Самое сильное

Замок временем срыт и укутан, укрыт В нежный плед из зелёных побегов, Но… развяжет язык молчаливый гранит — И холодное прошлое заговорит О походах, боях и победах. В. Высоцкий, "Баллада о времени" Пожалуй, не было таких средневековых замков, которые не были бы полны потайными дверями, подвалами и выходами "с черного хода". Другое дело, что сами обитатели замка частенько не помнили, где какой ход и куда ведёт тот хитро закрученный коридор, который влево от северной башни, к примеру. Паэнгард в этом смысле не был, как мы раньше уже указывали, исключением. Но в нем уж точно жил человек, который прекрасно изучил его вдоль, поперек, вверх и даже вниз. Полубезумная служанка, в прошлом пленница жестокого барона де Макона, вынюхивала, подслушивала (для нее это было проще простого, в замке была масса залов, где акустика позволяла слышать даже то, что говорилось шёпотом в другом их конце) и подглядывала. Она с одной стороны, всем сердцем ненавидела своего хозяина, а с другой, с какой-то извращённой радостью грела ему постель, помогала готовить молоденьких наложниц для господина, когда ему хотелось чего-то более изысканного. В то же время, Айлуфа не всегда адекватно воспринимала реальность. Свёрток, который она почти всегда носила с собой, был для нее живым ребёнком. Поэтому она не могла удержаться от того, чтоб "баловать" свою Гуннхильд, заматывая в свёрток маленькие камешки, лоскутки и безделушки, которые иногда перепадали ей от других слуг. От всех этих подачек "Гуннхильда" разбухла, став ещё тяжелей, так что таскание её было для женщины своеобразной тренировкой. В одном из подвалов она оборудовала себе маленький потайной уголок. Там стоял небольшой топчан, стул, рукомойник и даже самодельная колыбелька. Туда Айлуфа и уложила свой свёрток. Сейчас она не выглядела такой уж безумной. Просто нестарая ещё женщина, поющая колыбельную над детской кроваткой. Волосы она расчесала, умылась и переменила платье, отчего помолодела, пожалуй, лет на десять. - Так, моя Гуннхильдочка, - жарко шептала она, - думаю,что мы с тобой хорошо справляемся. Но какие интересные эти новые люди! Лишь бы они задержались здесь подольше, правда, Гуннхильда? Маминой девочке нравится эта девушка, о да, божья девочка, он таких любит, он таких ломает, слышишь, Гуннхильда? Хорошо, что до тебя ему не добраться, моя милая. Ты ещё мала, а уж как вырастешь, о, ты сможешь дать ему достойный отпор, правда, золотце моё? - он перевела дух, покачала ещё колыбельку (внутри что-то звякнуло) и продолжала, - А этот красавец, ах, он хорош. Он такой умный, такой ловкий. Мы найдем тебе такого же муженька, моя родная. Он будет заботиться о тебе, Гуннхильдочка, когда мама уйдет на небеса. Нет, мама уйдет ниже, но не печалься, доченька, тебе ещё не скоро, мама обождёт. А мы с тобой пойдём, пойдём , ещё послушаем, ещё посмотрим, Гуннхильда,. - и она подняла полуистлевший свёрток из колыбели, придерживая различные верёвочки и лоскутки, которыми он был перевязан. Ловко закинув "младенца" на плечо, она удивительно прытко похромала в сторону главного зала, откуда, как она хорошо знала, вели коридоры во все части замка. Поднявшись на несколько лестничных пролетов и привычно переругиваясь со слугами ( она даже не обижалась, когда при ней упоминали дряхлую сову и выжившую из ума летучую мышь), Айлуфа приблизилась к небольшому коридорчику, из определенного места которого было слышно все, что происходило в этой комнате. Бланш, чуть полноватая, но веселая и расторопная служанка Мабель, утешала свою юную госпожу, которая никак не могла привыкнуть к тому, что её отец не с ней. Кроме этого, юную девушку угнетало полное крушение романтичных мечтаний, а так же отсутствие ванны, чистой одежды и вкусной еды. Выплакавшись и посетовав на судьбу, обе решили, что стоит подкрепить силы едой, как вдруг дверь открылась и на пороге появился сэр Этьен, собственной не слишком трезвой персоной. Благородный рыцарь ещё вполне держался на ногах, но вот язык уже слегка подводил его, и поэтому девушку скорее озадачило, чем испугало его предложение "нежжжжжно обмять" прекрасную даму. - Простите, сударь, что вы имеете в виду? - пролепетала она, пятясь . - Вожжжжжж...- рыцаря немножко повело,что не отразилось на громкости его жужжания, - ...