Самое сильное

Что ни вечер, то мне, молодцу, Ненавистен княжий терем, И кручина, злее половца, Грязный пол шагами мерит. Мельница, "Оборотень" Этьену де Баже снился чудесный сон. Прелестница Мабель, игриво смеясь, манила его к себе, приподняв подол платья так, что он видел ее очаровательные розовые коленки. Дух прямо-таки захватывало от открывшегося ему зрелища и перспектив. Ах, сэр рыцарь! - шаловливо шептала девушка, приближаясь и намекая на большее. - Чаровница! Фея! - улыбался ей в ответ капитан наёмников. - Сэр рыцарь! - голос девушки из сна почему-то огрубел, и Этьен обнаружил себя лежащим в темном помещении, в то время, как стражник осторожно покачивал его за плечо. - Сэр рыцарь, ваша стража! - Тьфу ты, парень, такой сон испортить! - де Баже сел на узком ложе и осмотрелся. Горел один факел, закреплённый на стенке, его и внёс Андрэ, когда пришел будить рыцаря. На дальней скамье укладывался спать Осберт, рядом с ним сидел Хамон, неразлучный с проклятой лютней. - Все спокойно, Андрэ? - Да, мой господин,. - Этьен только вздохнул, вспомнив погибшего Клемана. Вот уж кто любил музыку. Самому рыцарю, как говорила его кормилица в детстве, "медведь на ухо наступил". Ну, медведь - не медведь, но пел он редко, разве что пьяным орал дикие песни, или испускал военный клич. Пора было вставать. Размяв затёкшие члены, он вышел в соседний подвал. Из зарешеченных окошек тянуло холодом, скорее всего, час был предрассветный. Они с Хамоном уже пару часов сидели в "караулке", как он про себя обозвал подвал, играя в "мельницу", правда, денег здесь было взять неоткуда, поэтому ставкой служили щелчки, когда остальные начали потихоньку просыпаться. Мабель и после сна была прехорошенькая, даже с припухшими глазами и растрёпанными волосами. Впрочем, служанка тотчас раздобыла воды для умывания и достала из-за пазухи костяной гребень. Произнеся обязательную утреннюю молитву, священник на пару с Доминикой готовили скудный завтрак. И воду и еду нужно было беречь, кто мог знать, сколько времени понадобится чудищам, чтоб уничтожить друг друга. О варианте, в котором твари покидают надёжно укреплённый замок и пожирают окрестные деревни, думать не хотелось. Сэр Осберт лениво зевнул и выбрался из под одеяла. Хамон тщательно проверял лютню, вытирая ее и молясь про себя, чтоб инструмент не разбух от влаги, которая висела в воздухе. Мабель морщилась, отбиваясь от служанки, которая непременно желала накормить девушку получше. - Оставь меня, Бланш! Я не капризный ребенок, который ест "ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за саксонское государство, ложечку на погибель завоевателям"… Ой, простите, сэр рыцарь! - она смутилась, увидев как за ней наблюдает сэр Этьен. - Ничего, сударыня, меня в детстве кормили гораздо менее ласково. "Этьен, сучье семя! Живо ступай обедать, иначе собаки сегодня получат славный ужин!". Как ваше состояние с утра? - Я признательна вам, сэр рыцарь, за вашу помощь. Мне уже лучше, благодарю. Обещаю впредь не вести себя так… недостойно. - Чепуха, леди, ваша сила в вашей слабости. Я ещё не успел сказать вам этого, но вчера вы замечательно угостили ту тварь латной перчаткой. Прошу простить меня...