Мастер и Эмо.

POV Кирилл. Мастер... И черт меня дернул назвать парню свое прозвище? Он же теперь невесть что подумает. Он еще пытался бежать за мной, но ночь распахнула свои объятья и поглотила мой силуэт, скрыв меня от его взора. Нет, я не колдун, просто мы с ночью - одно целое. Я шел домой и думал. У этого парня было милое лицо, хрупкое тело. Но злые глаза. Очень злые. За то мгновение, пока он смотрел на меня, я смог прочитать в его взгляде злобу, бесконечную ненависть ко всему и ко всем. Наверное, в тот момент, он не ненавидел лишь меня и свой плеер. Я видел наушники, торчащие у него из ушей. Даже когда я еще не подошел к ним вплотную, я слышал музыку, играющую у него в наушниках. Громкая, раздирающая барабанные перепонки - и как выдерживал? - музыка. Почему он не попытался отползти, встать и убежать? И зачем он набросился на тех парней? Хотя, у него, скорее всего, была своя веская на то причина. Но я бы мог с ними договориться... "Ты их убил!" Все еще слышу возмущенный крик парня. Улыбка скользнула по моему лицу. Он сам их мало что не поубивал, а потом еще и мне что-то говорит. Не понимаю я его логику. Маленький, зашуганный, злобный звереныш - это было мое для него определение. В принципе, мне было параллельно на него, ну, просто не смог не прийти на помощь - такой уж я правильный. Но дальше с ним возиться у меня нету желания. Хотя что-то мне подсказывает, что мы с ним еще встретимся. Интуиция, блин... Открыв дверь подъезда, я в полной темноте поднялся по ступенькам на свой этаж. Повозившись с замком, открыл дверь, вошел в квартиру и тихо захлопнул ее за собой. Тонкая полоска света исчезла, оставив меня в полной темноте. Но я слишком хорошо знал свою квартирку, чтобы включать свет. Я скинул кеды и прошел по коридору в комнату. Тихо поставив чехол с гитарой около стола, пошел в ванну. Оказавшись перед зеркалом, я, первым делом, занялся лицом. Достал из шкафчика специальную коробочку, взял заколку и заколол ей свою длинную челку, которая закрывала половину лица. Многих людей скрывающееся под волосами пугало, ну да ладно. Мне класть на чужое мнение. Осторожно отвинтив шарик от штанги, я вытащил ее из губы. Осмотрел оставшуюся дырочку. Этот пирсинг - недавнее приобретение, я сделал его буквально две недели назад. Сам - не люблю обращаться к каким-то посторонним людям. В принципе, я недолюбливаю людей, но, в то же время, они завораживают меня: злобные создания, каждый со своими мотивами подлостей, каждый со своими коварными планами. Меня завораживало их мышление - как их всех, так и каждого человека. Я даже хотел пойти на психолога, хотел научиться разбираться в мешанине из мыслей, но потом понял - не мое. Каждый день выслушивать полсотни ноющих, надоедающих, грузящих своими проблемами существ я бы не смог. Именно тогда я пошел по своей нынешней тропе - я стал музыкантом. Еще с шести лет я не расстаюсь со своей гитарой. Сначала у меня ничего не получалось, надо мной все смеялись, а я, злобно поджав губы, упрямо шел к своей цели. Падал, снова поднимался. И так до тех пор, пока я не стал виртуозом в своем деле. Уже в 18 лет я мог играть на своей любимице с закрытыми глазами. Я сам стал писать песни, сам начал сочинять музыку. Друзья, после пары моих выступлений, стали называть меня Мастером. Так, ну, что-то я задумался... Теперь аккуратно вытаскиваю колечко из брови. Оно полетело все в ту же коробочку. Осталось лишь три сережки в ухе. Все. Свободен от этого железа. Оно мне нравилось, но спать с ним я не мог. Хотя и пытался свыкнуться с этим. И последнее - задрав повыше край футболки, я оголил свой живот, с проколотым пупком. Скажете - парень с проколотым пупком это ужас? Мне нравится. Штанга не мешала мне, но я боялся сломать ее, поэтому снимал и ее тоже. Многие смотрели на меня с осуждением - как можно носить столько железа на теле и лице? Кое-кто даже с сарказмом предлагал сделать татуировку. Помню, как в первый же день лета показался перед тем шутником без футболки. У него аж челюсть отвисла до асфальта - во всю спину у меня красовалась пантера. Я набил ее на следующий же день после предложения. Я тщательно обдумал предложение и сделал вывод - оно не лишено смысла. И сделал себе татуировку. Почему мне родители позволяют такое вытворять? Ну, во-первых, мне уже двадцать четыре года. Во-вторых, я неплохо зарабатываю... Ну, и в-третьих, у меня просто нету родителей. Мама умерла четыре года назад от сердечного приступа, а отец отказался от меня, нашел себе какую-то шалаву и теперь живет с ней. Я иногда еще вижу его, но прохожу мимо, как будто мне на дороге куча дерьма попалась - для меня он умер. Сняв с глаз макияж, который мало кто может заметить, я разделся и залез в ванну. Вода поднималась все выше, обволакивая мое тело. Я чуть поморщился, когда она дошла до синяка на животе - тоже недавнее приобретение. Встретил группу алкашей, которым мой вид не понравился. В итоге, они остались лежать там же, где и стояли, а я отделался лишь синяком. Не понимаю, как смогли достать? Когда вода добралась мне до шеи, я выключил ее. В квартире тишина, только часы негромко тикают, да жужжит холодильник на кухне. Концы волос плавали по воде, рядом с моими плечами. Я стал опускаться еще ниже, так что вскоре я полностью ушел под воду. Хорошо, что ванна у меня большая, могу такое делать... Очутившись под водой, я открыл глаза, стало немного неуютно, но мне было все равно. От меня улетали пузырьки, которые умирали на поверхности. А я умирал внутри себя. Гнил, не находя своего пути. Почувствовав, что в моих легких не хватает кислорода, я поднялся на поверхность. Убрал волосы с лица, выпустил воду и вылез из ванны. Обмотал полотенце вокруг бедер и стал сушить волосы. За что я их люблю, так это за то, что вода из них очень быстро куда-то испаряется. Так что, уже через пять минут тщательной сушки полотенцем, они были практически сухими. Выйдя из ванны и выключив там свет, я направился в комнату. Сев на кровать, я сразу же потянулся за гитарой. Вытащив из чехла, я положил ее на колени. Подержал немного, потом взял по-нормальному и стал наигрывать мелодию, только что пришедшую мне на ум. Перебирая пальцами по струнам, я чувствовал себя счастливым. Музыка лилась по комнате, выплескивая наружу все, что я не смог бы облечь в слова. Я даже глаза закрыл, чтобы полностью отдаться процессу. Легкое шевеление позади меня, чья-то рука тронула меня, и звук прервался последним, фальшивым, аккордом. Господи, а я уже и забыл... Поставив гитару рядом со столом, я повернулся. Из-под одеяла на меня глядела смешная мордашка. Узенькие после сна глаза, растрепанные волосы, губы скривлены в каком-то подобие улыбки. - Я разбудил тебя? Прости, - шепнул я. Ночной гость потянулся к моим губам, выпрашивая поцелуй в качестве компенсации морального ущерба. Я ответил, хоть и не так уверенно. Я все еще витал в музыке. Когда наконец пришло понимание, что я не тут, меня больно укусили. Я зарычал и придавил свою жертву к кровати. Пройдясь губами по шее, я нашел ухо и тихо, с угрозой, шепнул: - Ты хочешь меня рассердить? Отстранившись, я увидел хитрющие глаза любовника, горящие непокорностью и нетерпением. Сам не знаю, что меня тогда дернуло подойти к нему... Он сидел на ступеньках и плакал. Была ночь, шел сильный дождь, а я просто проходил мимо. Он мне в тот момент напомнил котенка - мокрого и беззащитного. В душе что-то дрогнуло, хотя я давно за собой такого не замечал. Пройдя дальше от него на два шага, я резко остановился. Подставил лицо упругим струям дождя, бьющим по щекам. Вздохнул, развернулся на сто восемьдесят градусов и подошел