Министерство объявляет о поступлении средств в честь празднования Хэллоуина в этом году, которые второй год подряд пойдут в Фонд Помощи Сиротам Войны.
Драко нахмурился, его затошнило, когда он перевел взгляд на верхнюю часть газеты, ища дату и молясь, чтобы он ошибся насчет того, как далеко в прошлом он оказался. Там, в правом верхнем углу, мелким аккуратным шрифтом было написано:15 сентября 1999 года
Драко, по-видимому, вернулся ровно на двадцать лет назад, в тот момент, когда его репутация в волшебном мире была на рекордно низком уровне. Что ж, это, безусловно, все усложняло. Драко знал, что это был тот момент, когда он должен был начать чувствовать беспокойство. Это был провал поистине эпических масштабов. Он застрял в том времени, когда его повсеместно презирали, имея лишь смутное представление о том, как оказался здесь, и без плана возвращения домой. Он не знал контактов, которым мог доверять настолько, чтобы обратиться за помощью, не имел ни малейшего понятия о том, где мог остановиться, пока пытается придумать план, но очень четко понимал, что, если он надеется когда-нибудь вернуться домой, информирование настоящего Министерства о его путешествии во времени было бы очень плохой идеей, правда. В ответ на эти прискорбные факты в его животе возникло легкое чувство тошноты, но еще там было нечто большее — проблеск возбуждения и волнения, пробежавший по венам и заставивший впервые за много лет почувствовать себя бодрым и живым. По правде говоря, в последнее время жизнь Драко стала довольно размеренной. Он не сказал бы, что ему скучно или что он несчастен — после всего, что сделал в юности, он знал, как ему глубоко повезло, что он устроил себе такую комфортную жизнь, — но мог признать, что попал в некоторую колею, и жизнь, кажется, потеряла часть того прекрасного блеска возможностей, который был в юности. Драко приближался к сорока, развелся — по-дружески, но все же — и застрял на работе, которая до сегодняшнего дня была довольно рутинной. У него имелись друзья, но у всех них были своя жизнь и свои семьи, и их встречи с годами сокращались по мере того, как жизнь и обязанности вставали на пути. Его сын провел большую часть года в Хогвартсе, и хотя Драко был более доволен отсутствием Скорпиуса, чем в первый год, когда его сын пошел в школу, у Драко все равно оставалось гораздо больше свободного времени, чем ему было необходимо. Его попытки встречаться с кем-то были вялыми и в лучшем случае лишенными искры; только подумав о перспективе найти кого-то, будучи сорокалетним мужчиной с ребенком, редеющей линией волос и большим количеством багажа, чем можно было бы взять с собой в месячный отпуск на континенте, он сразу же уставал и настораживался. Так что, возможно, было понятно, что Драко мог чувствовать себя немного взволнованным из-за загадки, которую представляла эта конкретная головоломка. Он изучал Магию Времени чуть более двадцати лет и являлся одним из ведущих экспертов в этой области и пользовался большим уважением. Имея достаточно времени и доступ к надлежащим ресурсам, Драко был уверен, что справится с задачей выяснить, как добраться домой. В то же время не было ничего, что Драко любил больше, чем сложная и непобедимая проблема, которую нужно было решить. Невозможно сложные задачи всегда доставляли величайшее удовлетворение, когда ему удавалось их решить. Внезапный стук в дверь прервал его размышления, и он недовольно крикнул: — Войдите, — прежде чем вспомнил, что в настоящее время это не его кабинет и что ему вообще-то не полагалось здесь находиться. Блять. Он потянулся за палочкой, но Конфундус замер на губах, когда он встретился с испуганным зеленым взглядом девятнадцатилетнего Гарри Поттера. Дважды блять. — Поттер? — недоверчиво спросил он. Он ничего не мог с собой поделать. Поттер, вполне возможно, был последним человеком, с которым Драко ожидал столкнуться, хотя и предполагал, что это было глупо с его стороны. Гарри Поттер всегда обладал сверхъестественной способностью появляться в самых неудобных местах. Поттер уставился на него. Его лоб — который, Драко не мог не отметить с некоторой долей зависти, был без морщин — на мгновение нахмурился. Драко подумал, что, возможно, ему удастся пережить эту странную встречу неузнанным — в конце концов, он был на двадцать лет старше Драко Малфоя, с которым был знаком Поттер. Поттер моргнул и покачал головой, словно не веря своим глазам. Увы, Драко никогда не везло так сильно. — Малфой? Какого черта ты делаешь в кабинете мистера Фитцгиббона? И почему ты выглядишь таким старым? Мерлин, ты что-то испортил в Комнате Времени? Даже ты не можешь быть таким идиотом. Ах, да, мистер Фитцгиббон. У Драко не было возможности долго работать с ним до того, как он ушел на пенсию, а самого Драко повысили, но Драко помнил, что этот мужчина постоянно напевал Котел, Полный Горячей Сильной Любви в комнате отдыха. Драко оглядел плакаты с Селестиной и поморщился. Эта привычка раздражала, но Драко не знал, насколько глубоко зашло пристрастие этого человека. Затем до него дошли остальные обвинения Поттера, и он ощетинился. — Старый? Я не выгляжу старым! Я хочу, чтобы ты знал, что я, как считается, выгляжу довольно молодо для своего возраста. Поттер фыркнул. Драко со всей мудростью своих не-таких-уж-великих-лет проигнорировал его. — И я знаю о том, что происходит в Комнате Времени, побольше чем ты, Поттер, будь уверен. Какого черта ты здесь делаешь? — Я работаю в Отделе тайн, — сказал он почти застенчиво. Поттер, прославленный мальчик, работающий на побегушках у Отдела тайн? Как странно. Драко мимоходом слышал упоминание о том, что Поттер некоторое время после войны перескакивал с работы на работу, но он никогда не задумывался о том, на какую работу Поттер перескакивал и с какой. К тому времени, как Драко вернулся в Англию и начал работать в Министерстве, Поттер занял должность в Отделе исследований инновационных заклинаний и чар. Что также казалось странным выбором для Поттера в то время, хотя у Драко было более пятнадцати лет, чтобы привыкнуть к этому. — Ах, да, конечно, — вежливо ответил Драко, в тот момент не уверенный, как именно хотел играть. Поттер посмотрел на него с глубоким недоверием, и было шокирующе, как простое выражение лица могло так быстро вернуть Драко в прошлое. Это… ну, прошло двадцать лет с тех пор, как Поттер в последний раз так смотрел на него, и Драко не понимал, как было приятно, когда Поттер не смотрел на него с такой ненавистью. Не то чтобы они стали друзьями за эти годы, не совсем, но, учитывая, что они оба работали в Министерстве и что их сыновья были закадычными друзьями, они стали чем-то вроде дружеских знакомых. Когда Драко вернулся из университета, чтобы работать в Отделе тайн, он приготовился к трудному пути. Он был прав, поступив так, но, как ни странно, Поттер не был одним из его многочисленных недоброжелателей. Поттер никоим образом не превозносил достоинства Драко, но каким-то образом в отсутствие Драко его жгучая ненависть к нему остыла. Он был неизменно вежлив в каждом их общении, и Драко последовал его примеру, не желая смотреть в рот дареному Абраксанскому крылатому коню, каким бы странным он ни считал поведение Поттера. Хотя они никогда не были закадычными друзьями, они обменивались вежливыми улыбками, когда встречались в коридорах Министерства, и приятными кивками на платформе 9 ¾ каждый год, когда сажали своих детей в Хогвартс-Экспресс. Поттер даже, при довольно необъяснимом повороте событий, оказался прошедшим летом на вечеринке по случаю тридцатидевятилетия Драко. Драко предоставил Панси полную свободу действий в планировании вечеринки, и он подозревал, что Поттера заманили в публичное место под ложным предлогом — Панси была бесстыдной нахалкой, когда дело доходило до рекламы, — но Поттер остался, даже после того, как понял, что это вечеринка Драко. Остался и в придачу слишком много выпил в баре. Драко нашел бы все это ужасно забавным, если бы Поттер не оказался довольно сентиментальным пьяницей, уставившимся на Драко нервирующе напряженными зелеными глазами и бессмысленно бормочущим о том, что он действительно пытался забыть, но это не сработало, и, может быть, все это было просто сном, но я так устал ждать. Вся встреча была невыносимо неловкой, так как Драко предположил, что хандра Гарри была связана с его бывшей женой, которая снова вышла замуж в начале этого года. Драко достаточно хорошо знал, как трудно может быть жить дальше после таких значительных перемен, поэтому он поступил вежливо и сделал вид, что неприличного события никогда не было. С тех пор он не разговаривал с Поттером, но все больше и больше чувствовал на себе его пристальный взгляд, в кафетерии Министерства, или в Косом переулке, или когда они проходили мимо друг друга в Атриуме по дороге в кафе. В его глазах было что-то настороженное и выжидающее, какая-то странная эмоция, которую Драко не мог определить, и которая никогда не переставала выводить его из себя. Как будто Поттер чего-то ждал, а Драко понятия не имел, чего. Драко ненавидел незнание. Вся эта история была еще более неловкой из-за того, что Драко не мог отрицать, что Поттер отлично повзрослел; его темные растрепанные волосы, компактное телосложение и легкая улыбка были в точности типажом Драко. На самом деле, что было особенно тревожным, так это то, что Драко обнаружил, что заметил, что Поттер и в девятнадцать лет уже был довольно привлекательным. Драко не помнил, чтобы Поттер выглядел так хорошо, но, с другой стороны, Драко провел первые пять лет после войны, скрываясь в Италии, изучая Магию Времени в L'Accademia Reale delle Magica Scienze , подальше от Великобритании и любых случайных встреч с Поттером. Драко не мог не чувствовать себя немного скованно, заметив, что на Поттере были обтягивающие маггловские джинсы, но ему почти сорок, надо прийти в себя. Он здраво оценивал мужские формы, и молодой Поттер, черт возьми, был, несомненно, в форме. Когда, блять, это случилось? Драко, конечно, вспомнил бы, если бы Поттер был таким привлекательным в Хогвартсе, хотя он предполагал, что в то время у него были другие, более насущные дела на уме. — Итак, если ты не валял дурака со Временем, то предполагаю, что ты принял какое-то зелье старения, как близнецы на четвертом курсе, чтобы пробраться в Министерство? — обвинил Поттер, его глаза сузились. — Их защитные чары ничего не стоят, не то что чары Дамблдора, так что я не удивлен, что ты их одурачил, но зачем? И назови мне хоть одну вескую причину, по которой я не должен сообщать о тебе аврорам прямо сейчас! Честно говоря, Драко был удивлен, что Поттер еще не сообщил о нем, но он догадался, что тайна всего этого была слишком велика, чтобы Поттер мог устоять. Если бы он передал Драко аврорам, то был бы отстранен и не смог бы сам выяснить, что Драко задумал. Поттер пристально смотрел на него, хотя его взгляд продолжал колебаться, как будто он был смущен тем, должен ли он так явно пялиться, вероятно, дезориентированный тем фактом, что Драко Малфой, которого он ненавидит, выглядел совсем иначе, чем взрослый (но не намного) Драко Малфой перед ним сейчас. Этого было бы достаточно, чтобы кто угодно растерялся. Драко мог бы использовать это в своих интересах, хотя и пришел к выводу, что правда может облегчить путь. Драко откашлялся и многозначительно посмотрел на Поттера. — Я надеюсь, что тот факт, что мы находимся в Комнате Времени в Отделе тайн, может придать некоторую дополнительную достоверность тому, что я собираюсь тебе рассказать, но я не принимал никакого зелья и никоим образом не старился. На самом деле, я из будущего, и, похоже, немного… застрял. К удивлению Драко, Поттер не сразу разразился недоверчивым смехом или не начал бросать обвинения в двуличии. Вместо этого он окинул Драко проницательным, взвешенным взглядом, задумчиво поджав губы. — Будущего? — сказал он медленно, тоном, который почти умолял Драко убедить его. Драко кивнул. — Двадцать лет, если быть точным. Мое девятнадцатилетнее «Я» в настоящее время находится в Риме, изучает Магию Времени в университете, что в конечном итоге приведет меня к работе в Отделе тайн. В этом самом кабинете. — Он указал на себя в качестве доказательства, все еще одетого в безошибочно узнаваемую форму Невыразимца; не то, чтобы форма не могла быть украдена или зачарована, но Драко надеялся, что это, тем не менее, придаст его истории немного больше правдоподобия. — Я работал над прототипом Маховика Времени, так как все существующие модели были уничтожены, — Драко бросил хитрый взгляд на Поттера, который, в свою очередь, издал странный возмущенный возглас, который прозвучал в равной степени виноватым и оборонительным, — некоторое время назад. Похоже, что-то в моем эксперименте пошло не так. — Ты не хотел оказаться здесь? — Безусловно, нет. — И, я предполагаю, это означает, что ты также не знаешь, как вернуться. Драко поморщился. — Да, в целом, нет. По крайней мере, пока. Поттер бросил на него еще один задумчивый взгляд, и Драко вздрогнул, поняв, что он, похоже, действительно поверил ему. Мало того, этот Поттер еще не научился скрывать свои эмоции так же хорошо, как его старшее «Я», и на его лице было написано завороженное любопытство. Если Драко и знал что-то о Гарри Поттере, так это то, что