улочки, на все знакомые пейзажи, что сейчас проносились за окном, словно слайд шоу, и с тоской на душе, гнал от себя мысли, что лезли в голову, предлагая развернуть водителя и ехать к себе домой. Какими бы плохими не были его воспоминания, связанные с действиями, происходившими в этом городе, Джордж всё же любил Лондон. Раньше он любил прогуливаться прохладными вечерами по улочкам и паркам своего города, вдыхая аромат недавно прошедшего дождя и кофе, которое варили в его любимом кафе, находившееся в соседнем доме, любил ту атмосферу, что царила в Лондоне. И сейчас, расставаясь с ним, он чувствовал себя так, будто кто-то медленно, явно растягивая удовольствие, видя как Джорджу трудно прощаться с городом, в котором вырос, разрывал его душу на части, оставляя значительную её часть здесь. Наконец, машина припарковалась у аэропорта, и парень, вытащив из машины свои вещи, направился к зданию. Вскоре, он уже сидел на борту своего самолёта, смотря в иллюминатор на вид медленно погружающегося в ночь города. Уже через несколько часов он будет совершенно в другой стране, в окружение совершенно других людей. Эта мысль его немного напрягала, но одновременно с этим придавала сил. Предложение своего лучшего друга Карла на то, чтобы съехаться он принял спонтанно. Как бы он не любил свой родной город, оставаться в нём он больше не мог. Всё в одночасье переменилось в его любимом Лондоне. Выходить на улицу теперь казалось не такой уж хорошей идеей, а о вечерних прогулках вообще пришлось позабыть, как бы ему не хотелось вновь вдохнуть аромат вечернего дождя и свежего кофе. После того, как во время одной из таких прогулок, его избили до полусмерти, из-за чего он чуть не умер на больничной койке, выход даже в магазин казался испытанием на храбрость. С работы, на которой и так платили немного, его уволили, а с родителями он не общался уже около семи лет. Как только ему исполнилось восемнадцать, его выпнули из дома, со словами о том, что он уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно себя обеспечивать. Первое время он жил вместе с Карлом и его семьёй, но вскоре Карл уехал на учёбу за границу, и пришлось искать съёмную квартиру, которая нашлась на удивление быстро, и в течение нескольких дней он переехал в свою первую собственную квартиру. В ней он и жил до сегодняшнего дня. Предложение Карла было для него чем-то вроде спасительного круга. Мысль о том, что можно будет без опаски выйти на улицу, и, может быть, даже как раньше гулять по вечернему городу, вскружила ему голову, и он согласился, толком не обдумав предложение. Но зато теперь, сидя на борту самолёта, мысли о том, что это было ошибочное решение, так и лезли в голову. Джордж резко тряхнул головой, желая вытрясти из неё все ненужные мысли, но те продолжали давить на него, говоря, что он пожалеет о том, что натворил. Ещё одна попытка заткнуть собственные мысли увенчалась провалом, и парень решил, что остаток пути он проведёт за просмотром снов. Отклонившись на сиденье чуть сильнее, и откинув голову назад, он смотрел на вид, открывающийся из иллюминатора. Мысли постепенно стихали, превращаясь в белый шум, веки тяжелели, а сознание уплывало в объятия сна.***
Во время полёта не произошло ничего из того, что на воображал себе парень прямо перед взлётом. В самолёт не попала молния, у них не отказали двигатели, самолёт не рухнул где-то посередине океана, и внутри не оказалось кричащих детей. Последнего Джордж боялся, наверное, больше всего, опасаясь за свой и без того сбитый режим сна. Когда его самолёт приземлился, и он вышел на улицу, то почувствовал, как сильно у него всё затекло от сна в неудобном положении. Зайдя в аэропорт, он забрал свои вещи и отправился в сторону выхода из здания. Набрав сообщение Карлу, он сел на скамейку около входа. Да уж, разница между солнечной Флоридой и дождливым Лондоном ощущалась очень