к нему. ... Я не позволил ему сидеть на холодных ступеньках: насильно поднял на руки и, почти не чувствуя его веса, понес к себе домой. У него дома не было. Родители еще в детстве отдали его в детский дом, откуда он убежал, после многочисленных избиений и издевательств. Белые волосы до плеч, хрупкое тело и огромные карие глаза. Ему тогда было четырнадцать, а мне восемнадцать. Я принес его в квартиру, раздел и отнес в ванну. Посадил его в горячую воду и заставил сидеть там - греться. Сам сходил на кухню, сделал горячий шоколад и отнес его в комнату. Потом принес парню теплый халат и тапочки. Через десять минут в комнате появился он - в моих тапочках и моем халате, который явно был велик ему. Даже я рядом с ним мог показаться упитанным. Сколько же этот малыш пережил? Усадив его на большую двуспальную кровать, поближе к стенке, я укутал его в одеяло и дал в руки чашку с горячим шоколадом. Он выпил ее без вопросов. Когда я пошел на кухню относить чашку, то подумал, что парня неплохо было бы подкормить. Разогрев полную тарелку плова, я взял вилку и понес ее в комнату. Мой новый знакомый сидел, прижавшись к стене, и с интересом осматривал помещение, в котором находился. Но, когда я поставил перед ним тарелку с едой, его мысли переключились на нее, больше места ни на что не осталось. Он старался есть не спеша, но голод брал свое - уже через пять минут в тарелке даже крошки не осталось. Я поставил тарелку на столик рядом с кроватью и выключил свет. Раздевшись до трусов, я нырнул в кровать под одеяло. Я почувствовал, как парень отодвинулся от меня подальше - боится? - Малыш, не бойся, - прошептал я, опираясь на локоть и глядя ему прямо в глаза. Он полностью высунул голову из-под одеяла и недоверчиво посмотрел на меня. - То есть ты... Ничего не будешь со мной делать? - недоверчиво спросил он. Его голос хрипел и дрожал. Я удивленно вскинул брови - о чем он говорит? - Ты о чем, малыш? Парень немного замялся, на щеках выступил румянец, и я догадался. - Они делали с тобой такое в детдоме да? - участливо спросил я. Он кивнул, и из глаз снова заструились слезы. Я подобрался поближе к нему и прижал к себе. Не плачь, малыш. Я рядом, никому не дам тебя в обиду. Все будет хорошо. Вскоре всхлипы стали тише, дыхание ровнее - он заснул. Аккуратно положив его на кровать, я укрыл его и лег сам. Проснулся я посреди ночи от теплого, такого же, как и сейчас, прикосновения к голому телу - это он спросонок придвинулся поближе ко мне и теперь обнимал, прижимаясь ближе. От него исходило такое тепло, какое не могло дать ни одно одеяло, поэтому я не стал его отстранять, а лишь повернулся лицом к нему и обвил руками, прижимая крепче. Теперь из запуганного мальчика, он превратился в хитрого и похотливого парня. Ему сейчас было двадцать лет, и он был моим самым близким человеком. Мы с ним вместе уже шесть лет, а чувства, связывающие нас, так и не ослабли. Максим лежал подо мной, и смотрел хитрющими глазами прямо на меня. Я знал, чего он хочет. Ага, конечно, не получишь. Я тебя сначала помучаю хорошенько. Его рука скользнула к моим бедрам и рывком сняла полотенце, оставив меня совершенно голым. Оу, надо же, а я-то тоже его хочу... Вот незадача. - Ладно, похотливый мой, - прорычал я, - сейчас ты получишь то что хочешь, Но завтра утром ты поплатишься. Очень дорого поплатишься. Максим лишь фыркнул: мол знаю я твои наказания. Впившись в мои губы, он перевел разговор в совсем другое русло... Проснулся я утром от того, что рядом никого не было. Спросонья шаря по кровати, я наткнулся на что-то шуршащее. Рывком сел на кровати и взял в руку записку. Проделки Макса. Убью, когда придет. "Дорогой, я не стал тебя будить. Ты так сладко спал. Завтрак на сковороде, я на работе. Вечером приду с сюрпризом. P.S Тебе кто-то звонил пару раз на