Самое сильное

Плакать некогда, не в чем каяться: Что получено, то оплачено, Не сыграть эту жизнь иначе нам — Ведь иначе не жить, а маяться На дорогах судьбы распутица, Грязь да холод — куда направиться? Вправо, влево, вперёд — что нравится, Лишь назад, увы, не получится Ольга Громыко, "Год Крысы" К моменту, когда они дотащили Джослина до комнаты, которую они с Мабель так поспешно покинули, и с возможными удобствами расположились там, уже совсем стемнело. Оруженосца положили на единственную кровать. Сэр Этьен, правда, пытался отвоевать ее для Мабель, но та перекрестилась, заявив, что никогда не могла бы снова лечь на это "ложе скверны", как она его назвала. Остальные расположились кто где, на стульях, скамьях и тюфяке. В очаге уютно горел огонь, Доминика и Хамон даже нашли и собрали нехитрый ужин, в основном, состоящий из остатков сухарей, вина и сыра. Откровенно говоря, никому из присутствующих не хотелось есть, хоть голод и покусывал их нутро. Уж слишком омерзительное зрелище предстало их взору днём. А Мабель, которая не видела страшной кончины своего постылого, но всё-таки мужа, не горела желанием узнать, что именно с ним случилось. Внимание к себе де Баже она принимала без особой радости, но и без недовольства. Ему больше и не надо было - теперь, когда главный конкурент был мертв, рыцарь прекрасно осознавал, что гораздо проще будет склонить девушку на свою сторону, а там уж и до замужества недалеко. Храмовник с улыбкой следил за послушницей, предпочитая не думать пока о каком-либо совместном будущем. Он чесал за ушами песика, который сонно щурился на огонь. - Зря ты не прикончил старого пройдоху, - задумчиво обратился к тамплиеру де Баже. - Ты прав, - не поворачивая головы, ответил тот. - Но я слишком устал от смерти. Сегодня Мрачный Жнец собрал достойный урожай. - Да что ты говоришь! - притворно изумился рыцарь. - Он прямо-таки обогатился за наш счёт! - Ну, положим, не за наш, а за счёт Осберта и его армии упырей… - поправил приятеля Сен Клер. Хамон слушал их зубоскальство, машинально перебирая струны лютни. Он почти все время молчал, словно опять онемев. Привычка разговаривать лишь цитатами из песен и баллад не могла забыться так быстро, став в определенной степени его натурой. Храмовник внимательно вгляделся в шута, потом кивнул второму рыцарю, дождался ответного кивка. - Хамон! Иди-ка сюда. Не бойся, мы не причиним тебе вреда. Этьен, подними свою здравницу и подай мне меч. На колени! - скомандовал он, и как только оруженосец исполнил приказ, Сен Клер легонько ударил его мечом по обоим плечам. - Встань, Хамон, ээээ… Стой, Хамон ведь не твое настоящее имя? - Лондерик де Монсо. - тихо сказал шут. Шут ли? Нет, уже не шут и даже не оруженосец. - Встань, сэр Лондерик де Монсо, рыцарь, и верно служи своему сюзерену Доминика захлопала в ладоши от радости, и даже Мабель улыбнулась. Хамон, то есть, Лондерик, встал. Поклонился окружающим, взял в руки лютню и запел. Негромко, явно остерегаясь излишне напрягать голос. Но видимо, выразить свою признательность по-другому свежеиспеченный рыцарь Ле Монсо просто не мог. - Тошно душе среди равнодушных стен, Холод-клише, сумерки перемен. Они за столом поют что-то про свой уют В сытую ночь к черному дню… Они слушали, затаив дыхание. Казалось, будто сейчас творится какая-то магия, в разы мощнее той, которую излучал амулет. - Серая ночь, в окнах дымит рассвет, Солнце взойдет, а может быть,больше нет. Ночь без любви, пусты между людьми мосты, Нет ничего, есть только ты... Свобода, свобода, так много, так мало, Ты нам рассказала, какого мы рода. Ни жизни, ни смерти, ни лжи, не сдаешься, Как небо под сердцем в