- увидев, что прекрасные глаза собеседницы налились слезами при упоминании о вчерашнем дне, де Баже поспешил ретироваться в другую часть комнаты. Сен Клер ещё лежал под одеялом, что казалось странным, учитывая то, что остальные уже давно проснулись. - Эй, Джослин! - капитан наёмников окликнул проходящего мимо оруженосца, - Давай, парень, встряхни-ка своего господина! Чего это он бока належивает, давно пора вставать. - Я сейчас, сэр Этьен…. - Джослин явно спешил за крайнюю дверь, и Этьен, понимающе усмехнувшись, сам подошёл к скамье, на которой устроился храмовник. Де Сен Клер, вставайте - громко произнес он, одновременно встряхивая спящего за плечо. - Иерусалим ждёт! Выдвигаемся через полчаса! Тот, ещё не проснувшись толком, вскочил, едва не обрушив скамью. Увидев, кто его разыгрывает, тамплиер хотел было возмутиться, но только слабо улыбнулся. Рыцарь заметил, что его друг выглядит не слишком хорошо, ему явно мешал свет факела. Вернувшийся Джослин помог господину одеться и принес ему воды для омовения. - Господин… - тихо прошептал оруженосец, так, чтоб не услышали остальные - вы в порядке, господин? - Отстань, Джослин, право, ты опекаешь меня не хуже, чем курица - своего цыпленка! Я в полном порядке, жив, здоров и весел - насколько это возможно в создавшейся ситуации,. - раздражённо отшил слугу тамплиер. Джослин с сомнением покачал головой. Он хорошо знал храмовника, и не сомневался в том, что тот переупрямит и черта. После короткой трапезы вся честная компания так и осталась сидеть на скамьях, благо заняться было особенно нечем. Бланш причесывала длинные густые волосы Мабель, чем открыто восхищался капитан наёмников. Шут, как и обычно, бренчал на лютне, Андрэ пытался что-то напевать, Джослин выпросил у служанки иглу и нитку и подшивал куртку Сен Клера, который точил свой меч. Старый священник вместе с Доминикой углубились в какой-то потрёпанный манускрипт. Сен Клер поднял голову, расправляя затекшую шею, да так и остался, любуясь послушницей. В свете факелов тонкий профиль девушки выгодно выделялся на фоне темных стен. Темные волосы она причесала одолженным у Мабель гребнем, заплела в длинную косу и спрятала под головной убор. Лицо ее было очень сосредоточенно, она спорила о чем-то с отцом Варфоломеем и была до невозможности хороша. Почувствовав чей-то взгляд, она безошибочно обернулась в сторону тамплиера. Нахмурившись про виде его глаз, в которых загорелись два огонька, точно гнилушки на болотах, она сжала губы и повернулась к собеседнику. Тамплиер ещё с минуту смотрел на девушку, а потом вернулся к своему занятию. Де Баже заснул, похрапывая, на одной из скамеек, Джослин закончил с курткой хозяина и занялся своей. Сэр Осберт в дальнем углу рисовал на полу какие-то знаки остриём кинжала. Мабель подошла к нему и судя по всему, между ними завязался очень интересный разговор. Щеки девушки то и дело вспыхивали, и судя по ее тихому смеху, она явно получала от него удовольствие. Время текло медленно, тянулось, как густая патока. Несмотря на внешнюю непринужденность, гнетущее чувство довлело над всеми присутствующими. С одной стороны, деятельная натура толкала тамплиера к действию. С другой стороны, понятно было, что выходить из относительно безопасного места - по меньшей мере, безрассудно. Храмовник, с молчаливого согласия остальных, кроме, конечно, мятежного ле Дюка, взял на себя командование. Он отмерил порции воды и пищи на человека, с расчетом на максимальную экономность. Он обследовал все комнаты, выйдя туда, где небольшой коридорчик служил им отхожим местом. За этим коридором начинались узкие ходы, куда не пролез бы и ребенок. Священник приноровился выливать туда поганое ведро, кроме этого, из коридорчика тянуло сквозняком, что указывало на то, что где-то там есть даже выход наружу. Тяжело было без ориентиров, указывающих на время, да и сильная скученность людей на небольшой территории давала свои плоды. Тут и там вспыхивали небольшие ссоры, сэр Этьен откровенно ревновал Мабель к сэру Осберту, треньканье лютни периодически раздражало остальных, Бланш визгливо выговаривала Андрэ за что-то. В убежище