домашний. Сообщения на автоответчике. Целую. До вечера." Ах ты же ж пакостник! Я же предупредил его про утро! А он взял и ушел. Ну ничего, я ему еще устрою сегодня... Мои размышления прервал звонок. Я запутался в одеяле и, громко матерясь, упал с кровати, хорошо приложившись попой. А телефон, сделав пару звонков, включил автоответчик. "Здравствуйте. Меня сейчас нет дома или же я просто не хочу брать трубку. Оставьте свое сообщение после звукового сигнала..." Я замер, прислушиваясь к сообщению. "Кирилл! Сколько можно спать?! Я звоню тебе уже третий раз, я же знаю, что ты дома! Просыпайся и дуй на работу! Тебе ректор звонил часов в семь, предупреждал, что взял тебя на работу! Так что, давай, ноги в руки и бегом сюда, иначе яйца оторву! Ты хоть помнишь, через что мне пришлось пройти, чтобы он рассмотрел твою кандидатуру..?!" На этих словах я уже носился по квартире, на ходу поедая яичницу с беконом, которую приготовил Макс, и искал подходящую одежду для первого рабочего дня. Пробегая мимо телефона, который сотрясался от мата моего друга, я нажал на кнопку громкой связи и заорал: - Да помню я все! Не надо меня этим попрекать! Мат прекратился, правда ненадолго, потом поток ругательств уже был направлен конкретно на меня. - Да помню я все, помню! Я уже почти собран! - кричал я из ванны, завязывая галстук. Я решил сегодня не одевать ничего вызывающего - черные узкие штаны, белая рубашка с коротким рукавом, черный пиджак и такой же галстук. Пирсинг я одевать не стал, краситься тоже. Зато я зачесал волосы назад и одел свои любимые очки. Ну вот, теперь я похож на какого-нибудь профессора. Вырубив телефон, который уже просто разрывался от криков "Скорее, дебил! Опоздаешь! Десять минут осталось!" я выбежал из квартиры и, закрыв дверь, помчался по ступеням вниз. Уже почти добежав до выходной двери, я вспомнил, что забыл гитару. - Блядь! Резко развернувшись, я помчался обратно. Открыв квартиру я, как был в обуви, так и пробежал в комнату и схватил гитару вместе с чехлом. Мда, Макс меня убьет за эти следы... - Быстрее, быстрее, - торопил я сам себя, на предельной скорости закрывай квартиру и слетая вниз. А вот и моя детка, стоит, ждет меня. Сняв ее с сигнализации, я залез в нее, захлопнул дверь, завел мотор и стартанул с места, да так, что шины скрипнули по мокрому после ночного дождя асфальту. Я ехал по утреннему городу, торопился, не успевая насладиться видом. Хорошо, что моя работа находится всего в двадцати минутах от дома, но с такой скоростью, с какой я вел, я был на месте уже через пять минут. Припарковавшись, я выскочил из машины и взбежал по ступеням, ведущим в просторный холл колледжа. Да, я работаю учителем в музыкальном колледже. От них недавно ушел преподаватель с факультета гитары, а друг, который был с ректором в очень хороших отношениях, попросил его рассмотреть мою кандидатуру. И он ее принял. Я, в принципе, не имел к детям стойкого отвращения, но я их недолюбливал. Вечно все портящие, непослушные, гадкие, злобные... так, о чем это я? Ах да, о детях. Пройдя на второй этаж, я постучался в кабинет ректора. После крика "Входите", я прошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Игорь Львович сидел в кожаном кресле и копался в каких-то бумажках. Когда я сел в кресло напротив него, он поднял глаза и придирчиво осмотрел ту часть моего тела, которая была ему видна. Одобрительно хмыкнув, он сложил пальцы домиком и уставился на меня: - Миронов Кирилл, двадцать четыре года. Так? - спросил он. Я кивнул. Игорь Львович был мужчиной тридцати пяти лет, модно одетый, спортивный, с длинными музыкальными пальцами. Я уже начал уважать этого человека. Ну еще бы - столько лет работать с этими маленькими демонами и еще не сойти с ума. - Кирилл, я буду на ты, тем более, что у нас не двадцатилетняя