Табак Ваниль

      Ранним утром Элизабет собиралась на работу. Она сложила фотоснимки в тот же самый конверт, аккуратно убрала его в сумку, закинула следом большое спелое яблоко. Она пыталась отвлечься от бумаги, лежавшей перед зеркалом, но взгляд то и дело падал туда. Девушка подняла глаза к потолку. «Я приму решение, сегодня же». Кивнув сама себе, она обулась и вышла из квартиры.       Было самое начало лета. Несмотря на утро, воздух уже был жарким и душным. Влага оседала на коже, вызывая непрерывное желание хорошенько вымыть руки.       Старое здание редакции встретило приятной прохладой. Элизабет привычно кивнула охраннику, взбежала по лестнице на нужный этаж, подошла к своему столу. Все было как всегда, ничего не нарушало привычную рутину дня. Но отчего тогда сердце зашлось? Отчего ладони похолодели и стало невыносимо грустно? Она уже скучала. Физически она была здесь, но сердце уже все решило. От этого простого факта чувства вдруг скрутило в узел, а к глазам подступили слёзы. Элизабет опустилась на стул, сжала виски ладонями и постаралась успокоиться. Оставалось последнее дело, с которым нужно было разобраться. Поднявшись на ноги, она направилась к высокой стеклянной двери.       Элизабет осторожно затворила за собой дверь кабинета главного редактора. Здесь все было до боли привычно и как-то даже по-родному. Обшарпанный стол нёс на себе отпечаток многочасовых ежедневных трудов хозяина — ворох бумаг, огрызки карандашей, два телефона, старая печатная машинка. Элизабет знала, что вон в той тумбочке у окна редактор держит контрафактную бутылку виски (не так-то легко отказаться от многолетних предпочтений), а в верхнем ящике стола лежит коробка с неизменными кубинскими сигарами. От обстановки кабинета веяло уютом и почти домашним теплом. Дополняло картину небольшое фото в рамке — жена и двое мальчишек в одинаковых костюмчиках.       Кейн оторвался от черновика, поднял голову и взглянул на гостью поверх очков.       — Чего вам, Колвин?       Журналистка медленно подошла к столу и протянула мужчине фотографии.       — Чем он вас запугал, мистер Кейн?       Мужчина взял в руки фото, лежавшее сверху, едва взглянул на него и тут же отложил. Затем снял очки и откинулся на спинку своего высокого кресла. Сложил руки на груди, поднял одну, чтобы потереть глаза, и тяжело вздохнул.       — Колвин, скажите-ка мне, приходилось ли вам совершать постыдные поступки. Такие, шлейф которых тянется за вами всю жизнь?       Элизабет прикусила губу.       — Вижу, вижу, что да. Мой совет, Колвин, не доверяйте свои тайны никому. Даже тем, кто называет вас другом и обещает хранить ваши секреты вечно. — Он протянул руку и выудил из пачки фотографий ту, где они с Харрисом были запечатлены в университете. Кейн долго вглядывался в молодые лица. Без очков он выглядел трогательно и как-то беззащитно. — Что вы намерены с этим делать?       — Мне бы сначала хотелось узнать, что намерены сделать вы.       — Я? — Он удивлённо взглянул на неё. — Я в ловушке, мисс Колвин. Если вы расскажете об этом мистеру Дэвису, то я обречён.       — Неужели ваш секрет настолько страшен?       — Он похоронит мою карьеру. А с ней и все надежды моей семьи.       Элизабет смотрела Кейну в глаза. Они выражали лишь усталую обречённость. Она знала редактора как честного и справедливого человека. Почему же он так малодушно поступил с ней?       — Поэтому вы решили похоронить мои? — произнесла она с горькой усмешкой. — Тихонько, незаметно, исподволь?       Кейн угрюмо молчал.       — Что он приказал делать дальше?       — Подбросить вам искажённые факты, одобрить недостоверную статью… — он помолчал. Элизабет чувствовала кожей, как трудно ему отвечать на ее вопросы. — И разрушить вашу репутацию. Вынудить уйти.       Элизабет накрыло чувство утраты. Сил, на то, чтобы разозлиться как следует, у неё не было. Надежные, казалось бы, люди предают, лгут, разбивают надежды. Сколько таких ударов в спину она уже пережила, и сколько ещё предстоит? Она так устала от этого. В кабинете стояла гнетущая тишина. С улицы доносились выкрики разносчика газет, слышались пронзительные гудки автомобильных клаксонов. Элизабет оставила фотографии и вышла из кабинета.       Вернувшись домой, она первым делом подошла к столику перед зеркалом и подняла с него последнюю бумагу, извлеченную из конверта. Руки жёг билет с открытой датой. Место отправления — Нью-Йорк, место назначения — Неаполь.       Где он, этот далекий шумный итальянский город? Почему-то она была абсолютно уверена, что он был шумным. Что же ждало ее там? Воображение рисовало синее тёплое море, синее южное небо и мужчину, такого же обжигающего, как песок, нагретый палящим полуденным солнцем.

