Песнь Серафима

По влажному алому пятну на золотистой ручке старой приоткрытой двери Амелия убеждается: они опоздали. Девушка решает не особо церемониться и выбить с ноги этот объект, что стоит так раздражающе, будто злорадствует. Люсия крепко держит пистолет в невольно подрагивающих ладонях, осторожно следует за ней, даже побаиваясь ляпнуть что-то не то в присутствии Блайт. Один вид этого городка ещё в первый день чётко дал понять, что с ней играться никто не будет. — Опоздали. — ворчит Амелия, громко возвращая пистолет в кобуру, Носеда слышит звонкий щёлк, а глаза наблюдают, как недовольный взгляд Блайт резко опускается на пол, где лежит тело. Труп, если быть особо точным. И тишина. Носеда замечает, как уголки губ Амелии подёргиваются, напряжённо и устало, чудом успевает отвести взгляд на неприятно пахнущее тело, до того, как Блайт повернулась в её сторону. Люсия нервно сглатывает ком мыслей, что так и тянется вверх, желание просто выйти мешает думать. — Что на этот раз? — опасное молчание нарушают неспешные шаги и тихий голос с нотками спокойствия. Парк на момент щурится в сторону ручки, замечая пятно, и решает не трогать настрадавшуюся дверь. Люсия вздыхает, вопросительно смотря на Амелию. Труп девушки лежит прямо возле их ног, едва касаясь уже побледневшими руками ботинка Носеды. Люсию больше напрягает молчание, заставляя девушку искать повод сказать хоть что-то. Глупое, неразумное. Не важно! Хоть что-то. Лишь бы не молчали. Она глядит на стену, изрисованную алой кровью, думает, убирает ногу подальше, внезапная мысль, что труп может ожить, делает своё дело. — Странно, — она нервно протягивает, почесав затылок, чем нарушает, наконец, тишину, — надпись совсем о другом, о чём же речь? — девушка ловит на себе вопросительный взгляд Вионны, который так и говорит «Чушь не неси», понимает, что просто озвучила свои мысли. Снова смешок, и она указывает на цветы в теле жертвы, слегка осевшие, — Это зависть. — Объясни. — Блайт потирает переносицу, слегка удивлённая словами девушки. Люсия моргает пару секунд, прежде чем щелкнуть пальцами. Взгляд Вионны опускается на цветы. — Это бегонии. Они символизируют зависть. — Люсия усмехается, будто это понятно всем, — Я немного разбираюсь в языке цветов. — Мило. Очень мило. — Парк задумчиво наклоняет голову вбок, пока Амелия пытается заставить свой мозг выдать хоть что-то, кроме ругательных слов. — Она же была политиком, кому ей удосужилось позавидовать? — Блайт осматривает помещение в поисках улик, ступает осторожно, чтобы не наступить, куда не стоит. — Для начала узнаем, кем была её сестра. — Парк отгоняет жгучий запах ленивым взмахом ладони. — Значит, ждём результаты анализов? — Люсия вздыхает, получив в ответ кивок. — В основном ждём. А пока поищем, что тут и как. — Амелия выходит из помещения, чуть не толкнув Носеду. Люсия смотрит ей вслед, мельком поглядывая на Парк, что определённо не спешит никуда, девушка спокойно оглядывает комнату, иногда кивая своим мыслям. — Она всегда такая нервная? — почему-то Люсия не хочет говорить как обычно, она шепчет, так, чтобы слова доходили только до ушей Вионны. Парк хмыкает, слегка кивает. — О, это ещё цветочки. — она упирается спиной о треснутую стену, глядя на обеспокоенное лицо новенькой. Как будто Носеда ожидала другой ответ. Вионна задумчиво опускает взгляд, прежде чем усмехнуться. — Какой цветок означает гнев? — Петуния. — Люсия устало вздыхает, прежде чем выйти, ловя тихие смешки за спиной. В самом участке царит напряжённая атмосфера. Такое ощущение бывает у Люсии, будто ошибка здесь — смертельна. Шанс только один. Забылась, промазала, поскользнулась, не важно — ты ошиблась. Ошибок тут определённо не прощают. Девушка невольно отмечает, что шторы здесь всегда закрыты, словно свету тут не место. Везде серо и хмуро — как в чёрно-белом фильме прошлого века. В мыслях мелькает, что для пущей атмосферы не хватает фоновой музыки, когда бегло стучат по клавишам высоких нот на пианино.

