***
В тот день Рейгар задержался на работе: был выходной, и занятий ни с Лианной, ни с медалистами не было по причине дня рождения Марны Локк. Девушка позвала к себе одноклассников, и попросила Рейгара освободить их от литературы и валирийского. Отказать в просьбе по такому случаю он не мог, конечно же, поэтому дал разрешение и весь тот день провел в школе, проверяя контрольные и эссе других классов. Лианна на день рождения идти не хотела. «Я лучше побуду с тобой, давай позанимаемся», — писала она ему в сообщении, так как поговорить наедине у них не было случая. «Любимая, тебе лучше пойти, в конце концов, это твоя подруга, и ты ее обидишь, если тебя там не будет. Тем более, со мной у тебя вся жизнь впереди, а ее ты, может, еще не скоро увидишь, когда мы уедем отсюда». На это Лианна прислала несколько грустных плачущих смайлов, но на день рождения все же пошла. Рейгар знал это, она написала ему оттуда. «Папа разрешил побыть там до шести, — гласило ее сообщение. — Но мне будет скучно, я хочу быть с тобой. И целовать тебя». Рейгар, читая это, только тяжело вздыхал. Он тоже этого хотел, и не только этого. Лианна была такой ласковой и нежной, и в то же время игривой и невинной в своих шалостях, и, видимо, не понимала, как все это действовало на него. Подавлять нарастающее желание становилось все тяжелее, и Рейгар порой не знал, что делать и как скрыть от нее свою восставшую плоть, которую девушка может заметить: ведь она, будучи с ним наедине, постоянно терлась об него, обнимаясь и целуясь, садилась к нему на колени, прижималась. Рейгар был от крови древней Валирии, от крови драконов, как частенько ему об этом напоминали и в шутку, и всерьез, но такой страсти и такого желания он еще никогда и ни к кому не испытывал, даже к той девушке-лиссенийке, с которой встречался два года и даже жил с ней пару месяцев под одной крышей. Лианна пробудила в нем такой огонь, на какой способна была она одна: ее, в отличие от всех других, Рейгар любил настоящей, чистой и крепкой любовью. Желание обладать ею было желанием не столько тела, сколько души: слиться воедино, стать одним существом из двух половинок хотя бы на несколько мгновений. Близость с Лианной была недоступна, во всяком случае, до поры. Девушка была невинной, она плохо разбиралась во всех этих делах, хотя, конечно же, знала, что бывает между мужчиной и женщиной. Но опыта у нее не было никакого, да и откуда он мог взяться? Хотя бы в этом Рейгар был благодарен ее братьям и отцу: они оградили Лианну от пошлости. Он же сам хотел, чтобы первый раз между ними ей понравился, чтобы все было красиво, романтично, не избито. Заниматься этим в первый раз в лесу или в библиотеке было был верхом идиотизма: Лианна не смогла бы расслабиться, боялась бы, он бы торопился, думая, как бы их кто не застал, и все было бы испорчено. Вести ее домой к вдовушке тоже было нельзя: госпожа Фикерстроу постоянно была дома, почти не уезжала некоторое время, да и визиты ее загадочного любовника прекратились. Судя по этому и по тому, как она сама отчаянно пыталась соблазнить своего молодого жильца, Рейгар догадывался, что у них там наступил какой-то разлад. Кроме того, выпив за ужином вина, она еще и принимала на ночь сильнодействующие снотворные таблетки — Рейгару на кухне однажды попалась пустая упаковка — и спала как убитая, не просыпаясь даже от громких криков просивших есть котов. «Совсем не могу заснуть без них», — обмолвилась как-то госпожа Фикерстроу, надеясь вызвать в нем жалость, но Рейгар лишь вежливо ей посочувстовал. Безусловно, наглотавшись этих таблеток, вдова не услышала бы их с Лианной, но Рейгар все равно не решился привести сюда свою возлюбленную: Лианне было бы явно не по себе от присутствия в доме третьего человека, да и риск того, что вдова проснется в самый неподходящий момент, все же нельзя было списывать со счетов. Поэтому, все что ему оставалось — это мечтать о Лианне и порой утолять свою страсть постыдным способом, когда сладить с ней было уже невозможно. В день рождения Марны Локк, впрочем, все изменилось. Утро было поздним — все же, выходной — и когда Рейгар, слегка невыспавшийся после ночной переписки с Лианной, вышел на кухню заварить чая, его там встретила вдовушка, вся при параде. «Наконец-то, вы проснулись, — заметила она, поднимаясь со стула, на котором сидела. — Я приготовила вам завтрак, он на столе под салфеткой. Я должна уехать в Барроутон по делам, мне позвонили еще вчера поздно вечером, но будить из-за этого я вас не стала. Я буду поздно, если вообще вернусь сегодня». «Надеюсь, все в порядке, госпожа Селиса?» — спросил Рейгар. Ему было все равно, что там у нее за дела, но надо было соблюдать учтивость. «О, да! — кокетливо и многозначительно заметила она. — Вы идете сегодня куда-нибудь?» «В школу, часа на два-три, потом буду дома». «Замечательно. Я купила консервы для Коготка и Царапки, разберетесь с ними, верно?» «Конечно, не переживайте». Вдовушка улыбнулась, подошла