ему нравятся хорошие тайны и приключения даже больше, чем Драко, и что он любит спасать людей. Хотя Драко точно не сказал бы, что нуждается в спасении, ему нужны были крыша над головой и безопасное место, чтобы спланировать следующий шаг. Ему также понадобится доступ к ресурсам, размещенным в Отделе тайн, и Поттер, как подчиненный Отдела тайн и любимец Министерства, может иметь постоянный доступ и быть вне подозрений. Начали формироваться зачатки плана. — У меня есть несколько теорий о том, с чего начать, чтобы вернуться в свое время, но я вряд ли смогу работать над чем-либо в Министерстве, где меня могут обнаружить в любой момент. — Драко сделал старательно небрежную паузу и добавил: — Не уверен, что ты можешь предложить, где я мог бы остановиться. Учитывая год, мои мать и отец все еще находятся под домашним арестом в Мэноре, и я, конечно, не хочу, чтобы они знали, что я здесь. И большинство других моих друзей либо за границей, либо… не совсем заслуживают доверия, когда дело доходит до такой деликатности. Поттер долго молчал, и Драко практически мог видеть, как кружатся его мысли, прежде чем тот выпалил: — Ты можешь остаться со мной. Драко не был уверен, кто из них больше удивился предложению — он или Поттер. Правда, упомянутое предложение было именно тем, чего добивался Драко, но он действительно не ожидал, что это сработает. Поттер посмотрел на него широко раскрытыми глазами, казалось, ужаснувшись словам, которые только что сорвались с его губ, но не смог их забрать. Через мгновение его плечи решительно расправились, и он уверенно кивнул, подняв подбородок, словно бросая Драко вызов. — Да, — повторил Поттер, на этот раз более уверенно. — Ты можешь остаться со мной. Я только что переехал в новую квартиру, и в настоящее время там есть свободная комната. Рон и Гермиона должны переехать, как только вернутся из поездки в Австралию в следующем месяце, так что ты можешь остаться там, пока они не приедут. Поттер все еще смотрел на него с подозрением, вероятно, думая, что было бы легче следить за без сомнения гнусными планами Драко, будучи рядышком. Что ж, Драко не испытывал по этому поводу никаких сомнений. Пребывание с Гарри Поттером казалось ему наименее вероятным и, следовательно, самым безопасным местом. — В таком случае я был бы рад принять твое приглашение, — величественно произнес Драко. — Так… как ты предлагаешь нам убраться из Министерства без шума?⏳—⏳—⏳
Побег из Министерства без шума оказался довольно разочаровывающим. Их точно заметили — один из недостатков близости к Спасителю, особенно так скоро после войны — но, если не считать множества любопытных взглядов и благоговейного бормотания, все оставили их в покое, когда они направились к каминам в Атриуме. Драко почувствовал себя немного разочарованным — он надеялся, по крайней мере, надеть какую-нибудь маскировку. Но, очевидно, никто во всем Министерстве не был таким наблюдательным, как Гарри чертов Поттер — или, возможно, никто другой не обращал на Драко такого пристального внимания на протяжении многих лет, чтобы опознать его с первого взгляда, даже старше на двадцать лет. В любом случае, он знал, что было бы полной глупостью печалиться над легкостью, с которой они сбежали, поэтому он держал рот на замке и следовал за Поттером через камин в его квартиру. Она была меньше, чем Драко ожидал, особенно потому, что он знал, что Поттер получил небольшое состояние от родителей, не говоря уже о доме семьи Блэк, который он унаследовал от покойного крестного отца. Тем не менее, квартира была теплой и уютной, оформленной в слегка кичливом материнском стиле, к которому — Драко был совершенно уверен — приложила руку мама семейства Уизли. У Драко никогда не складывалось впечатления, что Поттер был особенно заинтересован или искусен в вопросах домашнего (или, если на то пошло, личного) декора. — Итак, вот, — сказал Поттер, нерешительно обводя рукой квартиру. Он махнул рукой в сторону двери слева. — Кухня вон там. — Он указал на короткий коридор перед ними. — Туалет прямо, моя комната слева, а ты будешь справа. — Еще раз спасибо за то, что позволил мне остаться, — вежливо сказал Драко, не найдя ничего лучшего. Эта более молодая версия Поттера заставляла Драко нервничать, как будто ему самому снова было девятнадцать. Ему это не нравилось. Он провел добрых двадцать лет, учась на ошибках, которые совершил в детстве, работая над собой, чтобы стать человеком, которым он мог бы гордиться. Желание показать Поттеру, что это была возможность измениться для Драко Малфоя, которого он знал, было постоянным зудом под кожей, борющимся с инстинктом вернуться к старым привычкам и уколоть соперника. Это уже утомляло. Поттер пожал плечами, слегка поджав губы. — Не то чтобы у меня был большой выбор, на самом деле. — Конечно, был. Всегда есть выбор. — Драко тяжело сглотнул, оглядывая комнату, и небрежно сменил тему. — Ты упомянул, что Грейнджер и Уизли уехали из страны на ближайшие несколько недель, но как насчет других твоих друзей? Есть ли другие потенциальные посетители, которые могут появиться без предупреждения? Может быть, Джиневра? Поттер бросил на него острый, оценивающий взгляд. — Нет, — медленно сказал он. — Я еще никому не давал адрес камина. Я сказал всем, что нужно дождаться переезда Рона и Гермионы, прежде чем у нас будет настоящее новоселье. Так что все должно быть хорошо. — Его взгляд стал проницательным. — С чего ты взял, что Джинни должна прийти? Драко тщательно подбирал слова, зная, насколько опасным может быть эта штука с путешествиями во времени. — Разве вы не встречались? Я отчетливо помню некоторые довольно вопиющие проявления привязанности в конце шестого курса… — Шестой курс был давным-давно, — сказал Поттер таким же небрежным тоном, хотя Драко не упустил яркий блеск любопытства в его глазах. Он не мог позволить явному отсутствию такта Поттера усыпить его, заставив забыть, насколько наблюдательным может быть Поттер. — Мы оба согласились, что сейчас не готовы ни к чему серьезному. Мы просто друзья. — Ах, тогда все в порядке. Это, безусловно, облегчает дело. — Облегчает? — спросил Поттер, приподняв одну бровь. Было особенно неприятно видеть одно из вызывающих выражений Драко на открытом лице Поттера. Кожа Драко потеплела, и он отвернулся, делая вид, что рассматривает довольно необычные часы — Драко, будучи экспертом по времени, питал особую любовь к часам, хотя на самом деле они, видимо, не показывали время. — Было бы гораздо труднее скрыть мое присутствие, если бы у тебя была вторая половинка, которая ожидала бы, что ты будешь проводить с ней время, — пояснил Драко, глядя на стрелки часов, которые были помечены именами Поттера и его друзей. Стрелка Поттера указывала туда, где обычно было бы число двенадцать, хотя на этих часах было написано «Дома». Стрелки Грейнджер и Уизли, что еще более смущало, указывали на надпись «Неизвестные Дали». — Верно, — ответил Поттер, его голос был немного выше, чем обычно. Он откашлялся, а затем продолжил: — Я не думаю, что смогу заставить тебя рассказать мне о Гарри Поттере, которого ты знаешь? — Его тон был полон надежды, хотя он ясно понимал, что просьба бесполезна. — Ты имеешь в виду, расскажу ли я тебе все о том, как сложится твое будущее? — Драко ухмыльнулся, повернувшись к нему лицом, и глаза Поттера расширились от шока, румянец на его щеках стал еще ярче. Верно. Драко Малфой никогда бы так не ухмыльнулся ему раньше — это, должно быть, довольно поразительно. — Нет, боюсь, что нет. — Совсем ничего? — заискивающе спросил Гарри. — Я позволяю тебе остаться со мной по доброте душевной, ты же знаешь. Самое меньшее, что ты мог бы сделать, это сообщить мне, какую карьеру я в конечном итоге выберу, чтобы я мог перестать пробовать каждую работу под солнцем, надеясь, что она та самая. — Путешествие — это пункт назначения, — глубокомысленно сказал Драко. Поттер явно не оценил его мудрость, потому что в ответ он безжалостно ударил Драко легким Жалящим проклятьем. — Ай! — вскрикнул Драко. — Неужели никто никогда не говорил тебе уважать старших? Поттер фыркнул. — Да, часто. Никогда не мог запомнить. Он рухнул на диван — Драко мог только предположить, что он подобрал его на свалке — и многозначительно посмотрел на кресло рядом. К счастью, кресло выглядело немного менее разваливающимся, поэтому Драко любезно сел. — Хорошо, думал, что заставить тебя рассказать мне обо мне будет непросто, но я правда считаю, что тебе нужно рассказать о самом себе больше. Или, по крайней мере, как ты здесь оказался. То есть, у меня в квартире живет якобы Драко Малфой из будущего. Это слишком много для понимания. — Да, полагаю, что так, — ответил Драко. — Но я должен быть осторожен, понимаешь, в том, что я тебе говорю. Слишком много информации, и я могу изменить саму ткань нашего существования. Я не хочу изменить будущее. Гарри кивнул. — Да, понимаю. Я… возможно, путешествовал во времени раньше, так что я понимаю основную идею этого. — Конечно, путешествовал. Я и не ожидал ничего меньшего, — сказал Драко с усталым вздохом. Левый висок начал пульсировать, и он тщетно потер его, задаваясь вопросом, был ли Поттер из тех, кто держит под рукой Болеутоляющее зелье. — Как я уже говорил, я работаю Невыразимцем в Комнате Времени и сейчас сосредоточен на воспроизведении разрушенных Маховиков Времени. Предполагая, что смогу воссоздать ситуацию в обратном порядке, я надеюсь, что вернусь в тот самый момент, когда ушел. — А если не вернешься? Там есть кто-нибудь, кто заметит твое отсутствие? Это был очень хороший вопрос, хотя и неделикатный. — В конце концов, да, хотя как долго, остается только гадать. Мой начальник в Отделе тайн не следит за моей посещаемостью, и в настоящее время я живу один, так как мой сын в Хогвартсе… — У тебя есть сын? — спросил Гарри, широко раскрыв глаза. — У меня есть дети? Драко выругался. Ему нужно быть более осторожным. — Да, у меня есть. И ты знаешь, что я не могу ответить тебе, Поттер. Поттер надул губы, но выражение его лица было задумчивым, когда он откинулся на спинку дивана. Вероятно, размышлял о том, что если уж Драко нашел кого-то, кто захотел бы завести с ним потомство, то, несомненно, сам Поттер тоже это сделал. Стремясь предотвратить любые другие возможности для Поттера выудить из него информацию, по крайней мере, на данный момент, Драко потянулся и слегка зевнул. — Я знаю, что еще рано, но я чувствую себя довольно уставшим, и мне нужно о многом подумать, если я собираюсь разработать план по возвращению домой. — Правильно, конечно, — сказал Поттер, выражение его лица исказилось в гримасе, как будто ему было неловко от того, насколько вежливым он был. — Я покажу тебе твою комнату, — продолжил он, его тон стал более недовольным, когда он поднялся на ноги. Драко последовал за ним, удивляясь странному настроению молодого Поттера, недоверчивым взглядам, которые перемещались и колебались, как песок в песочных часах. Он, казалось, не совсем понимал, что делать с Драко, и Драко не мог его винить. Их отношения с Поттером до сих пор состояли из жестокого антагонизма на почве ненависти, и все же Драко Малфой средних лет перед ним явно выглядел и, он надеялся, действовал совсем не так, как мальчик, которого Поттер ненавидел. Понятно, что Поттер не был уверен в том, как относиться — и действовать — к нему. Комната, в которую привел его Поттер, была на удивление просторной, хотя и пустой, если не считать одинокого, жалкого на вид футона, втиснутого в угол и застеленного скомканными красными клетчатыми простынями. — Извини, — сказал Поттер таким тоном, как будто не совсем был уверен, хочет ли он это произнести или нет. — Это комната Рона и Гермионы, и, очевидно, они еще не переехали. Я спал здесь первые несколько ночей после того, как переехал, пока разбирался со своей комнатой. — Поттер смущенно потер затылок. — Это не самый удобный матрас в мире, но лучше, чем ничего. — Совершенно верно. Ты бы ужасно обиделся, если бы я превратил его во что-то немного менее… подходящее для подростка, впервые живущего самостоятельно? Поттер фыркнул. — Дерзай. Я планировал выбросить его, как только Рон и Гермиона приедут. — Превосходно. И, может быть, я мог бы побеспокоить тебя по поводу какой-нибудь пижамы? — Драко криво усмехнулся. — Боюсь, я забыл как следует упаковать вещи. Ужасно неорганизованно с моей стороны. Поттер покраснел, смехотворно милое зрелище, которое решительно не должно было заставлять сердце Драко биться быстрее. — Конечно, — медленно сказал Поттер, его пристальный взгляд прошелся вверх и вниз по телу Драко покалывающей лаской. — Хотя не уверен, что у меня есть что-нибудь, что подойдет тебе. Ты, э-э, вырос. По правде говоря, он был ненамного больше Поттера, но он обнаружил, что люди, по мере того как взрослеют, приобретают что-то неуловимое, возможно, своего рода твердость, как будто чем старше, тем более ощутимо реальным становишься. — Я уверен, что все, что ты мне дашь, подойдет. Я не в том положении, чтобы придираться. Поттер кивнул, исчез на мгновение, а потом вернулся с серыми джоггерами, которые казались совершенно новыми, и выцветшей голубой футболкой Паддлмир Юнайтед. Драко принял протянутое без единого слова и начал расстегивать пуговицы своей мантии Невыразимца, страстно желая избавиться от ограничивающей одежды и переодеться во что-нибудь более удобное. Мантия была плотной и тяжелой, поэтому под ней вместо обычной рубашки на нем была только обтягивающая белая безрукавка. Он расстегнул всего несколько пуговиц, обнажив ключицы и верхнюю часть груди, когда Поттер и в самом деле коротко пискнул, его взгляд быстро переместился в какую-то точку за левым плечом Драко, когда его щеки достигли ядреного состояния красноты. Конечно, он… — Ладно, хорошо, — сказал Поттер, его голос был выше, чем обычно. — Тогда я просто, э-э, оставлю тебя одного? Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится. Я буду через коридор, в своей комнате. Там. Спокойной ночи. И с этими словами он поспешил из комнаты, почти хлопнув за собой дверью. Драко моргнул, глядя на закрытую дверь, уверенный, что его разум играет с ним злую шутку. Он знал, что Поттер был бисексуалом — весь волшебный мир узнал об этом после его развода, благодаря некоторым довольно непристойным статьям в Ежедневном пророке, но это не означало, что Поттер когда-нибудь заинтересовался бы Драко. На самом деле, Драко был почти уверен, что это почти невозможно, учитывая их историю. Что в свою очередь означало, что неловкая часть влечения, которое Драко только что увидел, являлась явно чем-то совершенно другим… хотя чем именно, можно было только догадываться. Этот Поттер ненавидел его, у него не было никаких причин думать, что Драко не фанатичный трус, которым был все детство. Ему определенно не нравился Драко. Это было хорошо, даже здорово. Последнее, в чем нуждался Драко, это удивительно привлекательный подросток Поттер, который строил бы ему глазки, пока он сам пытался найти дорогу домой. Драко определенно не был разочарован. Нисколько.⏳—⏳—⏳
