***
Лианна, как и обещала, сказалась больной. Рейгару об этом сообщил директор Толхарт. «Звонил господин Старк, отец ученицы Старк, и сказал, что дочь заболела, — заявил он, зайдя в учительскую на большой перемене. — Не знаю, правда ли это, но вы, Рейгар, все же поезжайте, поглядите, как там дела». Он хорошо понял, что имел ввиду директор: не была ли болезнь Лианны следствием рукоприкладства старшего брата. Рейгар знал, что нет; Брандона и Эддарда Старков не было на ферме уже неделю, как и Роберта Баратеона: они забрали его с собой, уехав по делам отца куда-то на дальний Север. Причиной болезни Лианны был он: девушке сложно было садиться на велосипед после того, как она лишилась невинности. Она писала ему об этом и дразнилась. «Я обязательно поеду туда сегодня, директор, — тем не менее, сказал Рейгар. — Я и так собирался; если ей не очень плохо, позанимаюсь с ней там, у нее дома». Толхарт хмыкнул и посмотрел на него. «Ваше рвение похвально… Но вы уверены? Дополнительно за это не заплатят». «Я делаю это не ради денег, у девочки конкурс впереди, и она первая среди пятерых учеников. Будет жаль, если она отстанет». «Тогда — конечно. Дело уже ваше», — ответил директор. Чуть позже, улучив минуту, Рейгар написал сообщение Лианне: «Милая, я приеду сегодня, сразу после дополнительных занятий с остальными. Жди меня». Лианна ответила сразу: «Жду. Папе пока ничего не скажу, но уговорю его оставить тебя на обед — сегодня или завтра». «Я буду приезжать столько дней, сколько ты будешь «болеть». Я люблю тебя». «Я тебя больше, Дракоша». Она дала ему это прозвище — Дракоша, а он звал ее Тыковкой или Пирожком, и ни намека на Волчий Цветок. Рейгар имел право звать свою любимую, свою будущую жену, так, как хотел. Уроков в тот день в девятом техническом у него не было, но найти Бенджена Старка не составило труда: мальчишка при любой возможности бегал на спортивный двор и там вместе с парой своих одноклассников и парней из десятого класса гонял мяч. Едва Рейгар появился на лестницах и подозвал его, Бенджен оставил игру и подошел. «Извини, что отвлекаю, я на минуту, — сказал Рейгар. — Как себя чувствует твоя сестра?» Бенджен пожал плечами. «Вроде нормально, господин учитель, — ответил он. — Если бы я себя так плохо чувствовал, то меня бы все равно в школу отправили». «Значит, у нее нет температуры?» «Нет, она просто плохо себя чувствует, а что у нее там болит, я не знаю». «Я бы хотел зайти к вам сегодня и позаниматься с ней раз так; она пропускает не только школу, но и дополнительные занятия. Ты можешь дать мне номер телефона твоего отца, чтобы я мог позвонить ему?» Бенджен кивнул и вытащил свой телефон. Поискав в телефонной книге отца, он продиктовал Рейгару номер. «Спасибо, Бенджен», — сказал ему Рейгар, нажав кнопку «сохранить». «Звоните ему после полудня, он как раз обычно заканчивает с Халленом, это его управляющий». «Так и сделаю. Не буду тебя больше задерживать». Бенджен кивнул и тут же убежал играть дальше в футбол, а Рейгар поспешил найти тихий уголок и позвонить Рикарду Старку. Отца Лианны он знал, конечно же, с тех пор как пару раз застал его дома, когда заезжал к ним на ферму. Конечно, можно было подождать и до полудня, как говорил Бенджен, но терпеть дальше Рейгар не мог: ему и так предстояло заниматься с медалистами без Лианны и тайно ждать встречи, и это должно было стать для него пыткой. Рикард Старк ответил почти сразу. «Я слушаю», — раздался его строгий голос. Рейгар хмыкнул про себя и, отметив, что немного волнуется, обтер влажную ладонь о свой черный льняной пиджак. «Господин Старк? Это… Это Рейгар… Таргариен, учитель Лианны и Бенджена». «Я вас узнал. Что-то случилось? Бен что-то натворил?» «Нет, я по поводу вашей доч…» «Я же уже звонил Толхарту и сказал, что она болеет. Вам, что, не передали?» «Передали…» «Тогда в чем дело?» Либо Рикард Старк был не в настроении, либо же слышать Рейгара ему было не очень приятно. Что же… «благоприятное» начало, но как бы там ни было, так грубо обрывать учителя своих детей, который ко всему прочему занимался с его дочерью совершенно бесплатно и добровольно, было некрасиво. «В том, что ваша дочь пропускает занятия, — твердо ответил Рейгар. Дружелюбие и учтивость из его голоса исчезли, осталась только сталь; он вспомнил, что этот человек не защищал Лианну от рук Брандона и вряд ли был достоин терпения. — Она идет на золотую медаль, вы же это знаете? И вы знаете, что я занимаюсь с ней дополнительно валирийским к региональному конкурсу. Времени осталось всего ничего, каждый день пропуска будет иметь значение. Ваш сын, Бенджен, сказал, что Лианна не так уж и больна. Я бы хотел прийти после занятий, часам к пяти и позаниматься с ней, если вы не против. Мне будет жаль моих и ее усилий, если мы ничего не достигнем». Кажется, такой тон возымел эффект. Рикард Старк тут же смягчился. «А, вот вы о чем. Ну, что же, приходите, если вам не лень десять километров ехать до нас. Я скажу Лианне, что вы придете». «Благодарю. Я не опоздаю». «Ага, до встречи тогда, господин учитель». На этом Рикард Старк повесил трубку. Рейгар посмотрел на свой телефон, потом спрятал его в карман. Некоторое время он стоял, прислонившись к стене и, закрыв глаза, потирал переносицу. Это всегда помогало собраться с мыслями, но звонок, громко затрещавший где-то над головой, не дал спокойно это сделать. «Папа Старк, что б тебя», — подумал про себя Рейгар, расправляя одежду и спеша на очередной урок. В тот день дополнительные занятия он закончил пораньше; ученики, само собой, не возражали, даже наоборот. Было жарко, что на Севере случалось редко, погода стояла замечательная, и они, не стесняясь, вслух мечтали о холодном пиве в «Загребущем Кролике» и стейк-сендвичах. Они звали с собой и Рейгара, но он отказался, сославшись на то, что у него много дел. На самом деле, дело у него было одно, самое важное и любимое на свете: Лианна. Он бы с радостью отослал всех домой еще после основных занятий, но совесть не позволила, тем более, что потом кто-то обязательно узнает, куда он поехал и зачем. Пойдут слухи, а это ни ему, ни тем более Лианне, не было нужно. Дорога до Винтерфелла лежала от Винтертона до старой, почти всегда закрытой септы; та стояла на развилке, и от нее надо было свернуть направо. Там же, с перекрестка, была видна и сама ферма, а у септы стоял указатель. Было так тепло, что Рейгар, выехав на своем велосипеде из города, остановился и снял не только пиджак, но и хлопковый свитер, оставшись в одной сорочке, и даже она стала влажной, когда он доехал до нужной развилки. По дороге Рейгар слушал музыку и думал о том, что Лианна так ездит домой каждый день. Интересно, о чем она думает? Как он о ней — а она о нем? Или в ее красивой головке теснится полно других тревог и мыслей? У септы Рейгар остановился, выпил воды, немного передохнул, а потом надел свитер: еще не хватало, чтобы папа Старк потом думал, что он небрежный. Пиджак можно надеть и позже — чтобы выглядеть презентабельнее. Он снова поймал себя на том, что нервничает: на ферме Рейгар бывал не раз, но еще никогда он не приезжал к Лианне. Именно к ней, чтобы приехать и остаться, пусть всего часа на два-три. Винтерфелл был большой фермой: два здания, стоящие на возвышенности у кромки леса, хозяйский дом и длинное подсобное строение, в котором держали домашний скот — молочных коров с одной стороны, с другой же располагался курятник. Черномордых овец, которых Рикард