Этим же вечером.
Прерывистые хрипы и утробные стоны, не похожие на человеческие, даже на звериные, исчезают под гнётом проливного дождя, что нещадно разбивается об крышу патрульного здания порта Йокогамы. За закрытыми дверями, в безлюдной территории чужие голоса надрываются, не в силах более кричать о помощи, о милости. Внутри мигают лампы, а по окнам бежит вода, оставляя разводы после себя. Выстрелы звучат одним за другим, падает последний подчинённый в стекающий по полу ручей крови. Акутагава, нашедший утешение в этих предсмертных привываниях, с наслаждением прикрывает глаза. Его лицо до этого момента не выражало ни одной эмоции, он пропускал мимо ушей всё происходящее и смотрел только на окно, прислушивался только к дождю, что стучался по стеклу. И сейчас, всё что он видит, это то, как в отражении стекла рука Хироцу обнимает рукоять пистолета, в очередной раз дёргается, посылая импульс до самого плеча. Рюноскэ потирает руку, собственной кожей чувствует, как холодный металл обжигает его ладонь, медленно нагреваясь при каждом выстреле. Он молчит, наблюдая за Хироцу. Неподвижно, без страха и страсти смотрит на картину, что разворачивается прямо перед его глазами. Все пытки кончились, все люди, желающие обокрасть мафию, скончались. И теперь Акутагаве осталось стоять и смотреть, как колени последнего мужчины намокают из-за истекающих рядом раненых людей. Признать, это было сладко видеть. Несколько ночей Акутагава не мог сомкнуть глаз из-за этих ублюдков, что обстреливали их каждые пол часа. А виновник тому – Шиочи, в прошлом доверенное лицо мафии, человек, устроивший незабываемые несколько ночей внутри организации. Тот, кто сейчас стоял, приклонив голову и кого ждала неминуемая смерть. Последние пять минут он слышал только выстрелы. Их пытали почти сутки, большая масса пережили это, ведь они были готовы к этому изначально. Эта операция обсуждалась множество раз. Множество раз. «Пять лет я медленно шёл к этому дню. От шестёрки, помыкаемой всеми, до элитного наёмника. Я унижался, делал всё, любую чёрную работу, но в итоге меня ждал провал? Я проиграл? Столько сил, времени ушло на то, чтобы заслужить доверие Босса, и всех других его шавок, неужели всего этого было недостаточно и это никак не отразится на Портовой Мафии? Я не могу так всё оставить.» Рядом с ним никого больше не осталось. Его людей выстроили в ряд, поставили на колени и казнили, как и положено в кругах мафии. По его лицу стекали капли пота и крови, что случайно попадала на него, когда кому-то рядом прошибали мозги или попадали в шею. Каждую минуту на его глазах умирало около семи или десяти человек, что верно служили ему до самого последнего вздоха. Всепоглощающий страх, который испытываешь только перед смертью, наполнил его до отказа. Давно забытое чувство воткнулось в горло спиралью, Шиочи готов был вырвать себе язык и глаза, но только не позволить слезам выйти наружу, показать насколько он принял своё поражение. Стул, на котором сидел молодой юноша, скрипнул, когда Акутагава наклонил корпус вперёд, чтобы заглянуть в глаза Шиочи Каякаве, в лицо человеку, которого Акутагава знал с самого начала своей работы в мафии, которого видел постоянно на патруле, каждый день. —«Кашио», — мужчина, услышав своё прозвище, заторможено перевёл на него красные из-за лопнувших сосудов глаза. — Я не хочу, чтобы ты умер вот так, не отдав ничего взамен, не отплатив Боссу должным образом. До чего же спокойный голос сейчас прозвучал. Акутагава понял, что в нём нет ни гнева, ни предвкушения. В нём нет ничего, но грудь сжимает что-то едкое, разъедающее и поглощающие. Кашио был членом и следующим на пост главы другой организации, но проник в Портовую Мафию, стал здесь своим. Акутагава не смог пресечь эту крысу, ему не хватило опыта, он не смог ничего