***

— Такой себе день, да? — из мыслей Люсию вырывает вялый голос, хриплый. Будто простуженный. Взгляд падает на темнокожего парня, что сидит за столом в центре мелкой комнаты, лениво покачиваясь на стуле. Носеда выдавливает из себя дружескую улыбку, которая больше походит на выражение жалости. Парень хмыкает, садясь ровно. — Что, настолько плохо? Люсия отвечает быстрым кивком и садится на соседний стул, скрип которого глухим кашлем отдаётся по комнате. Гас смотрит, как она чуть ли не ударяется головой об стол, издаёт шипение, будто это его с размаху ударили. — Аккуратнее, пригодится ещё. Хочешь кофе? — он оглядывает стол, пальцами барабаня по бумажному стаканчику, что приятно отдаёт теплом. Люсия утвердительно мычит, не отрывая головы. — Почему всё так сложно? — она делает глоток и морщится, слишком много сахара. — В смысле? — Портер прекрасно понимает, к чему новенькая ведёт. Разве станет детектив полагать, что работа лёгкая. Чует Гас, дело в коллективе. Честно, он сам давно мучается от того же вопроса. — Все такие злые. — Носеда кладёт стаканчик на стол, ноет. — Не, я не хочу, чтобы все смеялись. Ясное дело, люди умирают, никто не будет радоваться. — Гас наблюдает, как она вскидывает руки в активном жесте. Кажется, кофе уже действует. — Но… — Коллеги, да? — он договаривает, скребя кожу под ногтём. Девушка в ответ лишь отодвигает стакан подальше, не нравится ей этот кофе. — Как догадался? — в голосе парень ловит нотки сарказма и хихикает. Не знает, что ему за это будет, но кладёт руку на плечо уставшей девушке, как бы поддерживая. Люсия не двигается, ей либо всё равно, либо она не против. — Я умный. — Мы все тут умные. — Я умнее. — Как скажешь. — Носеде просто лень спорить, пусть она и осознаёт, что тот играется. — Думаю, ты либо привыкнешь, либо вовсе уйдёшь отсюда. Такое у нас не впервые. — Портер испуганно дёргается, когда Люсия резко поднимает голову, по широко раскрытым глазам понятно, что она определённо не рада этой новости. — Поподробнее, пожалуйста. — Как бы сказать. — Гас чешет затылок, пытаясь вспомнить, где папка с начатым давным-давно делом, — Точно не помню, лет десять назад, наверно, произошла похожая серия убийств. — Хочешь сказать, на убийцу до сих пор не вышли? — Возможно. — он кивает, — Но самое интересное, что к нам ещё приходят люди, которые утверждают, что ночью слышали, как кто-то ночью что-то читает. — Люсия щурится с интересом, — Библию. — На улице? — Да, бродит и читает. Сумасшедший тип. Я подумал, что просто следить по ночам было бы проще. Но, кажется, здесь я особо ничего и не значу. Никто не обращает внимание. Носеда видит больше усталость в глазах коллеги, нежели грусть или обиду. Кажется, он уже привык к такому. Как-то тоскливо от таких мыслей. — Камер на улице нет? — на слабый вопрос парень отвечает отрицательно. — Какие камеры на улице, если и наши-то только квадраты показывают. Бюджета нет. — пожимает плечами играясь с белой кружкой. — Я… может спросить у Блайт, — Носеда сама не верит, что говорит такое, будто она всю жизнь сторонилась Амелию, пусть и знает её пару дней, — Ты не говорил с ней? — Забудь, она дальше своего носа не видит. Есть идея получше. Поищем камеры на складе, а там посмотрим. — Гас берёт смартфон, бегло что-то печатает, — Идёшь? — Анализы же долго ждать надо? — Люсия нервно улыбается, ищет глазами Блайт. — Долго-долго. — Ладно. Я иду.