Старк держал ради шерсти, обычно увидеть можно было только издалека: они паслись на лугах вокруг фермы. Впрочем, рядом с домом был большой загон и такой же большой навес: там Старки стригли овец и сушили табак и лечебные травы, которые местные фермеры сдавали фармацевтическим компаниям. Все угодья были обнесены деревянной изгородью, которая была подкреплена сеткой, а входом служили невысокие, такие же как и изгородь, ворота. У них Рейгар остановился и спешился. Большой серый пес со стоячими ушами тут же бросился на него с лаем, но, завидев, кто это, завилял хвостом: учителя Лианны он уже успел выучить и понять, что тот его не боится. Рейгар надел пиджак, поправил всю одежду, взял велосипед за руль и повел его в сторону дома, сопровождаемый Снежком — так звали хозяйского пса. У дома на длинной лавочке сидела пожилая женщина с забранными в узел на затылке седеющими каштановыми волосами, в пестром, слегка старомодном платье и белом переднике. Она чистила картошку. Завидев Рейгара, женщина посмотрела в сторону открытой двери и громко позвала: «Лианна! Бенджен! Ваш учитель приехал!» «Добрый день, госпожа Флинт, — сказал ей Рейгар, улыбаясь. — Как поживаете?» «Скорее уж добрый вечер, господин Таргариен. Ничего поживаю, вот, картошку чищу… А вас что привело к нам сегодня? Случилось чего?..» «Я приехал проведать Лианну. Господин Старк знает о моем визите, я ему звонил». Мэг недоверчиво посмотрела на него и покачала головой. «Господин Рикард скоро будет, они с Халленом овец перегоняют для стрижки. Вы, это, проходите на кухню, — Мэг отставила таз с картошкой, вытерла руки о передник и поднялась. — Лианна! Лианна!.. да где эта девочка… Лианна!» Волчий Цветок появилась откуда-то со стороны подсобного строения. Помахав Рейгару рукой, она направилась к нему. «Я тут, Мэг, не кричи!» — сказала она. «Как тут не кричать, когда никого из вас дома нет, — заметила женщина. — Где твой брат?» «С папой и Халленом, придет с ними». «Ну и хорошо. Тут к тебе господин учитель пришел… Надеюсь, Бенджен ничего не набедокурил?» Этот вопрос был уже задан Рейгару, и он покачал головой. «Нет, все хорошо. Лианна, как я слышал, приболела, а ей нельзя пропускать дополнительные занятия, и я попросил у ее отца разрешения позаниматься с ней». Мэг удивленно воззрилась на него. «Что — забесплатно?» «Совершенно». «О… вот оно как… Ну, тогда проходите прямо на кухню. Лианна, предложи господину учителю чаю или чего он там хочет…» Лианна подошла к Рейгару, улыбнулась ему и кивком головы позвала за собой. Мэг, убедившись, что гость будет нормально принят, вернулась на свою лавочку — чистить картошку дальше. Едва они оказались в доме, Лианна схватила Рейгара за руки и, утянув его в сторону небольшого коридора, повисла у него на шее и поцеловала. Он не смог не ответить: прижал ее к себе, обхватив за талию обеими руками, и, чуть приподняв, припал к ее губам. «Боги, я так соскучилась», — прошептала девушка. «Я тоже… — ответил Рейгар, прижимаясь лбом к ее лбу. — Как ты, милая? Как ты себя чувствуешь? У тебя ничего не болит?» Лианна, покраснев, покачала головой. «Только то же, что и вчера. И ломит тело, а так все хорошо, — ее голос упал до шепота. — Я еле доехала до дома. Половину пути прошла пешком. Папе сказала, что упала с велосипеда, и у меня болит голова. Он ничего не сказал, разрешил побыть дома… Ты оставил мне синяки, — Лианна тихо рассмеялась. — Но в таких местах, где никто не увидит». Рейгар шумно вдохнул воздух; он бы зацеловал каждый из ее синячков, чтобы они скорее прошли, и потом… Но думать об этом было нельзя: кровь начинала кипеть, и в брюках становилось тесно. Обниматься и целоваться тоже было опасно: в любой момент могла зайти Мэг. Что, собственно, и произошло, но Рейгар к тому времени уже сидел за столом, а Лианна заваривала чай. Пожилая женщина вручила девушке миску с картошкой, велела начинать ее запекать в духовке, а сама уселась напротив него и принялась расспрашивать и болтать. Рейгару еще ни разу не приходилось говорить с Мэг Флинт, и почему-то она казалась ему тихой и угрюмой. Однако, это было не так. Пока Лианна раскладывала картошку на противне, Мэг сама разлила чай, вытащила пирог с яблоками, конфеты, домашний мармелад и принялась допрашивать Рейгара о том, откуда он, кто его родители, есть ли у него братья или сестры, где он учился и как оказался тут, откуда у него такие волосы и глаза и почему он не стрижется, как все нормальные мужчины, коротко. «Нормальные мужчины — это Роберт что ли? — встряла Лианна. — Мэг, ты старомодна. Сейчас все носят волосы разной длины — и парни, и девушки». «Роберт — мужчина, — заявила Мэг. — И еще какой. Замечательный молодой человек, господин учитель, просто за…» Договорить она не успела: на пороге появился сам Рикард Старк, а с ним и Бенджен. «Это что тут происходит? — спросил он. — Мэг, ты чем занята? Это гость Лианны, а не твой. А ну, живо за дело и оставь мою дочь в покое». Пожилая женщина что-то проворчала, но тут же встала. Лианна была отпихнута от плиты и картошки, а папа Старк подошел к Рейгару, который поднялся ему навстречу. «Спасибо, что так ответственно относитесь к своей работе, господин Таргариэен, — сказал он. —Я бы отправили ее в школу, но сам видел, как она приехала вчера домой. Лучше пусть и правда посидит дома. Даже если это воспаление хитрости». При этом он подмигнул дочери и грубовато потрепал ее по плечу. «Папа…» — прошептала Лианна. «Если хотите позаниматься, то идите к Лианне в комнату: там и стол есть и стулья. Только дверь оставьте открытой, я хоть послушаю, чем таким там моя дочь увлечена. А то из школьного курса валирийского я помню только одну фразу: J’azanty ivetras ji vali nedhinki sizi zughilis vi murgho». Рейгар улыбнулся и покачал головой. «Ну, это не классический валирийский, господин Старк, — сказал он. — Это так называемый валирийский Вольных Городов, на нем говорят в Эссосе». «Да ну? — хмыкнул папа Старк. — Ну, может… У нас учитель был из Волантиса. И как же будет правильно, господин учитель?» «Morghot nēdyssy sesīr zūguksy azantys vestras, — ответил Рейгар. — Это высокий валирийский. Ваш учитель же, может и был из Волантиса, но говорил он на гискарком варианте». «Папа, господин Таргариен — валириец», — заметила Лианна. «Да уж, я давно понял. У кого еще будут такие глаза и волосы, — Рикард очень внимательно оглядел Рейгара с головы до пят, и тот невольно сглотнул: как бы папа Старк не заметил, что… поцелуи Лианны возымели эффект. — По мне, так этот валирийский ваш, хоть так, хоть этак все одно «жеже» и «вэвэ» звучит…» «Папа, это же прозвучало совсем по-разному», — возразила Лианна, а Бенджен тихо рассмеялся. «Вот, видите, никакого уважения, смеются над отцом», — пожаловался Рикард, хотя он улыбнулся и дочери, и сыну. Папа Старк, как в душе называл его Рейгар, был высоким мужчиной, под стать своему старшему сыну и даже самому Рейгару, крепким и сильным. У него были длинноватые седеющие волосы, частично собранные на затылке в небольшой узел, правильные, но суровые черты лица, слегка обросшие щеки и подбородок. «Ну, что… — продолжил он. — Господин учитель, не теряйте времени, идите занимайтесь. А мы, — он потрепал сына по плечам. — Мы послушаем». «Папа, господин Таргариен приехал сюда ради меня, чтобы я не пропускала занятия, по своему желанию. Будет неучитиво, если мы отпустим его без ужина», — заметила Лианна. Рикард снова оглядел Рейгара и хмыкнул. «Да, верно. Оставайтесь