Самое сильное

Я жёлтая пыль, я пустыни мираж, Полынь и ковыль я сплетаю в витраж, Но в вихрях пустыни, в песчаных зыбях Всегда и отныне я вижу Тебя. Канцлер Ги, "Полынь и ковыль" Булка подбежал к девушке, сидевшей за небольшим столиком, весело тявкнул и опёрся передними ногами о ее колени, прося ласки. Она машинально почесала пёсика за ушами, потом вскочила и подбежала к лежащему на полу тамплиеру. - Вот так номер! - поражённо воскликнул сэр Этьен, следуя примеру девушки, - Напился он что ли? И где только винишко нашел, гурман несчастный? Шут осмотрелся по сторонам, аккуратно снял со спины лютню и поставил ее в угол. - Джослин! - громко и возмущённо крикнул человек, отперший им дверь, опасливо глядя на Сен Клера. Он был одет как местный йомен, довольно молод и светлобород. Булка сел рядом с ним, весело высунув язык, явно признавая его за хозяина. - Ты что придумал, садовая твоя голова! - напустился мужчина на оруженосца. - Судя по всему, твой господин укушен одной из тварей, и в течении короткого времени обратится, как и остальные в этом проклятом замке! Зачем же ты приволок его сюда, самоубийца ты эдакий? Не терпится побегать и порычать? А о нас ты подумал?! - Успокойся, Валентайн. - Джослин даже не взглянул на говорившего, занятый тем, что раздевал своего господина,. - Госпожа, это по вашей части. У него жёлтая лихорадка. - Да, я вижу, - отозвалась девушка. Доминика, а это была именно она, поспешно подошла к оруженосцу. Вдвоем они подняли тамплиера на кровать, стоявшую поодаль, раздели и по мере возможности обмыли. Желтизна его кожи и склер глаз не оставляла сомнений в характере болезни. Он был очень горячим, и первым делом девушка позаботилась о компрессе на его пылающий лоб. Валентайн, наблюдавший за ними, желчно заметил, что воды и так не слишком много. Сэр Этьен суетился, грея воду в небольшом котелке по просьбе девушки. Шут задремал, завернувшись в одеяло на скамье. Булка тоже улёгся спать, возле двери, не желая пренебрегать своими обязанностями сторожа. Иногда какой-нибудь звук тревожил его, тогда пёс поднимал голову, внимательно смотрел в направлении источника звука, а потом опускал ее обратно. Достав из своей сумки разные травы, а так же небольшую деревянную ступку с пестиком, девушка принялась готовить целебное питьё. Валентайн успокоился и подошёл к ней, с любопытством принюхиваясь к ароматам сушенных трав. - Что ты готовишь, милая девушка? - спросил он. - Хочу напоить его отваром из полыни одноцветной, она хороша для успокоения приступов жёлтой лихорадки. Правда, надо будет найти что-нибудь жаропонижающее, к примеру, ромашку, шиповник, мать-и-мачеху, и смешать их с липовым цветом. Сейчас посмотрим, что у меня есть... Занятая, она не обратила внимания на то, с каким восторгом смотрит на нее мужчина. Де Баже принес горячую воду, часть которой она отлила в небольшую чашку и ссыпала туда травы, перемешав отвар и оставив его настаиваться. За окном вдруг сверкнула молния и послышался гром. Сгущавшиеся с утра тучи готовы были в любой момент излиться дождём. Похолодало, девушка зябко закуталась в свой изодраный плащ. - Как ты думаешь, милая девушка, с моим отважным другом все будет в порядке? - нерешительно спросил де Баже, усаживаясь за тот же стол, на котором стояло и питье. Сделал это он так неловко и стремительно, что едва не опрокинул стоявшую на столе чашу. - Аккуратнее, господин,. - предупредила его послушница, осторожно перемешивая содержимое сосуда. - Я так понимаю, что головокружение все ещё тревожит тебя, сэр Этьен? - Есть немного,- рыцарь поморщился, трогая шишку солидных размеров на своем затылке. - Сударыня, я и так весьма благодарен вам за то, что починили мой котелок, - шишка опять подверглась всестороннему исследованию, - но уж если вы вылечите моего друга, цены вам не будет! - Не за что благодарить, сэр Этьен. Вы спасли меня, я всего лишь возвращаю долг. - Далеко не все благородные рыцари, кого я знаю, могли бы похвастаться