сделать, чтобы предотвратить потери, которые потерпела мафия за эти несколько дней. Его люди не могли спать, нервы были на пределе, ситуация никем не контролировалась и множество членов мафии бессмысленно погибли. Не было переговоров, простой замес, где всё решится только тогда, когда одна сторона не перебьёт другую. — Скажи мне, — тянет он медленно, — по твоему приказу начался штурм всех наших баз? В ответ лишь сбившиеся дыхание, хлюпающий звук вытекающей крови из рта. Акутагава смотрит, как ниточка красной слюны тянется к полу, и рассуждает, не отрывая взгляда: — Ты ударил Портовую Мафию в спину, назад дороги нет, — продолжал, разглядывая незнакомого ему мужчину, в прошлом ещё человека, что готов был выполнить любую миссию, поставить на кон свою жизнь ради портовой мафии, но в настоящем Кашио и Шиочи Каякаву, второго сына главы Мацуба-кай, уже ничего не связывало. — Единственный способ смягчить твой приговор – рассказать кто тебя на это подтолкнул и умереть быстро. Сдавайся. И тут слышится смех. Слабый, тощий и истерзанный, схожий с подрагиванием капель воды, раздался из тишины. Кашио смеётся слабо, его лицо искажается в причудливой гримасе. А открывая рот, плюётся кровью и своим языком, его губы дергаются так, будто бы он впервые заговорил на незнакомом ему языке. Но Акутагава смог разобрать сказанное им. «Готовьтесь к бесконечному путешествию в ад.» Злость и обида, ненависть. Каждое слово сквозь зубы. Стало понятно, что Кашио всем сердцем ненавидел Портовую Мафию, возможно, всё подстроил именно он. Но Акутагава не мог точно утверждать, был ли это его замысел или главы вражеской организации(его отца), или кого-то постороннего, но нечёткое признание, размытый ответ на его вопрос, как выплюнутый язык, — всё, что было нужно. «Шиочи Каякава – второй сын Омасару Гикико. Хоть и он и родился вне брака, но приказы отдавать ему могут только двое людей – отец и старший брат. Но это подтвердить нельзя. Не сейчас. Собственное желание или нет всё разрешится на ужине между нами и его роднёй.» — Похоже, Боссу придёться назначать встречу и лично вести переговоры, — Хироцу в слух размышляет и кивает, понимая, что для глав двух организации нужно особое блюдо, а именно голова предателя. Шиочи не умрёт с честью, ведь предатели никогда не уходят по своему желанию, никто им такого права не даст. Рьюро вытаскивает пустой магазин из пистолета, всовывает одну пулю, перезаряжает, без промедления ставит палец на курок и, щёлкнув им, направляет прицел на Каягаву. Но тут с мгновение перед тем, как Рьюро собирался выстрелить, раздался голос. — Не в сердце, а в голову, — Акутагава моргает, чувствуя, как тяжелы его веки. Лампа над их головами мерцает, слегка покачиваясь из стороны в сторону. — С учётом того, что произошло можно обойтись и без любезности в адрес главы Мацуба-кай. — Понял, — кивает Хироцу, поднимая пистолет выше уровня глаз. — Горите в аду, — всё, что видит мужчина в стеклянных глазах недавнего товарища, но не медлит, отбрасывая все мысли в сторону. Короткий выстрел. Лишь один, следующих нет. — А долго же продержался...Кто сделает отчёт? — говорит Гин из-за спины мужчин, рассматривая как точка между бровей Кашио заплывает в крови, стекает по носу и подбородку, а через какое-то мгновение убитый падает в ноги Хироцу, что смотрит вниз и видит простреленный затылок. — Не я, — подходит Тачихара к Рюноскэ, протягивая телефон. — Парни скоро прибудут, чтобы убрать весь этот бардак, а босс, закончив встречу с иностранными послами, скоро выезжает на совет директоров. Лидера операции, Рюноскэ Акутагаву, просят к телефону. Спустя несколько минут подъезжают два микроавтобуса из которого выходят люди одетые в белые защитные костюмы. Специалисты начинают всё подчищать, созывают помощь в виде химикатов и