к нему и, чуть подтянувшись — она была высокой да еще на каблуках, — чмокнула его в щеку, оставив запах духов и след от алой помады. «Тогда до завтра, Рейгар. Будьте хорошим мальчиком». Дав это последнее наставление, она упорхнула: за ней приехало такси. Рейгар же, поморщившись, пошел в ванную: доставать мокрые салфетки и стирать с себя поцелуй и запах вдовушки. Селиса пользовалась духами, которые больше подходили молодой легкомысленной девчонке, и от этого казалась еще более вульгарной и нелепой. Невольно Рейгар тут же подумал о Лианне: его любимая всегда пахла чем-то едва уловимым, прохладным, напоминающим ароматы леса, диких фиалок и шиповника. Так пахли зимние розы, они росли на севере и были синими, как небо. Лианна очень любила их, как и вообще все цветы, в которых хорошо разбиралась, и даже носила небольшую брошку в виде зимней розы. Неторопливо позавтракав, приняв душ и собравшись, Рейгар направился в школу, в этот раз пешком, раз уж встреча с любимой ему не светила. По дороге туда, а потом и в школе, над тетрадями и листами, он думал о ней; о том, что она там делает, весело ли ей, и думает ли она о нем. Писать открыто Лианна не решалась, и Рейгар на этом не настаивал. Девушка отчаянно хотела сохранить все в тайне. Они уже решили, что подождут до выпускного вечера, а на утро после него Рейгар придет просить ее руки. Рикард Старк его уже знал, хоть и не близко, и пока не представлялось случая, чтобы как-то познакомиться с ним и расположить к себе. Лианна, впрочем, уверяла, что «папе он нравится», так как он хоть и молод, но явно очень умен и ответственен. Это давало некую надежду. Вынуждая себя не смотреть в телефон каждые пять минут, Рейгар смог сосредоточиться на работе, и закончил все дела где-то к часу. Сложив все в шкаф, который был отведен ему в учительской, и внеся все отметки в электронный журнал, он проверил, закрыта ли библиотека, и направился домой. Было тепло, везде царила оживленность, особенно на площади у фонтана и в «Загребущем Кролике». На какой-то миг Рейгар подумал, а не зайти ли ему к Марне поздравить ее с днем рождения, это послужило бы предлогом повидать Лианну хоть краем глаза, но девушка его не приглашала. Он мог бы послать ей цветы, но делать этого не стоило: тут, на Севере, это восприняли бы не совсем правильно, а Лианна бы и вовсе надулась. Она была ревнива и очень трогательна в своей ревности, и Рейгар не хотел ее расстраивать. Ему достаточно было лишь пару раз подразнить ее на эту тему, чтобы понять, что даже невинные шутки делают ей больно. Поэтому он даже не стал звонить или слать Марне Локк сообщение с поздравлением. В конце концов, желай она этого, то хотя бы из вежливости пригласила бы его. По дороге Рейгар зашел в небольшой ресторанчик и взял еду на вынос, ему предстоял обед и ужин, а раз уж вдовушка собиралась отсутствовать весь день, то можно было спокойно поесть дома. На его улице обычно всегда царила тишина, только детские голоса доносились откуда-то из зеленых дворов. Некоторое время Рейгар, остановившись у ворот, любовался буйной растительностью в саду госпожи Фикерстроу. Кусты давно разрослись, трава тоже, как и деревья, весь дом утопал в зелени… Вздохнув и подумав о том, как тяжело было знать, что Лианна где-то в Винтертоне, но недосягаема для него, он открыл калитку, вошел во двор и запер ее за собой. На встречу ему выбежали кошки: они всегда имели доступ внутрь через свою дверцу или форточку на кухне. Громко мяукая и подняв хвосты, они терлись о черные джинсы, оставляя следы от шерсти и пыли. «Минутку, сейчас я вас покормлю», — сказал котам Рейгар, ища ключи в кармане. Внезапно он замер и поднял голову: густые, почти непролазные кусты сирени икнули, тряхнулись, и из них раздалось тихое «ой!». «Кто здесь?» — спросил Рейгар. Конечно же, он и не думал, что это были воры, но порой бывало, что один сосед, выпивая лишнего, прятался там от своей жены. Госпожа Фикерстроу его терпеть не могла и вечно выгоняла веником. Рейгар его жалел, и если вдовушки не было дома, он приглашал его на кофе: протрезветь и прийти в себя. «Это я», — раздался очень тихий и смущенный голос. Рейгар замер от неожиданности. Он ожидал чего угодно, но не этого. «Лианна?» — тихо произнес он. «Да, это я…» «Боги, Лианна, что ты делаешь в этих кустах?» — Рейгар мягко отпихнул котов, положил сумку на землю и направился к зарослям сирени. «Не подходи, — раздался ее голос. — Я… мне нехорошо». Само собой, он и не думал исполнять ее просьбу. Подойдя и раздвинув ветви, Рейгар увидел свою возлюбленную, которая умудрилась не только залезть в кусты, но и спрятать там свой велосипед. Одета она была в темно-синее платье с крупными белыми и красными цветами, с рукавами до локтя. Ее глаза были чуть подкрашены тушью и карандашом, но уже успели потечь. Само платье было коротким, до колена. В корзинке велосипеда лежала ее маленькая кожаная коричневая сумочка и, как показалось Рейгару, подол ее платья. Но оно само явно