тем, что вернули хоть кому-нибудь какой-нибудь долг. Вас же спасли не столько я, сколько вот этот храбрый оруженосец и его хозяин. - И я! - вскинулся Валентайн, видимо, боясь что его недооценят. - И вы, конечно. И он. - девушка нежно взглянула на Булку , приоткрывшего один глаз и насторожившегося. Сен Клер, лежавший на кровати, скрипнул зубами, заметался, что-то зашептал неразборчивой скороговоркой. Послушница подошла к нему, сняла с его головы нагревшийся компресс. Провела рукой по его слипшимися волосам, потрогала лоб, нахмурилась. Джослина подбросило, словно пружиной. - Госпожа, давайте ваше питье. - Хорошо, Джослин, попробуем напоить его. Я помогу поднять ему голову, - она приобняла больного за плечи и оперла его голову себе на плечо. - Господин… господин, выпейте это. Пожалуйста, господин. Давайте же. - умолял Джослин. Тамплиер закашлялся и выплюнул то, что оруженосец влил ему в рот. Тот в отчаянии посмотрел на послушницу. - Погодите-ка, Джослин. Дайте мне,. - он неуверенно взглянул на нее, как бы сомневаясь в ее силах. - Я смогу.- спокойно сказала она. Девушка обняла храмовника, зашептала, почти касаясь губами его уха: - Сэр Амори, послушайте меня. Вы больны, и для того, чтоб поправиться, вам необходимо выпить отвар. Пожалуйста, не противьтесь мне. Все будет хорошо. Джослин поднес чашу к губам господина. На сей раз тот выпил все, что было в ней. Отдышался, и девушка осторожно опустила его на кровать. В глазах оруженосца стояли слезы. - Надо же! Мне тоже необходимо научиться так шептать! - восторженно произнес он. Доминика улыбнулась про себя, укутала тамплиера потеплее - начался дождь и снаружи, да и внутри, похолодало. Она бросила в чашу ещё трав, налила туда горячей воды. По комнате поплыл горьковатый запах. Проснувшийся шут принюхался, чихнул и внезапно вскочил, подбежал к Доминике, взял из ее сумки пучок травы, понюхал его, бросил, взял другой и так пока очередной пучок не заставил его радостно улыбнуться. - Что? Что ты хочешь нам сказать, Хамон? Боже милостивый, до чего же тяжко то, что с ним сделали. Вроде и язык в порядке и поёт, а сказать не может. Ровно собака, прости Господи! - шут только усмехнулся на слова послушницы. - Эх, и дурак же я, а ведь именно ты спас жизнь моему господину! - вдруг хлопнул себя по лбу Джослин. Он подошёл к шуту, поклонился ему, после чего взял руку оторопевшего Хамона в свою и церемонно ее поцеловал. Шут в полном недоумении отдернул руку, глядя на оруженосца, как на умалишенного. Сэр Этьен расхохотался, Валентайн недоуменно улыбнулся, а Булка оглушительно гавкнул. Он покрутился рядом с дверью, а после вновь лег около нее, всем своим видом показывая, что готов защищать порученных его вниманию людей круглосуточно. - Что? - обвел всех взглядом оруженосец. - Это обычай из Палестины, я выказываю ему почтение за спасение моего рыцаря. - Ты б ему это объяснил, а то мы не в Палестине, знаешь ли. - усмехнулся Этьен. - Он же там был, должен знать такие вещи, - отмахнулся Джослин. - Судя по его реакции, - молвил рыцарь, - вы с ним явно были в разных Палестинах. Хамон взял лютню и тихо пропел : - Случится ль тебе проходить по мосту – Полынью сквозь камни его прорасту; Пройдешь ли в долине по кромке воды – Ковылью твои я укрою следы. Где звонких небес расстилается синь, От века не вянут ковыль и полынь, И там я предам смерти, полной огня, Всех тех, кто с тобой разлучает меня... (Канцлер Ги, "Полынь и ковыль") - Красиво… - задумчиво промолвил Валентайн. - Да, но мне кажется, дело тут не в красоте. Насколько я знаю Хамона, он пытается нам что-то сказать,. - Доминика сидела на скамье, прислонившись к стене и обняв руками колени. Эта поза не была особо удобной, но девушка замёрзла, слишком устав, чтоб встать и накинуть на себя одеяло. - Почему же он не говорит? - Я объяснила тебе. Он не может. Только петь или читать стихи . - Ну, нашел бы такие стихи, чтоб в них было бы все нужное. Сам бы сочинил, в конце-то концов. - И это без