тоске моей бьешься… (ДДТ, "Песня о свободе") Его пальцы так и летали по струнам, по щекам скользнула пара капель, голос то и дело надламывался, но он не умолкал. Мабель подалась вперед. Даже Джослин приоткрыл глаза, с недоумением оглядев остальных. - Темный проход, еще одного ко дну, Боль на полу, капля за каплей в нас В этой ночи она - рваная та страна Сгребает золу остывающих глаз… Он почти кричал, выдавливая из себя по капле всю боль, всю тоску и ненависть последних дней. - Серая речь в темном больном окне, Сдаться и лечь, в серую ночь во мне, Нет, не могу, прости, в мертвую жизнь врости, Нет, не она в этой горсти… Долгий проигрыш, вой песика, всхлипы Мабель. Храмовник обнял послушницу, наплевав на то, что это видят другие. Та даже не заметила, всем своим существом, кажется, впитывая каждую ноту, пропуская ее сквозь себя, раскрываясь навстречу волне музыки, что захватила их и повлекла. - Свобода, свобода, так много, так мало, Ты нам рассказала, какого мы рода. Ни жизни, ни смерти, ни лжи, не сдаешься, Как небо под сердцем в тоске моей бьешься… Лондерик умолк, голова его сама собой склонилась, лютню он держал одной рукой, а другую положил на грудь. - Теперь я могу говорить, - серьезно сказал он, и окружающие перевели дыхание. - Мой бывший господин, известный вам сэр Осберт, не сказал вам всей правды. Де Баже нервно хихикнул, но промолчал. - Он и вправду получил амулет от короля Ричарда. За определенные услуги. Простите, дамы, что позволяю себе упоминать о таких низменных вещах при вас, но как говорится, "из песни слова не выкинешь". Ричард Плантагенет, король Англии, отличается весьма извращённым наклонностями. Он соблазнил, или, правильнее будет сказать, совратил молодого Осберта ещё давно. Теперь же, в Палестине, их отношения зашли столь далеко, что находились те, кто высказал свое мнение на этот счёт. Сам Ричард, кстати, не считал свои наклонности чем-то грешным. Это все баловство, говорил он, полудетские забавы. - Я знал! - не вытерпел Этьен, на лице которого была гримаса такой брезгливости, какой Сен Клеру у него видывать не доводилось. - Да только ленивый не знал! - не выдержал храмовник, нетерпеливо махнув рукой. - Продолжайте, сэр … Лондерик. - Можете продолжать звать меня Хамоном, - улыбнулся тот, - я не обижаюсь. Так вот, наш король как раз получил в подарок этот проклятый амулет, якобы от самого Саладина. Лично я думаю, что это мог бы с таким же успехом быть и от самого дьявола, уж очень страшной вещью оказалось действие амулета. Между прочим, прежде чем использовать его лично, Ричард проверил амулет на одном из своих вельмож, как выяснилось, своем родственнике. Тот погиб так же, как впоследствии сам Осберт. Никто этого не знал, кроме меня. - Так вот почему тебя лишили дара речи! - хлопнул себя по лбу Сен Клер. - Именно,. - кивнул рассказчик. - Его величество поймал меня, и приказал Осберту, которому доверял, наложить на меня заклятие. Кстати, сейчас мне пришло в голову, что таким образом он мог проверить и самого Осберта - вдруг бы амулет посчитал их греховную связь неким извращённым подобием брака? Но нет, все сработало как должно. - И тогда ле Дюк объявил, что ты стал шутом и дал обет только петь? - спросил Этьен. Де Монсо только улыбнулся. Ответ был ясен. - Вот я все поняла, - подала голос Мабель, и де Баже обрадовался тому, что она участвует в беседе. - Но тогда зачем король отдал Осберту амулет, якобы для своей матери? Ведь она не смогла бы им воспользоваться и он это знал. Лондерик не успел ответить, когда подал голос тамплиер. - Кажется, мне ясно, почему. Но если это так, наш король - просто чудовище в человеческом