не было оборванным… «Лианна, боги, милая, что случилось? — спросил Рейгар, протягивая ей руки. Она тут же вцепилась в них, и он помог девушке вылезти. — Ты… Что с твоим лицом? И платьем?» Лианна невольно утерла щеки. «Прости, что заявилась к тебе вот так вот, — произнесла она. — Я… мне как-то нехорошо… Не то чтобы плохо, нет… Я просто чувствую себя очень странно… — она потупила глаза. — Меня немного стошнило в кустах». Рейгар вздохнул и заглянул в ее милое личико, вынуждая ее посмотреть себе в глаза. Лианна была очень близко, от нее пахло алкоголем и тортом с кремом. «Ничего страшного, — ответил он, прижимая ее к себе. — Моя девочка, не бойся. Ты, видимо, выпила немного лишнего, а так как ты не привыкла к этому, тебя развезло сильнее, чем других. Что вы там пили? А ели? Тебя еще тошнит?» Лианна, точно птичка, прижалась к нему и обхватила его руками за пояс, просунув ладони под хлопковый свитер, касаясь чуть влажной от пота сорочки. «Вино. Оно было таким шипучим, как лимонад, и сладким. Но это было не игристое, нет… оно было розовым. И еще мы ели торт. Мама Марны испекла такой большой, нам всем досталось по два куска, и там были пирожные… с кремом. Меня не тошнит, когда я не думаю о них». Рейгар вздохнул и улыбнулся. Видать, у Марны пили молодое, еще бродящее вино, от которого могло с непривычки развести еще похуже, чем это случилось с Лианной. Девушка не пила — вообще никогда, так как дома ей запрещали — и оно ударило ей в голову. «А что с твоим платьем? И откуда у тебя косметика на лице?» — спросил Рейгар, подняв ее личико и коснувшись пальцем подбородка. Лианна покраснела, но улыбнулась. «Папа дает деньги каждый день на завтрак в школе, но я экономлю: покупаю всего одну булочку и чай, а остальное собираю. У меня набралось немного, и на прошлой неделе я купила тушь и карандаш для глаз. А платье… — она посмотрела вниз. — Ну, это ложная оборка. Папа бы не дал его носить, и я его перешила, на выкройке оно было длиннее, но мне иногда так хочется надевать что-нибудь покороче, носить джинсы… папа и братья не разрешают, поэтому я сделала оборку на пуговицах. Поеду домой — пристегну ее обратно… — она посмотрела на Рейгара. — Тебе не нравится?» «Мне очень нравится», — ответил он, улыбаясь и ловя себя на том, что ему, на самом деле, было не очень приятно, что парни из ее класса глазели на эти колени и ноги. «Я хотела поехать домой, но не смогла: меня заносило, и я чуть не упала с велосипеда, — сказала Лианна. — Поэтому я решила приехать к тебе, но тебя не было. Я не знаю, что мне делать. Если я появлюсь в таком виде дома, папа меня убьет». Рейгар покачал головой. «Никуда ты пока не поедешь, — твердо произнес он. — Пойдем, зайдем в дом. Тебе надо прилечь и немного прийти в себя. Потом ты умоешься, я сделаю тебе кофе, дам мятные конфеты, и как только тебе станет лучше, я тебя отпущу». «Ты — мой рыцарь», — заявила Лианна. Рейгар рассмеялся и, подняв ее на руки, понес ее в дом. «А ты — моя принцесса». «Я знаю, что поступила дурно, приехав к тебе, — сказала девушка, пока Рейгар извлекал из кармана ключи и открывал дверь. — Вдова могла быть дома… но я подумала, что она ведь ничего не знает, а я скажу, что ищу тебя, ты же мой учитель, классный наставник, как ты говоришь, почему я не могу обратиться за помощью к тебе?.. Но ее, похоже, здесь нет…» «Нет, и не будет до позднего вечера или до утра, — ответил Рейгар. — Проходи». Лианна зашла в коридор осторожно, точно боялась, что вдовушка может материализоваться прямо тут, перед ней. Кошки забежали следом и с мяуканьем помчались на кухню. Девушка рассмеялась и громко мяукнула им вслед, потом, правда, икнула и прикрыла рот рукой. Ее пошатнуло, она уцепилась за деревянную панель и рассмеялась. Рейгар тут же придержал ее. «Боги, меня совсем развезло», — произнесла она. «Похоже на то, — он обнял ее покрепче. — Тебе надо прилечь ненадолго, а я сварю тебе кофе. Ты сладкий любишь?» «Я вообще никакой не люблю. Можно чаю? Послаще?» «Конечно. Я все сделаю. А ты пока иди сюда…» С этими словами Рейгар поднял ее на руки снова и отнес к себе в комнату. Можно было уложить девушку в гостиной, но если ее там стошнит, то убрать будет сложнее, особенно, если она испачкает тирошийский ковер вдовушки. Усадив Лианну на кровать, он открыл пошире дверь и произнес: «Вон там, напротив, ванная и туалет. Если станет плохо, то можешь пойти туда. А лучше позови меня, я помогу дойти…» Лианна покраснела и стиснула в кулаке край подола. «А можно… можно сейчас?.. — произнесла она. — Мне надо… мне надо в туалет». Рейгар кивнул и помог ей подняться; он довел ее до ванной, а потом ждал, стоя под дверью. Лианна сейчас была полностью в его власти: пожелай он, и все случится. Но поступать так с девушкой, которая случайно, по неопытности, выпила лишнего, с девушкой, которую он любил и хотел взять в жены, было низко. Зажмурившись, и пытаясь унять приливающую к паху кровь, Рейгар взял себя в руки. В ванной раздался шум крана, потом