Светлейший День

      В подземельях замка находился человек. К нему практически никто не ходил, не посещал, он сидел совершенно один. Никто так и не смог понять, что он с собой сделал, некоторые сошлись на мнении о коме или кататонии.       Маленькая тень скользнула в камеру алхимика. Едва видимая, едва различима для человеческого глаза. Увидь её любой незнающий, непосвящённый, он запросто объяснил бы этот феномен обыкновенным миражом, небольшим помутнением не выспавшегося сознания. Остановившись по другую сторону решётки, тень выросла в высокого роста фигуру.       Это было существо с уродливыми зубами-клыками, глаз у него не было, лишь две впадинки, но если посмотреть туда, сложится ощущения, что глаза всё же есть. Лицо покрывали запятнанные кровью и мерзкой гнилью кожи бинты. На существе был грязный балахон, чем-то напоминающий плащ, правая рука отсутствовала, оставшиеся конечности были так же, как и лицо, покрыты грязными бинтами. — А вот и ты. Знаешь, я могу тебя убить. Выпустить чудовищ, что роятся внутри меня. Могу смеяться, пока ты кричишь, брыкаешься и хнычишь. Ты ведь так раньше делал, да? Точно, ты кажется вырвал девичье сердце, я вспомнил. В тот момент она явно чувствовала себя беспомощной. Но то было давно, или так только кажется. О, как же низко пали сильные мира сего… Но кто я, чтобы судить тебя, Сальваторе Валестра?       Существо поморщилось от запаха, вонь стояла отвратная. Вода скапывала на пол, оставляя небольшие лужицы на старом каменном полу. Оно медленно двинулось вперёд, по шлепкам можно было отсчитать точное количество его шагов. — Ты человек, который умеет оставлять шрамы. В этом вся твоя суть. Эти… дети, они сияют радостью, у них полно планов, возможностей, у них есть будущее. И вот появляешься ты. Увядающий, сморщенный старик, который постоянно напоминает о неизбежном, что всё их счастье на самом деле мимолётная искра, а за углом ждёт смерть. Ты гасишь этот чистый свет юности смертью и страданиями. Настоящий ублюдок.       Сальваторе не двигался, хоть его глаза и были открыты. Взгляд был устремлён в одну точку уже многие недели, месяцы. Его рот раскрылся, стекала слюна, противно капая на рубаху, оставляя мокрые следы. — Вот почему ты гораздо страшнее других, всех остальных. Ты разрушаешь невинность, неся смерть. Но я никак не могу понять, почему? Что в ней такого особенного, что ты так на ней зациклен? Так одержим Кассандрой. Может, это и неважно. Может, всё в этом мире такое же бессмысленное. Сердцу не прикажешь, правильно? Ты находишься предо мной, беспомощный и одинокий. Полностью забытый, брошенный всеми. Запер себя внутри самых дальних уголков своего разума, в самых счастливых воспоминаниях. Ах, как чешутся руки превратить их в кошмары.       Загадочная фигура колыхалась из стороны в сторону, если бы у неё были глаза, то можно бы поклясться, что они смотрели прямо в душу Сальваторе Валестры. Если, конечно же, у него была душа. — Если я сброшу на тебя столь заслуженное наказание… ты даже не поймёшь причины. Тогда в чём смысл? Так что нет. Твоя мечта вернуть семью… на самом деле славная. Но ещё слишком рано опускать твой занавес. Мне хотелось, чтобы ты испытал всё это, чтобы осознал насколько всё серьёзно. Мне хотелось, чтобы ты понял… это неизбежно. Нашу ситуацию и впрямь можно назвать уникальной. Я прощаюсь с тобой не навсегда, когда я вернусь, ты узришь правду. Я покажу, что оно того не стоило, что ты ничего не достиг и тогда… тогда я разрешу тебе умереть.       Тень исчезла так же резко, как и появилась. Напоследок она бросила: — А пока твой Сородич говорит… отдыхай.

***

Наконец.

Я знаю, ты порядком утомилась.

От ожидания. От гадания.

От бесконечных кошмаров.

И ты наверняка устала от игр, любой бы устал.

Но я уверяю, это безумие не бессмысленно.

Видишь ли, сначала я должен кое-что доказать.

И ты так близка к пониманию, я нутром чую…

Скажу честно, я в предвкушении.

Скоро мы встретимся, очень скоро.

А пока твой Сородич говорит, что пора… проснуться!