толку, увы. - девушка грустно улыбнулась. - Судя по словам его бывшего хозяина, - она выделила голосом слово "бывшего", - пожелание было составлено так хитро, чтоб он не мог поделиться никакими знаниями. - Даааа… - с сомнением протянул мужчина. - Ситуация дурацкая. Но можно попробовать прояснить ее немного. - Сейчас покажу:. - Хамон, - обратился он к шуту, - не могли бы вы немного сузить круг наших поисков? Скажем, пропеть одну строку, а не всю песню? Хамон нахмурился и кивнул. После чего пропел снова: - Случится тебе проходить по мосту, полынью сквозь камни его прорасту. - Так, чудно, - потёр руки Валентайн. - А теперь я буду по очереди произносить слова из песни, а вы кивните мне, пожалуйста, на правильное слово. Договорились? Шут кивнул, как загипнотизированный глядя на мужчину. Джослин зажёг очаг и стал собирать скудный ужин, внимательно прислушиваясь к разговору. Сэр Этьен подвинулся поближе к огню и тоже весь обратился в слух. Послушница, всё-таки накинув на себя одеяло, присела на кровать рядом с храмовником, да там и осталась. - Итак, давайте попробуем. - сказал Валентайн. - Случится? Тебе? Проходить? - после каждого слова он делал небольшую паузу. - По? Мосту? Полынью? - Кивок со стороны шута. - Прекрасно! - в восторге воскликнул мужчина, да так громко, что больной беспокойно заворочался, а девушка шикнула. - Простите, я увлекся. А теперь, дорогой Хамон, давайте-ка вы попытаетесь пропеть нам следующую строку, имеющую отношение к тому, что вы хотите сказать нам про полынь. Шут слегка призадумался, потом тряхнул головой и тихо спел: - Это любовь уносит меня.. (Пламенев, "Вне смерти") - Ага. Это? - кивок. - Отлично. Значит, мы знаем, что "Полынь это…". Попробуем снова? - Я голубая трава что поёт (Мельница, "Голубая трава")…- добавил шут. - Так, ну-ка, я? Голубая? Трава? - кивок. - Полынь это трава… несомненно, вы правы. Артемисия, как ее ещё называют на латыни, она и впрямь трава. Хотите добавить ещё? Шут отчаянно закивал. На лице его расцветало выражение счастья. Наконец-то его понимали, хоть и ценой определенных усилий. - В котором нет ни одного изъяна!...(Собака на сене) - Ага, отлично. В? Котором? Котором, или правильнее сказать, которая? - кивок,. - Дивно! Полынь это трава, которая… что она делает, эта трава? - Кажется.. - Доминика аж зажмурилась от внезапной догадки, словно в глаза ей ударил яркий свет. - Кажется, благородные господа, я поняла, что имеет в виду Хамон. Полынь, это трава, которая запускает амулет? - В точку! - воскликнул сэр Этьен, наблюдая за реакцией шута. - Наконец-то мы хоть что-то поняли? А где сейчас амулет? - с интересом спросил Валентайн. Очевидно было, что он понимал, о чем речь. Девушка лишь грустно покачала головой. - Сэр Осберт забрал девушку и отца Варфоломея с собой, но он не сказал, нашли ли они амулет. Шут яростно замотал головой и замахал руками как ветряная мельница. - Ах, видите, значит, они его не нашли,. - послушница лишь рукой махнула. - Я совершенно не понимаю, что за игру затеял этот содомитский мерзавец! - рявкнул де Баже, вскакивая и в исступлении измеряя шагами комнату. - Подонок, тварь без чести и совести, бросить беззащитного товарища, привести тварей к убежищу, похитить силой девушку, которая уже без пяти минут чужая жена, пожилого священника и наконец, вырубить меня ударом по голове! - последнее привело рыцаря в такую ярость, что он стукнул кулаком по столу, заставив еду на нем подпрыгнуть. - Довольно, сэр рыцарь! - девушка немного повысила голос, глазами указав разозленному Этьену на Сен Клера, которого начало трясти. - Госпожа, что это с ним? - испугался оруженосец. Он подбежал к господину, который бился в жестоком ознобе. Доминика, сидевшая на кровати рыцаря, сняла с себя плащ и укрыла больного. Ее примеру последовал и де Баже. Девушка подоткнула одеяла со всех сторон, но это помогало слабо - зубы Сен Клера стучали, в слабом свете очага видно было, что его ногти посинели. Согрев ещё воды, они