***

      Порт гудел сотнями голосов. Разные тембры и языки, крики чаек, гудки автомобилей, пробирающихся сквозь толпу, переплетались в затейливую мелодию. Рыбаки стояли возле лодок, наперебой предлагая улов, носильщики разгоняли снующих людей громкими выкриками. Портовое зловоние перемежалось с порывами соленого ветра, приносившего желанную свежесть.       Элизабет неспешно спустилась по трапу, неся в руках небольшой чемодан. Она перешла дорогу и остановилась у здания таможни. И что дальше? Она много раз представляла себе прибытие в Неаполь, и ни разу мысли не заходили дальше этого момента.       Кто-то толкнул ее сзади, и девушка возмущённо обернулась. На неё смотрели нагловатые глаза молодого кучерявого парнишки.       — Сеньора Колвин?       Возмущение сменилось внезапной тревогой вперемешку со смущением. Она заправила волосы за ухо.       — Да, это я.       Парнишка разулыбался.       — Я от синьора Пьюзо, — фраза явно была заранее заученна, так старательно он ее выговаривал.       Он схватил ее чемодан и жестом попросил следовать за ним.       — Эй, эй, куда это вы потащили мои вещи?       Парнишка улыбался и молча ждал, когда же она пойдёт за ним. Очевидно, он не понял, что именно она ему сказала. Элизабет ничего не оставалось как подчиниться. Спустя несколько минут они подошли к небольшой изящной яхте. Парень ловко взобрался на неё и протянул руку Элизабет.       Девушка ступила на яхту. Судно размеренно качалось на волнах, сильнее, чем большой могучий корабль, на котором она провела столько времени. Отпустив руку паренька, она подняла глаза и замерла, забыв как дышать. Витто стоял в двух шагах и молча смотрел на неё.       — Синьор Пьюзо, синьор Пьюзо! — взволнованный голос кучерявого паренька раздался из рубки. Элизабет даже не заметила, в какой момент он в ней исчез.       Витто оглянулся, но затем снова повернулся к Элизабет.       — Я не хотел встретиться там, среди всей это толпы…       — Синьор Пьюзо! — из последующей гневной тирады на итальянском языке Элизабет не поняла ни слова.       Витто улыбнулся, сделал ей знак пройти вдоль борта на нос яхты, а сам скрылся в рубке.       Элизабет глубоко вдохнула, приложила руку к груди. Сердце трепыхалось в груди как испуганная птичка в клетке. Он стал совсем другим. Исчезла городская холеность, смоляные волосы в беспорядке спадали на лоб, кожа приобрела красивый оттенок загара. Простые чёрные брюки, чёрная же рубашка навыпуск, расстегнутая до середины груди, открывающая крепкие мышцы. Элизабет внезапно оробела. С этим Витто она не была знакома, что, если он успел забыть ее?       Она оправила платье, которое теперь казалось ей неуместным, прошла вдоль борта к носу и остановилась, не зная, что делать дальше.       Витто появился через минуту, обойдя рубку с другой стороны, спустился на ступеньку и протянул ей руку. Элизабет вложила свою вспотевшую горячую ладонь в его прохладную, чуть шершавую, сделала шаг и споткнулась на ровном месте. Он удержал ее, а она нервно рассмеялась.       — Я такая неловкая. Больше недели в море, и все никак не привыкну к кач…       Витто прильнул к ее губам. От неожиданности Элизабет пошатнулась, рискуя снова упасть, охнула и схватилась за его рубашку. Но сильная рука уже держала ее за талию. Он потянул ее ближе к себе и снова накрыл мягкие губы своими. Нежный, волнующий поцелуй убедил ее в том, что это все ещё он. Ее Витто, мужчина, которому она отдала своё сердце. Он смаковал ее губы долго, неспешно.       С соседней лодки послышалось громкое улюлюканье и аплодисменты. Два моряка наслаждались внезапным преставлением. Элизабет отстранилась от Витторио и спрятала пылающее лицо у него на груди. Яркое солнце отражалось от водной глади, отблески играли на ее волосах.       — Я люблю тебя, Лиз, — слова сами сорвались с губ, прямиком из глубины сердца.