было прохладно, казалось, холод проникал всюду, топорщил кожу пупырышками, ломил кости. Еда казалаось безвкусной, как и вода, которую необходимо было строго экономить. От сырости подземелья и чада факелов болела голова и донимал насморк. Настрение у обитателей убежища резко упало, поэтому, когда священник согласился на просьбу заскучавшей Мабель рассказать ей историю, остальные как-то незаметно оказались рядом, словно дети, усевшиеся в кружок подле наставника. "Или бабушки" , - неожиданно для самой себя хихикнула Доминика. Девушка весь день изучала, напрягая и без того болевшие глаза, рукописи, оставленные старому священнику бароном. Она читала их отцу Варфоломею, а он уж делал разные предположения насчёт написанного. Рукописи были древние, пергамент местами протерся так, что часть написанного приходилось угадывать, а зрение уже не раз подводило старика, так что помощь послушницы он воспринял как высшее благо. - Я вижу, дети мои, что вам тягостно выносить все лишения этого добровольного плена, - начал священник, важно сложив руки на груди и выпрямившись,. - внемлите же мне, и я потешу ваши души… - Ибо потешить тела вам пока нечем, - проворчал сэр Этьен, стараясь плечом оттереть Осберта подальше от Мабель. - Тихо, сэр рыцарь, имейте совесть! - приглушённо шикнула на него Бланш, руки которой так и мелькали за неизменным вязанием. Этьен только фыркнул на излишне наглую служанку, но в ссору не полез. - Мда… - задумчиво пробормотал себе под нос сэр Осберт, - интересное пожелание. Безусловно, я имел дело с разными дамами, но ни одна из них не обладала столь редким и экзотическим именем, как "совесть". Оруженосец приглушённо хихикнул. Сен Клер прислонился к стенке и безвозбранно разглядывал послушницу. Все они были закопченными и грязными, все страдали от жажды (порции воды очень тщательно отмерялись) и не могли толком умыть лицо. Сырость и сажа проникали всюду, раздражали горло, вызывали тихий кашель. Послушница терла воспалённые и покрасневшие от усталости глаза, на лице её остались разводы, придавая ей вид замарашки. Маленькие руки с тонкими пальцами потемнели от возни с пыльными пергаментами, но она казалось довольной и даже умиротворённой. Лицо девушки выражало искреннюю вовлеченность в историю священника, и тамплиер вдруг ощутил зависть к старику. Ему захотелось, чтоб и на него она смотрела бы с таким интересом, так же щурилась и наклоняла голову чуть вправо. Он вдруг задумался о том, как это - провести пальцем по ее щеке, ощутить ее тепло и нежность кожи. "Одумайся, глупец", - сказал он себе, проводя рукой по лбу, - "однажды ты уже вошёл в эту реку. Ты тамплиер, давал обеты, в том числе и обет безбрачия, да и сейчас совсем не подходящее время для таких мыслей. И к тому же, она послушница! Очень скоро она станет монашкой, зачем ей нужна интрижка, идущая против воли людской и божественной?!". Он отвернулся, почти против своей воли. Андрэ и Хамон стояли (а точнее, играли) на страже в караульной, откуда доносились звуки щелчков и громкие возгласы. Отец Варфоломей откашлялся и начал свою историю. - Много лет назад в одном дальнем городе, жил да был могущественный рыцарь, лорд Дарксторм. Он правил городом, который назывался… впрочем, имя его стёрлось из моей памяти, да это и несущественно. Его верными слугами были рыцари сэр Рикон и сэр Мортимер. Как-то лорд Дарксторм вместе со своими слугами поступили на службу к могущественному чародею Мирклину. Этот чародей наделял своих слуг удивительными способностями - они могли по желанию превращаться в птиц и зверей, вызывать волшебных помощников (сохрани нас господь, всеблагой и всемогущий, ясно ведь, кем были эти