избавляются от тел. Но на слове всё просто, а на деле их ждёт муторная работа, хуже, чем перебирать бумажки. Акутагава стоит у железных ворот патрульного здания с приклеенным телефоном к уху, горячий пар воздуха вылетает из его рта, когда Рюноскэ говорит. — Я уверен, что за Кашио стоит кто-то ещё, – чёрное пальто падает ему на плечи, и только тогда Акутагава понимает, что всё это время ему было холодно. Толстая ткань соприкасается с его спиной и плечами, обволакивает теплом. От неожиданности он оборачивается и тут же встречает глаза Гин, кивает, выражая свою благодарность. — Ты прав.Час назад к Анго попали новые материалы, я их сразу получил, — на другом конце слышится голос Мори и тихий стук от скальпеля, что раз за разом втыкается в диван vip-комнаты нового ресторана. — Видеозаписи, на которых были записаны встречи Кашио и его союзников, их даты совпадают с датой отгулов Каякавы, или когда он задерживался на заданиях. — Союзники? — Гин Акутагава рассматривает брата с нечитаемым для Рюноскэ выраженим, отчего он ежится и отворачивается от Гин, для безопасности делает несколько шагов от неё. — Основатели Хагетака-кай, — Мори наслышан про эту организацию, но никогда не думал, что люди, состоящие в такой презираемой банде, осмелятся бросить вызов Портовой мафии. Их влияние заканчивается на наркоторговли в клубах, и они чтят правила якудза. На этом всё. — Им было выгодно сделать главой Кашио, признать его, как своего, но в итоге им просто воспользовались, чтобы объявить войну. Эти старики долго готовились к реваншу. Не могу утверждать, что Мацуба-кай здесь не причём, узнаем всё завтра. — Понял, — Рюноскэ оглядывается на людей, что несут трупы в чёрных мешках, и вспоминает. — Тело Кашио упаковано и скоро прибудет в штаб. Я передал, что нам нужна только голова, остальное сожгут. — Отличная работа. На этом всё. Иди домой и отоспись, завтра ты мне нужен, — сказал Огай и положил трубку. Хагетака-кай, союз восьми сломанных крыльев из разных префектур, в чьи ряды принимают якудз, которым некуда пойти, у которых нет господина. Особенная черта – татуировка, что находится на левом предплечье; от плеча и до локтя спускался силуэт птицы, стервятника-падальщика, развёрнутого полубоком и склонившего голову так, что его белый глаз будто бы смотрел на всех с презрением. Высокомерная птица, ждущая подходящего момента даже для своей смерти. Акутагава понимал, что завтра наступит очередной напряжённый день и как бы он не хотел, но не мог возжелать лёгкой жизни, даже помечтать о ней. — У тебя очень болезненный вид, — Гин вновь подкрадывается сзади, но в отличие от всех Акутагава не пугается, лишь разворачивает голову к сестре и смотрит на неё, долго смотрит прежде чем мысленно согласиться. Он и вправду чувствовует себя паршиво, но признаться в этом не может. — Я должен поспать, вот и всё, завтра станет лучше, — короткий и холодный ответ, который ожидала услышать Гин. Завтра у него точно будет температура, но если Гин об этом скажет, то в ответ услышит лишь заученное:«И что это меняет?» Они молча сели в машину и поехали домой. Гин, как отважной сестре, пришлось пройти уйму испытаний, чтобы заставить Акутагаву принять лекарства, разрушить его иллюзию об исцеляющем сне, который по его словам нужнее, чем вся вот эта химия, и наконец отправить его в долгий сон простывшего человека.***