жжжделенная моя, не стоит меня бояться. Я лишшшь хотел предложить вам мое дружжж... - определённо, слова с жужжащими сегодня не давались рыцарю, но он не сдавался. - Дружеское расположение? - робко поддержала его Мабель. Рыцарь просиял. - Да, его самое. И в знак серь-ез-но-сти своих нмерний, я предлагаю вам скреп.. скрип…. Короче, давайте я вас поцелую! - это он выговорил совсем членораздельно и подошёл ещё ближе. Мабель вжалась в стену так, что ещё немного - и слилась бы с ней. Без особого труда увильнув от неточных объятий сэра Этьена, девушка перебежала к противоположной стене, под защиту служанки. Бланш заслонила собой госпожу, всем видом изображая мрачную решимость не подпускать к ней никого. В этот момент дверь снова распахнулась и на пороге появился юноша лет двадцати. Девушка вспомнила, что уже видела его в лесу. Именно он, как выразился сэр Амори, спас ее от йоменов, на которых она имела несчастье наткнуться во время своего панического бегства. - Добрый день, госпожа, - вежливо сказал он, будто бы не заметив рыцаря. - Сэр Этьен, мой господин изволит ждать вас в нижнем зале. Я осмелюсь предложить вам свою помощь, - добавил он, видя, что с передвижением тот испытывает лёгкие затруднения. Аккуратно подхватив под руку что-то бормочущего Этьена, оруженосец обезоруживающе улыбнулся Мабель, и вышел, не забыв проследить, чтоб рыцарь не ударился головой о слишком низкую притолоку. - Повезло нам, госпожа. - Бланш испуганно шептала. - Это отсрочка, - грустно сказала девушка. - Он всю дорогу рассказывал мне о том, как он увезет меня отсюда в Нормандию и до тех пор не покажет родственникам, пока я целиком и полностью не стану "Мадам Этьен де Баже". - Госпожа моя, что тут поделаешь, каждая девушка рано или поздно выйдет замуж. Вы и так уже подзасиделись в девах, того и гляди, женихи перестанут осаждать наше поместье. - Бланш! - с укором воскликнула Мабель, принимаясь за овсяную кашу. - Ты фе понифаефь, что я не мофу так профто… - она проглотила и продолжила - отец не может выдать меня замуж за первого встречного. Служанка закатила глаза. Томас Рокингемский был человеком весьма практичным, пока дело не доходило до его "любимого конька" - чистоты крови саксов. Несмотря на то, что битва при Гастингсе отгремела почти сто тридцать лет назад, и к тому периоду, о котором идёт речь, саксы и норманны успешно смешались, почтенный землевладелец зачем-то вбил себе а голову, что Мабель должна выйти замуж за человека, родословная которого должна восходить чуть ли не к самому королю Эдуарду. Сама девушка отнюдь не разделяла национального устремления отца, тем более, что никакой практической цели такой брак не нёс. Их семья была слишком проста и незнатна, чтоб в самом деле породниться с саксонской аристократией, коей осталось уж слишком мало. Кроме того, всегда существовала опасность вырождения, ибо многие семьи, истово блюдущие чистоту крови, приходилось друг другу родственниками. Сама девушка мечтала, конечно, о достойном (и что греха таить, богатом и знатном) муже, но так, именно в виде девичьих грёз. Как уже было сказано, реальность грубо указала Мабель на ее ближайшее будущее. На этом фоне ещё милее и интереснее девушке казался загадочный рыцарь, встреченный ими вчера на лесной опушке. Он казался таким благородным (а ведь она своими глазами видела, как на турнире в Дейлингеме он ловко сбросил с коня сильнейшего из соперников и проследил за тем, чтоб того безопасно убрали с ристалища), учтивым и ловким. Кроме этого, из разговоров в поместье она слышала, с что он не так уж давно вернулся из Палестины, куда ездил в качестве одного из вассалов короля Ричарда, и где стяжал себе славу храброго и удачливого воина. Пробегали, правда, и другие, тихие и стыдливые сплетни о его быстром продвижении среди соратников короля, на которые девушка предпочитала не обращать внимания. Поохав и обсудив перспективы удачного брака, девушки едва успели расправиться с обедом, как дверь без всяких церемоний открылась в третий раз. - Это постоялый двор какой-то! - Бланш вскочила, шаря руками на столе в надежде найти из посуды чего-нибудь поувесистее. - Оооо, какие тут милые девочки, ты погляди, Гуннхильдочка! - вошедшая прямо-таки лучилась доброжелательностью. - Вы эээ... кто, простите ? - от удивления Мабель даже не добавила "сударыня". - Мы?! Мы тут вот живём, служим нашему господину, добрейшему и милейшему барону де Макону, чтоб он был нам многажды здоров и процветал!!! Мы с Гуннхильдой решили узнать, удобно ли здесь нашим милым гостьям? И дама, и служанка явно считали себя недостойными такого высокого знакомства. Не то чтоб они не видели юродивых, но уж