помощники!) и использовать другие колдовские силы. - Оборотни, значит, - с ужасом сказала служанка, осеняя себя крёстным знамением. На нее зашикали. - Простите, святой отец, - перебила старика Мабель, - а в каких именно птиц и зверей преображались благородные рыцари? - О, сударыня, это самое интересное в этой истории. Чародей построил целый лабиринт, дабы испытать силу рыцарей, желавших пойти к нему на службу. Те, кто прошел испытания (а таких было не менее десяти человек), получили волшебный знак, каждый по своему характеру. Кто был силен - получил знак медведя и мог оборачиваться в него, умный и коварный стал лисом, трусоватый - презренной букашкой,. - раздался хохот. - А как же этот трусоватый прошел лабиринт? - спросил сэр Осберт. - Воистину, иной раз и трусость имеет силу. Но дайте же мне продолжать. Лорд Дарксторм превращался в огромную ящерицу, да ещё и плюющуюся огнем наподобие дракона. А его помощники превращались в сокола и медведя. Тут отец Варфоломей на минуту прервался, дабы промочить горло. Пока он пил, слушатели развлекались тем, что, словно дети, пытались угадать, кто из присутствующих в какое животное превратился бы. Мабель уверяла, что уж она-то стала бы гордой орлицей, с чем горячо соглашались сэр Осберт и сэр Этьен, назначавшие друг друга навозным жуком ("Он копия вас, прекрасный сэр, такой же дерзкий!"), черепахой ("Сударь, скорость, с которой вы выступали на турнире, только этим тварям и присуща!"), упрямым ослом, наглой крысой и летучей мышью. Джослин что-то бормотал себе под нос о жеребцах и соколах, даже служанка оставила вязание и задумалась. Доминика обернулась и внезапно заметила взгляд храмовника. - А кем вы стали бы, сэр рыцарь? ,- впервые за время знакомства, она говорила с ним без горечи или страха. Сен Клер едва не поперхнулся от удивления. - Простите, сударыня, но мне сложно вот так представить, на какую божью тварь я мог бы быть похож. Да и как-то не по христиански это, отдает оборотничеством, фарисейством и прочей ересью. - Вы правы, сэр рыцарь, но разве нет в вас чистого и праздного любопытства, касаемо той черты вашего характера, которая могла бы определить вас? - А как бы вы ответили на мой вопрос, сударыня? - Я...я даже не думала. Я и себя-то оценить не могу, как же мне характеризовать вас, кого я совсем не знаю? - Хорошо, девушка, давайте-ка придумаем вот что. Вы скажете, в качестве какого животного вы видите меня, а я окажу вам ту же услугу. Согласны? - он слегка улыбнулся, чтоб не спугнуть её. - Хорошо. - она решительно тряхнула головой. - Я начну. Сэр рыцарь, вы кажется мне похожим на... кабана. Сен Клер приподнял брови в выражении бескрайнего удивления. - Интересно, чем это ? - Вы мощный, несетесь напролом, не считаясь с условиями пути. Вы опасны для недругов. - А ещё, он щетинистый и всеядный! - громко рассмеялся сэр Этьен. - Ага. А так же вонюч и обожает возиться в грязи. Точное определение, браво, девица! - паскудно ухмыльнулся сэр Осберт. - Закрой пасть, шакал облезлый - рявкнул храмовник, рука которого потянулась к поясу. Ле Дюк что-то пробормотал, понимая, что сейчас зашёл слишком далеко, и перебранка затихла сама собой. - Да уж, сударыня. - тамплиер посмотрел на очень смущенную девушку. - Однако, припечатали вы меня знатно. Что ж, я не стану платить вам той же монетой и скажу, что вы похожи на… кошку. - Почему кошку? - теперь был черед Доминики удивляться. Кошки считались не слишком уважаемыми животными, их терпели за то, что они избавляли селян, да и аристократию, от грызунов, использовали в роли блохоловок, но гораздо более ценили и уважали собак, которые понимали команды и выказывали истинную