Мацуба-кай. Их влияние равносильно неизменному потоку воды, тихому, но быстрому и мощному, способному потопить всё, что будет стоять на их пути. Портовая мафия не вмешивалась в их дела, ведь они не сували свои носы на их территорию, но недавние изменения у их власти привели к неприятному инциденту. Будь то заговор или временный союз, чтобы подавить господство Портовой мафии. Серебрянная монетка стоимостью в один йен прокручивается быстро-быстро вокруг своей оси, вращается и кружится на чёрном мраморном столе. Замедляется и падает на бок, ещё сохраняя малую инерцию. Тихий стук от одного грамма алюминия, замеревшего на плоскости стола, пробудил сознание Мори и развязал языки людям, сидящим перед ним. — Думаю, все уже наслышаны о банде Хагетака-кай, что сформировали отбросы не призванные ни одной организацией, — первым начал крупный мужчина, владеющий многими предприятиями в префектуре Акита, Господин Таскэ Ридзо, в бывшем правая рука почившего главы портовой мафии, но сейчас он является главным спонсором всех мероприятий. — Раньше мы бы не обратили на них никакого внимания, но перед важным событием, как открытие ресторана, на протяжении трёх дней происходили налёты на штабы. Сначала переодетые в полицейских, потом бродяги, и в последний раз был замешан в перестрелке Шиочи Каякава...Что вы на это скажите, Господин? В Портовой Мафии давно сидел крот и не абы кто, не чудак, а высококлассный наёмник, которого вы подобрали ещё беззубым щенком и представили лично, оказался главой низкосортной шайки отбросов и вторым приемником организации, которая уступает нам лишь числом людей, но в Токио их авторитету нет придела. «Старик может быть и стар, но всегда так складно говорит,» – Мори был непоколебим, оглядываясь глазами по кабинету заседаний, исполненного в простом традиционном стиле, и по морщинистым лицам якудз, Огай спокойно оценил сказанные им слова, прислушался к остальным директорам совета, что оживлённо шептались, выявляли все виды эмоций: от раздражения до хладнокровных комментариев. Но Мори не растерялся перед этими уважаемыми людьми, точнее кошельками Портовой Мафии, что подхватили выдвинутую тему Господином Таскэ как попугаи. — Признаю, — голос Огая стал чертой, которая отсекла чужие голоса, прекратил в одно мгновение все беседы и направил всё внимание на себя. — это было неожиданно. Мне самому обо всё сообщили, когда проходило переписание договора с иностранными послами. Сейчас, конечно же, не о чём волноваться, ведь Кашио и его отряд уничтожен. Всё прошло в соответствии с правилами Портовой мафии и уже следующим днём, в полдень, состоится встреча с Осамару Гитико. — Ну-ну, а что делать с базами? Все наши точки у этих крыс, — дряхлый старик со скрипучим голосом, поник, опуская голову на свои ладони. Иендо Тадаоки, заведует всем Саппоро и уже не первый десяток лет выстраивает для мафии доверительные отношения с бизнесменами, экспорт-компаниями. — Столько денег ушло на то, чтобы открыть, перестраховать и перевести на эти базы оружие и другой груз. На протяжении стольких лет никто даже носа не сувал в наши районы. Какая морока! Мы уже достаточно вросли в землю, чтобы наши корни могли вырвать! — указательный палец Господина Тадаоки ударил в стол, будто уничтожая невидимую букашку. — Сейчас весь груз распределён по нашим домам и чуть что, будь то облава или какая-то другая юридическая суета – нашим предприятиям, семьям и репутации конец! И всё из-за какого-то сукина сына, что понавешал жучков и спокойно себе устроился у нас под крылом! — Ха-ха, — Мори прищурил глаза, виновато складывая руки. — Успокойтесь, пожалуйста, Господин, если у вас сейчас поднимется давление, то вы ничем не сможете помочь... Скользнув глазами по столу, зацепился за монету, что одиноко лежала чуть поодаль, на том же месте, где тормознулась. Мори протянул руку, пальцами соскребая монету с чистой и гладкой поверхности, произнёс: — В какой-то степени всё уже решилось. Сейчас вам стоит выслушать меня и успокоиться. Мори поднял чуть голову и улыбнулся. — Даже если наш товар и конфискуют власти, то мы сможем всё вернуть обратно. — И попадём на первые полосы газет, — теперь заговорил и обычно молчаливый Маэда Сингэн из префектуры Мияги, знающий всё о