явственно. В то время как в Лондоне он ходил в тёплом худи и джинсах, здесь даже вечером было слишком жарко для такой одежды. Спросив у Карла, как скоро тот подъедет, Джордж направился в сторону туалета, чтобы переодеть худи на что-нибудь полегче. Немного полазив в чемодане, он нашёл серую футболку и джинсы потоньше тех, что были сейчас на нём. Быстро переодевшись, он вновь вышел из аэропорта. Немного подождав, он заметил, как из одной из подъехавших машин вышел высокий кудрявый парень и, видимо заметив Джорджа у входа, чуть ли не вприпрыжку побежал к брюнету. — Джордж! Джорджи!!! — сомнений не осталось. То недоразумение, что сейчас неслось на Джорджа — его лучший друг, которого он не видел уже несколько лет, а от того и не сразу узнал. Засмеявшись, Джордж тоже побежал в сторону Карла с расставленными в стороны руками, готовыми заключить в объятия это кучерявое чудо. Столкнувшись, они обнялись, продолжая смеяться. — Боже, Гоги, ну неужели ты прилетел. Я весь день думал как ты там, в самолёте. — Ага, и поэтому даже не удосужился встретить меня сразу после приземления, — шутливо огрызнулся брюнет, слегка хохотнув. — Я готов извиниться миллиард раз, но я же не виноват в том, что на дорогах пробки. — Отмазывайся сколько угодно, но моё доверие к тебе уже подорвано, — сказав это, Джордж показушно отстранился от объятий, скрестил руки на груди и, развернувшись, направился в сторону своего чемодана. — Ну, Джордж! Постой, ну прости! — За своей спиной Гоги услышал торопливые шаги своего друга. — Ни за что! Буду жить не с тобой, а под каким-нибудь мостом. Я обижен, — воскликнул Джордж, еле сдерживаясь от смеха, но не смог удержаться, когда услышал звонкий смех друга за спиной. — Ах так, да? Ну и ладно, живи под мостом. Домой ночевать не пущу, — чуть переведя дыхание, сказал Карл. — Ладно, хватит дурачиться, дубина. Поехали домой. Ехать по правой стороне дороги была весьма необычно, и поначалу, Джордж даже подумал, что они выехали на встречную полосу, но затем опомнился. Мозг быстро перестроился, и чувство дискомфорта из-за «не той стороны дороги» исчезло. Больше на него давила резкая смена часовых поясов. В Лондоне сейчас было уже 3 часа ночи, в то время как здесь было всего 10 часов вечера. Не смотря на то, что ему всё же удалось поспать несколько часов в самолёте, он чувствовал себя довольно подавленным и очень сонным. Карл, напротив, был довольно энергичный и в весьма приподнятом настроении. По радио играла какая-то бодрая песня, явно нравившаяся Карлу, который прямо-таки прыгал на месте, подпевал и постукивал ладонью по рулю. Где-то на середине пути до дома, Джордж всё-таки не смог удержать глаза открытыми и, оперившись головой о стекло, сладко уснул. Заметив это, кудряшка убавил громкость музыки и сам стал вести себя потише, дабы не разбудить спящего друга. Когда машина заехала на парковку у скромного двухэтажного дома, Карл аккуратно потряс друга за плечо. — Эй, Джорджи, вставай, соня. Мы приехали. Немного потерев глаза и зевнув, Джордж, наконец, осмотрелся. Дом, в котором жил Карл, не выделялся какими либо отличительными чертами. Это был обыкновенный двухэтажный дом, который сливался с такими же домами по соседству. Он был выкрашен в небесно-голубой цвет, а крыша его была обычного, коричневато-красноватого цвета черепицы. Рядом с домом располагался небольшой гараж. По всей видимости, он был забит всяким хламом, так как машину Карл оставил стоять снаружи. К дому вела довольно широкая дорожка, выложенная бетонными плитами. По обеим сторонам этой дорожки стелился аккуратно подстриженный газон. — Ох, блин… — на выдохе произнёс Карл, отпирая дверь. — Что? Что случилось? — Да ничего серьёзного. Я забыл сказать тебе о том, что у меня довольно… ну, необычный домашний питомец. Я надеюсь, тебя это не смутит? — на самом деле, беспокойства в голосе кудряшки не было от слова совсем. В его голосе наоборот, читалась какая-то насмешка. Сказать, что Джордж не напрягся после фразы друга — значит соврать. — Ну, это зависит от того, что это за питомец такой. — Сейчас всё увидишь, — сказав это, Карл, наконец, отпер дверь. — Добро пожаловать домой!***