с большим трудом напоили больного лекарством. В поисках тепла рыцарь, явно мало что соображая, протянул руки и обнял девушку. Та вначале попыталась вырваться, но очень быстро поняла, что это будет трудным заданием. Сэр Этьен рассмеялся. Доминика была сбита с толку. - Что в этом смешного? - обиженно спросила она, силясь освободится из крепкой хватки тамплиера. От него пахло потом, болезнью и полынью. - Ничего, госпожа, простите, - смутился рыцарь. - Просто я вспомнил, как он обнимал одну девушку. - Это кого же? - послушница, наконец, успокоилась и тихо лежала в объятиях больного. Остальные мало-помалу устроились на ночлег. Шут с Булкой сидели у двери, с почти одинаковой сосредоточенностью прислушиваясь к происходящему за дверью. Снаружи послышался рев и громкий стук. - Опять… - вздохнула девушка,в то время, как шут и собака вскинулись. Звуки не повторились и все мало-помалу успокоилось. - Так кого же обнимал ваш друг? - спросила послушница, осторожно отцепляя пальцы задремавшего тамплиера от своего платья. - Свою жену. Он обнимал ее всегда, когда только у него была возможность. Отпустил только туда, куда ему путь был заказан. - Я так понимаю, что на тот свет? - всё-таки Доминика была медиком, что накладывало определенную печать цинизма на ее личность. - Правильно понимаете, добрая девица. - Насколько я знаю, тамплиеру нельзя сочетаться браком. Как вышло, что он был женат? - Это было ещё до того, как Амори ушел в орден Святого Сионского храма, передав туда большую часть своих богатств и лишив престарелых родителей надежды, что род Сен Клеров будет хоть когда-нибудь продолжен. Его женой была Эвелин де Макон, сестра покойного барона, доставившего нам столько беспокойств. - И что, вы говорите, их брак был по любви? - недоверчиво спросила послушница. - Сложно в это поверить, простите. - Почему? - недоуменно вскинул брови рыцарь. - За свою не слишком-то долгую жизнь я повидала много браков, но по обоюдному согласию и истинной любви такое бывает редко. Как правило, любовь и уважение приходят после, когда супруги уже хорошо знакомы и привыкли друг к другу. - Вы рассуждает очень разумно, в особенности для послушницы, которая должна знать такие вещи лишь в теории. - Отчего же? - устало улыбнулась девушка. - Я имела честь знать все это и на практике. - Милая девушка, неужели вы были замужем? Не дайте сгореть от любопытства, что же случилось с вашим мужем? Девушка не успела ответить, даже если бы и хотела - храмовник, неосознанно добавляя драматизма ситуации, сдавленно застонал. Она поспешно, явно радуясь поводу прекратить тяжёлый для нее разговор, повернулась к нему. - Сэр рыцарь, если вас не затруднит, не могли бы вы подать мне ещё отвар, он стоит на столе. - Да, конечно. Случалось Амори спасать мне если не жизнь, то здоровье, вот и настал мой черед отплатить ему за все хорошее. Губы больного обметало белым налетом, он раскраснелся и был беспокоен - очевидно, снова усилился жар. Девушка и рыцарь по очереди поили его отваром, меняли компрессы и обтирали водой. - Если завтра мы не принесем ещё воды, положение наше будет сложным,. - заметила девушка. - Пустяки, сделаем вылазку и добудем все, что надо. Я уже пришел в себя, меня больше не мутит и голова не кружится, так что я смогу послужить общему благу. - Рада, что это так. Всё-таки удар был сильным, я не была уверена, насколько быстро вы восстановитесь. - Да уж. Экий всё-таки отменный мерзавец этот Осберт. Я и раньше слышал о нем разную молву, но он превзошел себя. Предать тех, кто ему верил и с кем он в одной связке, во вред самому себе! Подло, исподтишка нанести коварный удар другому рыцарю! А главное, похитить девушку и монаха! - Вот по последнему пункту позволю себе с вами не согласиться, сэр Этьен. Не вы ли вместе с сэром Сен Клером совершили то же действие в отношении нас? Да если бы вы не привезли нас сюда, всего этого не случилось бы! - она стояла перед ним, уперев руки в бедра, раскрасневшаяся и сердитая. Де