***

      — Уснула? — Элизабет обернулась, когда Витто встал рядом.       — Да, после первой же сказки.       — Она всегда засыпает с тобой лучше.       Витто ответил мягкой улыбкой. Проходивший мимо по палубе мужчина в шляпе приподнял ее.       — Мистер Пьюзо, миссис Пьюзо.       Элизабет рассеяно кивнула.       — Добрый вечер, мистер Джонсон.       Когда мужчина прошёл мимо, она снова повернула лицо к морю. Вечернее солнце окрашивало водную гладь в яркие бордовые тона. Элизабет обхватила себя руками. Между бровями залегла морщинка.       — Что тебя гложет, Лиз?       После недолгого молчания последовал честный ответ.       — Я боюсь того, что нас ждёт. Что, если, — она порывисто вздохнула, — если…       Она так и не смогла договорить. Витторио тяжело вздохнул, он понимал причину ее страхов, хоть они и обсуждали это уже тысячу раз. Они возвращались в Нью-Йорк после четырёх безоблачных лет в Италии. Он был действительно счастлив эти годы. Сначала свадьба с женщиной, которую он любил, потом рождение дочери, ставшее самым значимым моментом в его жизни. Витто понимал, что с возвращением в Нью-Йорк у него будет мало времени на семью. Там его ждала уже совсем другая «семья». Но он не мог поступить по-другому. Помимо того, что управлять делами через океан было утомительно и не так эффективно, его толкнули вперёд недавно полученные новости. Бозман наконец добилась повышения, ее переводили в Вашингтон, откуда она уже не сможет дотянуться до него. На ее место приходил надёжный человек. Официант, единственный свидетель давнего убийства в казино, благодаря приложенным усилиям отозвал свои показания.       — Неужели ты думаешь, что я не позаботился обо всем? Ваше благополучие для меня на первом месте, Элизабет.       — Но ведь будет суд!       Витто мягко развернул ее за плечи.       — С судом все уже решено. Решение будет в мою пользу.       Элизабет покачала головой. Его слова не могли убедить ее до конца. Внезапная догадка неприятно кольнула его сознание.       — Или ты боишься, что все узнают, что ты со мной? Что ты жена человека, которого обвиняют в убийстве?       Элизабет возмущённо посмотрела на мужчину.       — Я уже сделал свой выбор, Витто, когда приехала в Неаполь, когда сказала тебе «Да» в церкви. И я не собираюсь отступать от своих слов. Я боюсь, что тебе будет не до нас…       Витто сильнее сжал пальцы на ее талии.       — Помнишь, что я сказал тебе в последнюю ночь в Нью-Йорке? Ничего не изменилось с тех пор. Ты, а теперь и Лора, для меня всё.       Она медленно кивнула. Лицо ее постепенно разгладилось, Элизабет прикрыла глаза, доверчиво расслабляясь в его руках.       Глубокое, сильное чувство захлёстывало, не давая вдохнуть полной грудью. Она доверила ему свою жизнь, своё будущее, отдала ему все. И у него впереди вся жизнь, чтобы доказать ей, что она сделала правильный выбор.