Жалкое зрелище

Их разделял лишь круглый обеденный стол.Феликс молчит. Узел завязывается у него в животе. Он привык к этому чувству, это происходит изо дня в день, каждую секунду, проведенную здесь, он чувствует взгляд. Это правда-от чего Кранкену и горячо. Он бы хотел поднять взгляд, взглянуть на вожделенное выражение лица, протянуть руку-но что бы это ему стоило? Его тарелка давно была уже пуста, он никогда не отказывался от еды. Конечно, еда один раз за сутки возможно плачевно сказалось на его организме, зато он не привередлив. Что-то не так, комнату наполняет слишком приятная атмосфера для подобных отношений и людей. Возможно, он мог позволить себе схватить вилку, лежащую перед ним и вонзить ее себе в шею. Возможно, если бы перед ним не было двух потемневших глаз, влюбленно рассматривающих Феликса. В них читалось восхищение, вожделение, все, чтобы ты сказал о своем партнере. Неправильно, это ужасно. Он должен относиться так к другим. Он даже такого не заслуживает. Уолтен повторял ему дважды, трижды, сколько угодно. Он повторял ему это даже тогда, когда его ботинки находились у Кранкена на шее. Железная боль, проходящая под лезвием ножа, такая обжигающая, такая приятная. Три слова. -Феликс, о чем задумался? Вопрос интересен, но он не имеет смысла. Лишь ответ что то превознесет в окончательный результат. Кранкен поднимает голову, разлипая веки и устремляя дымный взгляд на что-то теплое. -Отвечай честно. Джек не любит ждать, он никогда не любил. Феликсу нужно придумать отмазку, срочно. Его внимание цепляет ответ. -Об этом,-Феликс кладет руку на стол. Она грубая, морщинистая, с большинством жилок и..золотым обручальным кольцом. Оно совсем маленькое, оно не мужское. Уолтен хихикает. --Прелесть, правда?-оголение зубов, разорванные улыбкой щеки. -Да, верно. Жаль, оно не принадлежит мне. -Оно твое, твое по праву. Феликс чувствует напряжение, Джек не любит разговаривать на такие темы, он не уверен, что нужно продолжать. -Да, кончено. Оно мое. Улыбка-знак. Уолтен вздыхает, попутно поднимаясь со своего места. Шарканья тяжелых ног успокаивают, руки, превратившиеся в кипяток, ложатся на плечи. -Знаешь кто ты, Феликс? Кракен кивает, пытаясь освободиться от пленяющего голоса со спины. -Правильно, ты мой. Ты хороший человек, верно Феликс? Скажи. Ты всегда хотел быть вот так-собачонкой у моих ног? -Я всегда таким был, Джек. Ты меня таким сделал, я не жалею. Я хочу. Уолтен парит позади него, наклоняясь: руки на плечах, губы касаются уха Феликса. Джек прыскает яд, словно кобра. Его выражение лица сменяется полным удовлетворением. -Хороший, хороший мальчик. Ты такой молодец. Кранкен трется о костяшки пальцев Джека. Огонь пронизывает его. Каждую клетку тела. Теперь, Феликс позволит Уолтену избавиться от этого. Теперь он больше, не играет ничего, кроме самого себя. Тарелки разбиваются, Кранкен теперь вместо них. Джек тянется за скатерть, а потом его руки оказываются на теле Феликса, на каждом сантиметре.