обличье! - Боюсь, что ваша догадка верна, сэр Сен Клер, - молвил бывший шут. - То есть, он хотел избавиться от остальных конкурентов на престол? Вместе с собственной матерью? - тамплиер, казалось, не может поверить своим же словам. - Да, увы,. - кивнул Лондерик с горькой улыбкой. - Он надеялся, что его мать или брат попробуют использовать амулет, после чего с ними произойдет то же, что и с тем несчастным парнишкой. - Ничего себе, несчастным! Да этот клятый содомит Осберт!... - начал было сэр Этьен, но храмовник жестом попросил его замолчать. - Он имеет в виду первого, кто проверил действие амулета, дурья твоя голова! - Простите, сэр Этьен, дайте мне закончить. Ричард не ожидал, что его возьмут в плен, и не сообщил своему любовнику, какой травой нужно воспользоваться для того, чтоб загадать желание и освободить своего монарха. Сэр Адальберт ле Дюк узнал об амулете от сына и тут же связался с отцом Варфоломеем. Вся ваша поездка на турнир была прикрытием для того, чтоб якобы передать амулет в монастырь. - На деле, отец Варфоломей и сэр Осберт собирались с ним сбежать! - осенило Доминику. - И уж точно, Осберт не освободил бы своего... - она запнулась на минуту, - ...своего короля. - Истинно, вы одна из умнейших женщин, знакомых мне, Доминика! - храмовник почувствовал лёгкий укол ревности, когда послушница зарделась в ответ на комплимент. - Только не думаю, что Осберт собирался брать с собой Варфоломея. Он же не знал, сколько тому известно. - Продолжайте же, сэр де Монсо, - поторопил он рассказчика, продвигаясь ближе к девушке. - Де Макон, узнавший об амулете по своим каналам, организовал засаду, вот только Осберт умудрился спрятать амулет, а священник, видимо, наоборот, моментально согласился с бароном сотрудничать. Тогда-то барон и запер его в убежище, рассчитывая туда вернуться. Ну, а если бы не вернулся - все равно священник не смог бы сам открыть ту дверь. Ее открыла госпожа Мабель, своим отчаянным желанием. Дальше вы все знаете. Наступившее молчание прервал слабый голос Джослина с койки. - Господин де… простите, не запомнил вашего имени… - он приподнялся и сел, придерживаясь о стену. - О, глядите-ка, кто очухался! - обрадовался сэр Этьен. - Джослин,. - голос тамплиера был суров, но лицо его даже в скудном освещении дышало радостью. - Господин мой, как я рад видеть вас живым и в добром здравии! - радостно пролепетал оруженосец. - Своей жизнью ты обязан ей, парень, - Сен Клер кивнул на послушницу. - Благодарю вас, госпожа, от всего сердца! Вся эта история слишком интересна, и потом, мне очень хотелось бы посмотреть, что будет дальше. - Любезный юноша! - Мабель с трудом встала, покачнувшись - удерживать равновесие, когда одно плечо неподвижно и болит, оказалось трудно. - Простите меня, молю вас. Я не хотела… я вам очень благодарна.. - она закрыла лицо рукой, и ее правое плечо затряслось. Джослин смущённо дождался, пока девушка выплачется и заверил ее,что является ее покорным слугой и ни в коей мере не винит ее в случившемся. После того, как всё успокоилось, храмовник задал вопрос, мучивший его с момента страшной гибели ле Дюка и упырей. - Но почему Осберта постигла столь.. хм, интересная участь? Да и чудовища - они уничтожены, все до одного. - Господин, позвольте мне сказать.