Драко проснулся голодным. Он предположил, что это не должно было быть сюрпризом, учитывая, что он ничего не ел со вчерашнего обеда в собственной временной шкале. Прошлой ночью он был слишком занят размышлениями о своем нынешнем затруднительном положении, чтобы даже думать о еде. Он часами лежал без сна на теперь уже вполне удобном трансфигурированном матрасе, перебирая каждую деталь своей работы над проектом «Маховик Времени», мысленно повторяя шаги, которые привели его к тому, что он оказался в двадцатилетнем прошлом. К счастью, он обладал фотографической памятью, и он смог придумать план, который, как он был вполне уверен, отправит его обратно домой. Ну или приведет к безвременной кончине, но он делал все возможное, чтобы не думать конкретно об этом потенциальном исходе. После нескольких минут лежания ничком на кровати — утренние боли были одной из многих радостей старения — он поднялся и медленно открыл дверь из комнаты. В квартире было тихо. Он посмотрел на часы и понял, что они перестали работать, вероятно, побочный эффект путешествия во времени. Драко нахмурился. Ему придется отнести их в специализированную ремонтную мастерскую, когда он вернется домой, и Драко уже готовился к непомерным затратам. Ну что ж, ничего не поделаешь. Раз уж часы вышли из строя, он бросил быстрый Темпус. Восемь часов утра субботы, так что он предположил, что не было бы возмутительно предполагать, что Поттер все еще спит. Обычно хорошие манеры требовали, чтобы он подождал, пока хозяин проснется, прежде чем рыться на кухне, поскольку Поттер не приглашал его чувствовать себя как дома. Но Поттер уже ожидал худшего от Драко, и он понятия не имел, сколько еще Поттер планирует спать. Драко решил, что лучше попросить прощения, чем разрешения, особенно потому, что ворчание внутри указывало на то, что его желудок был серьезно расстроен недостатком питания. Он направился на кухню, и его взгляд сразу же упал на миску с фруктами — если суповая миска на стойке, наполненная двумя перезрелыми бананами, могла претендовать на такое название. Драко думал, что нет, но голодранцам выбирать не приходится. Он схватил банан с наименьшим количеством коричневых пятен, снял кожуру с плода и проглотил половину в два быстрых укуса. Драко поморщился от тошнотворно-сладкой, отвратительно мягкой текстуры — он предпочитал бананы недоспелыми, — но зато желудок прекратил немедленную атаку на самого себя, когда оказался уже не таким пустым. Утолив острый голод, Драко начал рыться в шкафах в надежде раздобыть что-нибудь для нормального завтрака. Кухня Поттера была пугающе лишена настоящей еды и содержала в основном недоеденные контейнеры с едой на вынос, коробки с сушеной лапшой и поразительное количество консервированных бобов. Однако была половина буханки хлеба без плесени, а также коробка яиц, бекон с прожилками и, главное, совершенно спелый авокадо. Немного, но сойдет. Ему оставалось надеяться, что Поттер не будет возражать против того, что он еще больше понизил запасы еды, но, несомненно, домашний завтрак будет иметь большое значение для притупления его гнева. Драко был довольно приличным поваром, раз уж сам так считал, и, судя по жалким запасам Поттера, тот не мог утверждать то же самое. Драко принялся за работу, позволяя знакомому спокойствию окутать его, пока готовил. Он начал готовить после войны, после того как переехал в Италию учиться в университете и впервые не имел доступа к домовым эльфам Мэнора или богатым столам Хогвартса. Поначалу это было нелегко, но Драко научился получать удовольствие от работы на кухне. Готовка оказалась почти терапевтической, это заставляло Драко прекратить все, что он делал или о чем беспокоился, и сосредоточиться на настоящем, на создании чего-то восхитительного собственными руками. Это конкретное блюдо не было продвинутой арифмантикой, поэтому в голове он мог продолжать обдумывать план, пока готовил. Он чувствовал себя довольно уверенно, но считал, что было бы лучше получить второе мнение, так как ему очень хотелось бы избежать потенциального смертельного исхода. Большинство контактов, к которым Драко обратился бы за советом в его времени, либо еще не получили необходимых знаний о Магии Времени, чтобы быть полезными ему сейчас, либо у них еще не было причин доверять Драко Малфою, и поэтому связываться с ними было слишком рискованно. Однако был один человек, к которому он мог бы обратиться. Профессор Амалия Марино была ведущим экспертом по Магии Времени в мире, любимым профессором Драко в университете и дорогим, уважаемым другом до того, как скончалась пять лет назад. Если и был кто-то в мире, кто действительно мог поверить, что он путешественник во времени из будущего, быть готовым помочь Драко Малфою и иметь знания и навыки, чтобы действительно сделать это, то это была Амалия. Ему придется немедленно послать ей сову и подготовиться к возможности быстрой поездки в Рим до того, как закончится его пребывание здесь — Амалия испытывала глубокую и непрекращающуюся ненависть к Великобритании и поклялась никогда не ступать на английскую землю. Драко всегда подозревал, что тот факт, что он едва не был изгнан из Британии, был частью того, что в первую очередь привлекло его к ней. Драко только приготовил завтрак и размышлял, что будет более грубо: есть без Поттера или разбудить его раньше времени, когда сам парень, спотыкаясь, вышел из своей комнаты в пижаме, зевая и протирая глаза, как Скорпиус в детстве. Конечно, когда Скорпиус делал это, Драко находил это милым, а когда Поттер делал это… ну, Драко все еще находил это милым, но у него также было унизительное желание заключить Поттера в объятия и поцеловать его, чтобы окончательно разбудить, решительно не по-отцовски. Он вытряхнул неуместное желание из головы и вместо этого закончил раскладывать еду. — Доброе утро, Поттер. Надеюсь, ты не возражаешь, что я взял на себя смелость приготовить нам завтрак. Полагаю, у тебя не имелось ничего, что ты не ешь? Я не был уверен, как ты ешь яйца, поэтому выбрал омлет. Поттер моргнул, явно сбитый с толку, хотя, возможно, он просто всегда так выглядел по утрам. — Я как раз собирался заварить себе чашку чая, не хочешь тоже выпить? Я заметил, что у тебя еще есть кофе, если ты предпочитаешь его. Поттер продолжал моргать. Ему что-то попало в глаз? — Поттер? — Э-э-э, чай подойдет, спасибо. Драко кивнул и передал ему тарелку, прежде чем повернуться к шкафам за чашками и чайными пакетиками. Несколько мгновений спустя он присоединился к Гарри за маленьким угловым столиком с двумя кружками дымящегося чая в руках. — Ну, приступай, — сказал Драко, когда Поттер продолжал сидеть в ошеломленном молчании, уставившись на свою тарелку с едой, как будто это был какой-то мираж. — Обещаю, что не отравлял его. Боюсь, оставил все свои зелья дома вместе со сменной одеждой. Это вывело Поттера из ступора. Он с подозрением смотрел на Драко короткое мгновение, прежде чем, видимо, понял шутку, и его губы растянулись в подобии улыбки. Он довольно многозначительно взял вилку, наколол на нее молочную яичницу-болтунью и отправил в рот. Его глаза расширились от явного удовольствия — очевидно, он не ожидал, что еда действительно окажется вкусной. Драко старался не хорохориться, когда съел вилку, полную омлета и авокадо. — Спасибо, Малфой, — тихо сказал Гарри — лишь немного неохотно — после долгого молчания. — Это на самом деле вкусно. — Не за что. Я научился готовить, когда учился в университете, и нахожу это довольно приятным. Боюсь, пока я здесь, у меня нет средств, учитывая, что я не могу получить доступ к своему хранилищу в Гринготтсе, но я рад продолжить готовить для нас еду на протяжении всего моего пребывания в качестве компенсации за то, что ты меня приютил. Поттер посмотрел на него с удивлением, и под ним скрывалось чувство, которым — Драко был совершенно уверен — было удовольствие. — Правда? Это было бы… вообще-то, здорово. — Поттер смущенно потер затылок. — Ты, наверное, заметил, что я сам не очень люблю готовить. В детстве мне часто приходилось этим заниматься, и это как бы отталкивает меня. — Он опустил взгляд на свою тарелку, перекладывая квадрат авокадо, когда его щеки потеплели до того прекрасного лилового цвета, который так нравился Драко. — Обычно по утрам я ем хлопья и молоко. Горячий завтрак — это здорово. — Рад быть полезным, — ответил Драко, и они оба одновременно уловили непреднамеренный намек, их лица вспыхнули в унисон. Драко прочистил горло. Мерлин, он был в жопе. — Итак, прошлой ночью я немного подумал о том, как доставить себя домой, — сказал Драко, стремясь перевести разговор в более безопасное русло. Гарри выпрямился, выражение его лица стало сосредоточенным и сконцентрированным. — Да? Драко кивнул. — Я совершенно уверен, что смогу воссоздать условия, которые привели меня сюда, хотя предполагаю, что мне нужно будет сделать некоторые вещи наоборот, если я не хочу оказаться еще дальше в прошлом. — Предполагаешь? Это звучит рискованно. Драко пожал плечами. — Конечно, рискованно. К сожалению, этого не избежать. Однако я планирую обратиться к своему старому профессору за вторым мнением. Если в теории есть какой-то изъян, она его найдет. — Я думал, ты хотел сохранить свое присутствие здесь в секрете? — с сомнением спросил Гарри, набирая сахар в чайную ложку. — Ты уверен, что можешь доверять этому старому профессору? — Да, совершенно уверен. Я в первую очередь хочу избежать того, чтобы Министерство узнало об этом и большая британская волшебная общественность, если уж на то пошло. Мой профессор — итальянка, испытывающая жгучее отвращение к Великобритании, в целом, и ее правительству, в частности. Тот факт, что я стал Невыразимцем для британского Министерства, был большой причиной разногласий между нами, хотя она изо всех сил старалась не замечать этот мой недостаток. — Она разозлилась, когда он сказал ей, что принял должность Невыразимца, но поняла причины его выбора и уважала их. Втайне Драко думал, что ей нравится иметь что-то, за что она могла бы ругать его. Ничто, кажется, не делало Амалию такой счастливой, как хороший повод для ворчания. — И она тебе поверит? — спросил Гарри. — О путешествии во времени? Это немного притянуто за уши. Я, честно говоря, шокирован тем, что сам тебе верю. — Я тоже, — ответил Драко, фыркнув. — Но Амалия посвятила свою жизнь изучению Магии Времени, Поттер. Если кто-то и склонен поверить, что я путешественник во времени из будущего, так это она. — Ладно, — сказал Поттер, хотя в его голосе все еще звучал скептицизм. — Если ты считаешь, что так будет лучше, полагаю, мне придется доверять тебе. Я могу чем-нибудь помочь в осуществлении твоего плана? Драко ухмыльнулся, и снова выражение его лица, казалось, поразило Поттера. Его взгляд скользнул к губам Драко, и тот подавил желание облизать их. Вместо этого он прочистил горло. — Я рад, что ты спросил. Когда Маховики встретили свою печальную кончину, было несколько… частей, которые Невыразимцы смогли восстановить. Я работал с несколькими из этих артефактов в своих попытках, и они будут необходимы для успеха моего плана. Учитывая твою нынешнюю работу, мне нужно, чтобы ты… забрал их из Отдела тайн. Поттер фыркнул и поднял брови. — О, и это все? — На самом деле, нет. — Брови Поттера поползли выше, и Драко фыркнул от смеха. — Есть ряд книг, которые я использовал в работе. У меня хорошее представление об основах, и моя память более чем превосходна, но, вероятно, будет лучше, если я стану ссылаться на тексты напрямую, чтобы убедиться в точности