— Это твой питомец…? — единственное, что смог выдавить из себя Джордж, смотря на домашнюю зверушку Карла. — Привет, мой мальчик! Соскучился по папке, да? Ну иди сюда, сладкий, — тот, кого Карл называл «своим мальчиком», оказался огромной, мать его, змеёй. Казалось, что при желании он может спокойно заглотить голову Карла целиком, даже не подавившись. По его длинному, вытянутому, желтовато-коричневому телу были, как будто бы мозаикой выложены тёмно-коричневые пятна, которые, как казалось, меняли форму и двигались в такт движениям змея. И сейчас это существо смотрело прямо на Джорджа, изредка подрагивая языком. Он лежал на плечах Карла и спадал ему на грудь. Господи, да если эта змеюка выпрямится, то спокойно сможет достать кончиком своего хвоста до середины голени Карла, при этом всё ещё лёжа у него на плече. Немного погладив своего питомца, Карл решил убрать его обратно в огромный террариум. — Он… Красивый, — Джордж сказал это скорее из вежливости, но отрицать, что это массивное животное не было таковым, смысла не было. В своём величии он был прекрасен. То, как он медленно, не спеша переползал с одного плеча Карла на другое, то, как смотрел на Джорджа, возвышаясь над ним, всем своим видом как-бы показывая своё презрение к парню, действительно было очень красиво. — А он нас не сожрёт ночью? Ну, я так, на всякий случай спрашиваю. Что-то этот террариум не выглядит для такой зверюги большой проблемой на пути к выходу. — Ну, он у меня уже около года, и, как видишь, меня ещё не сожрали. Хотя, один раз он действительно выполз из террариума. Но, это была моя вина. Он тогда только-только появился в моём доме, и я неплотно закрыл крышку. Ну, вот он и выполз, пока я спал. — Окей, ты же понимаешь, что теперь я не смогу уснуть, постоянно думая, что могу стать ужином для огромного ужа? — Джордж сказал это в шутку, но нельзя было сказать, что слова его друга, о чуть не увенчавшимся успехом побеге его питомца, его не напрягли. — Во-первых, он не уж, а тигровый питон. А во-вторых, я же сказал, это была моя вина, и сейчас я каждый раз проверяю, плотно ли я закрыл крышку. Да и не съест он тебя, успокойся. Он такое не ест. — А что же он тогда ест? — Ну, мышей всяких, иногда крыс… — То есть, у тебя в доме ещё и клетка с мышами где-то стоит? — не смотря на то, что Джордж был уже довольно взрослым человеком, он всё ещё боялся всякой мелкой живности, и каждый раз, когда видел на полу какого-нибудь таракана или, не дай боже, мышь, запрыгивал с визгом полным отвращения на стул. — Ни где-то, а прямо здесь, — он указал на клетку, которая стояла чуть поодаль от террариума. Подойдя к ней, Джордж заметил четырёх маленьких мышек. А из клетки они не казались такими отвратительными. Можно даже сказать, что они были достаточно милыми. Одна из них смотрела на Джорджа своими глазами бусинками, держа в передних лапках что-то похожее на семечку или орешек. Бедная ещё даже не догадывалась, для чего её тут держат, и какая судьба её ожидает в будущем. — Они такие милые. И не жалко тебе таких малышек отдавать на съедение? — Жалко, конечно, но что поделаешь? Я же не хочу, чтобы моя змейка сдохла с голоду. Ладно, пошли я покажу тебе твою комнату. Карл провёл Джорджа, который уже валился с ног от усталости в его комнату. Полную экскурсию по дому решили отложить на следующий день, сегодня же было решено переодеться и ложиться спать. Укутываясь посильнее в одеяло и вдыхая запах свежего стиранного постельного белья, Джордж, наконец, смог полностью расслабиться и, оставляя все мысли на следующий день, уснул спокойным и крепким сном.