преданность хозяину. - Я объясню. Вы легко и ловко двигаетесь, с поистине кошачьей грацией, умеете мяукнуть и мурлыкнуть именно тогда, когда это необходимо и судя по вашему поведению, всегда приземляется на все четыре лапы. Кроме этого, я несколько лет провел в Палестине, а поклонники Магомета относятся к кошкам совсем не так, как мы, христиане. Там их почитают, почти как языческих божков. Говорят, сам их обожаемый пророк отрезал рукава своих одежд, если замечал сидевшего на них кота. - Дикость какая! - пробурчал Джослин, котов не любивший. - А ещё, мой друг, вам не терпится ее погладить... - тихонько прошептал себе под нос сэр Этьен, который, хоть и был грубоват и неграмотен, все же отнюдь не был глупцом и обладал хорошим зрением. Его расслышал только сам храмовник, метнувший в приятеля грозный взгляд. Доминика не нашлась, что ответить. С одной стороны, и она своим неосторожным замечанием едва не спровоцировала ссору, с другой стороны, в какой-то степени ей польстила неожиданная характеристика Сен Клера. Она хорошо помнила, как предупредительно он отнёсся к ней тогда, в башне, когда они с Осбертом искали амулет. И, хотя она вменяла ему в вину тот факт, что оказалась в замке жестокого барона, девушка признавала, что до этой минуты храмовник не обидел лично ее ни словом, ни делом. Как оказалось, отец Варфоломей уже какое-то время сидел на своем месте, прислушиваясь к беседе. Как только тема разговора исчерпала себя, все присутствующие вновь повернулись к нему и он продолжал свой рассказ. - Так вот, милостивые дамы и господа, чародей Мирклин время от времени давал своим рыцарям разные задания, и вознаграждал их за это своей магией. Как-то раз он отправил их вернуть ему украденную прежде волшебную книгу, равной которой не было на свете. Владелец этой книги обладал серьезнейшей силой, которая, в отличии от известного нам артефакта, подчинялась ему целиком и полностью. Лорд Дарксторм добыл эту книгу, но тот чародей, который украл ее у Мирклина, неосторожно рассказал благородному лорду, что книгой может пользоваться любой человек, а не только волшебник. И несчастный лорд впал в такое искушение, которое оказалось сильнее его. Дьявол вложил в его руки волшебную книгу. Дьявол же подсказал ему, что в ней было написано, ибо то был колдовской язык, спаси нас Бог от таких искусов. - Но отче, ведь лорд Дарксторм мог столько хорошего сделать при помощи этой книги! - не удержалась Мабель. Бланш истово закивала в знак согласия, ее вязание давно лежало в стороне. - Как и покойный барон, при помощи амулета. Но что-то я не заметил, чтоб человек, получивший в свои руки огромную силу, хоть раз бы применил ее во благо,. - иронически заметил Сен Клер. - Гмм… боюсь, что благородный сэр рыцарь прав, к сожалению. Но позвольте мне продолжить рассказ. Когда Мирклин сообразил, что лорд Дарксторм решил сам воспользоваться книгой, он попытался было помешать ему. Но лорд оказался достаточно проницательным и немедленно заточил чародея в колдовскую тюрьму, где тот и колдовать не мог. Лорд Дарксторм проштудировал волшебную книгу от корки до корки, и вообразивши себя великим чародеем, стал казнить и истязать людей направо и налево. Он заколдовал почти всех своих соратников, стоило им хоть раз упомянуть о Мирклине, иссушил реки и истребил своих врагов. Но в очередной раз перечитывая книгу, лорд Дарксторм заметил в самом конце какое-то короткое заклинание. Оно называлось "Наиглавнейшее колдовство". - Ничего себе, подходящее названьице для того, кто хочет привлечь внимание, - пробурчал сэр Осберт, делавший вид, что история его не слишком интересует, а сидит он тут исключительно для того, чтоб