трактовок. К счастью, получить их для тебя должно быть намного легче, так как они не хранятся под замком. — А части Маховика Времени? — Конечно. — Он весело взглянул на Поттера. — Но я уверен, что ты справишься с этой задачей. Вряд ли это первый раз, когда ты врываешься в Отдел тайн. Кроме того, если верить слухам, тебе удалось проникнуть в хранилище Гринготтса — которое охраняет дракон, не меньше — и выжить, чтобы рассказать эту историю, так что я уверен, что это будет проще простого. Гарри искоса посмотрел на него. — Твоя вера в меня немного тревожит. — Поскольку сейчас ты являешься моим единственным союзником в этом времени, я надеюсь, что ты простишь меня. Я могу посмеяться над твоими очками или твоим чувством стиля, если это заставит тебя чувствовать себя более непринужденно? Неохотная улыбка появилась на лице Поттера. — Я ценю твое предложение, но думаю, что смогу обойтись без оскорблений. Драко опустил голову в знак согласия. — Достаточно справедливо. — Он помолчал, обдумывая свои следующие слова. Не было никаких сомнений в том, что ему нужна помощь Поттера, чтобы получить необходимые предметы, но он хотел быть уверенным, что Поттер понимает риски. Драко упорно трудился, чтобы стать тем, кто не принимал других как должное, тем, кто не ожидал, что люди будут приносить жертвы ради него, как будто он заслужил это. — Я знаю, что прошу многого. Если тебя поймают, ты можешь потерять работу или того хуже. Если ты чувствуешь себя некомфортно… Поттер посмотрел на него так, словно он был особенно сложной головоломкой, хотя на его губах играла веселая улыбка. — Все в порядке, Малфой. Как ты сказал, я попадал в более трудные места, и… — Поттер поморщился, но продолжил: — Быть знаменитым Гарри Поттером должно что-то значить, да? Вряд ли они бросят меня в Азкабан. Черт, я сомневаюсь, что они даже уволят меня — не стоит такой плохой рекламы. Со мной все будет в порядке. Девятнадцатилетний Драко Малфой сгорел бы от горькой зависти, услышав, как Поттер так небрежно говорит о многих преимуществах своей славы, но тридцатидевятилетний Драко понимал лучше. Он понимал, как сильно Поттер ненавидел особое отношение, как неловко ему было, и Драко был странно тронут намеком на то, что Поттер был готов при необходимости задействовать свою славу — то, что он ненавидел делать — для Драко, для того, о ком у него не было причин думать с нежностью. Как это возможно, чтобы человек был таким по-настоящему, искренне хорошим? Этого хватило, чтобы вызвать у Драко изжогу. Хотя, возможно, это был чай. — После завтрака я составлю список того, что мне нужно, чтобы ты одолжил для меня. Книги являются первоочередной задачей, чтобы я мог начать исследования по воссозданию слоев заклинаний. Мне не понадобятся части Маховика Времени до более поздних этапов. — Звучит неплохо, — согласился Поттер. — Тебе понадобится помощь в исследовательской части? Очевидно, я не эксперт по путешествиям во времени, но за эти годы я довольно хорошо научился проводить исследования. Драко тихо рассмеялся. Очевидно, Поттер еще не знал об этом, но, учитывая, что он буквально построит свою карьеру на исследованиях и разработках заклинаний, у него определенно был талант к этому — навык, который, вероятно, пригодится для этого конкретного проекта. Конечно, Драко не мог выдать того, что знал о будущем, поэтому вместо этого он подошел к теме с другой стороны. — Да, полагаю, так и есть, — ответил он. — Особенно с Грейнджер… Мы… — Драко кашлянул, чтобы скрыть свою почти оплошность, — с Грейнджер в лучших друзьях. Жаль, что ее нет в стране, мы могли бы использовать ее мозги. Хотя я сомневаюсь, что мне удалось бы убедить юную Гермиону помочь мне так же легко, как я убедил тебя. — Хм, — сказал Поттер, глядя на Драко острыми, задумчивыми глазами. — Что? — Драко попытался казаться невинным. — Ты просто… в твоих словах о Гермионе не было ни сарказма, ни унижения. На самом деле, в твоем голосе звучало уважение. Ты правда изменился, да? — Прошло двадцать лет, Поттер, — тихо сказал Драко. — По крайней мере, для меня. Пункт «Измениться» занимал довольно высокое место в моем списке приоритетов. — Хорошо, — решительно сказал Поттер. — Тебе это было нужно. Драко не мог не рассмеяться над правдой этого утверждения. — Действительно было нужно.⏳—⏳—⏳
Хотя Драко умом понимал, что ему потребуется некоторое время, чтобы переделать все свои исследования, получить необходимые предметы и воссоздать сценарий, который, как он надеялся, отправит его обратно домой, он на самом деле не задумывался о том, что это будет означать для него с практической точки зрения. Вот уже более трех недель он застрял, живя на, видимо, бесконечной милости Поттера, почти запертый в его квартире. Драко проводил почти каждую минуту бодрствования, просматривая древние тома и медленно сходя с ума. Возраст, возможно, несколько умерил его склонность к драматизму, но это не избавило его от неё полностью. Хотя в более разумные моменты Драко мог признать, что на самом деле все было не так плохо, как казалось. Он искренне наслаждался исследованиями, и дополнительное давление, оказываемое на него в решении этой конкретной головоломки, только усилило его энтузиазм по этому вопросу. Всякий раз, когда казалось, что стены тесной квартиры Поттера смыкаются, Драко, как правило, мог сбежать в магловский Лондон, позаботившись о том, чтобы наложить на черты своего лица и книги по Магии Времени тонкие чары Гламура, и устроиться в кафе или библиотеке, просто чтобы сменить обстановку. В те дни, когда он покидал квартиру Гарри, Драко следил за тем, чтобы у него оставалось достаточно времени для приготовления чего-нибудь на ужин, прежде чем Гарри вернется с работы. Несмотря на то, что Драко готовил для них почти каждый день в течение последних нескольких недель, лицо Гарри все еще становилось радостным и застенчиво довольным каждый раз, когда он возвращался домой и глубоко вдыхал запах того, что Драко варил на плите. Милое выражение лица Гарри творило нелепые вещи с внутренностями Драко, и это было еще одним из того, что изменилось. Не неадекватная реакция Драко на различные выражения лица Гарри — это оставалось пугающей константой, — но тот факт, что через несколько дней после их совместного проживания Поттер настоял, чтобы Драко начал называть его Гарри, поскольку, очевидно, постоянное упоминание фамилии в его квартире вызывало у него травмирующие воспоминания о Драко из школы. Драко старался не слишком задумываться о своем стремлении выполнить просьбу. В большинстве случаев Гарри появлялся с какой-нибудь недавно высвобожденной частью Маховика Времени или с одной из бесконечных книг, которые Драко продолжал запрашивать. Предметы вряд ли можно было назвать настоящими подарками, но Драко все равно испытывал теплый прилив удовольствия каждый раз, когда Гарри дарил ему один из предметов из списка, выглядя довольным и гордым своим воровским мастерством. Драко будет чувствовать себя скверно из-за плохого влияния, но он был совершенно уверен, что не сможет заставить Гарри делать то, чего он не хотел. Они ужинали вместе каждый вечер, Гарри издавал откровенно непристойные звуки удовольствия, когда брал в рот вилку, полную того, что Драко приготовил тем вечером, в то время как Драко старался не слишком явно выражать свое удовлетворение тем, что кто-то — Гарри — так горячо наслаждается плодами его трудов. Драко никогда по-настоящему не задумывался о том, насколько это интимно — кормить другого человека, тратить время и энергию на то, чтобы с любовью приготовить еду для него. Приготовление пищи превратило основные ингредиенты во что-то чувственное и приятное, и сидеть и смотреть, как Гарри с такой очевидной радостью принимает творения Драко в свое тело… Это превратило прием пищи в немного неудобное занятие со стороны Драко, но это не помешало ему придумывать все более сложные идеи для готовки, просто чтобы можно было посмотреть на выражение радостного предвкушения на лице Гарри, когда тот садился за стол. Драко всегда настаивал на том, чтобы вымыть посуду после того, как они поели, несмотря на протесты Гарри, что, поскольку Драко приготовил еду, за посуду должен отвечать именно Гарри. Ему пришлось напомнить Гарри, что они волшебники, и это всего лишь работа нескольких заклинаний, чтобы привести кухню в порядок — заклинания, которые Гарри, по его собственному признанию, еще не полностью освоил. Драко никогда не думал, что доживет до того дня, когда он будет более искусен, чем кто-либо в домашних делах и заклинаниях, но он полагал, что у него есть лишние двадцать лет практики, и ради того, чтобы посуда осталась целой и невредимой, Гарри неохотно согласился. Это была маленькая победа, но все равно победа. Несколько часов после ужина тратили на совместные исследования, за которые Гарри взялся с таким энтузиазмом, что даже сам, казалось, был удивлен. Драко, конечно, был вооружен знанием того, что Гарри Поттер в конечном итоге вырастет в довольно опытного Исследователя Заклинаний, поэтому он не был так уж шокирован тем, что Гарри занялся исследованием более тонких аспектов наслоения заклинаний, как снитчем в небе. Насколько Драко знал, специализация Поттера в исследованиях не имела никакого отношения ко Времени, и даже если бы это было так, Гарри еще не обладал этой информацией, поэтому Драко поручил ему работать над аспектами формулы, которые не требовали продвинутого владения теорией и применением Магии Времени. Это была не особо приятная работа, поскольку исследования вообще не могли быть приятными, но Гарри никогда не ныл и не нервничал из-за того, что застрял на тяжелой части. Учитывая враждебность по отношению к Драко, которую этому Гарри еще не пришлось преодолевать за двадцать лет, его способность не делать поспешных выводов в отношении каждого из действий Драко была одновременно удивительной и странно трогательной. На самом деле, Гарри не только терпел присутствие Драко без унизительной ненависти, Гарри действительно, кажется… наслаждался временем, проведенным с ним. Когда Гарри не спал или не был на работе, он был дома с Драко, они были почти в постоянной близости в течение трех недель с тех пор, как Драко появился. Драко не мог вспомнить, когда в последний раз проводил с кем-то так много времени — даже его последний парень не был рядом так часто, возможно, поэтому их отношения длились ненамного дольше тех же трех недель. Самое безумное было то, что ни он, ни Гарри, кажется, не уставали друг от друга. Даже несмотря на то, что Драко был крайне осторожен в том, что рассказывал о будущем, они все равно находили, о чем поговорить. Война и их роли в ней часто фигурировали в разговорах, что было особенно странным опытом для Драко. Так много в человеке, которым он стал, было под влиянием его юности и войны, но прошло очень много времени с тех пор, как у него были причины задумываться об этих событиях и собственных действиях в таких деталях. Для Драко прошло более двадцати лет, и он, как и весь остальной волшебный мир, более или менее смирился с тем, что произошло, и пошел дальше. Не то чтобы Драко когда-нибудь забывал — выцветшая отметина на его руке гарантировала, что этого никогда не случится, — но с годами насущность исчезла. Время действительно, казалось, залечивало все раны. Возможно, именно поэтому Драко обнаружил, что его так тянет к изучению времени после войны, когда весь его мир был разорван на части — гигантская пульсирующая рана, которая оставила Драко барахтающимся и разбитым. У Драко, возможно, было время переварить войну, но для Гарри еще не прошло и полутора лет, а последствия войны все еще отдавались эхом по всей волшебной Британии. У времени еще не было шанса исцелить раны Гарри, и это приводило в замешательство, то, как Гарри борется с последствиями, что Драко мог вспомнить, как боролся сам в те первые несколько лет. Гарри было бы так легко потеряться и сломаться, разозлиться на весь мир, как эгоистично и несправедливо поступил сам Драко, но Гарри таким не был. Конечно, нет. Он был намного выше этого. Однако ему явно приходилось нелегко, поскольку он боролся со своими действиями и действиями других, пытался примириться с потерей друзей, семьи и даже незнакомых людей. Поэтому Драко удивило, насколько охотно Гарри прислушивался к собственным воспоминаниям и воспоминаниям Драко о войне, его мотивам и его решимости впоследствии стать лучшим человеком. Драко не был уверен, что Гарри был бы способен даже на подобную дискуссию с ним, если бы Драко не был старшим собой, но опять же, он не думал, что его младшее «Я» тоже было бы способно на такой разговор. Возраст Драко давал ему дистанцию и перспективу, и это, казалось, позволяло Гарри отделять его от мальчика, который совершил так много серьезных ошибок. Увидев доказательство того, что Драко изменился, Гарри, видимо, поверил, что перемены возможны, и стал более готовым принять правду о глубоком сожалении Драко. Несмотря на то, что этот Гарри технически все еще был подростком — на самом деле просто мальчиком, — Драко не должен был так сильно удивляться его зрелости. У Гарри никогда по-настоящему не было шанса быть просто мальчиком, и в девятнадцать лет он уже сделал и пережил больше, чем многие люди за всю свою жизнь. Победить Темного Лорда, взвалив на свои