с нами на ужин, господин… как вас зовут?.. По имени-то? Рейгар… Простите, я буду вас так и называть, пока выговоришь эту вашу фамилию… В общем, Рейгар, оставайтесь. Вы ведь и завтра собираетесь прибыть? Ну, так и завтра оставайтесь… — папа Старк, сделав это приглашение, обернулся к сыну: — Пойдем, лентяй, помоем руки. К тебе учителя не приходят». Он снова как-то странно оглядел Рейгара. «И, это… Лето на дворе, пиджак-то снимите, господин учитель. Вам не жарко? Лианна, помоги ему». Дочь сделала, как велел отец: Рейгар снял пиджак, а девушка повесила его на вешалку в прихожей, которая служила также частью кухни. После этого они ушли заниматься к Лианне в комнату. Дверь пришлось оставить открытой, из нее виднелась кухня и стол, за которым, будто бы читая газету, сидел папа Старк, Бенджен, который о чем-то нудел с Мэг, и сама женщина, время от времени мелькающая в проходе. Рейгар знал, что отец Лианны никакую газету не читает: он опускал глаза на страницы лишь тогда, когда девушка что-то писала, и Рейгар мог поглядеть в сторону кухни. Все остальное время он не спускал с учителя Лианны глаз. Рейгар подозревал, что папа Старк заметил, как рад он был видеть свою Тыковку… и доверия у папы от этого не прибавилось. Лианна вела себя чинно, как и полагалось прилежной ученице: она ни разу не сделала или не сказала ничего такого, что могло бы выдать их с Рейгаром. Правда, переглядываться им никто не запрещал, как и улыбаться друг другу. Порой Лианна касалась руки Рейгара, а он — ее колен. Приблизительно через два часа после начала занятий в комнату к Лианне явилась Мэг. «Хватит учиться, молодежь, — заявила она. — Ужин на столе. Лианна, покажи своему гостю, где можно помыть руки». Какой-то бы бесцеремонной не была госпожа Флинт, готовить она умела на славу. За столом отдать должное ее стряпне собрались пятеро: папа Старк, Лианна, Рейгар, Бенджен и она сама. Негласно было признано, что учитель был гостем Лианны, поэтому она, сидя напротив, заботилась о нем сама: наполняла его тарелку, следила, чтобы у него всегда был полный стакан с компотом. Папа Старк принес бутылочку вина и бокалы и налил себе и Рейгару. Мэг предпочла наливку своего приготовления. Пока Рейгар ел, отец Лианны его допрашивал. Иначе он не мог назвать все эти вопросы про его семью, про его школу, университет, друзей, родственников, профессию, про то, чем он увлекался, много ли он путешествовал. Дав Рейгару после этого передохнуть и дожевать картошку с жареной свининой, папа Старк продолжил допрос, правда, уже помягче и не так интенсивно, особенно интересуясь, не оставил ли молодой учитель кого-нибудь в Королевской Гавани, к кому бы ему хотелось вернуться. Лианна все это время сидела чинно и тихо, лишь временами улыбалась и поглаживала Рейгара по колену: стол был небольшим, и дотянуться до него ей было не сложно. Он же не решался дотронуться до ее: ему и так было тесно, а коснись он девушки хоть пальцем, то уже никакая сила воли не сможет подавить восставший член. Папа Старк же, словно бы удовлетворенный тем, что Рейгар был свободен как ветер, заговорил об учебе, о своей дочери, потом и о сыне Бенджене. «Лиа трудится не покладая рук, — заметил он. — Я же вижу. Она всегда такая была, с детства. Вы видели фото на стене? Это Лианна — в балетной пачке. Ей там лет двенадцать, увы, она потом плохо подвернула ногу и порвала связку и дальше танцевать уже не смогла. Это ее мама очень хотела, чтобы девочка занималась танцами…» «Папа, из меня бы не вышла балерина, ты же видишь, у меня не та комплекция, — сказала Лианна. — Я потому и повредила ногу, что была очень тяжелой для этого». Папа Старк хмыкнул. «Ну, лучше быть тяжелой для балета, чем такой сушеной воблой, как твоя одноклассница Джейни Саммер, — заметил он. — Видел я ее, у нее между ног такое расстояние, что я наше стадо овец так прогоню, что ни одна ее не заденет». «Папа!» — возмутилась Лианна, краснея. «Кхм, — папа Старк подлил Рейгару вина. — А что вы скажете о Бенджене, Рейгар? Я боюсь, младший сын у меня не так хорош, как дочь или как средний. Сколько ругаю его, сколько он сидит, а в дом полно четверок приносит. Хорошо, хоть в цифрах голова варит. Пойдет на бухгалетара учиться». «Вот еще!» — возмутился Бен. Лианна тихо рассмеялась, а папа Старк хмыкнул: похоже, это была семейная шутка. «Ваш сын очень умен, господин Старк, — сказал Рейгар. — И четверка у него твердая и своя. Он сам ее добивается. Просто, понимаете… у него другой склад ума. Он хорошо работает с цифрами, понимает физику и химию. С литературой и языками ему сложнее. Но я им очень доволен. Если он будет продолжать так, то, может, в следующем году, вытянет и на пятерку». «Вот! — воскликнул Бенджен. — А ты говоришь бухгалтер!» Папа Старк хмыкнул снова. «Ну, моя дочь о нем то же самое говорит. Но раз вы его хвалите, то обойдемся без бухгалтеров в доме… — он отпил вина. — Рейгар, вы в кости играете?» «Э-э… не скажу, чтобы хорошо». «А в кайвассу?» «В нее да, вроде неплохо». «Приходите завтра пораньше, если, конечно, вы собираетесь прийти, и после ужина сыграем одну партию. Можем и сегодня». «Сегодня, боюсь, поздно уже… Я бы хотел добраться до дома до темноты…» «Пустяки. Я слышал, вы, валирийцы, отлично видите в темноте. Но да не суть, я вас отвезу». «Я на велосипеде». «У моей машины открытый багажник. Туда и положим». «Тогда завтра я с радостью составлю вам компанию, господин Старк». Рейгар остался бы и сегодня, но прикосновения Лианны вызвали в нем столько страсти, что ему нужно было побыть немного одному, ведь возможности приласкать свою девочку у него не было. «Роберт тоже играет в эту вашу кайвассу, — произнесла Мэг. При Рикарде она почти постоянно молчала. — Ух как хорошо играет!..» Папа Старк цыкнул языком. «Много ты знаешь, женщина… Роберт этот, даром что столичная штучка, тупой как топор у Халлена. Я терплю его тут ради Нэда: сын надуется, если я попрошу его дружка из этого дома. Второго даже просить не надо, он сам сюда носа не кажет. Станнисом зовут… Тьфу… Вот вы, Рейгар, валириец, но видно, что приличный. Небось, ваши отец и мать и прочие родичи без всяких этих инцестных штучек обошлись. А у Роберта этого поганства полно. Вот он и дурак». Лианна, поглядев на Рейгара, тихо прыснула и спрятала лицо в своем стакане с компотом. После ужина Мэг принесла на стол пирог с дикой вишней и разлила всем травяного чаю. Рейгар вроде выпил всего полтора бокала вина, но от вкусной еды и пирога, да еще от отвара его сильно разморило — не головой, но телом. Хорошо еще папа Старк был человеком слова и повторил свое намерение подвезти учителя дочери и сына до дома: на велосипеде Рейгар бы просто не доехал, шел бы пешком все десять километров. Лианна, улучив минуту, в какой-то миг вышла в свою комнату — отправить Рейгару сообщение. «Ты понравился папе, в кайвассу он приглашает играть только тех, кто ему по душе. Обыграешь его завтра, он точно отдаст меня за тебя замуж». Рейгар, прочтя это, улыбнулся: ради нее он не только папу Старка обыграет, но и самих богов, всех Семерых или всех этих северных, безымянных, чьи лики вырезали на стволах чардрев. В тот вечер папа Старк отвез его домой вместе с велосипедом и оставил у дверей вдовушки. По дороге они особенно не разговаривали: Рикард время от времени говорил что-то о соседях, когда они проезжали другие фермы, и что-то про септу, которую забросили. На прощание он похлопал Рейгара по плечу, повторил