быть поближе к Мабель. - Верно, благородный рыцарь, и сейчас вы поймёте, в чем дело, - невозмутимо продолжал священник. - Так вот, найдя это заклинание, лорд Дарксторм, ослеплённый собственным величием, немедленно решил испытать его. Созвав всех оставшихся верными ему соратников (а таких было не так уж и много), он произнес это заклинание, с интересом ожидая, что случится какое-нибудь невообразимое чудо. - И как, случилось? - с нетерпением спросила Мабель. - Случилось. Но не совсем то, которого лорд Дарксторм ожидал. Видите ли, дети мои, дьявол хоть и обещает нам златые горы, однако никогда не исполняет обещанного. Как говорится в притче… - Святой отец, простите, но хотелось бы услышать… - Да, прости, дочь моя, я отвлекся. Так вот, как только лорд Дарксторм произнес последние слова чародейского заговора, тотчас же затрясся его дворец, потом громадные глыбы огня стали падать с неба и едва не разрушили весь город. Следом за ним явились твари хищные, наподобие огромных ящеров. Люди Дарксторма бились с ними, но не могли одолеть этих чудовищ. Страницы в книге изменились, теперь они не давали сказать ни одного заклинания, но предсказывали конец света. Слушатели ошарашенно молчали. - Тогда лорд Дарксторм понял, что в гордыне своей он забыл господа и начал неистово молиться. Он молился день и ночь, не вкушал никакой пищи, оделся в рубище, истязал себя и не мыл лица своего, что покрылось копотью… - Прямо, как мы, - тихо шепнул Джослин и повернулся на бок. Лорд молился так отчаянно, что господь бог сжалился над ним и послал ему утешение. Вместе со своими верными соратниками, кои молились и истязали себя вместе с ним, он принес колдовскую книгу в чародейскую тюрьму, где был заключен чародей Мирклин. В пути их едва не убили землетрясения и страшная жара, а под конец воды омыли их и почти что внесли в темницу. - И что сказал ему чародей? - полюбопытствовал сэр Этьен, который к этому моменту почти оттеснил соперника от девушки. - Небось отправил его к чертовой бабушке, простите, дамы, или ещё куда подальше. - Нет, сэр рыцарь, - священник тонко усмехнулся, и его улыбка не слишком-то понравилась Сен Клеру. - - Мирклин взял у лорда Дарксторма чародейскую книгу и поблагодарил его. Он сказал, что эта книга была проверкой. Таких книг было несколько, и если они попадали в неправильные руки, рано или поздно заполучивший их человек произносил запретное заклинание. - То есть, отче, поправьте меня, если я недопонял, - произнес храмовник, - тот, кто произнес запретное заклинание, рано или поздно сам принес бы книгу чародею? - Правильно, сын мой, - просиял старик. - Чародей остановил грядущий конец света, все непотребства, совершенные лордом Даркстормом, были исправлены, а сам он покаялся, удалился в дальний монастырь и до конца дней своих вел благочестивый образ жизни, не знаясь с магами, чародеями и иными еретиками. - Нет уж, простите, святой отец, - не унимался тамплиер, сам не ожидавший, что эта история настолько заинтересует его. - А в таком случае, какого дьявола это заклинание не было помещенно на первые страницы книги, чтоб этот лорд Даркстрем, или как там его, произнес его сразу,как полез без спроса в книгу? - И снова скажу, что вы правы, сэр рыцарь - отец Варфоломей скривился так, будто хватил стакан уксусу. - Но видите ли, тогда бы и история была бы значительно короче. - Хорошая история! - одобрил сэр Этьен, тихонько поглаживающий замечтавшуюся Мабель по руке. Все слушавшие словно очнулись - задвигались и заговорили. Джослин, судя по всему, мечтал о чародейской книге, а Доминика выглядела уставшей. Поздно уже, - зевнул сэр Осберт, вставая. - Чья первая стража?