очень много всего произошло за сегодняшний день. Наконец, Мабель, запинаясь, предложила гостье сесть. Та, как ни в чем не бывало, устроилась поудобнее и принялась рассказывать невольным слушателям о крутом нраве владельца замка, о Гуннхильдочке и о себе - короче, почти дословно повторила все, что до этого сказала Доминике. Вот только дочь землевладельца восприняла Айлуфу не так, как послушница. Угрозы и обещания Мабель пропустила мимо ушей, зато она ещё сама не забыла, как играла в куклы. И наивное увлечение юродивой она приняла если и не с восторгом, то уж точно с пониманием. И когда она вежливо спросила, указывая на свёрток, "Можно ли её покачать?" , Айлуфа обрадовалась, хоть и не отдала "Гуннхильдочку". - Какая тут хорошая девочка, да, доченька? - вопрошала она свёрток, качая его. - Красивая девочка. И мальчик красивый, как раз нашей девочке под стать. - Вы видели сэра Осберта? - вспыхнули щеки девушки. - Да, видела, красавица, и слышала. Какой красивый мальчик, да, красивый, и умный. Славная будет тебе пара, милая, о да, старая женщина всё знает, всё понимает, всё слышит. - Ему лучше? Он был так болен при нашей встрече, как он себя чувствует? - Он здоров, милая, о да, здоров и силён, как никогда, и все только о тебе и говорит, все только о тебе и грезит. Когда, говорит, возьму ее в жены, то-то заживёт она у меня в парче и бархате, да, милая, заживёшь, как королева. Девушка окончательно смутилась, а более практичная служанка начала расспрашивать Айлуфу, что ещё та видела и слышала. Но та почти не отвечала, а вскоре и вовсе ушла, загадочно ухмыляясь. День незаметно подошёл к вечеру, слуга, принёс ужин, факелы и даже разжёг камин - к вечеру похолодало. Мабель забросала было его вопросами, но тот на все отвечал коротко и односложно, ссылаясь на запрет разговоров с кем бы то ни было, и быстро ушёл. Хозяева замка, судя по всему, предпочитали челядь, исполняющих только одну команду - "бегом". - Вот чурбан бесчувственный, - кипятилась ему в спину Бланш, до крайности доведённая тайнами и загадками вокруг. - Куда это годится, чтоб моя благородная хозяйка не могла даже помыться и переменить одежды после долгого дня! Того и гляди, заболеет от долгого сидения в духоте и грязи. - Кажется, Бланш, мне это уже неважно. ,- к вечеру девушка совсем пала духом, и еле держалась, чтоб не разреветься самым постыдным образом. - Мужайтесь, хозяйка, все будет хорошо, вот увидите. Ваш батюшка заплатит положенный в таких случаях выкуп, и мы снова будем свободны. Он-то уж не поскупится для своей голубки. - А как же рыцарь, послушница и шут? Кто позаботится о них? - Да господь с вами, леди, отец сэра Осберта - один из самых богатых лордов в Йорке! Осберт - его старшенький, вот увидите, барон де Макон и его приспешники получат целое состояние. - Бланш, а что ты знаешь о том жестоком человеке, который взял нас в плен? - О сэре де Сен Клере? Судя по слухам, он не так давно вернулся из Палестины. Вот ведь, всем в этой пустыне мёдом намазано! - А что, может, и намазано. Недаром в библии написано, что это земля, текущая молоком и мёдом. - Что-то терзают меня смутные сомнения, леди, - Бланш старательно расчесывала деревянным гребнем волосы госпожи на ночь. - Уж если бы там и вправду все было так расчудесно, не возвращались бы оттуда такими… странными,. - она помедлила, будто собираясь с мыслями и продолжала, - кто болен какой редкой и страшной болезнью, кто полный дом нехристей с собой приволочёт, кто оденется эдак вычурно, словно попугай, или вон, как тот оруженосец, дикие песни орёт. Помяните мое слово, леди, их там сам нечистый искушает, прости Господи. Да и тянет их обратно, все им туда надо, то ли славы ещё, то ли денег. Да, вот леди, перебили вы меня, так совсем не о том, говорю, о чем надо бы. Сен Клер, говорят, из знатного Аквитанского рода, как бы не родич самим Ибилинам, из французских аристократов. Рассказывали, вроде как храбрый он рыцарь и хороший командир, да только вот очень уж жестокий и рисковать любит. Якобы он в Акре и Иерусалиме сражался успешно, но о том, как обращался с пленными, говорят шёпотом. Гордый он вроде очень, о таких говорят - себя не жалеешь, так хоть других пожалей, но куда там. И вроде была там какая-то история, после которой он в тамплиеры ушёл, как всегда, густо замешано все на любви и крови…. Девушке очень хотелось узнать, что там была за история, но она слишком устала и уснула, так и не услышав, до чего досплетничала её служанка.