он смолк, и Лианна вышла, держась за косяк двери. Он протянул ей руку, и девушка тут же повисла у него на шее. «Ты не целуешь меня… Я так дурно пахну вином?» — спросила она. Ну, как он мог ей сказать, что стоит ему поцеловать ее и он уже не сможет сдержаться? «Нет, милая, не говори глупости, — Рейгар поправил ее длинные, распущенные волосы. — Просто ты сейчас себя плохо чувствуешь и тебе не до ласки. Потом, как только тебе станет лучше, я тебя зацелую. Иначе я тебя не отпущу». Лианна улыбнулась и чуть отпустила его, позволяя увести себя обратно в спальню. «Приляг пока и накройся пледом, — велел ей Рейгар. — А я сейчас вернусь, только чай тебе заварю…» «Хорошо», — ответила она. Он улыбнулся, поцеловал ее в лоб, а потом поспешил на кухню. Пока грелся чайник, пока коты ели свой обед из двух одинаковых мисок, Рейгар думал о том, что обязательно поговорит с родителями Марны Локк: понятно, что дети уже не дети и что они совершеннолетние, но позволять им пить полузабродившее вино было верхом глупости, да еще и без нормальной еды, только со сладким. С заваркой было долго возиться, поэтому Рейгар сделал чай из пакета. Лианне сейчас нужен был кофеин, чтобы немного прийти в себя, а потом, чуть попозже, ей следовало поесть что-то нормальное. Хорошо, Рейгар взял достаточно мясных котлет, девушке полезно было принять белки. Положив достаточно сахара, и размешав его, Рейгар поспешил к себе в спальню. «Лиа, я принес тебе… чаю…» — произнес он, с трудом заканчивая предложение и замерев на пороге. Лианна лежала на кровати, облокотившись на подушки, совершенно раздетая. Ее платье, прозрачные нейлоновые колготки, трусики и лифчик лежали, переброшенные через подлокотник кресла. Девушка, завидев его, рассмеялась и, чуть приподнявшись, протянула к нему руки. «Рейгар… — проговорила она. — Иди ко мне, Рейгар…» Это было последней каплей. Больше даже не пытаясь подавить эрекцию, он со стуком поставил чашку на столик, закрыл за собой дверь и стал торопливо раздеваться, даже не заботясь, вопреки обыкновению, хоть как-то сложить свою одежду. Лианна, тихо рассмеявшись, забралась под одеяло, и Рейгар через минуту присоединился к ней. Его сердце бешено колотилось, силясь, казалось, выскочить из груди через горло; он прижался к девушке сбоку так крепко, что уже никакая сила не смогла бы его от нее оторвать. Она тоже обняла его за шею и прижалась так же тесно своей пухлой грудью к его груди, и ощущение ее затвердевших, небольших, точно ягодки, сосков, было самым прекрасным чувством на свете. «Я люблю тебя, — прошептала Лианна. — Боги, как же сильно я люблю тебя». «А я люблю тебя. Еще сильнее, чем ты меня, моя девочка», — так же тихо произнес Рейгар. «Ты… ты хочешь меня?» «А ты сама не чувствуешь?..» Она рассмеялась и снова икнула, после чего рассмеялась еще больше. «Мне кажется, что да. Я не настолько глупая, как могу казаться… Кое-что о мужчинах я знаю». «Это не глупость, а невинность, — ответил ей Рейгар. — А ты меня хочешь, Лианна?» Впрочем, он мог и не задавать этот вопрос: его рука скользнула между ее ног, которые девушка тут же развела, позволяя себя касаться. Ее лоно истекало соком, для него, для него одного. «Я очень тебя хочу… но не знаю, как это сделать. То есть, только в теории, конечно же…» — начала было она, но Рейгар оборвал ее, крепко поцеловав. В нем пылало такое пламя, что сдерживаться он уже больше не мог: ему хотелось поскорее подмять Лианну под себя, войти в нее, смять ее девственность, вжать ее в постель так сильно, чтобы вынуждать принимать его в себя поглубже. Поцелуй вышел мокрым и сладким, с привкусом вина и шоколада. Лианна осторожно, насколько это позволяли его объятия, легла на спину, и едва Рейгар улегся на нее, обхватила своего возлюбленного ногами. Ее лоно, пульсирующее и влажное, было открыто ему, стоило только толкнуться посильнее, и… «Лиа… — прошептал он. — Погоди… Я… у меня нет презервативов. Если бы я знал, что у нас все будет до свадьбы, я бы…» Она поцеловала его — нежно, но в конце прикусила нижнюю губу, и его позвоночник свела сладкая судорога. «А это обязательно?.. Я ведь никогда ни с кем не была, я не заразная…» «Дело не в этом, просто… Ты можешь забеременеть, понимаешь?» Лианна тихо рассмеялась, чуть запрокинув голову, вынуждая Рейгара поцеловать ее в шею. «Я знаю откуда берутся дети — сказала она, — но ведь остался месяц до аттестата, две недели до конкурса, а потом ты женишься на мне… Даже если я понесу, ну и что?..» «Ты же хотела учиться…» «Девшуки даже с животами на восьмом месяце ходят на занятия… К тому же, сразу, с первого раза, бывает редко, я читала. Рейгар… ты столько говоришь сейчас, ты … мне уйти?..» Он стиснул ее покрепче. На самом деле в доме были презервативы, принадлежавшие вдовушке Фикерстроу. Она как-то раз попросила Рейгара принести кое-что из ее тумбочки у кровати, сославшись на то, что у нее болит голова и нужна таблетка, и там он увидел две коробки на два разных размера. Одна из них