свое приглашение на ужин еще раз и потом уехал. Вдовушка, ожидавшая Рейгара, сидела на ступенях, как обычно с бокалом вина в руках. «Я думала, вы до сих пор в школе, — заметила она. — Но приехали вы явно не оттуда». «Я был у ученицы, медалистки. Она болеет, и я помогал ей не отстать по программе, — ответил Рейгар, понимая, что, видать, улыбается от уха до уха и не может сдержать своего счастья. Кашлянув и заставив себя стать серьезным, он добавил: — Отец ученицы пригласил меня на ужин в знак благодарности, а потом подвез меня до дома, что было очень любезно с его стороны». Селиса поджала губы и затянулась сигаретой. «А-а, видать, он ограничился не только едой… Что пили?» — спросила она. Его опять допрашивали, третий раз за день. «Вино, арборское белое. А потом меня угостили травяным чаем с мелиссой». «Надо же… А со мной вы никогда не пьете, Рейгар. Фермеры и их глупенькие дочери интереснее, видать». Это было уже слишком, и Рейгар начал злиться. Однако он тут же бросил взор на почти пустую бутылку от вина и осолопелые глаза вдовушки: она явно выпила больше, чем надо. «Мне интересны мои ученики, это естественно, — ответил он холодно, поднимаясь по лестнице мимо Селисы. — И я вежлив с их родителями, которые проявляют учтивость и дружелюбие. Такая женщина как вы должна это понимать. Тем более, что отказываться от хорошего домашнего ужина я не хотел: иногда хочется поесть нормально». Вдовушка облокотилась о перила и вытянула ногу, преграждая Рейгару путь. Платье на ней было слишком коротким, чтобы он не заметил края чулка и крючка подвязки. «Я могу вас кормить и ужином, и завтраком, и обедом, если вы хотите. Я вообще многое могу, милый мой мальчик, — заметила она. — Но вы так холодны и так необщительны… Все дело в еде? Или вам нравится утирать сопли школьницам? Или дело в непаханом поле, куда так хочется пустить свой плуг?» Рейгар переступил через ее ногу и направился к двери. «Доброй ночи, госпожа Фикерстроу», — пожелал он напоследок. Утром Селиса не появилась, только оставила завтрак на столе; впрочем, она была дома: на втором этаже, где она жила, тихо играла музыка. Рейгар был не против избежать общения с ней в этот раз, лишь бы вечером, когда он вернется, все это не повторилось. Весь день прошел очень тихо: к его большой радости занятия тоже закончились раньше, даже дополнительные. Одиннадцатый класс ехал на небольшую экскурсию в Железный Холм, там открылся новый археологический центр, посвященный истории Севера, Первым Людям и их культуре, поэтому Толхарт, руководивший этой поездкой, попросил не задерживать медалистов и закончить пораньше; никто, ни они, ни сам Рейгар не возражали. По идее, он как классный руководитель должен был ехать с ними, но одиннадцатый класс уже не дети, директор не настаивал, а в Винтерфелле его ждала Лианна. И папа Старк с его игрой в кайвассу. Рейгар приехал пораньше, чем собирался; Рикарда не было дома, он был занят где-то на ферме, Мэг готовила: судя по запаху, варила варенье, и его встретили Лианна и Бенджен. Младший брат девушки были очень милым, хорошим мальчишкой, но Рейгар, проведя минут двадцать в его обществе, предпочел, чтобы он был где-нибудь подальше отсюда: он постоянно болтал, не давал Лианне вставить и слова, и, что самое главное, своим присутствием мешал целоваться. Влюбленные лишь украдкой соприкоснулись пальцами и обменялись улыбками. Хвала богам, на помощь явилась Мэг: ей надо было снять с каких-то полок пустые банки, а она сама не рисковала залезть на лестницу или встать на стул, и Бенджен был призван на помощь. Он ушел, ноя и сетуя, что с Рейгаром и Лианной ему гораздо интереснее; его сестра же, пользуясь тем, что брат наконец ушел, предложила своему гостю пройтись и посмотреть на ее сад, за которым она ухаживала сама. Все это было так… нелепо, смешно, но в тоже время так романтично, что Рейгару казалось, будто они с Лианной перенеслись в прошлый век, где и девушке, и молодому человеку нужно было придумывать предлоги, чтобы оказаться наедине. Впрочем, едва им это удалось, в застекленной теплице, с матовыми окнами по бокам, и прозрачными сверху, они обнялись, прижавшись друг к другу так, что не оторвать, и принялись жадно целоваться. Рейгар пьянел от прикосновений к Лианне, она же, казалось, разогретая его ласками, начинала благоухать и раскрываться как ее зимние розы в этой теплице, впитывающие Летнее тепло. Он не удержался и запустил руку ей под платье: Лианна не сопротивлялась, наоборот, позволила себя трогать. Рейгар пожалел, что поддался своей слабости: девушка была влажной, она его хотела, и он ее не меньше; еще немного, и он уже не сдержится. «Я схожу по тебе с ума, Лианна, — прошептал он, зарываясь носом в ее волосы. — Боги, как же я люблю тебя…» «Для человека, у которого специальность — литература, вы не очень многословны, господин учитель», — тихо рассмеялась она, гладя его по щекам. «Когда ты рядом, слова теряют значение. Я бы мог читать тебе стихи и изобретать красивые фразы, люби я тебя меньше. Но я люблю так крепко, что могу только причитать и обнимать тебя, и… — его руки скользнули ей на грудь, — показывать». Лианна рассмеялась, покраснела и чуть отпихнула его, вынудив отпустить себя, но тут же поцеловала в губы. «Я люблю тебя, Рейгар. Очень сильно». Он снова прижал ее к себе и уткнулся носом в ее шею. «Я тебя еще сильнее. Но, милая, я прошу, сжалься надо мной. Иначе я не выдержу и возьму тебя прямо здесь… и папе Старку придется отгонять меня от тебя кочергой». Лианна мягко отстранилась, и некоторое время они смотрели друг на друга. «Да, ты прав. Но я не могу не обнимать тебя или не целовать… Давай пойдем в дом. Так будет легче», — сказала Волчий Цветок. Так они и сделали, что было весьма вовремя. Мэг закончила розлив варенья по банкам и, завидев Рейгара, подключила и его к работе. «Вы простите, господин учитель, но не могли бы вы подсобить старой женщине? Я сама не могу залезть на антресоль, а банки тяжелые. Бен еще разобьет… А вы высокий, может, и так дотянетесь?..» «Конечно, — согласился Рейгар. — Только подавайте их мне». Это занятие — нудное, особенно под руководством Мэг, немного привело его в чувства. Он успокоился и взял себя в руки, поэтому, когда вернулся папа Старк, то увидел лишь то, что учителя его сына и дочери «припахали», как он выразился, к работе по дому. Мэг за это получила выговор, а Рейгара отправили к Лианне, которая оставалась у себя в комнате: раскладывала книги и тетради для занятия. Общаться с Лианной было подобно погружению в какой-то странный, дивный и прекрасный мир. Ее мысли, ее слова, ее доводы — когда они говорили о прочитанном, о мотивах героев и автора, были неординарны и интересны. В чем-то Рейгар соглашался с ней, в чем-то нет, но Лианна всегда аргументировала то, что доказывала, и улыбалась, видя, что ему сложно с ней поспорить или противопоставить что-то свое. В валирийском она проявляла не меньше умения, и они могли бы говорить друг другу все ,что хотели, ведь Мэг его не знала, а папа Старк, который, к слову, сидел на кухне, как и вчера, причем, за вчерашней же газетой, не понял бы и слова. Но, увы, там же вертелся Бен, который тоже делал уроки и время от времени, пользуясь ситуацией, приходил к сестре в комнату и просил Рейгара помочь: то с упражнением по валирийскому, то в кратком изложении того произведения, которое они проходили. Лианна сердилась и попыталась вытурить брата, когда он пришел в очередной