***
На деревню опускался вечер, приносящий с собой холода, ветер и снегопады. В маленьком домике, заметённом снегом, едва ли можно было различить свет, тускло пробирающийся через запотевшее окошко. Из трубы медленно валил темный густой дым, который сливался с облаками и плотно затягивал и без того мрачное непроглядное небо. Домик казался таким хрупким. Вот сейчас подует ветер и он сложится, словно карточный. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился пожилой мужчина, дрожа и кашляя от холода. Его замело снегом, седые волосы стал еще белее из-за запутавшихся в них снежинок, а тонкая одежда промерзла насквозь. Он бросил на пол небольшую охапку дров, отрясая голову от снега. - Это нам на вечер, еще и на утро оставьте. Дрова вещь не вечная. Женщина тяжело вздохнула, посмотрев на мужа: - Совсем плохи наши дела…? - Сама ты как думаешь? - Да, ты прав… Прости… Она быстро взяла охапку дров, подбросив немного в камин. Они тихо потрескивали, медленно отдаваясь пламени, и наполняли комнату легким приятным теплом. А за окном все метёт и метёт... В печной трубе ветер жалостливо поёт свои грустные песни, стуча ветками в ледяные окна. Адель слегка поёжилась, глядя на уставшую и поникшую мать. - Матушка, как же мы переживём зиму…? - Полно, дитя. Если бы я сама знала ответ… Зима в этом году слишком сурова… Ох, ну толку горевать? Разве что-то изменится? Проку от слов нет. Садитесь за стол, ужинать будем… Девушка молча села рядом с отцом, который и сам был чернее тучи. Он молча смотрел куда-то на стену, где играли золотые блики огня. Его холодное каменное лицо не выдавало эмоций. Адель не смела его трогать. Он слишком вспыльчив, а сейчас… Не лучшее время для назойливости и вопросов. Женщина молча поставила на стол тарелки. Овсяная каша и ломоть хлеба… - А мясо где? – мужчина посмотрел на жену. - Варфоломей, мы едва ли сводим концы с концами… Мясо нам не по карману… - Урсула, я устал! Каждый день одно и то же! - Давайте помолимся Матери… - Адель робко опустила голову, ощущая на себе взгляд родителей. – За хороший урожай и за то, что сейчас можем хоть что-то поесть… Прожить еще один день… - Да… Да, это мысль… Всё семейство тихо взялось за руки, едва ли слышно нашёптывая молитву великой Матери. Да, пусть ужин небогат. Но ведь и правда. Чем плохо? Ведь хорошо, что есть хоть какая крошка. Однако если Урсула лишь тихо молилась и никогда не жаловалась, то Варфоломей не собирался мириться с такой волей богов. Деревня и без того в упадке, а эта зима… А его дочь, которую он считал обузой. Она все еще сидит на шее родителей, которым и без неё тяжело. Она лишний рот в семье. Они сами почти не едят, а ещё обязаны кормить её. Замуж она не хочет. Паскудная девчонка! А кому сейчас легко?! Они хотели оказаться в таком положении?! Однако мужчина быстро нашёл решение этой проблемы.***
Ранним утром Варфоломей изложил свою идею жене. Нет, он не просил и не настаивал. Он четко сказал, как будет. А она лишь женщина. Так пускай молчит и кивает. - Мы её продадим. - Чт… Нет… нет, ты с ума сошёл…? Она же наша дочь… - Она обуза. Так пускай портит жизнь другим людям. Мы просто скинем её на другую шею. - Кому…? - Госпожа Димитреску. Она согласна купить её. Эта женщина готова заплатить за неё целое состояние. - Нет! Ни за что! Все знают, что она делает с людьми! Она убивает за малейшую провинность! - Значит, она будет лучше стараться. Я не спрашивал твоего мнения. Я сказал, как я решил и как будет. - Она же наша дочь! - Она теперь собственность госпожи. - Да что ты за человек такой?! - Умолкни и помоги Адель собрать вещи. Мужчина молча вышел из комнаты, направляясь во двор. Он давно договорился. Его дочь должна быть в замке завтра, рано утром. Его абсолютно не коробила её дальнейшая судьба. Ему нужны деньги, а Адель -хороший товар. Госпоже Димитреску нужны души и кровь людей, а у него завалялась лишняя. Однако после этого поступка он вовсе не считал себя плохим человеком. Вовсе нет. Наоборот. Он подтолкнул дочь к тропинке её судьбы. Жить захочет – найдет способ. А он с женой наконец-то заживёт в достатке. Так, как им мешала жить их единственная дочь.