была явно рассчитана на него: Селиса не собиралась сдаваться и, видать, надеялась, что таким образом сможет соблазнить его. Можно было взять парочку, а потом вернуть их, незаметно… Но Рейгар не хотел, чтобы хоть что-то от вдовушки касалось Лианны. Ведь она права: еще немного, и они поженятся. Они не будут предохраняться только сегодня, потом он купит свои и будет вести себя очень осторожно, ради нее в первую очередь. Стиснув бока Лианны, Рейгар сказал: «Если ты хочешь, чтобы я умер, то да…» Девушка рассмеялась и прижалась к нему покрепче, если такое вообще было возможно. «Тогда возьми меня скорее. Папа отпустил меня до шести, у нас целых три с половиной часа». Второго приглашения Рейгару не понадобилось. Всего одно резкое движение бедрами, сильный толчок — и его словно объяло жидкое пламя. Девственность Лианны не выдержала его натиска, девушка громко вскрикнула, и на миг Рейгара, точно игла, уколол стыд: ему стоило приласкать ее, как положено, подготовить, но с другой стороны, она была готова и без этого, она хотела его и сама не желала ждать… Мыслить далее он не был способен. Все его существо было сосредоточено на одном: стискивать Лианну, вжимать ее как можно крепче в кровать, оставлять алые следы от грубоватых поцелуев на ее шее, на груди, на плечах, а потом, точно зверю, зализывать их. И двигаться, двигаться, все быстрее и быстрее, пока, наконец, волна удовольствия, яркая и ослепляющая, не накрыла его с головой, не стерла все грани между ним и ею, не сделала их единым целым, одним существом с одним сердцем и одной душой на двоих. Лианна, само собой, не получила удовольствия от их первого раза, такое случалось редко, и ей наверняка было больно, но она улыбалась. По ее щекам струились слезы, она тяжело дышала, пытаясь восстановить дыхание после своих криков и стонов, под глазами размазались карандаш и тушь. Но она была такой трогательной, такой красивой, такой… его. «Рейгар», — прошептала девушка, обнимая его и все еще сжимая ноги у него на ягодицах. «Тшш, — произнес он, нежно целуя свою возлюбленную. — Еще не все…» Ее серые глаза распахнулись от удивления, и она тихо рассмеялась, слегка испуганно. «Разве?.. Мне казалось, ты в меня… или тебе не хватило?» «Нет. Как я могу насытиться тобой? Этого никогда не произойдет. Расцепи ножки, любимая, и дай мне тебя приласкать. Тебе было больно?» «Да. Но я вытерпела, это ведь был ты… Я читала, это всегда больно». «Тогда надо это исправить. Доверься мне, и тебе будет приятно. Так же, как было мне». Лианна не стала противиться: она сделала, как сказал Рейгар, и едва он вышел из ее лона, место его члена заняли его пальцы. Осторожно, чтобы не напугать девушку и не сделать ей больнее, ведь там сейчас была, фактически, ранка, он стал касаться ее, мягко, но настойчиво, свободной рукой лаская ее правую грудь, а левую — языком и губами. Лианна вначале была напряжена, но потом стала поддаваться, следуя движению его пальцев, выгибаясь навстречу его поцелуям и ласкам. Она стонала, но это были уже другие стоны — не боли, а удовольствия. В какой-то миг Лианны «поплыла», Рейгар это сразу понял, почувствовав это пальцами между ее ног, по тому, как она запрокинула голову, как прикрыла глаза, как словно бы затихла, а потом начала стонать все громче и громче, вцепившись одной рукой в его бок, другой же — в постель. Он сам чуть подтянулся; продолжая сжимать ее грудь свободной рукой, он принялся целовать ее шею, потом щеку, а потом и губы, то прикусывая, то слизывая свои поцелуи. Лианна пыталась ответить, но не могла, волна удовольствия в ней нарастала, как и ускорялись движения руки Рейгара и наконец в какой-то миг она вся изогнулась и буквально прокричав «О боги, Рейгар, ах!» — изошлась ему в ладонь. Несколько мгновений после этого они лежали, не двигаясь. Но он пошевелился первым, снова начал ее целовать, в этот раз уже спокойнее и нежнее, своими поцелуями и касаниями поклоняясь каждому дюйму ее тела. Когда его губы и пальцы коснулись ее боков, Лианна рассмеялась; рассмеялся и Рейгар, глядя на то, как пылают ее щеки, как горят ее серые глаза. «Щекотно», — проговорила она. «Даа? — он стиснул ее, и девушка рассмеялась снова. — Моя принцесса боится щекотки?» «Немного, — призналась Лианна. Потом, помедлив, произнесла: — Я тоже хочу тебя ласкать. Целовать. Позволь мне?..» Сказав это, она высвободилась из его рук, потом села на постели, вынуждая сесть и Рейгара. Прижавшись к нему всем телом, Лианна обняла его за шею и принялась целовать: щеки, мочки ушей, губы, нос, лоб, подбородок; потом его плечи и шею, каждую его родинку, то и дело, словно копируя его поцелуи, чередуя прикосновение губ с прикосновением языка. Рейгар сидел, замерев, позволяя ей себя трогать и ласкать. Возбуждение снова начинало набирать силу, но уже не так яростно, а как-то медленно, глубоко и тягуче. Лианна была страстной, но ей не хватало умения, однако это все было поправимо. Он сам научит ее, и ее естественные инстинкты подскажут