плечи столько ответственности… неудивительно, что Гарри был более зрелым, чем можно было предположить по его годам. Это заставило Драко почувствовать себя (немного) лучше из-за его постоянно растущего влечения к нему. На протяжении многих лет Драко, безусловно, признавал, что Поттер привлекателен, но его мысли по этому поводу никогда не заходили дальше простого их признания. Их пути пересекались не так уж часто, и у них, конечно, никогда не было случая провести длительное время в компании друг друга — странное присутствие пьяного Поттера на вечеринке по случаю дня рождения Драко прошедшим летом — аномалия, которую Драко был более чем готов полностью списать со счетов. Поттер каким-то чудом был готов простить и забыть, обращаясь с Драко с сердечным уважением в любое время, когда они сталкивались друг с другом, но оба они были заняты своей жизнью, жизнью, которая после Хогвартса вроде бы больше не касалась друг друга существенным образом. Его мимолетное замечание о том, что с Поттером все хорошо, никогда не имело причин углубляться сильнее. Однако теперь, проведя такое большое количество времени с парнем-Поттером, с Гарри, Драко был вынужден признать, что у него развиваются чувства, те, которые были глубже, чем простая похоть. По правде говоря, он находил похоть более смущающей, чем нежные чувства — ему было почти сорок, и он больше не боялся любви и обязательств, как в свои двадцать, бедняжка Астория, но в последний раз он испытывал какое-либо серьезное влечение к девятнадцатилетнему, когда ему самому было девятнадцать, так что было трудно не чувствовать себя развратным стариком, лежа ночью в постели с руками под одолженными пижамными штанами, представляя мальчишескую улыбку Гарри и юношескую округлость его ягодиц. Еще тяжелее было, когда Гарри смотрел на него с бесхитростным интересом подростка, который еще не умел скрывать свои чувства. Драко пытался убедить себя, что ему все это мерещится, что притяжение, которое он видел в глубине глаз Гарри, было всего лишь слабым отражением собственных желаний Драко, что он видел вещи, которых не существовало. Может быть, это и было правдой. Драко надеялся, что это правда, действительно надеялся, потому что между ним и Гарри никогда ничего не могло получиться, ни в какой временной шкале, и, безусловно, не в этой. У этого Гарри все еще была вся жизнь впереди, жизнь, которая, с отдаленной точки зрения Драко, казалась богатой и полной, и в ней совершенно точно отсутствовал один конкретный Драко Малфой. Драко и так уже достаточно изменил прошлое, и он становился все более и более ужасающе уверенным, что ему придется использовать Обливиэйт на Гарри, когда придет время уходить, чтобы убедиться, что он не нанес никакого серьезного ущерба. Наложить Обливиэйт на друга — а он чувствовал, что теперь может называть их так — без его согласия было достаточно ужасно, но любовника? Конечно, существовала гипотеза Альтернативной Временной шкалы, выдвинутая сэром Грэмом Вулси в 1754 году и так и не доказанная, о том, что, если бы кто-то отправился в прошлое и произвел достаточно вмешательств, то это привело бы к разрыву и расколу самого Времени, что в свою очередь привело бы к отделению временной шкалы и оставило «настоящее», в которое путешественник во времени бы вернулся, совершенно неизменным. Гипотеза Вулси широко рассматривалась как маловероятная, хотя никогда не было достаточно доказательств, чтобы полностью опровергнуть ее. Однако, если бы она оказалась верна, это означало бы, что Обливиэйт был совершенно ненужным — учитывая, как сильно Драко беспокоился о своем взаимодействии с Гарри, — чего Драко очень хотел бы избежать. К сожалению, у него не было возможности узнать наверняка в любом случае, пока он не отправится в обратный путь, механика которого все еще разрабатывалась. Поэтому Драко решил, что думать о том, что делать с воспоминаниями Гарри, он будет в будущем — в буквальном смысле, — в то время как в настоящем он сосредоточился на том, как вернуться домой. Но суть… суть заключалась в том, что было бесконечное множество причин, по которым Драко должен был сделать все возможное, чтобы держаться подальше от Гарри, и ни одной веской причины, по которой он не должен был этого делать. И это решило все. Превосходно. Хорошо, что он наконец получил ответное письмо от Амалии, в котором она выражала интерес к его ситуации и просила его навестить ее, как только он сможет. Чем скорее он доберется до Рима и получит ее одобрение своего плана, тем лучше. — Не то чтобы я не ценил всю твою помощь, — сказал Драко Гарри позже тем же вечером, когда убрал их тарелки со стола точным движением палочки. — Но ты оставался дома, чтобы помогать мне в исследованиях, каждый вечер в течение последних трех недель. Пожалуйста, не думай, что ты должен оставаться здесь из-за меня, тем более что я считаю, что мы находимся на завершающей стадии реконструкции. Я заметил, что совы часто приносят для тебя приглашения в паб, и, конечно, твои приятели заподозрят неладное, если ты будешь продолжать их избегать. — Он одарил Гарри самоуничижительной улыбкой. — Я уверен, что их компания гораздо лучше, чем корпеть над заплесневелыми томами с таким взрослым мужчиной, как я. По правде говоря, Драко очень нравилось общество Гарри, и он держал бы его полностью при себе, если бы ему дали хотя бы половину шанса, именно поэтому он решил, что лучше провести некоторое время порознь. Он становился слишком привязанным, и ничего хорошего из этого не могло получиться. Напоминать Гарри об их разнице в возрасте и подталкивать его проводить время со своими друзьями, с людьми, которые все еще ненавидели Драко Малфоя, было, вероятно, лучше для них обоих. Щеки Гарри порозовели, и он потянулся за палочкой, убирая со своей тарелки, прежде чем Драко смог добраться до нее. — Ну, может быть, мне нравятся взрослые мужчины, — пробормотал Гарри, его румянец потемнел, когда Драко приподнял одну бровь, изо всех сил стараясь не показывать внезапно зачастивший пульс. — Я просто имею в виду, что оставаться дома немного больше мне нравится. Сейчас… — Он пожал плечами, выглядя странно смущенным. — Не знаю, кажется, все сосредоточены на том, чтобы вернуть нашу потерянную молодость или что-то в этом роде. Много выпивки, тусовок в клубах и выставление себя полными идиотами. Я рад за них и определенно не виню за это, но не могу по-настоящему понять. Все всегда так многолюдно и шумно; слишком. Я бы предпочел… — Он откашлялся и смело посмотрел Драко в глаза, его взгляд был решительным. — Если бы у меня был выбор, я бы предпочел остаться дома и провести время с кем-то, кто мне небезразличен. И без того бешено колотившееся сердце Драко забилось сильнее от неосторожной привязанности в глазах Гарри. Это был такой очевидный момент и мгновенная ужасная идея, но, ударьте его, если Драко когда-нибудь хотел поцеловать кого-нибудь так же сильно, как сейчас. Гарри качнулся вперед, едва ли даже на дюйм, но этого было достаточно, чтобы втянуть Драко в свое личное пространство, и Драко наклонился ему навстречу, их губы соприкоснулись в легкой, как перышко, ласке. Поцелуй был нежным и сладким, медленной прелюдией к большему, и Драко отчаянно хотел довести это до горького конца. И это был бы именно горький конец, как могло быть по-другому между ними? Гарри издал тихий звук удовольствия и придвинулся, как будто хотел прижаться ближе, поцеловать глубже, и непрошенное осознание ситуации вернулось к Драко. Он положил ладони на грудь Гарри и оттолкнул, осторожно отстраняя его и прерывая их поцелуй. — Гарри… — начал Драко, его грудь сжалась, когда выражение лица Гарри начало спадать. — Это не очень хорошая идея. — Почему нет? Драко бросил на него острый взгляд. Гарри и сам прекрасно понимал. — Ты знаешь, почему нет. Гарри тяжело вздохнул, выглядя прекрасно в своей раздраженности — Драко даже не знал, что Гарри способен на раздражительность, и он нашел все это довольно очаровательным к своему большому отвращению. Салазар, он действительно по уши влип в парня. — Да, — сказал Гарри несчастным тоном. — Полагаю, это будет довольно скоро, да? — Думаю, что да, — сказал Драко, чувствуя такую же неохоту. — Мой старый профессор наконец-то написала мне ответ и сказала, что я могу приехать, как только буду готов. Думаю, что поеду в эти выходные. Глаза Гарри расширились — он явно не ожидал, что это произойдет так скоро. — В Рим? Драко кивнул. Он планировал оставить все как есть, но вместо этого обнаружил, что открывает рот и предлагает: — Не хочешь присоединиться? Печаль, появившаяся на лице Гарри, будто смахнули, как пыль с книжной полки, и он ухмыльнулся, в его глазах мелькнуло возбуждение. — Правда? Я не помешаю? — Вовсе нет, — сказал Драко, не в силах заставить себя пожалеть о предложении. Какая-то маленькая часть его души была в восторге от возможности показать Гарри город, где он начал переделывать себя. — Я никогда раньше не покидал Великобританию. — Тем больше причин для тебя присоединиться ко мне, — ответил Драко, воодушевленный этой идеей. — Хотя я должен предупредить тебя, что путешествие может оказаться утомительным. Я не могу зарегистрироваться для получения портключа, и я бы предпочел не рисковать, создавая несанкционированный, а это значит, что нам придется либо лететь на метле, либо аппарировать. Я думаю, что аппарация может быть лучшим выбором, хотя нам нужно будет делать это в несколько этапов. Гарри пожал плечами. — Я не возражаю. — Он искоса взглянул на Драко, лукаво улыбнувшись. — Хотя нам, вероятно, следует аппарировать совместно, а не отдельно, так как я не смогу правильно визуализировать место, где никогда раньше не был. Конечно, никто никогда не обвинял Гарри в недостатке упорства, каким бы гриффиндорцем он ни был. — Да, — сухо сказал Драко. — Полагаю, это было бы лучше всего.⏳—⏳—⏳
Этого нельзя было отрицать: Драко был разочарован. Он не должен быть разочарованным. На самом деле, он должен быть на седьмом небе от счастья. Вчера они с Гарри отлично провели время, путешествуя в Рим, прибыв поздно вечером и имея достаточно энергии, чтобы сходить на легкий ужин из сыра, хлеба и вяленого мяса, прежде чем отправиться спать — в отдельные кровати — на ночь. Драко связался с Амалией перед их отъездом, и они договорились встретиться рано утром следующего дня. Они встретились в старом кафе недалеко от кампуса, выпили макиато и съели свежеиспеченные бискотти, не обращая внимания на любезности. Они сразу же пришли к легкому взаимопониманию, разговаривая как старые друзья, которыми они, собственно, и были, несмотря на то, что эта Амалия знала Драко только как студента, и к тому же довольно нового. Учитывая деликатность ситуации Драко, они удалились в кабинет Амалии после того, как допили свой утренний эспрессо, и Драко не пожалел подробностей, объяснив все, что произошло, и как он планировал воссоздать условия, чтобы вернуться домой. Как он и надеялся, когда впервые решил связаться с ней, у нее не было сомнений в правдивости утверждений Драко, и она задавала вдумчивые наводящие вопросы о его работе, не заставляя Драко слишком много рассказывать о том, что ждет ее в будущем — очевидно, это был не первый ее опыт путешествий во времени. Хотя, несомненно, было приятно снова поговорить с наставником — ее уход был большой потерей, как личной, так и профессиональной, — более насущной проблемой являлась проверка плана Драко по возвращению домой. Она с энтузиазмом расспросила его обо всех деталях его исследований и увенчавшем их происшествии, а затем провела несколько часов, обдумывая решение Драко, ни одно слово, заклинание, интонация или расположение частей не остались неизученными. К счастью, Драко хорошо привык к тщательности своего старого профессора и подготовил всевозможные диаграммы, графики и пространные описания, охватывающие все аспекты запланированного мероприятия. В конце концов, она попросила сохранить всю документацию, которую он принес с собой, для более тщательного изучения на ночь, не желая ставить свое имя на официальном штампе одобрения без двойной и тройной проверки каждого расчета. Драко должен был вернуться утром для ее окончательного вердикта, но прежде чем поцеловать его в щеки на прощание, она заявила — похвала была для нее редкой, — что работа Драко казалась безупречной и что, по ее мнению, если он выполнит свой план в точности, безопасное возвращение домой было гораздо более вероятным, чем безвременная кончина. Что было хорошей новостью, отличной новостью, действительно лучшей новостью. И все же… Ноги волочились, когда Драко шел к кафе, в котором обещал встретиться с Гарри после разговора с Амалией, прежде чем отправиться с ним на мини-экскурсию по городу. Гарри. Все вернулось к Гарри. Драко думал, что он перерос ту стадию в своей жизни, когда его мир вращался вокруг Гарри Поттера, но прошло двадцать лет, и, кажется, вообще ничего не изменилось. Но, конечно, все изменилось, или, скорее, Драко изменился, что действительно имело значение. По крайней мере, видимо, в том, что касалось Гарри. Потому что, возможно, во времена Хогвартса и была какая-то взаимная одержимость, но в ней определенно не было этого особого скрытого чувства признательности. Гарри сидел снаружи кафе на одном из металлических стульев во внутреннем