- промолвил Джослин, внимательно слушавший, невзирая на слабость, весь разговор, дождался кивка храмовника, и продолжил, -Я слышал, что когда убивают колдуна, все его колдовство исчезает. - Так ведь упырей не Осберт создал, - задумчиво произнесла Доминика, кутаясь в свой плащ, несмотря на жар очага. - Да, девушка, но ведь амулет-то был у него. Признаться, я был уверен, что это вы загадали то желание, благодаря которому ле Дюк так своевременно.. лопнул… - с лёгкой растерянностью сказал сэр де Баже. - И я так думал, - нахмурился тамплиер, обернувшись к послушнице. - Ведь разве не ради этого ты его.. - он так и не смог произнести "поцеловала", но девушка поняла его без лишних слов. - Нет, сэр Амори, даю вам слово чести, что это была не я. Дело в том, что я просто не успела,. - она покраснела, и храмовник вновь почувствовал закипающую в нем ревность. - Я кажется, понял, в чем было дело, - своевременно вмешался Лондерик. - Вы помните, как священник рассказал нам ту притчу о лорде Даркстроме? - О том, который едва не вызвал конец света? - переспросил Джослин, отличавшийся хорошей памятью на разного рода сказки и легенды. - Да, о нем. Помните, в колдовской книге была эдакая "защита от дурака"? Именно она и сработала, как мне кажется. - Валентайн! - щёлкнул пальцами Сен Клер. - Он перед смертью пытался сказать мне, чтоб я не противился желанию Осберта! Я-то грешным делом, думал, что он уже не соображает, что несет. Ан вот как было дело…. - Как ? - наморщила носик Мабель. - Очень просто, дорогая, - вместо друга ответил сэр Этьен, радуясь, что сообразил, о чем речь. - Женившись на тебе, этот законченный болван, да ещё и содомит Осберт, стал твоим законным мужем. Так как ты, оказывается, из рода королей, он приобщился твоей славной родословной. Поэтому амулет отнес этого извращенца к монархам. А их эта клятая цацка не жалует. - Стойте! Но как же... Как же тогда... - Мабель, казалось, собирается с мыслями. - Что, милая? - де Баже коснулся руки девушки. - Если я королевских кровей, как могла я открыть ту дверь в убежище, и не погибла, как сэр Осберт? - ее голос чуть дрожал. Все замолчали, задумавшись над ее вопросом . - Возможно, это произошло оттого, что ваше желание было неосознанным ? - неуверенно предположила Доминика. - Тогда и первый вельможа, явно не знавший, с чем он имеет дело, не погиб бы. - задумчиво молвил сэр Лондерик. - Нет, тут явно что-то другое. А что, если нам снова попытаться вспомнить то, что случилось тогда, в подземелье? - он повернулся к Мабель. Девушка выглядела очень уставшей, но согласилась попробовать. - Мы с Бланш оказались на полу, за всеми вами, вы, сэр Хамон... Простите, Лондерик, запели, а потом я подскользнулась, и мои руки угодили в лужу крови барона. Я... Кажется, я молилась... И обещала.... - О, сударыня, вы дали обет? - заинтересовался сэр Этьен. - Какой же, позвольте спросить? - Ну, я... - девушка выглядела очень смущенной. - Я пообещала не марать более бумагу и постараться поскорее выйти замуж за достойного человека... - она зарделась так сильно, что на глазах ее выступили слезы. Доминика приобняла подругу по несчастью за плечи, сердито оглянулась сначала на де Баже, не скрывавшего своей радости, а после на тамплиера, которого, казалось, забавляла эта ситуация. - Господа, в этом нет ничего смешного! Стыдитесь, невежливо насмехаться над беззащитной девушкой. Кто знает, какие обеты дали бы вы на ее месте! Де Баже мигом состроил наиболее сочувствующие выражение лица. - Прошу прощения, господин мой, могу ли я сказать? - спросил Джослин у своего господина. - Говори. - ответил Сен Клер. Сидя на назкой скамье, он лениво гладил разомлевшего пёсика, почесывая ему за ушами. - А что, если желание высказала не Мабель? - А кто тогда? - с недоумением спросил де Баже. - Ее служанка. - тихо произнес оруженосец. Ему было неприятно напоминать девушке о Бланш, но другого объяснения и вправду не было. Все замолчали, пораженные неожиданной теорией Джослина. - Да, пожалуй. - после непродолжительного молчания раздумчиво