раз и оборвал ее, но тот даже не подумал ее слушать, и она с возмущением крикнула: «Папа!» Этого было достаточно, чтобы папа Старк, взяв Бена за ухо, вытащил его из комнаты сестры и наказал не мешать. Потом он вернулся за свой стол и занял свой обычный пост. «Он бы меня и от Брандона так же защищал, — проворчала девушка на валирийском, садясь на свое место. — Но он никогда не верит, что Бран меня обижает, а тот отнекивался, а когда я показывала синяки, он говорил, что я сама ударилась и свою глупость валю на него. Хорошо, хоть Роберт ему не нравится… Я не знаю, что бы я делала без тебя». Рейгар только осторожно коснулся ее колена под столом, большего он сделать не рискнул. После занятий Лианну и Рейгара позвали ужинать; сегодня на столе стояли овощи, запеченные в духовке, и до хруста прожаренные куропатки с жареной айвой. Папа Старк снова подлил вина, угощая своего гостя. В этот раз обошлось без допросов: Рикард в основном рассказывал о ферме, о доме, о том, когда он был построен и кем, сколько коров они держали, и сколько овец, что хотел бы заняться пентошийскими козами, так как у них ценная шерсть, и никто на Севере их не держит. Длинное Лето, по его словам, вполне может этому способствовать, а к зиме он бы успел построить теплый загон, где они могли бы жить и в местные холода. Рейгар ничего в этом не понимал, но вежливо соглашался с папой Старком и поглядывал на Лианну, которая с трудом прятала улыбки и смех. Ее серый пес Снежок сидел подле Рейгара и время от времени выпрашивал у него еду. После ужина от чая пришлось отказаться: Рейгар помнил, как вино и то, что заваривает Мэг, вкупе слишком сильно расслабляют. От пирога он, впрочем, не отказался; папа Старк же, закурив старомодную трубку, принес доску кайвассы и пригласил своего гостя сыграть. Рейгар умел играть, и делал это неплохо: во всяком случае, своего дорнийского друга Эртура Дэйна он частенько обыгрывал. Папа Старк в своем мастерстве превосходил все ожидания и мог обставить любого: Рейгар с трудом отделался ничьей. Рикард же, довольно раскуривая трубку, прищуривался и поглядывал то на него, то на свою дочь, которая сидела за столом и наблюдала за игрой. «Бьюсь об заклад, Лианна болела за вас», — заметил он. «Конечно, — ответила его дочь. — Папа, ты слишком хорошо играешь, чтобы тебе была нужна поддержка». Папа Старк рассмеялся. «Ну да, ну да, — сказал он. — Рейгар, вы не расстраивайтесь, меня никто не может побить, только директор Толхарт, и то не всегда». «Папа и директор состоят в клубе любителей кайвассы, — сообщила Лианна в ответ на вопросительный взгляд Рейгара. — У нас каждый год чемпионат Винтертона проходит». «Меж тем уже десять вечера и стемнело», — проворчала Мэг. Рейгар ей почему-то не нравился, во всяком случае, так казалось. Роберта, впрочем, она сегодня не упоминала вовсе. «Верно, — согласился папа Старк и поднялся, откладывая свою трубку. Рейгар, понимая намек, поднялся так же. — Я вас подвезу, Рейгар». «Можно мне с вами?» — спросила Лианна. «Нет, ты сейчас пойдешь спать. Тебе завтра на занятия. Завтра, господин учитель, я верну вам вашу ученицу. Отдохнула и хватит». Лианна надулась, но промолчала, лишь взглянув на Рейгара. Она и Бенджен попрощались с ним на пороге дома, пока Рикард подгонял свою машину, а потом им пришлось расстаться, девушка помахала рукой и зашла внутрь. Впрочем, это не было концом вечера: Рейгар знал, что едва он приедет к себе, его будут ждать ее сообщения, переписка с Лианной затянется на полночи. Но уж лучше она лежала бы у него под боком и спала. В этот раз папа Старк был разговорчивее и беседу он вел о Лианне. «Многие думают, я излишне строг с ней, — сказал он. — Думаете, я не знаю, зачем Толхарт вас присылает сюда раз в неделю, или зачем вы примчались, едва она приболела… Но Лианна — красивая девушка, а ее одноклассницы, да простят меня боги, распущенные девицы и портят ее. Я даже денег ей не выдаю, только на завтрак и обед в школе. Вот закончит учебу, начнет работать, пусть сама решает, на что тратить. Но у нее такой возраст дурной…» Рейгар молчал. Он все ждал, скажет или нет Рикард что-нибудь про Брандона и факты рукоприкладства, но этого не случилось. Если он не верил, то и говорить об этом не стал бы; сам Рейгар же предпочел не касаться этой темы. Благодаря его частым визитам и тому разговору, старший брат не смел трогать сестру в отсутствии отца, а при Рикарде Лианна была в безопасности. Скоро же ей и вовсе ничего не будет угрожать: как только все школьные дела будут окончены, Рейгар заберет ее с собой. Впрочем, разговор о том, что отец не дает денег дочери, его задел. Он помнил, как Лианна, стоя под кустом сирени, говорила, что ест за весь день только булочку и чай, а остальное откладывает, чтобы купить себе мелочи. Девушке ее возраста надо было хорошо питаться, чтобы иметь силы, особенно в течение дня. Для себя Рейгар решил, что будет давать ей деньги сам или же покупать ей то, что она хочет, но эти «голодовки» надо было прекращать. «Меня еще беспокоят ее одноклассники, — продолжил Рикард. — Они все готовы таскаться за ней, как кобели, но бояться — и меня, и ее братьев. Лианна пошла в свою прабабку — Меланту из Речных Земель. Та тоже красавица была, но отец не был с ней строг, и она делала что хотела. Мне нужно держать ее в ежовых руковицах: она сама потом будет благодарна». Рейгар на это только хмыкнул. «Я надеюсь, вы не будете против того, что мы с Лианной поедем в Белую Гавань? На региональный конкурс, там должна быть ученица и ее учитель. Мы будем там вдвоем, я заберу ее утром и мы вернемся вечером». «С вами-то? С вами пусть едет. Я ведь наблюдал за вами, господин Таргариен, и видел, что вы человек нормальный и знаете границы. Вы ее не тронете и в обиду не дадите. Ну, а то, что она на вас заглядывается, а вы на нее, так это ясно. Не смотрите на меня так, — Рикард усмехнулся. — Я не слепой и не дурак и тоже был и в ее возрасте, и в вашем. Но вы на похотливого козла не похожи, иначе вместо ужина получили бы раскаленную кочергу по одному месту, уж простите за прямоту». «Тем не менее, этого Роберта Баратеона вы не выгоняете, — заметил Рейгар и тут же прикусил язык: это вырвалось прежде, чем он успел себя остановить. — Лианна просто жаловалась на него, и Бенджен тоже. Простите, что вмешиваюсь…» Рикард хмыкнул. «Я молчу ради своего среднего сына, но, уж поверьте, слежу за его другом. Роберт неплохой и даже славный малый, правда, вот умом не блещет. Нравься он Лианне, я бы даже был непротив. Но нет же…» «Она хочет учиться. Уехать в Королевскую Гавань или Старомест, я видел ее документы и анкеты, которые она заполнила». «Ну, это мы еще посмотрим. Поступит сама и сможет учиться за счет государства — пусть. А нет, так будет дома сидеть». «Если вы думаете, что не сможете за нее платить, то есть программы грантов, и…» «Дело не в этом. Я не очень люблю все эти современные идеи, чтобы женщина строила себе карьеру и все прочее. Да и боюсь, большой город ее испортит». «С чего вы взяли?» «С того, что читаю газеты и смотрю новости. Один разврат и распущенность». Рейгар промолчал, в душе лишь убеждаясь, что Лианне победа на конкурсе необходима как воздух, как и золотая медаль. А если нет… Он сам что-нибудь придумает, заработает денег, поможет ей учиться, унизится перед своим отцом, в конце концов... Но Лианну отсюда увезет навсегда.***