дворике, перед ним на столе стояла пустая керамическая чашка из-под эспрессо, и его глаза были закрыты, когда он запрокинул голову навстречу солнцу, гораздо более теплому и яркому, чем дома, в Британии. Предательское сердце Драко дрогнуло, солнечный свет отражался от линз нелепых очков Гарри и заставлял его волосы блестеть, как полированный оникс. Гарри как будто почувствовал присутствие Драко, его глаза открылись, ленивые и довольные, безошибочно фокусируясь на нем. Он улыбнулся, его губы расплылись в широкой улыбке чистого удовольствия, и Драко чуть не споткнулся о разбитый булыжник, сила улыбки Гарри была более ослепительной, чем палящее солнце. Глубокая боль поднялась внутри Драко, сдавливая внутренности, заставляя глаза защипать от внезапной угрозы слез. Поттер никогда так на него не смотрел, никогда так ему не улыбался, как будто Драко был кем-то драгоценным и важным. Это было все, чего он когда-либо хотел от Поттера, еще в детстве, до того, как боль из-за понятного отказа Поттера превратила это желание во что-то горькое и ненавистное. Он знал, что Поттер дома больше не испытывал к нему ненависти, но Поттер не заботился о нем так, как Гарри, и мысль о том, чтобы потерять это уважение, была разрушительной, гораздо сильнее, чем должна быть. Конечно, Драко знал, что это было потому, что его чувства к яркому, прекрасному Гарри перед ним выходили далеко за рамки простой дружбы, что уважение и привязанность слились с вожделением и желанием создать связь, которая… это была не любовь — конечно, для этого было еще слишком рано, но когда-нибудь это стало бы возможно. Драко нечасто в своей жизни ощущал такую многообещающую возможность, и мысль о том, что он потеряет ее, что ему придется отказаться от нее, так и не сумев довести ее до конца и увидеть, может ли из этого вырасти что-то большее, что-то прекрасное и изменяющее жизнь… Что ж, Драко в своей жизни делал гораздо более трудные вещи, пережил гораздо худшее, чем потеря потенциальных отношений. В конце концов, он должен был уйти, должен был вернуться к своей жизни, к своему сыну, и оставить этого Гарри, этот мир идти своим естественным путем. Может быть, у него и этого Гарри могло бы быть будущее, если бы они были другими людьми, в другое время, но остаться было не вариантом, ни для кого из них. — Тебе понравилось утро? — спросил Драко, подойдя к Гарри и садясь в кресло напротив него. Гарри потянулся и кивнул. Драко старался не пялиться на его напрягающиеся бицепсы, когда он двигался, натягивая рубашку на груди. — Честно говоря, я проснулся всего час назад. Знаю, ты сказал, что аппарировать на такое большое расстояние будет тяжело, но я действительно не был готов к этому. — Первый раз всегда самый страшный. — Конечно, не обязательно каждый первый раз, — пробормотал Гарри низким и вкрадчивым голосом. Драко бросил на него острый взгляд, пульс участился. Гарри оглянулся на него, весь сама невинность, прежде чем легко сменить тему. — Как все прошло с твоим старым профессором? — Она… — Драко знал, что не было никаких причин не говорить Гарри, что Амалия почти подтвердила, что план можно было осуществлять, но по какой-то причине он не мог заставить себя произнести эти слова. Он прочистил горло. — Она хотела получить возможность просмотреть все самостоятельно сегодня вечером. Я должен встретиться с ней снова завтра утром, прежде чем мы уедем, и получить ее окончательный вердикт. Гарри, как всегда проницательный, казалось, уловил тот факт, что Драко не рассказывал ему всего, но, как ни странно, он не настаивал на большем. Возможно, он тоже не слишком стремился подтвердить, что их время вместе быстро подходит к концу. Его было немного, но, конечно, было бы хорошо, если бы они пожили в отрицании еще чуть-чуть. Только на сегодня. — Ну что ж, тогда пойдем? — оживленно спросил Гарри, поднимаясь с проволочного стула и сверкнув еще одной из тех лучезарных улыбок в сторону Драко. — Кажется, мне обещали личную экскурсию? Драко отбросил меланхолию по поводу будущего и вместо этого сосредоточился на настоящем. Это был яркий солнечный день в одном из любимых городов Драко, и рядом с ним был яркий, красивый парень, жаждущий провести время в его компании. Драко не мешало бы насладиться их временем вместе. Пока он еще мог.⏳—⏳—⏳
Драко так много хотел показать Гарри в Риме, гораздо больше, чем они могли бы охватить за один день. Гарри придется когда-нибудь вернуться снова, если он захочет продолжить исследования города, но с этой целью Драко позаботился о том, чтобы их первой остановкой был Фонтан Треви. Они с Гарри бросили по блестящему золотому галеону правой рукой через левое плечо в фонтан — римские предания утверждали, что, бросив монету, ты когда-нибудь обязательно вернешься в Рим. Мысль о том, что Гарри вернется с кем-то другим, с кем-то, кто не был Драко, угрожала испортить хорошее настроение, но Драко быстро прогнал эту мысль — он жил настоящим моментом, черт возьми! После фонтана они направились к Колизею и Римскому форуму, осмотрели Пантеон и собор Святого Петра. Гарри интересовали магловские фрагменты истории так же, как и магические, поэтому Драко позволил тащить себя за магловскими туристами, подслушивая, как гиды рассказывают истории, прежде чем ускользать через различные скрытые входы в волшебное пространство. Там местные ведьмы и волшебники делились параллельным повествованием о знаменитых местах, объясняя роль, которую магическое сообщество сыграло в истории их почтенного города. В перерыве между туристическими ловушками Драко отвел Гарри в свое любимое место с мороженым, где они наблюдали за людьми под послеполуденным солнцем, пока Гарри осматривался сверкающими глазами, прежде чем они отправились в свой следующий пункт назначения. Как это было принято в Италии, они поздно поужинали в крошечной спрятанной жемчужине в волшебном квартале города. Они разделили бутылку красного вина, чтобы подкрепиться изысканной пастой Болоньезе, а затем провели еще час, переваривая ужин и прогуливаясь по городу в сумерках. Драко пристрастился наблюдать, как Гарри знакомится с Римом, его реакции были такими искренними и полными восторга. Драко не хотел уезжать, хотел жить здесь в этом прекрасном дне вечно. Гарри, казалось, чувствовал то же самое, становясь все более задумчивым и молчаливым по мере того, как они приближались к отелю, почти буквально волоча ноги, как будто он тоже хотел, чтобы эта ночь длилась как можно дольше. — Ты собираешься сотворить заклинание, как только мы вернемся в Англию, да? — спросил Гарри, когда они подошли к двери в комнату Драко. Гарри жил в соседней комнате — несмотря на протесты, Драко настоял, чтобы они не делили комнату на двоих. Драко кивнул. — Амалия даст мне знать, если возникнут какие-либо проблемы, когда я увижу ее завтра, но по первоначальной оценке теория верна. Гарри улыбнулся ему, хотя это не могло полностью скрыть печаль, таившуюся в его глазах. — Да, я так и думал, — сказал он почти задумчиво, прежде чем его тело задеревенело от какой-то решимости. — В таком случае, похоже, это может быть мой последний шанс. — Твой последний шанс на что? — осторожно сказал Драко, держа руку на ручке двери в свою комнату, готовый быстро сбежать. Гарри бросил на него довольно острый сам-знаешь-на-что взгляд, а затем обхватил рукой затылок Драко, уменьшил разницу в дюймах между ними и поцеловал. У Драко не было ни единого шанса. Он был достаточно силен, чтобы оттолкнуть Гарри однажды — пытаться сделать это во второй раз требовало от него слишком многого, особенно после дня, который они только что провели вместе. Поэтому Драко, не сдерживаясь, ответил на поцелуй Гарри, одна рука все еще сжимала дверную ручку, а другая скользнула вниз, чтобы схватить Гарри за задницу и сильнее прижать их друг к другу. Гарри восторженно застонал ему в рот, и рука Драко скользнула по дверной ручке, открывая дверь позади них, от чего оба неуклюже ввалились в комнату. Драко выругался, когда Гарри слишком сильно прикусил нижнюю губу во время заминки. Гарри хрипло рассмеялся — извини — и пинком закрыл за ними дверь, успокаивая жжение языком, пока Драко не забыл обо всем. Проворные пальцы потянули ширинку, и Драко повел их к кровати — если они и будут делать это, то, по крайней мере, правильно. Гарри слишком стремился не отставать от Драко, позволяя прижать себя к матрасу, такой послушный, каким Драко никогда раньше его не видел. Это заставляло Драко немного нервничать, эта странная уступчивость, беспокойство о том, что относительная неопытность Гарри может затруднить высказывание просьб о том, чего он хочет, может превратить все действие для Драко в такое, чем слишком легко воспользоваться, или, скорее, воспользоваться даже чем-то большим, чем он уже пользовался. Блять, это действительно была чудовищно глупая идея. Он попытался отступить, чтобы прекратить все это, но Гарри, должно быть, уловил его намерение, потому что не отстранился далеко. Его руки и ноги обхватили талию на удивление крепко, не давая Драко отодвинуться от него более чем на дюйм. Драко попытался сурово взглянуть на Гарри сверху вниз, открыл рот, чтобы попытаться возразить, но Гарри выгнулся под ним, прижимая их эрекции друг к другу, и порыв удовольствия прокатился по позвоночнику. Гарри ухмыльнулся, а затем перевернулся всем телом в потрясающе плавном движении, и Драко оказался лежащим на спине на кровати, а Гарри оседлал его бедра. — Мы сделаем это, Драко, — твердо сказал Гарри. — Я взрослый, я хочу тебя, ты хочешь меня. Я знаю, что ты скоро уйдешь, я не… — Он замолчал от неловкого смеха, проведя рукой по своим растрепанным волосам, когда его щеки порозовели. — Я не влюблен в тебя или что-то в этом роде. Но ты мне нравишься, и, очевидно, я неравнодушен к мужчинам постарше, потому что ты чертовски хорошо сложен, и я не хочу всю оставшуюся жизнь гадать, каково это — чувствовать тебя внутри себя. Драко уставился на него широко раскрытыми глазами, его член пульсировал под твердым давлением идеальной задницы Гарри. Мерлин, он хотел этого, хотел всего этого. Он знал, что этот момент будет преследовать его, что он никак не сможет уйти невредимым от секса с Гарри Поттером, но Гарри был прав. Если Драко откажет ему прямо сейчас, он проведет остаток своей жизни, гадая, что если? А у Драко и так было более чем достаточно сожалений на всю жизнь. — Ты уверен? — спросил Драко, скользя ладонями по мускулистым бедрам Гарри, потирая большими пальцами тазовые косточки. — Знаешь, мне не обязательно трахать тебя. Есть и другие вещи, которые мы могли бы сделать. — Как бы отчаянно Драко ни хотел погрузиться в Гарри, еще он знал, насколько интенсивным это может быть, особенно в первый раз. Он сам бросился в это, когда был ненамного моложе, чем Гарри сейчас, и быстро пожалел — он не хотел, чтобы Гарри совершил ту же ошибку. — Или ты мог бы трахнуть меня, если хочешь? Это предложение он не делал легкомысленно — ему очень нравился хороший член в заднице, но обычно требовалось много времени, прежде чем он чувствовал себя достаточно комфортно с кем-то, чтобы полностью ослабить бдительность. Но он знал Гарри — или, во всяком случае, какую-то его версию — почти тридцать лет, и, каким-то чудом, Драко доверял ему. Этот человек был глубоко осведомлен обо всех самых худших вещах, которые Драко думал и делал в своей жизни, и Гарри все еще хотел быть здесь с ним. Гарри уже знал Драко, знал его слабости и уязвимые места, что такое гейский секс по сравнению со всем этим? — Правда? — спросил Гарри, его глаза светились удивлением и несомненным интересом. — Ты бы… тебе бы понравилось? Драко приподнял одну бровь. — Ты, кажется, ужасно удивлен для того, кто предлагает собственную задницу. Ты же знаешь, что это приятно, если все делать правильно. Гарри издал тихий смешок. — Да, знаю. Не знаю, почему я ожидал именно такого расклада. Может быть, потому что ты старше, я предположил… — Он помолчал, задумчиво нахмурив брови. — Тебе так больше нравится? — Мне нравится и то, и другое. Я склонен быть сверху, но это не значит, что мне не нравится, когда меня втрахивают в матрас так же сильно, как любому другому парню. — Драко одарил его лукавой улыбкой. — Вопрос в том, чего ты хочешь, Гарри? Я же говорил тебе, что я универсален. — Я… — Гарри тяжело сглотнул и облизнул губы, его глаза потемнели и расширились, когда он уставился на Драко с неприкрытым желанием. Он провел пальцами по пуговицам рубашки Драко, выдернул их из петель и провел ладонями по обнаженной груди, как загипнотизированный. — Думаю… — Он встретился взглядом с Драко. — Если у нас будет только один раз, тогда я хочу, чтобы ты трахнул меня. Я хочу знать, каково это, и я верю, что ты сделаешь мне хорошо. Я доверяю тебе. После всего, через что они прошли за последние несколько недель, эти три слова, возможно, не должны были стать такими шокирующими, но стали, выбив воздух из легких Драко, когда в паху все запульсировало от смысла. Он сделает Гарри хорошо. Он сделает незабываемо. — Хорошо, — прохрипел он. — Мы можем это сделать. — Он обхватил выпуклость в штанах Гарри, массируя ее, в то время как Гарри заскулил и выгнулся под давлением. — Возможно, у нас даже будет время поменяться… если ты готов к следующему раунду после. В конце концов, у нас есть вся ночь. Гарри