торговле и туризме, продвижение и риске. — Кто бы не стоял за организацией Хагетака-кай, Имагава или Мацуба, он знает, что сейчас мы уязвимы и думаем развязать войну, положив голову Каякавы. Сохранили лицо перед послами, подписали договор, но внутри минируем бомбу. Когда рванёт – неизвестно, но наш Босс улыбается. У вас есть план? — Тот же вопрос, — кивнул Ватанабэ Окура, из Аомори, знающий всё о перевозке и морепродуктах. — И куда мы денем килограммы, нет, тонны нелегального оружия? Конечно же, старики и не надеялись услышать мгновенного ответа, но Мори был расслаблен, поэтому тут же выдал: — Утопим, — улыбается, хлопая чёрными ресницами. — Ч-что? — ступор случился не только у Маэды, но и у всех. — Утопим? — Да, — довольно кивает, — Если всё не уляжется в течение двух дней, то ночью мы погрузим всё оружие в судовые контейнеры и столкнем их в воду. Даже если это попадёт в руки прессы, то спишем эту аварию на устаревшую технику. Такое переодически случается, верно? И без того седые старики стали совсем белыми. На этой ноте Мори покинул кабинет. — Ну, если других идей нет, то прощайте, господа. День переписания договора был достаточно напряжённым для Огая, но благо, что все четыре стороны получили своё на выгодных условиях. Не было препираний и междуусобиц. Разговор с иностранными послами занял меньше сил, чем совет директоров. Мори вышел из кабинета заседаний абсолютно никакой, в голове всё ещё крутились мысли, но сознание уже просило сна. В итоге он заснул в машине, когда ехал в штаб и обдумывал всё, что сегодня случилось и всё то, что должно произойти завтра. — Эти двое выходят только через два дня, — бормотал он себе под нос. — А по голосу Акутагавы...болеет, точно заболел.***
В полдень проходит встреча на арендованной яхте, где главам двух крупных преступных организации подают великолепное сашими из рук первоклассного повара, что усиленно работает на маленькой кухне, игнорируя отрубленную голову в холодильнике, и вооружённых людей, готовых в любой момент из него самого сделать сашими. Акутагава краем уха подслушивает как нарезаются ингредиенты, а другим как идут дела. Старшего сына Омасару он видит впервые, но по сравнению с Кашио этот и рядом не стоит. Зажатый, неловкий. Ничего из себя не представляет. Рюноскэ был готов поспорить, что, как только он увидит голову своего младшего брата, его тут же вырвет. Разговор идёт медленно, никто не спешит выяснять причину встречи, не переходит к делу. Гикико расспрашивает о новом международном ресторане, Мори же в свою очередь испытывает интерес к автогонкам в Токио, которыми управляет Омасару. Прибыльное дело, но требующее своих затрат. Спустя какое-то время подают главное блюдо, как и предполагал Рюноскэ наследника рвёт, но реакция Омасару ему не понятна. — Это кто? — всё что он выдаёт, прожевывая рыбу и игнорируя имя, которое через слезы выговаривает его единственный сын. — Сынок, ты знаешь его? Омасару Гикико безусловно безжалостный человек, способный стереть из памяти любимого сына, который после смерти матери стал чужим, отказался от всего, от наследия, от имени семьи и выбрал месть. Но в отличие от него Омасару не придал особого значения тому, что умерла очередная его женщина в естественной перестрелке, ему было просто не выгодно начинать какие-то войны и ставить под угрозу бизнес, где Мори Огай являлся и является главным партнёром по импорту и экспорту гоночных машин. Под конец встречи старик извинялся за доставленные неудобства и просил дать ему время, чтобы найти тех, кто устроил всё это, помог человеку, на которого раньше Гикико возлагал надежды. На этой мирной ноте всё закончилось, а Акутагаву отправили домой, ведь по словам Мори в таком состоянии в штабе ему делать нечего и никаких заданий он ему не даст, пока тот не поправится.