сказал свежеиспечённый сэр Лондерик. - Во всяком случае, это подходит к ситуации. Бланш, упокой Господи ее невинную душу, к королям никакого отношения не имела. А амулет это учел и исполнил ее, на тот момент, совершенно искреннее желание. - Осберт же попался на ту самую "защиту от дурака". Попавший в королевские руки амулет уничтожает своего мнимого хозяина, заодно убирая последствия сработавших заклятий, - Сен Клер с внезапным ужасом посмотрел на своего оруженосца. - Поэтому я снова могу обычно говорить, а упыри исчезли. Нет, сэр тамплиер, Джослин не умрет и не испарится, - угадал его мысли бывший оруженосец, а ныне рыцарь де Монсо. - Ведь амулет уничтожен. - И хорошо, что так,. - с явным облегчением произнесла послушница. - Теперь, когда мы во всем разобрались, не отдохнуть ли нам, хотя бы до утра? - предложила она. - Весьма своевременная идея, тем более, что мы уже с ног валимся. - поддержал ее Этьен, бросивший алчные взгляды нет, не на Мабель, а на один из соломенных тюфяков в углу комнаты. - Первая стража твоя, Амори, как наименее пострадавшего, и свежеиспеченного сэра Лондерика. Доброй ночи господа! Храмовник усмехнулся. - Ты хитрец и пройдоха, де Баже. Дай хотя бы остальным уснуть, а то из-за твоего храпа они до утра глаз не сомкнут! - Даю им ровно пять минут, - пробормотал из своего угла рыцарь, рухнувший на тюфяк прямо в кольчуге и сапогах. Доминика задремала было, благо женщин от стражи освободили, но сон ее был не спокоен. Ее тащил за руку сэр Осберт. Выглядел он как-то странно - лицо, прежде красивое, теперь было искажено неестественной гримасой, кровь стекала из глаз и губ, пачкая одежду и собираясь светящейся лужицей под ногами. - Девушка, а девушка, поцелуй меня! - смеялся мертвец, и от этого тихого смеха ужас пробирал ее всю. - Доминика, ты ведь любишь меня, а? Пойдем со мной, милая моя, у тебя будет все, чего пожелаешь. Нас тут много, нам тут хорошо. Мы день-деньской танцуем, а ночью веселимся, пьем вино и обнимаем таких красавиц, как ты, дорогуша! - он все пытался обнять ее, провести руками, мокрыми от крови, по ее лицу. Внезапно она поняла, что вокруг стоят слуги из замка, те самые, кто стал упырями. Вначале они просто смотрели темными провалами глаз, а потом начали подходить к ней, шепча ее имя. - Доминиииикаааа…. Доминиииикаааа… ты принесла его сюда, ты убила наааассс… - они смыкали кольцо все теснее. Среди слуг она видела и Андрэ, и хозяина замка, де Макона, и Валентайна. Не бойся, девочка! - она вдруг увидела Айлуфу, единственное улыбающееся лицо среди жутких силуэтов, которые таяли на глазах, исчезали. - Ничего они тебе не сделают. - старая служанка, казалось, помолодела и похорошела. - Все будет хорошо, девочка. - голос Айлуфы изменился, став более глубоким и низким. Она резко села, сообразив, что лежит на соломенном тюфяке, а за плечо ее аккуратно придерживает Сен Клер. Лицо храмовника, заросшее жесткой, темной щетиной, казалось обеспокоенным в затухающем свете очага. - Что? - сонно спросила послушница, кутаясь в свой рваный плащ, служивший ей одеялом. Она порядком замёрзла, несмотря на позднюю весну и очаг. - Ты стонала во сне. Я подумал… прости, что разбудил,. - он отвернулся, собираясь вернуться на свое место возле двери. - Погодите, сэр рыцарь. Вы что, не ложились? - она встала, взглянув в сторону окна. Судя по небу, до рассвета оставалось не так уж и много. - Видимо, я не слишком устал. Да и вы… почти все этой ночью просыпались, и не раз. Мабель вообще плакала, пока Этьен не перелег рядом с ней. По-моему, он это сделал, не приходя в сознание, - храмовник улыбнулся уголком рта. - Но… вы же не можете не спать. - она