Асшайская мудрость гласит: никогда не возвращайтесь в те места, где вы были счастливы. И в этом есть истина, ведь того счастья уже не вернуть, да и места часто меняются, переставая быть похожими на те, из воспоминаний. Рейгар, однако, не был уверен, был ли он когда-то счастлив в Винтерфелле… Взволнован, возбужден, радостен — да. Но счастлив?.. Можно ли быть счастливым там, где любимую женщину, единственную, кого он когда-либо любил в своей жизни по-настоящему, единственную, которая смогла разжечь в нем это абсолютное, всепоглощающее пламя, били, унижали, а потом… Глубоко вздохнув, Рейгар нажал на кнопку и опустил стекло, впуская прохладный ветер в машину. За рулем сегодня сидел Станнис. Они оба молчали от самого Винтертона. Дорога от поворота к Винтерфеллу была неровной и сильно заросшей травой: то, что по ней давно никто не ездил и не ходил, было видно и невооруженным глазом. Впрочем, едва взглянув на дом и на подсобные строения, можно было подумать, что ничего не изменилось. При ближнем рассмотрении все было иначе: крыша у коровника и курятника провалилась, несколько стекол в самом доме были разбиты, наружные ставни покосились, загон для стрижки овец и навес для сушки табака и трав обвалился, видать, под тяжестью снега — прошедшая Зима была очень холодной в этих краях. Скамейка, на которой обычно сиживала Мэг, по самое сидение заросла травой, в больших горшках у входа, где когда-то выращивали разнообразные цветы, включая даже подсолнухи, росли дикие травы и васильки. Собачья будка была пуста: ее проем зиял какой-то странной, неприятной темнотой, а покореженная миска, вся в налете и пыли, с песком на дне, заставляла сердце сжиматься от боли. Машина Станниса проехала почти до самого дома: через разваленные ворота, до начала подъема. Там он остановился, заглушил двигатель, и они с Рейгаром вышли. Стояла тишина, такая, какая может быть только в местах, где когда-то кипела жизнь, а потом тут все стихло, не сразу, понемногу, но неуклонно и навсегда. Шумел ветер в некошеных полях и в сосновом бору; где-то одиноко каркал ворон, а совсем поблизости, на старой рябине, растущей у дома, свистели синицы. — Я сейчас достану аппаратуру и немного поснимаю, — сказал Станнис. — Ты, если хочешь, побудь со мной — или поброди вокруг… Рейгар кивнул. — Да, наверное… — он посмотрел на дом и на вход, который, как он хорошо знал, являлся входом в небольшую прихожу и кухню. — Мне кажется, или дверь приоткрыта?.. — Вполне возможно, что и приоткрыта, — ответил Станнис, поглядев туда. — Некоторые окна разбиты, небось, всякое отребье шляется и подворовывает… — он взглянул на своего спутника. — Ты же не боишься призраков, Рейгар? — Я в них не верю, — отозвался тот. — Просто мне странно. Я… помнил это место другим. Станнис вытащил свой рюкзак с заднего сиденья. — А когда ты был тут в последний раз? — спросил он. — Ты рассказывал про свои еженедельные короткие визиты… а другие причины бывали? — Да, бывали, — коротко ответил Рейгар. Помолчав, он добавил: — Я приехал как-то раз утром рано на такси, чтобы забрать Лианну Старк на станцию: мы ехали в Белую Гавань, на конкурс. Я должен был привезти ее вечером, но ее на станции встретили ее братья и забрали домой. — Они были одни? — Станнис раскрыл рюкзак и, по обыкновению, вытащил штатив первым. — Или Роберт был с ними? — Роберт был, — кивнул Рейгар. — Я помню, что мы увидели его из вагона, он стоял рядом с Эддардом, когда подходил поезд. Лианне это очень не понравилось, она… она заплакала и даже, как мне показалось, запаниковала. Стала говорить, что мы можем пройти через вагоны в конец поезда и сбежать со станции, а потом сказать отцу, что приехали более ранним поездом или что не заметили братьев и Баратеона на перроне. Я, видя ее настроение, готов был согласиться, но не успел: Брандон заметил ее в окне и помахал рукой. Станнис хмыкнул и огляделся. — Ты можешь рассказать мне это на камеру? — попросил он. — Я бы снял тебя и тут, но у меня фильм-портрет, и по моей концепции все герои, что рассказывают о Лианне, сидят в стиле одного фрейма. Рейгар пожал плечами. — Как пожелаешь, — сказал он. — А после того раза, о котором ты сейчас сказал, ты еще тут бывал? Или это все? Ведь, насколько я помню, конкурс был за три или четыре дня до выпускного, прямо нос к носу, можно сказать… — Да, ты правильно помнишь. Мы все возмущались, что это несправедливо — так гонять учеников перед самым концом не просто года, а школы, но правила устанавливали не мы. Впрочем, для Лианны это было не так важно: она была готова, и все свои работы, кроме одной большой, она по всем предметам сдала. — А что за работа? — По литературе. В последнем семестре каждый ученик выбирал себе книгу и писал по ней полноценный отчет: с содержанием, с критикой, с разбором образов героев… — Какая книга была у Лианны? — «Черные и Красные», — Рейгар грустно улыбнулся. — Это ведь о гражданской войне, нет? Автор — Аллан Пеннитри, — Станнис хмыкнул. — Странный выбор для девушки ее возраста. — Осознанный выбор, — возразил Рейгар. — Лианна была необыкновенной девушкой с блестящим складом ума и книги она выбирала соответственно. Я помню, она вначале хотела взять сразу две: эту и «Госпожу Миссарию», но я отсоветовал. Это было слишком амбициозно даже для нее. Станнис покачал головой и некоторое время молчал, устанавливая свою камеру на штатив. — И что ты ей поставил? Последнюю ее оценку? — спросил он. Рейгар сразу не нашел, что сказать. — Отлично, — произнес он наконец. — Но она об этом уже не узнала. Кузен удивленно взглянул на него. — Почему это?.. — Потому что эссэ сдавали на следующий день после выпускного. — Тогда как… — начал было Станнис, но Рейгар прервал его, пояснив: — Директор Толхарт. Он настоял на том, чтобы мы пришли сюда и попросили у ее семьи разрешение посмотреть, не написала ли Лианна свою работу. Я знал, что написала, я знал, что она просто должна была дописать последний абзац и что должна была сдать мне эссэ … — он зажмурился и закрыл лицо рукой. — Я не могу понять, зачем Толхарту все это было нужно… — хмыкнул Станнис. — Он мотивировал все справедливостью, — Рейгар поднял голову и посмотрел на кузена. — Никто не знал, что делать: Лианну не признавали пока мертвой, лишь пропавшей без вести. Директор решил, что девушке все равно нужен аттестат. Все оценки, кроме моей, были выставлены, он знал, что я собирался поставить ей пять и тем самым дать ей золотую медаль. Я хотел поставить оценку автоматом. Он же прицепился ко мне с допросом, сдала ли мне Лианна Старк свою последнюю работу или нет. Я, идиот, ляпнул, что нет. «И что вы намерены делать, Таргариен?» — спросил он. «Поставить ей то, что она заслужила — пять», — ответил я. Толхарт поморщился. «Даже если, упасите боги, она умерла, она все равно заслуживает свой документ об образовании, — заметил он. — Свою золотую медаль». «Конечно, — ответил я. — Все должно быть честно». «Вот именно, — изрек Толхарт. — Да, она пропала и, скорее всего, мертва, но излишняя щедрость тут ни к чему. Другие, живые, старались не меньше, и их мы оцениваем не за их прошлые заслуги или за то, что они могли бы сделать, но не успели. Мы должны быть честными. Вы ведь понимаете, о чем я?» О, да… я понимал. И я сидел, не в силах вымолвить и слова, так как этот человек, этот Толхарт, был приятелем ее отца, Рикарда Старка. И он вещал там о честности и всем прочем, на самом деле имея в виду, что мы, я и он, должны пойти к Старкам домой и попросить их найти эссэ их дочери и сестры, которую