разница в возрасте. Я вижу, что ты человек приличный, какого я и искал, спасибо твоему другу, нашел я тебя быстро. Надеюсь, что ты подружишься со своими группами. Ребята, хоть и с дуринкой в голове, способные. Сейчас ты поднимаешься на третий этаж и находишь 47 аудиторию. Занятие уже идет пять минут, так что поторопись - придешь через десять минут, и там никого не будет. В твоих группах почти все парни. Им не больше восемнадцати. Я дал тебе первый курс. Надеюсь, ты привьешь им любовь к музыке, - улыбнулся он. - У тебя сегодня будет четыре занятия с четырьмя разными группами. Удачи. Я улыбнулся в ответ и встал. Уже направляясь к выходу, я услышал позади себя голос: - Погоди, ты забыл список студентов. Я тебе специально написал. Держи, - протянул он мне через стол листок, исписанный мелким, но разборчивым почерком. По девятнадцать учеников. В каждой группе... Убейте меня, убейте меня полностью! - До свидания, Игорь, Львович, - попрощался я, выходя из кабинета. - После занятий зайди ко мне, расскажи, как день прошел! - крикнул мне ректор в спину. Закрыв за собой дверь, я пошел на третий этаж. По пути я услышал оживленный гомон, спускающийся мне навстречу. "Эти мелкие поганцы уже уходить собрались, - со злобой подумал я. - Ну что же, ребятки, облом!" Поднявшись еще на десять ступеней вверх, я увидел свою группу. Шестнадцать парней и три девушки. Мило. - Куда собрались? - с ехидной улыбкой спросил я. Парни, идущие первыми, чуть не налетели на меня да так и остановились с раскрытыми ртами. Конечно, нового преподавателя они, скорее всего, представляли себе иначе. Под моим конвоем понурые студенты побрели обратно в аудиторию. У каждого из них за спиной висел чехол с гитарой. Рассадив их по своим местам, я прошел к своему учительскому месту. Мельком глянув на стул, я увидел на нем клей. "Поганцы, - ругнулся я про себя, - Ничего, вы у меня еще завоете." Демонстративно усевшись на стол, я поставил гитару рядом, и положил ногу на ногу. Передо мной тут же появился листок со списком учеников. - Итак, ребята, - это слово я выдавил из себя. Ведь наружу так и рвалось - упыри! - Я ваш новый учитель. По имени меня знать совершенно необязательно, зовите просто - учитель. Я спрыгнул со стола и подошел к стулу. Аудитория замерла, в предвкушении. Взяв его за спинку, я подтащил его поближе к ученикам. - А если я еще раз увижу такое, - ткнул я пальцем вниз, - заставлю сесть самих. И лучше не придумывайте ничего другого - сам был студентом, все приколы знаю. А если сделаете, то я вас уверяю, я узнаю, кто это сделал и накажу. Жестоко накажу, - сверкнул я глазами из-под очков. Ребята замерли. Один из тех, кто сидел ближе всего ко мне, с испугом смотрел на стул. - Ты! - вдруг сказал я, указывая пальцем на испугавшегося. - В следующий раз ты будешь свою задницу от этого клея отдирать, ясно тебе? - рыкнул я. Я был уверен, что это сделал он, потому, что все покосились на него с опаской, видимо, не желая оказаться на его месте. Удовлетворенно кивнув, я снова занял свое, теперь уже любимое место на столе. Я стал перечислять ребят по списку. - Чернова Ангелина! - Здесь, - раздался испуганный голосок откуда-то справа от меня. Я даже взгляд туда не кинул. - Кривцова Наталья! Я называл их в беспорядке - не любил идти по списку. - Тут! - голос более уверенный. Меня не интересует. - Катаев Стас! Когда я сказал это имя, в груди что-то кольнуло. Как будто просило поднять глаза. Я прислушался к своему внутреннему голосу и поднял взгляд вверх. Я как будто на стену кирпичную натолкнулся - таким был взгляд Стаса. - Я, - ответил он, злобно уставившись на меня. Я даже со стола слез от такой неожиданности. Так мы и смотрели друг на друга и вели каждый свою борьбу. Взглядами. Глаза... Мои зеленые и его серые. Господи, почему я попал сюда?