ей как. В какой-то момент они снова поменялись местами: Рейгар зажал Лианну под собой и взял ее снова, уже более нежно и медленно, наслаждаясь каждой минутой в ней. И она, уже более или менее знакомая со всем происходящим, выгибалась навстречу, отвечала на поцелуи. Он приласкал ее, снова вызвав волну удовольствия, будучи в ней, касаясь самой чувствительной точки ее лона пальцем; после этого Рейгар позволил себе излиться в нее, снова крепко стиснув бока и вжав в постель. На часах было полпятого вечера; длинные золотые тени пролегли в комнате, погружая ее в какое-то густое, искристое марево. Звуки окружающего мира вернулись: улицы, соседей, города, птиц, шелест ветра, скрип ветвей… Лианна заснула почти сразу же, едва Рейгар позволил ей закрыть глаза; она лежала на нем, обняв его обеими руками так крепко, словно боялась, что он уйдет. Ему тоже хотелось спать, но наблюдать за ней, такой спокойной, такой домашней, хотелось больше. Рейгар ласково перебирал ее волосы, целовал в лоб или глаза, слушал ее мерное дыхание. В какой-то момент он задремал сам: моргнул, и больше уже не смог открыть глаза. Проснулся Рейгар от того, что Лианна зашевелилась, вылезла из его объятий и из-под одеяла и села на кровати. Заметив, что он смотрит на нее, она заулыбалась и чмокнула его в кончик носа. «Мне пора, — сказала девушка. — Уже шесть». Рейгар молча сел, взял ее за руку. «Не уходи. Оставайся со мной. Или еще лучше, давай соберем вещи и уедем, прямо сейчас. Когда твой отец начнет искать тебя, мы уже будем на Перешейке. Приедем в Старомест, снимем квартиру, поженимся. Все, как мы собирались, только раньше. Сдашь экзамены там, я помогу тебе…» Лианна заулыбалась и, коснувшись его щеки рукой, поцеловала. «Мой любимый… — прошептала она. На миг Рейгару показалось, что она сейчас скажет «да», но этого не произошло. — Остался всего месяц, чуть-чуть больше. Если мы поступим, как ты говоришь, тебе запретят преподавать…» «В пекло все это. Я найду, чем заняться…» «Нет, я не позволю тебе загубить себя. Нам осталось немного, совсем чуть-чуть. Я хочу, чтобы ты гордился мной». «Я и так горжусь, — Рейгар сел ровнее и потянулся за поцелуем. — Лианна…» Она рассмеялась и прижала палец к его губам, не давая себя поцеловать. Потом встала и охнула, сделав пару шагов. «Боги… почему-то про то, что ходить потом тоже больно, нигде не говорят… — произнесла она. — Сегодня я еще доеду, а завтра?..» С этими словами девушка вышла из комнаты. Пока ее не было, Рейгар тоже встал; подумав, он не стал одеваться, Лианна вышла раздетой, но одежду свою с собой прихватила, а он никакого стеснения перед ней не испытывал. Отпил холодный чай, потом все же решил надеть хотя бы белье. Долго смотрел на смятую постель, на откинутое одеяло, потом на алые, бледноватые пятна крови. Если вдовушка их увидит, она тут же поймет, что это такое. Хмыкнув, Рейгар посмотрел на чашку с чаем. Взяв ее, он вылил все содержимое на постель, прямо на следы девственности Лианны. Будь его воля, он бы сохранил эту простыню навсегда, и завещал бы, чтобы его после смерти кремировали с ней в руках. Вскоре вернулась и Лианна, Рейгар тем временем снял постельное белье с кровати и складывал его, чтобы постирать; вдовушке он скажет, что разлил чай. Если останутся пятна от него, Селиса ничего не заподозрит. Девушка снова улыбалась, но охала при каждом шаге. Она была одета, только босая, умылась, и от ее макияжа не осталось и следа, причесалась: ее темные, почти черные волосы, мягкими волнами спускались ей на грудь и спину. «Я тут кое-что придумала, — сказала Лианна, осторожно садясь в кресло и надевая свои туфельки на плоской подошве. — Сегодня я кое-как доеду до дома, но завтра мне будет тяжело. Я скажусь больной и останусь на ферме на пару дней. До второго рабочего дня, скажем? А ты приезжай меня проведать. Папа знает про наши занятия и про валирийский и конкурс тоже, но он не знает, что на него еду я одна. Я сказала, что Марна тоже с нами занимается, и Хоуленд… — она посмотрела на Рейгара. — Приезжай ко мне каждый день, скажи, что хочешь заниматься со мной, и мне нельзя пропускать ради победы. Он не будет против. Моих братьев и Роберта нет на ферме, они уехали в Последний Очаг; дома я, отец, Бен и Мэг. А я уговорю папу пригласить тебя на ужин. Вы познакомитесь, и когда ты придешь просить моей руки, он будет знать, кому меня отдает». Рейгар улыбнулся и покачал головой. «Да ты настоящий конспиратор, милая, — сказал он, подходя к ней и присаживаясь на корточки перед ней. — Я так и сделаю. Я без тебя и дня не могу. А теперь, после всего, тем более». Лианна улыбнулась, и ее щеки порозовели. «Мне пора», — сказала она, поднимаясь. «Я провожу тебя. Подержу велосипед, пока ты будешь прикреплять свой подол. Не забудь про него». Девушка рассмеялась и, обняв его за шею, забралась на кресло и поцеловала его в губы. «Ты мой самый любимый на свете», — проговорила она, потершись носом о его нос.***