убили на их же кухне. Можно ли было представить больший цинизм? Станнис присвистнул. — Мда, тут даже и сказать нечего. И что ты сделал, Рейгар? — Я пошел. Вначале я не хотел, но потом подумал, что пусть Толхарт просит это эссе, пусть он смотрит в глаза им всем, а я прочту его и поставлю ей высшую отметку. Лианна это заслужила. Мы явились с утра, примерно через неделю после всех происшествий, директор и я. На кухне нас встретила вся семья. Они, кажется, собирались обедать, так было странно на это смотреть: этот стол и тарелки… Место Лианны — я узнал его по ее жакету, который так и висел на стуле — без приборов. Пустое… — он вздохнул. — Кстати, а вот тебя я не помню. Ты был тут?.. — Нет, — Станнис вздохнул и огляделся. — Я сразу же вернулся, едва Джон Аррен мне позвонил, но Старки вышвырнули меня коленом под зад. Что объяснимо. — А, вот оно что… Да, я точно помню, что тут была лишь их семья. И Мэг… — Рейгар взглянул на дом. — Толхарт объяснил, зачем мы приехали, и Рикард Старк сам провел нас в комнату Лианны. «Эссэ, должно быть, в ящике ее стола, — сказал он. — Возьмите его, но больше ничего тут не трогайте и не меняйте. Лиа вернется — будет сердиться». — Он верил, что она пропала, — встрял Станнис. — Целый год, пока полиция его не вынудила признать очевидное. — Ну, да. Но тогда это было то, что держало его, я думаю… — Рейгар пожал плечами. — Сказав это, Рикард вышел и прикрыл дверь, и я остался один. Один на один с Лианной, с ее существом. Я сел на стул, за ее стол и смотрел на все: на одежду, висящую на вешалке — видимо, она подготовила ее для чего-то — на ее книги, на коробочки из под обуви, в которых она что-то хранила. На ее постель, на ее трельяж и зеркало, небольшую шкатулочку. На ее рабочий стол, на фото ее собаки, на ее лошадку. Я думал, что я умру там же, на месте. Но я заставил себя открыть ящик стола, единственный, и там лежало эссе. Поначалу сконцентрироваться было ужасно тяжело: в основном потому, что я буквально кожей ощущал присутствие Лианны, ее взгляд… Но потом я увлекся тем, что она написала. Оно было великолепно, как и все, что она делала. О чем я и сказал позже директору, когда мы ушли. Уже потом, сидя в своей комнате у вдовушки Селисы, я думал, что мы повели себя как последние мудаки. Вторглись в их дом, разбередили раны. Так ли уж было важно поставить Лианне эту оценку?.. Мы ходили по кухне, по комнате, где девушку ударили насмерть, а потом и… Боги, я до сих пор не могу произносить этого вслух. С этими словами Рейгар быстрым шагом, точно пытаясь уйти от воспоминаний, направился вверх к дому. Станнис за ним не пошел, и хвала богам: Рейгару очень хотелось побыть одному. Он помнил все слишком ясно: и тот день, и то, с каким лицом смотрел на него Рикард Старк, и какими взглядами его провожали братья Лианны, как он сел за ее стол, как открыл ящик: в нем, среди ручек и каких-то писем от родственников со стороны матери лежало ее эссэ. И книга, которую он ей подарил: «Принцесса и Королева». Лианна ее обожала, и Рейгар сделал надпись на титульном листе из средневековой песни о любви. «И защитит от всех врагов тебя мой верный меч», — гласила одна из строк. Он сделал все что смог, чтобы оградить ее — или нет? Во всем были виноваты отец и средний брат, это они позволили Роберту Баратеону быть тут. Поднявшись к двери дома, Рейгар постоял у нее с минуту, раздумывая, войти или нет. Но потом все же решил, что пойдет: скоро приедет агент, который будет ходить следом и дышать в затылок, треща про ценность старых вещей, про то, какое замечательное местоположение у дома, и все такое прочее. А ему хотелось остаться с этим домом наедине, остаться со своими мыслями, со своими воспоминаниями. Стекло в окне у двери было сломано, остатки его валялись на земле: снаружи и немного внутри. Дверь открылась с тихим скрипом, ноги ступили на грубый коврик на пороге. Казалось, здесь все замерло в мгновении: ворохом лежащие газеты на столе, бутылки на буфете, сложенная посуда, кухонная утварь… Чья-то чашка… Если не обращать внимания на пыль и повисшую в углах паутину, то можно подумать, что хозяева вышли куда-то и вот-вот вернутся. Рейгар прошел внутрь и некоторое время стоял, рассматривая все кругом, а потом направился дальше. Подойдя к буфету, он открыл его: там, как он помнил, хранилась посуда для чая. Чашка, из которой пила Лианна, оставалась там, как и та, из которой его потчивала Мэг: «для гостей», — как она ее называла, с золотой каемкой. Фотографии на стене, ведущей в коридор, тоже были на месте, все до единой. Подушки на диване в гостиной, ваза с сухими ветками вербы на столе. Комната Волчьего Цветка: самая светлая в доме, в это время она была залита светом. Все в ней было так же, как помнил Рейгар: папа Старк, видать, так и не разрешил тут ничего трогать, поэтому даже фото Снежка — собаки Лианны — было на месте. Ее вещи лежали в корзинке для стирки, висели в шкафу, дверь его слегка покосилась, но она и была такой, окно обрамляли ситцевые занавески. Ее стол: книги, керамическое яблоко, которое стояло на них, ручки и карандаши… Словно Лианна ушла на час или два, оставив это все, не прибрав — зачем, она ведь придет домой, все сложит… Она вышла — на час, на два, на день, на десять лет. Навсегда. Так и оставив все здесь. Отодвинув старый стул с клетчатой подушечкой на нем, Рейгар сел за стол; стул отчаянно заскрипел, но выдержал. Он протянул руку и открыл ящик: письма, блокнот, тетрадки и ручки — все было там. А книги — не было. Куда она могла деться? Она лежала тут, когда Рейгар был в этой комнате в последний раз. Может, ее забрали братья или отец? Брандон не особенно любил читать, про Рикарда и Эддарда он ничего не знал, но вот Бенджен… Да, младший брат, который так любил свою сестру и тяжелее всего перенес те дни, вполне мог забрать что-то, что было дорого ей. Может, он забрал и другие ее вещи, просто проверить Рейгар не мог. Лианна носила какую-то мелкую бижутерию, совсем простую, но где она ее хранила, он, само собой, не знал. Раздались шаги и скрип половиц. — Там агент приехал, — сказал Станнис, появляясь на пороге. — Иду, — ответил Рейгар, поднимаясь и закрывая ящик. — Думаешь, дом кто-то хотел ограбить? Кузен пожал плечами: — А кто его знает… Может, искали деньги или ценности, а так, на мой взгляд, тут все на месте. Но много ли я помню?.. Я пробыл тут от силы пять дней и то не подряд. — Помолчав, он добавил: — Тебе кажется, что чего-то не хватает? Что-то пропало? Правду говорить Рейгар не хотел. — Нет, я просто спросил, раз уж стекло было разбито, и дверь открыта, — ответил он, направляясь к выходу из комнаты. — Ну, и где агент? — На пороге, дожидается, — произнес Станнис, пропуская его. Рейгар вздохнул и кивнул. Агент — молодой человек в очках и деловом костюме, высокий, худощавый, с буйными кудрявыми волосами непонятного мышиного цвета, — стиснул руку вначале одному, потому другому. — Меня зовут Рикон Амбер, — представился он. — Я надеюсь, вы меня не очень долго ждали? — Нет, что вы, мы приехали пораньше, чтобы самим осмотреться, — ответил Станнис. — Дом был открыт, поэтому мы позволили себе зайти… Амбер поглядел на разбитое стекло в окне, потом потеребил замок и ручку двери. — Да, видать, местная шантропа, у соседей несколько сыновей, они могли сюда бегать. Знаете же… заброшенный дом всегда притягателен, — заметил он. — Вы уже посмотрели? Что думаете? Все продается — с вещами, с мебелью, — агент