ухмыльнулся. — Мне девятнадцать; мы должны беспокоиться не о том, буду ли я готов для следующего раунда. — Да, но… — начал Драко, расстегивая ширинку Гарри и вытаскивая его набухший член, — ты тот, кого я планирую заставить кончить больше одного раза во время первого раунда. — Ох? — сказал Гарри, его голос сорвался, когда Драко начал дрочить ему медленно и уверенно, наслаждаясь стволом Гарри, заполняющим ладонь. — М-м-м, — промурлыкал Драко. — На самом деле, я бы очень хотел попробовать тебя на вкус, но ты меня довольно сильно прижал. — Он отпустил член Гарри и скользнул руками вокруг, чтобы схватить его ягодицы. — Может, ты пододвинешься ко мне? Взгляд Гарри был полон вожделения и удивления, как будто Драко воплощал в жизнь все фантазии, о которых тот даже не подозревал. Гарри казался почти обездвиженным, как будто не был уверен, что Драко действительно предлагал то, что, по мнению Гарри, он предлагал, поэтому Драко решил помочь ему. Он сжал ягодицы Гарри и потянул его вперед, пока тот не справился с установкой и не двинулся вверх по груди Драко, размазывая предэякулят по грудине и ключицам. — Вот так, — сказал Драко с хищной улыбкой, невыносимо возбужденный беспомощным выражением лица Гарри, когда взял его за эрекцию и слизнул капельку предэякулята с кончика. Он раскрыл рот, вытянув язык, чтобы потереться о жилистую нижнюю часть члена, а затем наклонился вперед и взял Гарри в рот. Гарри застонал, вырвавшийся звук донесся прямо до члена Драко, пульсирующего в штанах. Драко всегда любил отсасывать именно по этой причине, из-за прилива удовольствия и силы, которые он получал, заставляя партнера разваливаться на части губами и языком. А Гарри определенно разваливался на части, его бедра дрожали под ладонями Драко, а кулаки с побелевшими костяшками упирались в спинку кровати, пока он стонал и тяжело дышал. Драко предполагал, что Гарри неопытен только с мужчинами, но, учитывая, насколько явно он был близок к тому, чтобы кончить, Драко задавался вопросом, возможно ли, что это был первый раз, когда кто-то делал Гарри минет. Эта мысль вызвала в нем смущающе первобытную волну собственничества, и он скользнул ладонями назад, чтобы обхватить ягодицы Гарри, прежде чем выпустить член. Он встретился взглядом с Гарри, ошеломленным и нетерпеливым, и тихо пробормотал: — Ты близко? — Гарри кивнул, выражение его лица было почти застенчивым, но Драко только усмехнулся. — Хорошо, я хочу, чтобы ты кончил мне в рот. Глаза Гарри невероятно потемнели. — Правда? Драко кивнул; в тот момент ему мало чего хотелось больше, чем наблюдать, как Гарри теряет контроль. Он сжал ягодицы и снова подтолкнул Гарри вперед, пока предэякулят не размазался по губам. Драко сделал вид, что слизывает его, и бедра Гарри дернулись вперед, как будто он ничего не мог с собой поделать. — Ты можешь трахнуть мой рот, если хочешь, — сказал Драко — его тон был наигранно небрежным, — прежде чем снова открыл рот и заглотил Гарри. Гарри застонал, его горячий взгляд остановился на губах Драко, когда он уставился вниз, туда, где рот Драко был широко растянут вокруг его члена. Он был неподвижен, почти застыл на месте, поэтому Драко издал легкий ободряющий стон, зная, как приятны вибрации вокруг члена. Это сделало свое дело, и вызванная этим дрожь заставила Гарри действовать, когда он медленно задвигал бедрами. Он начал коротко и неглубоко, и Драко восхитился его сдержанностью, особенно потому, что был совершенно уверен, что Гарри никогда не делал этого раньше. Что, как полагал Драко, было еще одной причиной для Гарри осторожно подойти к делу, проверяя, насколько глубоко и как быстро он может толкаться, не переступая грань. К счастью для них обоих, Драко провел добрую часть своего двадцатилетия, совершенствуя этот особый навык, и, как и при полете на метле, он вернулся к нему довольно легко. Он мял ягодицы Гарри и плавился под ним, давая понять, что тот может войти глубже, что Драко может взять больше. Гарри колебался всего мгновение, прежде чем поверил и начал толкаться. Гарри уже был близко, и как только он действительно начал двигаться — его влажный член быстро входил и выходил изо рта Драко, круглая головка упиралась в мягкое небо, — ему совсем не потребовалось много времени, чтобы достичь пика. Деревянная спинка кровати застонала под его железной хваткой, когда он кончил, член запульсировал на языке Драко, когда освобождение выстрелило в заднюю часть горла. Драко проглотил вязкую субстанцию, начисто вылизав член Гарри, когда тот медленно выскользнул из его рта. Гарри тяжело дышал, его грудь вздымалась, когда он смотрел на Драко с чем-то похожим на удивление. Самодовольная гордость разлилась в груди, и Драко потянулся, чтобы схватить Гарри за рубашку, притягивая его к себе в скользкий и соленый поцелуй. — Черт, Драко. Ты потрясающий, — пробормотал Гарри между поцелуями, сползая вниз по телу Драко, его задница притиснулась к пульсирующей эрекции Драко. Гарри прижался к нему, заставив Драко застонать. — Я хочу, чтобы ты почувствовал себя так же. — Он облизнул губы, смысл был совершенно ясен. И пикси его раздери, если это было не самой заманчивой картиной: Гарри на коленях перед ним, умоляющий Драко сказать, как лучше всего отсосать ему. Но Драко и так был ближе к тому, чтобы кончить, чем хотелось бы, а ему было не девятнадцать, как Гарри. Он был не уверен, как быстро сможет снова возбудиться, а Гарри уже дал понять, что у него на уме кое-что другое для первого раза. — Как бы восхитительно это ни звучало, я не протяну достаточно долго, чтобы трахнуть тебя, если ты прикоснешься ко мне ртом, — сказал Драко. — Если это все еще то, чего ты хочешь? Гарри нетерпеливо кивнул, и Драко ухмыльнулся. — В таком случае, думаю, на нас слишком много лишней одежды. — Он пробормотал заклятие Исчезновения, и их одежда исчезла, оставив их тела обнаженными. Эрекция Драко прижалась к голой заднице Гарри, и он позволил себе на мгновение оценить восхитительное давление, прежде чем схватить Гарри за бедра и перекатить их, пока Гарри не оказался прижатым к матрасу под ним. — О, привет, — сказал Гарри, задыхаясь и чувствуя, как кружится голова. Драко не мог не улыбнуться в ответ. — Привет. — Он поцеловал Гарри в щеку, шею, затем ключицу, прежде чем встать на колени между раздвинутыми ногами. — Скажи, если я сделаю что-нибудь, что тебе не понравится. Гарри судорожно вздохнул и кивнул, его щеки порозовели. — Скажу. — Хорошо. Сейчас может быть немного странно. — Он пробормотал несколько очищающих и защитных заклинаний, фыркнув от смеха, когда Гарри сморщил нос от этого ощущения. — Ты не шутил, — сказал Гарри, надув губы. — Я редко шучу. Гарри рассмеялся, и Драко воспользовался возможностью наколдовать немного смазки, наблюдая, как мягкий член Гарри дернулся и снова начал наполняться. Он размазал смазку по пальцам и потянулся, чтобы потереть дырочку Гарри, она сжалась и затрепетала под подушечками его пальцев. — Ты когда-нибудь делал это раньше? Сам с собой, я имею в виду. Краска залила горло и грудь Гарри, когда он кивнул. — Пару раз. — Учитывая, насколько ты сейчас напряжен, я понимаю, ты не слишком впечатлен этим опытом? Гарри выглядел почти смущенным, когда пожал плечами. — Мне показалось, что это один из тех моментов, когда, вероятно, лучше, чтобы кто-то другой делал это с тобой. — Ты не ошибаешься, — пробормотал Драко, продолжая гладить напряженную дырку. — Хотя, если хочешь это выяснить, мне нужно, чтобы ты расслабился. Гарри кивнул, хотя только когда Драко обхватил рукой его член и начал медленно надрачивать его до полной твердости, анус начал расслабляться под кончиками пальцев. Драко провел большим пальцем по чувствительной нижней части члена Гарри, наблюдая, как мышцы его бедер напрягаются и дрожат от удовольствия, а затем медленно начал вводить средний палец внутрь. Гарри немедленно снова напрягся от вторжения, прежде чем явно заставил себя расслабиться, чему способствовал непрестанно двигающийся кулак по члену. Драко продолжал свои неглубокие и нежные движения, вдавливаясь немного дальше с каждым разом, пока палец не погрузился по костяшку. Гарри более или менее приспособился к этому ощущению, его брови нахмурились, как будто он был слегка разочарован. Что ж, Драко мог бы помочь это исправить. Он повернул запястье и начал поглаживать внутренние стенки, загибая палец вверх, пока не нашел точку, которую искал. Гарри вздрогнул, его глаза расширились, а спина выгнулась над кроватью, когда Драко приласкал простату. — Ох, — выдохнул Гарри, его бедра начали опускаться на палец Драко, как будто поощряя его к более приятным поглаживаниям. — Раньше я никогда такого не чувствовал. — Трудно найти правильный угол самостоятельно, — размышлял Драко. Конечно, были заклинания, которые можно было использовать, чтобы помочь с этим — Драко пережил множество периодов воздержания с парочкой зачарованных фаллоимитаторов, — но в прикосновениях другого человека было что-то, что всегда действительно помогало Драко, и, похоже, Гарри думал так же. — Как ты себя чувствуешь? Готов к еще одному? Гарри застонал и кивнул, раздвигая ноги шире, просто чтобы совершенно ясно выразить свое желание. Драко фыркнул от смеха, а затем прижал указательный палец к среднему. Он пристально наблюдал за лицом Гарри, когда делал это, желая убедиться, что дискомфорт от дополнительной растяжки не перерастет в откровенную боль. Гарри поморщился и прикусил губу, но через мгновение опустился на пальцы Драко, побуждая его снова начать трахать его пальцами. Драко потратил целую вечность, растягивая его, надавливая, скручивая и поглаживая пальцами внутри, пока из дырки Гарри не потекла смазка, а мышцы не стали мягкими и податливыми. Гарри издавал тихие стоны с каждым нажатием, каждой линией своего тела умоляя Драко просто взять его сейчас же. Его член снова был полностью твердым и капал предэякулятом по четко очерченным мышцам живота, и Драко не смог удержаться от того, чтобы не попробовать еще раз, наклонившись и лизнув полоску вдоль нижней части живота Гарри. Гарри дернулся и застонал, протягивая руку, чтобы схватить Драко за волосы, не грубо и не дергая, а твердо, как будто ему нужна была какая-то опора. — Давай, Драко, — простонал Гарри. — Я готов. То есть, у тебя нормальный член, но он ведь не монстр или что-то в этом роде. Драко фыркнул и чисто из вредности бесцеремонно вынул пальцы из задницы Гарри, наблюдая, как тот нахмурился и дернулся от внезапной пустоты. Драко обхватил скользкой рукой свой член, и Гарри опустил взгляд вниз, наблюдая и облизывая губы. — Не волнуйся, я дам тебе то, что ты хочешь, — пробормотал Драко хриплым голосом. — Но сначала… — Он наклонился, чтобы еще раз поцеловать Гарри, прежде чем лечь рядом на кровать и похлопать его по бедру. — Почему бы тебе не залезть сверху. Глаза Гарри вспыхнули жаром и вызовом, когда он забрался на бедра Драко, дразняще прижимаясь задницей к пульсирующей эрекции. — Собираешься заставить меня делать всю работу, а? — В основном я думал о том, что в первый раз будет легче, если ты будешь сверху и сможешь контролировать темп. — Драко усмехнулся. — Позволить тебе делать всю работу — это просто бонус. Гарри фыркнул, и, как и надеялся Драко, часть нервного напряжения покинула его тело. — Хорошо, тогда как мы это сделаем? — Встань на колени, — ответил Драко, стараясь, чтобы его тон был скорее предлагающим, чем приказным. Гарри так и сделал, твердый член уперся Драко в живот. Драко скользнул левой рукой вверх по бедру Гарри, прежде чем опустить правую на свой член, содрогнувшись от приятного давления. Он прижался к заднице Гарри, скользя головкой вверх и вниз по ложбинке между ягодиц, прежде чем мягко пристукнуть по влажной дырочке. Глаза Гарри потемнели от желания, его дыхание участилось, когда Драко поддразнил его. — Так я просто… — Гарри замолчал, мягко прижимаясь к члену Драко в молчаливом вопросе, его дырка трепетала у кончика. — Да, — хрипло ответил Драко. — Как только будешь готов. Делай это так медленно, как тебе нужно. Гарри кивнул. Сглотнул. Облизнул губы. А затем давление на член Драко усилилось, и анус медленно раскрылся, чтобы впустить его, когда Гарри начал опускаться. Ощущение было невероятным, каким-то образом более ярким, чем все, что Драко когда-либо испытывал раньше, даже когда Гарри пришлось остановиться, ощущая внутри себя только головку члена. Зеленые глаза зажмурились, когда толстая головка проникла внутрь. Драко ничего так не хотел, как толкнуться и взять его, но заставил себя лежать спокойно, позволяя Гарри приспособиться и самому решить, хочет ли он продолжать. Принять член — это совсем не то же самое, что принять чьи-то пальцы, и не все готовы на это. Было еще много чего, чем они могли бы заняться вместо секса с проникновением, если бы Гарри решил, что этого слишком много, и когда бедра Гарри начали дрожать от напряжения, заставлявшего его так долго сдерживаться, Драко открыл рот, чтобы сказать это. Но прежде чем он успел вымолвить хоть слово, выражение лица Гарри как будто прояснилось, и он начал покачивать задницей, прижимаясь спиной к Драко, каждым медленным движением принимая немного больше, пока наконец член не вошел по самое основание, и ягодицы Гарри устроились на бедрах Драко. — Блять, — сказал Гарри на выдохе, его