На обратном пути машину вызвался вести Станнис: рука у Рейгара была перебинтована. — Прости, что испортил тебе ужин, — сказал кузен, когда они, расплатившись, встали из-за стола и побрели по площади в сторону арочного моста. Он хотел заплатить за все сам, но Рейгар не позволил: слово есть слово. — Пустяки, потом же я поел, — ответил Таргариен, едва заметно улыбнувшись. — Хорошая погода, даже жаль возвращаться. Вечер и правда был прекрасным: казалось, на Севере Летом почти не бывало ни холода, ни дождей. Но это было лишь обманом: недели тепла могли внезапно смениться неделями дождей и туманов, здесь даже иногда падал снег. «Летний Снег», — как его называли тут. В первый свой приезд Рейгару удалось поглядеть на него. — Так давай пройдемся немного, — предложил Станнис. — Я, кстати, собирался на днях заглянуть в «Винтертон Румс», но раз уж мы тут, почему бы не использовать возможность? Рейгар оглядел его. — А как же ты без своей аппаратуры? — спросил он. Кузен молча снял со спины рюкзак и, раскрыв молнию, показал его содержимое. — Я без нее никуда не хожу, — сказал он, с какой-то гордостью поглядев на свою камеру. — Со складными штативами это легко, это современная, очень дорогая модель, помещается куда угодно… Ну, что скажешь? — Станнис закрыл рюкзак и снова надел его на спину. Рейгар колебался. — Заодно я мог бы немного записать тебя, твои воспоминания о выпуском вечере. Если ты, конечно же, не против… — предложил кузен. Делать все равно было особенно нечего, так как выбор был небольшим: либо домой, либо шататься по городу, и все в компании Станниса Баратеона. Почему-то сейчас он раздражал сильнее прежнего, и Рейгару хотелось уйти от него подальше и на подольше. Но ведь он все равно не отстанет и притащит в «Винтертон Румс» снова ради своей режиссёрской концепции. — Давай, — согласился наконец Рейгар. «Винтертон Румс» — большой банкетный зал, где проходило все, от свадеб и выпускных до поминок, был пережитком прошлого века, когда еще устраивались балы, совмещенные с ужином и музыкой. Впрочем, в отличие от других своих собратьев, он переживал вполне себе хорошие времена. Северяне, придерживающиеся старых добрых традиций и менее всего склонные к современности, предпочитали делать все «как положено». Так было пятьдесят лет назад, сорок, двадцать и десять. Так было и сейчас, судя по вывеске над входом в зал: «Выпускной класс .... года». Почти такая же была и тогда, в тот день, когда выпускались ученики одиннадцатого класса Рейгара. Казалось, даже ткань и надпись были теми же, просто цифры в году перекрашивали. Массивные двустворчатые двери в зал были открыты нараспашку: Рейгар и Станнис спокойно поднялись по широким лестницам и вошли внутрь. Внутри «Винтертон Румс» был отделан красноватым деревом, похоже, солдатской сосной; ей полностью были покрыты колонны, а стены — лишь наполовину. Остальное было выкрашено в нейтральный бежевый цвет. Тяжелые алые занавеси были раздвинуты, и свет заходящего солнца освещал все внутри. Стулья были сложены у одной стены, столы сдвинуты к другой. На полу еще лежали остатки мишуры. — И как ты собираешься меня записывать тут? — спросил Рейгар, поглядев на Станниса. Тот снял рюкзак и аккуратно поставил на один из стульев. Оглядевшись, он достал штатив. — Ну, тут, я думаю, учитывая всю обстановку, можно заснять как есть. Я буду следить за тобой с камерой, а ты хочешь сиди, хочешь ходи, главное, рассказывай, — сказал он. Рейгар хмыкнул. — И что именно я должен рассказывать? — Ну… Начнем с выпускного вечера. Расскажи мне, с самого начала, как оно все было. А там решим, что дальше. Только погоди, я все установлю… Я скажу, когда надо начать. Рейгар кивнул, и пока Станнис ставил штатив и камеру, искал правильный ракурс, он ходил между колоннами, подходя то к сцене, то к двери, которая вела во внутренний коридор, где были два туалета: мужской и женский. — Рейгар! — позвал его кузен. — Подойди сюда и встань вот тут, — он указал на точку в луче солнца. — Расскажи о том дне, можешь с самого начала. То есть о том, как ты проснулся и так далее. До твоего ухода. — Даже о том, как я сходил в туалет и почистил зубы? — ухмыльнулся Рейгар. Станнис, однако, не впечатлился этой шуткой, и пришлось стать серьезным. Или же ему просто никогда не удавалось шутить так, как Освеллу, у того любая тупость и пошлость выходили остроумными. — В тот день, десять лет назад, я, как и все мои коллеги преподаватели, был здесь, мы провожали во взрослую жизнь наших учеников, наш одиннадцатый класс, — начал Рейгар. — Все началось часам к двенадцати по полудню: ученики, уже бывшие ученики, приходили или приезжали, кто-то на машине, кто-то на велосипеде… Лианна Старк была на велосипеде. Когда все собрались, на эту сцену, — он указал на помост с занавесом, — поднялся директор Толхарт, потом замдиректора и все учителя по очереди, включая меня. Надо было сказать небольшую речь, напутствие ученикам. Само собой, кто-то уложился, кто-то нет. Моя речь была короткой, я