огляделся, смешно щурясь, и стал похожим на мышь. — Стены крепкие, им не меньше трехсот лет, но если хотите, то можете снести тут все и заново построить свое… — А кто продает дом? — спросил Рейгар. Амбер уставился на него, и он пояснил: — Я слышал историю этой фермы, о том, что тут было десять лет назад… — Об этом писали в утренней газете, — встрял Станнис. Амбер вздохнул и принял скорбный вид. — Да, печальная история, конечно же, — сказал он. — Но, знаете, тело на ферме так и не нашли, и призраков тут нет, — он деланно рассмеялся, но так как ни Рейгар, ни Станнис его веселья не разделили, он тут же смолк. — Сейчас подъедут и другие покупатели, — он посмотрел на часы. — Вы уже все, приняли решение? Или хотите немного еще подумать? — Мы еще походим и подумаем, — ответил Станнис. — Если вы не против… — Нет, конечно же, — Амбер улыбнулся. — Я буду тут, если что. — Вы так и не сказали, кто продает дом, — заметил Рейгар. Амбер нахмурился и полез в портфель, который держал в руке. — Так, сейчас… продает наше агентство с гонораром в десять процентов, а кто обратился… минутку… — он положил портфель на стол, потом продолжил рыться в бумагах. — А, вот. Некий Брандон Старк. Он совладелец, еще имуществом владеют двое: Эддард Старк и Бенджен Старк. Они все дали согласие, нотариально заверенное, — Амбер помахал какой-то бумажкой перед носом Рейгара. — Так что все честно. Станнис кивнул и коснулся плеча Рейгара. — Мы пойдем, поглядим, — сказал он. — Много времени это не займет. Когда приедут другие клиенты, можете на нас не оглядываться. Амбер кивнул, и Рейгар следом за кузеном вышел наружу. Станнис, прихватив свой штатив и камеру, отправился снимать: то у дома, то за ним, то в поле, то с дороги. Рейгар же присел на камень в тени под страж-деревом и наблюдал вначале за своим родственником, потом за Амбером, который сидел на лавочке и постоянно вытирал лоб и щурился на солнце. Он думал о ферме, о вещах Лианны, которые достанутся другим людям и которые новые хозяева не смогут ценить как надо. О том, что вещи, скорее всего, окажутся на мусорной свалке. Рейгар поднялся и подошел к агенту. Тот закрыл лицо ладонью от солнца и посмотрел на подошедшего снизу вверх, снова смешно оголяя белые, крупные зубы. Хомяк как есть. — Я вот что спросить хотел, господин Амбер, — начал Рейгар. — Вы сказали, что ферма продается со всеми вещами и мебелью… Скажите, а вещи можно купить отдельно? Этот вопрос застал агента врасплох. Он завис на минуту, потом почесал свою кудрявую шевелюру. — Даже не знаю… — произнес он. — А что бы вы хотели купить? — Кое-какие мелочи. Чашки, фотографии, книги и все такое. Мебель мне не нужна, как и крупные вещи… Понимаете, я знал эту семью и хотел бы сохранить кое-что на память о ней и об этом доме, ведь скоро он будет принадлежать другим. Мы оба знаем: новым владельцам большинство из того, что есть внутри, не нужно. — О… Погодите, я позвоню сейчас в агентство и спрошу, — он полез за телефоном. — Просто, понимаете… я не могу решать такие вещи, и… не уверен, что можно. Но я спрошу. Погодите минуту. Амбер встал и, набирая номер в телефоне, отошел в сторону. Рейгар же, пользуясь одиночеством, снова зашел в дом и, ожидая окончания переговоров агента с офисом, стал раздумывать о том, что бы он взял, если бы мог. Тот наконец вернулся, судя по всему, все еще не отключившись от связи. — Простите… — обратился Амбер к Рейгару. — Боюсь, это не совсем возможно… — М-да? А почему? — Ну, понимаете, дом идет во всеми вещами, в этом дело, и… — Дом был не заперт, когда мы сюда приехали. Я мог собрать здесь все и увезти с собой, если бы хотел: дверь была открыта, окна сломлены. Я не знаю, с кем вы там беседуете, но напомните ему об этом, я хочу быть честным и заплатить за вещи. А могу этого не делать и пожаловаться на вас в ассоциацию риэлторов. Мой кузен все заснимет и подтвердит. Амбер начал потеть, но повторил все сказанное тому, с кем говорил. Потом он снова обратился к Рейгару: — А что именно вы хотите забрать, вы знаете? — Я же сказал: пару чашек, пару книг и фотографии. Агент повторил это кому-то на другом конце провода. Что ему оттуда ответили, Рейгар не услышал, но тот только кивнул: «Да, хорошо, я так и передам», — и наконец отключился. — Наше агентство войдет в ваше положение, господин… эээ… не уверен, что знаю ваше имя… — Рейгар. Рейгар Таргариен. — Господин Таргариен… В общем, вы это… найдите тут, куда хотите сложить то, что хотели бы купить, а я потом заберу это в офис, мы оценим и созвонимся с вами. — Хорошо. Только не затягивайте, я хочу уехать через пару дней. — Я все передам. Рейгар хмыкнул и оглядел Амбера. Тот утер лоб и заискивающе улыбнулся. Найти, во что сложить нужные вещи, было не сложно: на кухне стояли ящики, где когда-то хранились овощи. Выбросив несколько сгнивших и давно высохших картошек, Рейгар взял один и поставил на стол. Ему хотелось закончить все поскорее, пока Станнис не вернулся, но не вышло. Тот зашел в дом как раз тогда, когда Рейгар снимал фото Лианны со стены. — Чем это ты занят? — спросил кузен, удивленно глядя на него. — Забираю фотографии, — ответил Рейгар. — Так… а зачем? — Потому что хочу. Станнис молчал, наблюдая за ним. — А агент знает? — произнес он наконец. — Да, — Рейгар положил несколько фото в рамочках аккуратной стопкой на дно ящика. — Не переживай, я не ворую. Или ты хотел поснимать внутри?.. — Я уже сделал нужную съемку, — кузен все еще смотрел с удивлением. — Тебе… помочь? — Нет. Я сам. Видимо, его тон прозвучал жестко: Станнис поджал губы, но промолчал, а потом и вовсе вышел к великому облегчению Рейгара. Желаемых вещей набралось не так уж и много, но ящик все же заполнился. Фото, со стены и в альбомах, несколько чашек, доска для игры в кайвассу, разные бабочки в рамках, яблоко Лианны, письма из ее письменного стола, фотография ее пса, стоявшая на столе лошадка. Рейгар заглянул и в ящик ее трельяжа, и в коробки из-под обуви. Там нашлась косметичка девушки, несколько стальных коробок из-под конфет, где хранились ее украшения — бижутерия, разумеется. Он также забрал все ее вырезки и открытки, ее рисунки и старую шкатулку для шитья, фигурки птички и олененка, снежный шар, стоящий у кровати. Из ее книг только самые любимые. Рейгар знал, где они лежат — стопкой на окне; когда он был тут, девушка сама ему показывала их. — Не много ты собрал, — заметил Станнис, когда Рейгар вышел из дома с ящиком в руках и понес его Амберу, стоящему у своей машины. — Но ты вовремя закончил: ему сейчас звонили другие клиенты, они приедут через пять минут. — Большего и не надо, — ответил Рейгар. Он обернулся и посмотрел на дом. — Тот, кто купит это место, переделает его под себя. Выбросит все, что тут есть — кому нужны старые фото неизвестных людей? — Ну, да, — Станнис хмыкнул. — А тебе они зачем? — Мне они не неизвестные. — Мне кажется, ты чего-то не договариваешь мне, Рейгар. — Да? Тебе только кажется. Пропусти, я отдам это Амберу на оценку, хотя по сути, я бы мог забрать это и так: эти идиоты даже двери не закрыли как подобает. Станнис был вынужден пропустить его, но продолжал глядеть ему вслед, Рейгар чувствовал это спиной: и пока он говорил с агентом, и пока кузен складывал свою камеру и свой штатив. Почему-то стало казаться, что Станнис снимает не совсем то, что сказал: его фильм больше смахивал на самодеятельное полицейское расследование, чем на портрет молодой девушки и общества, отмеченного горем.