Уже часы двенадцать бьют

Каспер просто ненавидел ходить в магазин вместе с Андреем — это был его страшный сон. Во-первых, как только ты заходишь в двери супермаркета, ты автоматически становишься его заложником, ибо свалить будет некуда. Во-вторых, ты сразу же превращаешься в грузчика, потому что другими словами назвать эту работу у Димы просто язык не поворачивался. Ты просто тащишь за собой эти корзинки и тележки с кучей продуктов, пока Андрей, нацепив зачем-то очки, изучает состав риса, видимо, опасаясь найти там гречку. В-третьих, это было безумно нудное для него занятие, ведь вместо двух, а то и трёхчасового похода в магазин, он мог бы заняться куда более нужными на его взгляд вещами — посмотреть по телевизору футбол, или поиграть в танчики на компьютере. Вместо этого, ему, как мужу любой женщины за сорок пять, приходится таскаться с ним по магазину. В канун нового года это становилось ещё более невыносимо. Мало того, что брать приходилось во много раз больше, так Андрей ещё умудрялся и выбирать тоже в три раза дольше. Потому что, дословно: как новый год встретишь, так его и проведёшь. Князев верил в это, поэтому новогодний стол всегда ломился от изобилия угощений, ну не голодать же им весь будущий год, правда? Этот наступающий год также не стал исключением. Уже минут через сорок, пробиваясь через толпы таких же придурков, как и Андрей, Каспер мечтал залезть в тележку и уснуть там. — Боже, Андрей, ну можно же выбирать кукурузу быстрее?! Крабовый салат не сильно поменяется от того, Бондюэль ты возьмёшь или вон ту банку в три раза дешевле, я тебе клянусь! — Ну для тебя конечно не поменяется, не тебе ж потом доедать салаты ещё три дня, — бурчит Андрей, кидая в кучу продуктов банку дорогой кукурузы, — Ты вообще за два часа до нового года нажираешься вискаря и спать ложишься в двенадцать десять, как я в третьем классе. — Пошёл в задницу, — отвечает Ришко, залипая в телефонную игру с загадками, — Ты всё уже взял? — Какой ты заботливый, Дим, — Князев тянется к верхней полке с горошком, едва не роняя на себя всё, — Вот, это на оливье. Надо ещё шампанского взять, сгонять в мясной отдел и там по-мелочи. «По-мелочи» — в переводе с Князевского на наш русский, значило что-то вроде: у нас дома нихрена нет, так что ещё часика полтора потерпи, Дим. — Ага, — обречённо вздыхает парень, демонстративно зевая и направляясь к полкам с крупами. Наверное, он бы не был удивлён даже если бы они праздновали новый год прямо в магазине — Ришко было непонятно, как можно проторчать здесь так долго. Быть может, Князев закрывал какой-то гештальт своей юности? Честно говоря, Дима до конца не знал значения этого слова, но когда думал о чём-нибудь таком, вроде и казался умнее, и оправдание Андрею находилось. Хорошее слово, вообщем-то.

***

Они весь вечер кропотливо трудятся над салатами, нарезая аккуратными кубиками и полосочками, раскладывая по мисочкам, а за час до праздника, выясняется, что они забыли в магазине майонез. То есть, главное скрепляющее всех калорийных новогодних салатов. Ришко уже и так не очень трезво дорезал последний салат, а тут такая неприятность. Когда на часах 23.12, все магазины закрыты, а россияне уже сидят за столами — они бегают по кухне готовя домашний майонез по видео-рецептам кулинарного канала на Ютьюбе. Сначала, правда, выбрасывают смесь в мусорку, пересолив, но, на второй раз у них всё-таки выходит что-то несколько похожее на магазинный майонез. Князев воодушевлённо целует Диму в шершавую щёку, но тому кажется, что этого маловато как за расплату за выполненную работу и вообще, он как-никак отстоял сегодня километровую очередь на кассе, пока Андрей ждал его в конце кассовой ленты, чтоб сложить покупки в пакет. Поэтому скрипач ластится к Андрею, тыкаясь носом в ключицы и шею, не намекая на что-то серьёзное, только желая получить внимание и ласку. 23.48 Андрей отнекивается — спешит, составляя на стол в зале салаты и бутылки. Вот же, ещё чуть-чуть. — Дима, помог бы хоть! — из года в год одно и то же, а ведь он знает, что скрипач хорошо владеет руками только в трезвом состоянии, и сейчас на раз-два неловко разбацкает бутылочку шампанского, вина, телевизор или свою пьяную головушку. — Не могу, — сообщает ему Дима, поглаживая забившегося в угол дивана Коньяка. Это был большой, толстый кот, походивший на Стаса Барецкого в лучшие его годы жизни, а звали его так из-за хозяев, создавший своим существованием настоящий дуэт дебилов. Один сказал: «Назови любое слово», другой ответил: «Коньяк». 23.57 Князев принёс всё, что было в холодильнике в эту ночь — Оливье, крабовый салат, салат «Мимоза», нарезку сыров и колбас, канапе, пугающее разнообразие бутербродов и тарталеток и ещё, кажется, штук десять тарелок с чем-то явно вкусно-выглядящим. Оба они уже присели слушать выступление президента, как вдруг, Князев опомнился — открывашка для вина. Ну не было её под рукой, а шампанское он не пьёт и всё тут. Он неловко улыбается, оставляя Диму сидеть с котом и смотреть телевизор, а сам долго ищет в ящике кухонного стола открывашку, пока не слышит хрипловатый, пьяный голос Ришко: «Скорее, Андрей! Уже часы двенадцать бьют.» И правда. Президент заканчивает свою речь, и куранты начинают отбивать часовую мелодию, сообщая о наступлении нового года. Князев, стоя буквально с открытым ртом наконец нащупывает открывашку и бежит обратно, с характерным звуком плюхаясь на диван, пугая спящего кота и пьяного, полусонного Диму. Часы пробили двенадцать десять. Ришко свернувшись на диване благополучно спит. Князев ест крабовый салат и думает-думает-думает, что кукуруза в три раза дешевле ничем не отличается от этой.