шептала очень тихо. - Почему не могу? Мне приходилось не покидать седла по три дня, и уверяю тебя, я был вполне бодр. Правда, однажды я слегка задумался и мой конь самовольно поскакал в сторону вражеского лагеря, увлекая за собой других рыцарей. Это была героическая битва, жаль только, что проснулся я уже под ее завершение,. - девушка неуверенно хихикнула, а тамплиер невозмутимо продолжал - Зато, как выяснилось, мы заняли стратегически важный оазис. Правда, уже на следующий день его у нас отвоевали сарацины, но это была единственная битва, на которую я вдохновил свой отряд совершенно искренне. - Вам не нравилось в Палестине? - осторожно спросила его девушка. Он сгреб ее в обнимку вместе с плащом, прижал к своей груди. Левая рука его болела, после того, как ещё вчера ее оцарапал арбалетный болт, но сейчас для него не было ничего, кроме ее голоса, запаха, тепла и тяжести ее тела. Ее волос, щекочущих его подбородок. Ее дыхания, биения сердца. - Нет, Доминика,. - он осторожно, словно к святыне прикоснулся губами к ее волосам. - Я не люблю жару и змей, тучи мух в любое время года, яды и песок, скрипящий на зубах. Меня не привлекают закутанные с ног до головы гурии, на деле оказывающимися усатыми матронами устрашающих размеров. А музыка местных трубадуров… - Да, их музыка мне тоже не понравилась,. - согласилась девушка - То, что у них считается красивым, напоминает мне завывания кота в канаве. Но я слышала, что это оттого, что в восточной музыке много полутонов, кажущихся нам фальшивыми. - Мне все на востоке кажется фальшивым,. - задумчиво проговорил храмовник. Он гладил лицо девушки, все смелее целуя ее. Доминика, казалось, была не против.- Фальшивые цели, фальшивые знамёна. Фальшивые дары и монархи. Только друзья и враги там настоящие. Впрочем, как и здесь. - И любовь,. - тихонько добавила Доминика, мало-помалу поддаваясь его поцелуям. - И она,. - согласился тамплиер, губами нащупывая в темноте ее улыбку. - Послушай, Доминика,почему ты продолжаешь разговаривать со мной так, будто мы едва знакомы? Это, в конце концов, невежливо! - поддразнил он девушку. - Простите… то есть, прости…. Амори. Так и вправду, гораздо лучше. - Вот видишь, сладчайшая, истинный рыцарь плохому не научит. - Кажется, именно плохому он и научит… ох… - А что, тебе разве плохо?- искренне удивился он. Их губы слились, а несколько секунд спустя девушка почувствовала, что ее накрывают одеялом. Она не успела удивиться этому, когда поняла, что одеяло просто служило прикрытием. Ибо под его мягким теплом Сен Клер аккуратно высвободил все, с его точки зрения, мешавшее детальному изучению того, что могло бы ей понравиться. Изучение затягивалось, к вящему интересу обеих сторон. Послушница не изображала стыдливости, а наоборот, крепче прижималась к храмовнику, наслаждаясь близостью и теплом. Казалось, будто осторожное шуршание не разбудило никого из присутствующих. После они задремали, не в силах расцепить объятий, лишь слегка поправив одежду. Впервые в жизни Сен Клер наплевал на стражу и не разбудил часового. Впрочем, де Баже вскоре проснулся сам. Оглядел окружающих, прикрыл потеплее Мабель, трогательно свернувшуюся клубочком. Потрепал по загривку мигом встрепенувшегося Булку. Тихо присвистнул при виде крепко спящих в обнимку тамплиера и послушницы. Уселся возле двери и начал с невозмутимым видом точить меч. Времени было предостаточно, чудовища исчезли, а в кладовых и сокровищницах замка наверняка завалялась масса интересных вещей. Звёзды за окном побледнели, светало. Как там пелось в одной из забавных песенок Хамона? "То есть, сэра Лондерика", - поправил себя рыцарь. - "Начинался новый день".