Баже сделал пару шагов назад, искренне не понимая причину быстрой смены настроения Доминики. - Сударыня… - начал было он, но послушница только погрозила ему пальцем и не дала вставить и слово. - Что "сударыня"?! "Вы не понимаете, это другое"? - явно передразнила она его. - Вы и только вы вместе с бессовестным бароном, упокой Господи его грешную душу, надменным тамплиером и группой ваших воинов ответственны за произошедшее! И не смейте мне перечить, ибо сейчас мы в столь бедственном положении, что я и сама не знаю, доживём ли мы до завтра. А сколько людей уже погибло и сколько ещё погибнут?! Не говоря уж о том, что произойдет, когда эти чудовища вырвутся наружу, за стены замка! Господи, почему власть и силу имущие никогда не задумываются о том, что и впрямь важно в жизни каждого человека? - О деньгах? - умудрился вставить рыцарь, которого неожиданная вспышка девушки удивила, хоть и немного позабавила. - Нет! - отрезала послушница, вновь приподнимая тамплиера, чтоб дать ему отвара. - Об ответственности за свои поступки! - припечатала она. Храмовник дернулся и питье частично пролилось на его грудь, захватив и рукав девушки. - Да что ж ты будешь делать! - с сердцем сказала Доминика, укладывая больного обратно. Сэр Этьен растерянно смотрел на нее. Его так не ругали женщины лет с восьми, наверное. Причем самым обидным было то, что судя по всему, девушка была права. Подлая авантюра, в которую втянул их жадный до силы и власти барон, обернулась не просто провалом, а катастрофой, причем с неясными перспективами. Можно было, конечно, сбросить всю ответственность на покойного, но легче от этого не становилось. Он пробормотал что-то неясное и поспешил заступить на свою стражу, сменив около двери клюющего носом Хамона. Девушка же, с помощью шута напоив-таки Сен Клера жаропонижающим, удалилась на покой. Джослин, которого она разбудила, сменила ее около постели господина. Тот дремал, иногда ворочаясь и тяжело дыша. Жар немного спал, но больной все ещё не приходил в себя. Внезапно сухие губы тамплиера шевельнулись, и он тихо, но внятно произнес : -Где она? - глаз при этом храмовник не открывал и непонятно было, то ли он спрашивает осознанно, то ли просто беседует с тем видением, которое ему услужливо подсунула малярия. - Кто, господин? - обеспокоенно нагнулся к нему Джослин. - Доминика? Так она сидела с вами все это время, только прилегла ненадолго. - Я.. - голос был тихий и хриплый. - Я люблю её. Я люблю её… - Что? Господин?! - оруженосец так и не понял, что именно хотел сказать ему рыцарь, да и хотел ли? - Люблю… - ещё раз пробормотал Сен Клер, не открывая глаз. Потом он надолго забылся, иногда вздрагивая всем телом. Оруженосец пожал плечами. Он и не такое видел, так что поведение господина его слегка удивило, конечно, но не шокировало. Мало ли что мнится человеку, которого бьёт лихорадка. Утро застало всех присутствующих спящими, даже стражей сморило в предрассветный час. Булка забавно похрапывал во сне и дёргал задней лапой. Валентайн проснулся первым и вскочил, как ужаленный. Именно он должен был дежурить у двери, но прикорнул, и был разбужен первыми лучами солнца. Остальные обитатели комнаты спали, кто где. Сэр Этьен устроился на скамье, Хамон положил голову на стол, да так и заснул, а преданный оруженосец чутко дремал на побитой молью медвежьей шкуре, валявшеийся на полу, возле кровати, на которой спал его господин. Доминика со всеми возможными удобствами спала на тюфяке из соломы, около дальней стены. Девушка завернулась в одеяло, но ей явно недоставало плаща. Валентайн почесал за ухом проснувшегося пса, кинул ему немножко сухарей и солонины и задумался, невидящим взором глядя куда-то в дальнюю стену. Из этого состояния его вывел чей-то тихий голос, пробормотавший несколько слов по французски. Мужчина поднял голову и переспросил: Что, простите? - Я спросил - кто вы, черт побери, такой, и где я нахожусь? - тамплиер смотрел на него, приподнявшись на локте.