же видел, что ребята хотели есть, пить и танцевать, а не слушать занудства… Директор, впрочем, в свое время не уложился. Экзамены были позади, почти все. Оставалась только часть моего предмета — эссэ, которое они должны были сдать через неделю. Я, если честно, в этом смысла не видел. Медалисты уже были ясны, кто какую отметку должен был получить, тоже было ясно. Все это казалось формальностью… Рейгар умолк, снова оглядываясь и сложив руки на груди. Перед его взором вставали картины того вечера: нарядные, красивые девушки, парни в строгих костюмах… Несмотря на то, что они уже все были совершеннолетними, ему было странно видеть девушек в коктейльных платьях, причесанными более торжественно, на каблуках, с макияжем. Лианна выглядела скромнее остальных, но тем она и выделялась. Ее белое платье с кружевными вставками, белые балетки, кремовый легкий кардиган… Только ее волосы были полусобраны наверху и заколоты красивой заколкой. И синяя брошка в виде розы красовалась на груди. Она была похожа на виденье, на сон. Время от времени Рейгар и Лианна ловили взоры друг друга, улыбались и точно говорили без слов. В какой-то момент телефон в кармане Рейгара завибрировал: пришло сообщение. Прочтя его, он улыбнулся и поискал взором свою любимую. «Поскорее бы уйти и увидеть тебя без одежды», — гласил ее текст. Сама она смотрела на него и улыбалась, кусая губу. Рейгар ухмыльнулся и увидел, как она снова стала писать ему что-то. Через минуту пришло еще одно сообщение: «На мне белые трусики, те самые, которые ты так любишь». Горячая волна обдала его, и Рейгар шумно втянул воздух. Лианна больше не писала: ее отвлекли одноклассницы. — После всех этих речей и пожеланий о будущей взрослой жизни началось самое интересное для молодежи — еда и вино. Многие вообще первый раз пили, только Лианна Старк не пила, я точно помню. Она притрагивалась лишь к соку. Нас всех рассадили за столы, ученики и учителя сидели вместе. По идее, мы должны были вести беседы, но так неловко большинству из нас еще никогда не было. Мне было легче, я был близок к ним по возрасту. Лианна сидела за столом директора, как и остальные четверо, с кем я занимался. Мне достались Джейни Саммер, Этан Гловер, Тео Вулл и парочка других. Я пытался вызнать, кто чем собирается заниматься, но ничего особенного не услышал: Джейни хотела быть моделью, Этан — купить автосервис, Тео… тот вообще не знал, что делать… Хвала богам, потом заиграла музыка, и начались танцы. — Учителя танцевали с учениками? — спросил Станнис. — Да, конечно. — Кто достался тебе? — Мои ученицы-медалистки, хоть в этом повезло. Марна, Алисса и Лианна. — Лианна Старк еще с кем-нибудь танцевала? — С Хоулендом Ридом и Домериком Болтоном. Больше ни с кем. — Это точно? — Совершенно. Остальные ее приглашали, но она отказывалась. — Ты помнишь, когда она уехала? — Да, часам к девяти. Она попрощалась со всеми учителями и со мной тоже, сказала, что брат просил ее вернуться к десяти домой, села на свой велосипед и уехала. — Это был последний раз, когда ты ее видел? Рейгар чуть помедлил и потом кивнул. — Да. Я видел, как она уезжает, растворяясь в сумраке. — А ты когда ушел? — Почти сразу же, за ней. И так было ясно, что будет этим вечером: парни напьются до зеленых кракенов, девушки будут вести себя более развязно, так, что им будет стыдно вспоминать об этом утром. Передо мной, кстати, ушел Хоуленд Рид, он все просил Лианну не уходить, но она отшутилась и уехала. Потом Домерик, оба были такими пьяными, что я удивлялся, как они стояли на ногах. На этом Рейгар умолк. Станнис некоторое время, видимо, ждал, скажет ли он еще что-нибудь или нет, но потом, когда молчание затянулось, спросил: — Это все? — Ну да, вроде… — пожал плечами Рейгар. — Я пошел домой пешком. Больше никуда я не заходил и едва пришел, лег спать и проспал до утра. — Алисса Сноу говорила, когда ты спускался со ступеней, на тебе повисла Джейни Саммер. Рейгар улыбнулся и покачал головой. — Да, было такое. Она была пьяна, признавалась мне в любви и хотела потанцевать, — ответил он. Станнис вздохнул и кивнул. Пикнула кнопка камеры, и он закрыл раздвижной экран. — Ладно, на сегодня хватит, — сказал он, снова вздохнув и поглядев на Рейгара. — Как твоя рука? — Нормально. Болит немного, но, если мы по пути остановимся в аптеке, я куплю мазь и вполне переживу этот инцидент. — Хорошо, что стекла не застряли в коже и что я немного смыслю в перевязках. Что на тебя нашло? Никогда не видел, чтобы кто-то от гнева так сжимал стаканы… Рейгар покачал головой и посмотрел на свою руку. — Ты завел разговор о том, что мне очень хорошо знакомо. Отец годами издевался над моей матерью, и я знаю, я видел, что чувствует изнасилованная женщина, — он поморщился. — Я ловил себя на мысли, что даже мертвая она… Роберт — мудак. Я бы убил его сам, если бы узнал все детали до того, как его арестовали. С этими словами Рейгар направился к выходу. — Я буду ждать тебя на улице, — бросил он Станнису.