Оптимизм

— Хорошо горит. — улыбнулась я. — Да, неплохо. Будете сэндвичи? — спросил Карл. — Да, давай! — воскликнули мы, выхватывая из рук Карла небольшие сэндвичи, которые были сделаны наспех. Мы начали есть их, лишь изредка переглядываясь между собой. Но девушка, которая сидела справа от меня, вдруг подала голос. — Не пора тушить? — спросила Мэй. — Пожалуй. — сказал Мэд и пошёл за водой. Мэй проводила его взглядом. — Главное, чтоб трава не загорелась, как тогда, лет десять назад, помните? — рассмеялась я, вспоминая огромное пламя. А ведь мы были на грани смерти. — Мишель, как такое забыть. — Том скорчил лицо. — Именно такое лицо тогда было у тебя! — рассмеялся парень. — Неправда! — улыбнулась я. — Нам знатно тогда влетело. — Карл предался воспоминаниям, вспоминая, как отец Мэда устроил детям лекцию о том, почему нельзя играть со спичками, хотя шалаш загорелся от палящего солнца, а не от спичек, которые у ребят как раз таки отсутствовали. Я улыбнулась, вспоминая то, как Мэд потом извинялся перед друзьями. — Зато теперь у нас каждый год традиция: в конце лета сжигать шалаш. — улыбнулась я. Ребята вздохнули. — Это же наш последний год в школе. — грустно усмехнулась Мэй. Ребята всем своим видом поникли. Только я улыбалась. — И что? — недоумевая, спросила я. — Каждый из нас пойдёт своей дорогой, возможно, мы разъедемся в разные города, а там неизвестно, как нас жизнь раскидает. — сказала Мэй. Я усмехнулась над её словами, без высокомерия, что вы, скорее над тем, что она драматизировала. — Опять включила нытика? — спросила я. — Мэй, мы живём в мире технологий, интернет для чего? — Интернет не заменит вот таких встреч. — сказала Мэй. — Выкрутимся! — улыбнулась я. Мэд залил костёр водой и громко выдохнул, будто уже представлял пожар вселенского масштаба из-за группы подростков, которые просто жгли шалаш каждый год, будто они в секте. — Ладно, уже почти десять, завтра в школу как-никак. — сказал парень. Ребята грустно завыли. Только я улыбалась, предвкушая завтрашний день. — Не напоминай! — закатил глаза Том. — Ха-ха. Давайте собирать всё. — сказала я. Мы стали собирать вещи, раскиданные по зелёной траве, включив в фургоне какую-то популярную песню. — Глупая песня! — фыркнул от отвращения Том. — Как же хорошо! — я упала на траву, смеясь. Песня мне тоже не особо нравилась, но, что поделать, такие сейчас вкусы у людей. Иначе как объяснить то, что эта песня занимала первое место во всех чартах. Ребята упали рядом со мной. — Хорошо, соглашусь. — улыбнулся Мэд. Какое-то время мы смотрели на закат, не говоря ни слова. — Я рад, что вы у меня есть. — сказал Карл. — Мы тоже рады общаться с тобой. — улыбнулись мы. — Пожалуй, это единственный день этого лета, когда не было дождя. — размышлял Мэд. — Кстати. — я улыбнулась. — Будто во всём мраке, поглотившем эту дыру, появился единственный лучик света. — Лучик счастья. — сказала Мэй. — Лучик счастья. — повторили мы. Зазвонил телефон. Я приняла звонок. — Алло? Да, мам, хорошо, мам. Да. Нет. Хорошо. Хорошо, едем. — я отвечала коротко, понимая, что каждое сказанное мной слово подогреет злость родителей, у которых я отпросилась до девяти. Ребята рассмеялись, на что я лишь просто закатила глаза. — Над собой смейтесь. — сказала я. — Поехали, а то меня дома на котлеты порежут. — Ладно, залезайте в фургон. — сказал Мэд. Ребята, смеясь, залезли в небольшой фургончик, подаренный Мэду на день рождения. — Поехали? — спросил парень, когда все уселись. — Поехали! — радостно прокричали мы.