ладони уперлись в грудь Драко, когда он перевел дыхание. — Блять. — Все в порядке? Гарри бросил на него взгляд, полный раздраженного вызова. — Я в порядке. Просто слишком. Драко изо всех сил старался выглядеть искренним, выражение, которое не казалось особенно естественным на его лице, учитывая, сколько времени он провел, пытаясь скрыть свои эмоции. — Знаю. Никакой спешки. — Что, если я захочу поспешить? — спросил Гарри, морщась, когда сжал внутренними мышцами член Драко. — Не захочешь — сухо ответил Драко. — Такое хорошо заканчивается только в художественной литературе. — Да, ну… — Гарри сделал паузу, впиваясь подушечками пальцев в грудь Драко, когда начал двигать бедрами, проверяя и экспериментируя, как было приятно. — Может, не поспешу, но кажется… — Он замолчал, медленно двигаясь вверх по стволу Драко, пока внутри не осталась только головка. Гарри подождал мгновение наверху, а потом снова опустился вниз одним медленным, дразнящим скольжением, которое заставило голодное рычание прогрохотать в груди Драко. Гарри ухмыльнулся, явно довольный эффектом, который производил на Драко, делая это снова и снова. Теперь, когда жжение, видимо, исчезло, он наслаждался, и его член, который немного смягчился в начале, уже был твердым и с налитой головкой. Но он не сходил с ума от удовольствия, не так, как когда Драко ласкал его. — Попробуй немного откинуться назад, — посоветовал Драко при следующем подъеме. Гарри бросил на него слегка любопытный взгляд, но сделал, как было предложено, положив руку за спину на бедра Драко и откинувшись назад, когда стал снова опускаться на член. На этот раз, когда он сел, из его горла вырвался потрясенный стон, а ресницы затрепетали от удовольствия. — Вот оно, — удовлетворенно сказал Драко. — Я подумал, что это может помочь. — Блять, — выдохнул Гарри. — Блять, это так приятно. Гарри начал подпрыгивать с большей настойчивостью, явно стремясь преследовать это чувство теперь, когда нашел угол, от которого все тело пело. Драко просто был там, позволяя Гарри получать удовольствие и регистрируя каждое микро-выражение эйфории, которое появлялось на лице Гарри. Он был великолепен, более прекрасен в блаженстве, чем Драко мог себе даже представить. Меланхолия угрожала пробраться внутрь при мысли о том, что Драко скоро придется отказаться от этого, что после сегодняшней ночи у него больше никогда не будет особого удовольствия заставить Гарри Поттера кончить. Драко отогнал эту мысль в сторону — он уходил, от этого факта никуда не деться, и если все, что у него останется от Гарри после сегодняшнего вечера, — это воспоминания об этих моментах, Драко не собирался портить их упреждающим отчаянием. Не было необходимости печалиться о потере Гарри прямо сейчас, не тогда, когда тот был теплым, настоящим и очень живым, двигаясь на члене Драко. Каждый раз, когда Гарри садился, его толстый член подпрыгивал, капал предэякулятом по всему животу Драко. Было ясно, что Гарри близок к оргазму, его движения становились все более быстрыми и беспорядочными, когда полустоны срывались с его губ. Напряженный, ведь использовал руки в качестве рычага, чтобы сохранить тот идеальный угол, Гарри не мог дрочить себе. Драко очень нравилась мысль о том, чтобы заставить Гарри кончить только от члена внутри, но для большинства людей такое было маловероятным, даже если это было не в первый раз, поэтому Драко потянулся вперед и обхватил рукой член Гарри. Гарри застонал, низкий, шокированный звук удовольствия, который эхом разнесся по всей комнате, когда его бедра дрогнули, на мгновение потеряв легкий ритм, прежде чем задвигаться еще более настойчиво, чем раньше. У Драко еще не было достаточно времени, чтобы понять, как именно Гарри больше всего нравится, когда к нему прикасаются: предпочитает ли он жесткую или мягкую хватку, или есть какое-то особое движение или темп, которые заставят его сорваться. Но Гарри был девятнадцатилетним парнем, который уже был довольно близок к оргазму еще до того, как Драко стал ласкать его, поэтому он решил, что в дрочке не потребуется никакой особой искусности. Вместо этого он использовал все привычное, дроча Гарри крепко и быстро, его кулак скользил по эрекции, в то время как Гарри продолжал подпрыгивать на члене. Гарри не потребовалось много времени, чтобы кончить во второй раз, внутренние стенки сжали член Драко, когда он извергся на его грудь, белые полосы украсили светлую кожу. Его грудь вздымалась, когда Гарри сбился с дыхания, легкая дрожь удовольствия пробегала по нему, пока Драко выдаивал остатки спермы из его члена. Большая часть Драко просто хотела схватить Гарри за бедра и трахать его, пока он не найдет свое собственное освобождение, но Драко обнаружил, что наблюдение за содрогающимся в блаженной посторгазменной неге Гарри отвлекает. Гарри поерзал у него на бедрах, его глаза открылись, чтобы посмотреть на Драко сверху вниз с удовлетворением под тяжелыми веками. — Ты… Драко покачал головой, и Гарри нахмурился. — О, я должен… — Гарри сильно перекатился на члене Драко и поморщился от давления. Он нахмурился сильнее, разочарование неглубокими складками пролегло на его лбу. — Многие мужчины очень чувствительны после оргазма, — мягко сказал Драко. — Почему бы тебе не… — Он заставил Гарри встать на колени и слезть с его члена. Гарри поморщился, когда Драко вышел из него, и Драко сочувственно улыбнулся ему, прекрасно понимая, насколько странным может быть это внезапное чувство пустоты. Легким толчком он заставил Гарри сесть обратно на свои бедра, чтобы сам мог обхватить свой почти болезненно твердый член. — Ох, — выдохнул Гарри, с явным восхищением наблюдая, как Драко начал дрочить себе. Драко знал, что это не займет много времени, особенно после умопомрачительного секса, который только что был у них с Гарри. Он все еще слышал заманчивые звуки, которые издавал Гарри, пока прыгал на его члене, выражение полного экстаза на его лице, ощущение его тела, такого горячего, скользкого и тугого. Драко поднял глаза и встретился с горящим взглядом Гарри, полным желания, страсти и более глубокого, нежного чувства, которое Драко отказался называть или обдумывать. — Драко, — прошептал Гарри хрипло от эмоций, и это было все, что нужно. Драко кончил, добавив к беспорядку на своем животе, его сперма смешалась со спермой Гарри на коже. — Блять, это было горячо, — выдохнул Гарри, когда Драко пытался отдышаться. Гарри протянул руку и провел пальцем по сперме, скопившейся в пупке, затем поднес его ко рту, чтобы попробовать. Он задумчиво наклонил голову, когда истощенный член Драко слабо дернулся в знак признательности. — Не самое вкусное, но и не ужасное, — наконец заявил Гарри. Драко фыркнул. Он начинал чувствовать себя немного паршиво, поэтому быстро наложил на них обоих Очищающее заклинание, ощущая до смешного сильное удовольствие от кривой улыбки, которую Гарри бросил ему в ответ. Гарри соскользнул с его колен, чтобы лечь рядом, слегка поморщившись от движения. — Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Драко. — Я могу наложить небольшое Исцеляющее заклинание, если тебе слишком больно. — Нет, я в порядке, — сказал Гарри, покачав головой. — Немного более чувствительно, но я не возражаю. — Он прикусил губу и посмотрел на грудь Драко, проводя пальцами по безупречной коже, где были бы шрамы от Сектумсемпры, если бы Северус не был так искусен в своем исцелении. — Магия может совершать такие невероятные подвиги, может исцелить тебя так, что ты будешь как новенький, как будто вообще ничего не произошло, — тихо продолжил Гарри. — Но есть некоторые вещи, которые стоит почувствовать… некоторые решения, которые стоит запомнить. Драко прекрасно понимал Гарри. Он взглянул на свое предплечье, где за двадцать лет Темная Метка на коже поблекла до тускло-серого цвета. Как бы сильно он ни ненавидел ее, была причина, по которой он никогда не пытался убрать ее или прикрыть. Он нуждался в этой Метке, нуждался в постоянном напоминании обо всех ужасных, чудовищных решениях, которые принял в детстве, и фанатичной идеологии, которой он позволил сформировать и определить его. Это было неизбежное последствие, запечатленное прямо на коже, укрепляющее его клятву никогда больше не позволять себе превращаться в такого человека, становиться лучше, быть лучше. Были некоторые вещи, которые магия не должна была стирать. — Хорошо, — тихо ответил Драко. — Но если станет болезненно, дай мне знать. — Хорошо, — пообещал Гарри. Он повернулся, чтобы посмотреть Драко в глаза, и воздух между ними стал тяжелым от всего, что им еще предстояло обсудить, будущий отъезд Драко — огромная тень, мерцающая на краях яркого маленького пузыря, который они создали здесь, где они только вдвоем. Драко знал, что они должны поговорить сейчас, когда их похоть утолена. Было бы разумно начать выяснять подробности возвращения Драко домой. Гарри был согласен. — Драко, — начал он тяжелым тоном. — Мы должны… Драко наклонился вперед и тихо поцеловал Гарри, проведя языком между губ. Да, возможно, им следует поговорить о своих планах, о будущем, о том факте, что у них с Гарри нет будущего, но Драко обнаружил, что пока не может этого вынести. В конце концов, у них была только одна ночь вместе. — Завтра, — сказал Драко прямо в губы Гарри. — Все это может подождать до завтра.⏳—⏳—⏳
Кабинет Драко — или, скорее, мистера Фитцгиббона — выглядел точно так же, как и в прошлый раз, когда Драко был здесь. Неужели действительно прошло меньше месяца с того рокового дня? Почему-то казалось невозможным, что с момента его прибытия в прошлое прошло так мало времени. Его чувства к Гарри, безусловно, были намного сильнее, чем обычно бывает после месячного флирта, но, с другой стороны, он знал Гарри гораздо дольше, не так ли? Просто потому, что они никогда не были друзьями — скорее, наоборот, в течение немалой части их отношений, — это не означало, что они не знали друг друга. Были времена, когда Драко думал, что Поттер знает его лучше, чем кто-либо другой, на самом деле. Его чувства к Поттеру всегда были сильными — он полагал, что это не так уж неправдоподобно, что интенсивность будет способствовать как более позитивным чувствам, так и негативным. — Утром я подтвердил в кафетерии, что сегодня подают Пастуший пирог. Это любимое блюдо Фитцгиббона, и он всегда возвращается за добавкой и не торопится, а это значит, что у тебя должен быть по крайней мере целый час, прежде чем он вернется с обеда, — сказал Гарри, закрывая за ними дверь. — Тебе нужна помощь в настройке чего-нибудь? Драко покачал головой, вытаскивая сумку из-под своей жесткой мантии Невыразимца — она всегда была такой неудобной, или это от того, что он не обходился без нее ни месяца с тех пор, как начал работать в Министерстве? Из сумки он начал осторожно извлекать различные фрагменты Маховика Времени, которые Гарри позаимствовал из хранилища Отдела тайн, раскладывая их на свободном столе. — Нет, я должен сделать это сам. — Драко остановился и повернулся к Гарри, напрягая спину. — На самом деле, я думаю, что нам пора попрощаться. Тебя не должно быть здесь, когда я произнесу заклинание. Выражение лица Гарри стало упрямым. — Я не оставлю тебя здесь одного! Что, если что-то пойдет не так? — Это не только для твоей безопасности, — объяснил Драко. — Мне нужно как можно точнее воссоздать условия моего отбытия, а я был один в кабинете, когда это произошло. Близость тебя и твоей магической подписи в такой деликатной операции может полностью изменить результат. Само твое присутствие может быть опасным для нас обоих. Гарри нахмурился, но в конце концов кивнул, явно неспособный найти какие-либо пробелы в логике Драко. Тем не менее, он напрягся, как будто готовился к драке, и Драко автоматически напрягся в ответ, когда Гарри сказал: — Тогда ладно. Так, это та часть, где ты пытаешься наложить на меня Обливиэйт? Драко моргнул и уставился на Гарри широко раскрытыми глазами, отмечая жесткое, решительное выражение лица, близость его руки к кобуре с палочкой. Разве Драко не провел последний месяц, убеждая себя не недооценивать интеллект и наблюдательность Гарри? Конечно, Гарри пришел бы к тому же выводу, что и Драко, — что он слишком много знает. — Ты можешь назвать мне вескую причину, по которой я не должен этого делать? — спросил Драко, его тон был спокойным. В глубине души он надеялся, что Гарри сможет. — Ты имеешь в виду, помимо того факта, что кража моих воспоминаний против моей воли является ужасным правонарушением? Драко поморщился, желудок скрутило. Этот факт был тем, с чем Драко боролся с тех пор, как понял, что, вероятно, придется так сделать. После всех его заявлений о том, что он стал лучшим человеком, чем был в детстве, вот он здесь, планирует вторгнуться в сознание того, кто ему глубоко небезразличен. Это было отвратительно, и мысль о том, что Гарри не будет помнить Драко и того, что они разделяли вместе, заставляла его сердце истекать слезами горечи. Но дело было не только в нем и его собственных эгоистичных желаниях, или даже не только в Гарри. Речь шла о структуре их вселенной, о потенциальном изменении их будущего или, по крайней мере, будущего Гарри в этой конкретной временной шкале — возможно, гипотеза сэра Грэма Вулси была правильной, и Драко уже изменил прошлое настолько, что вызвал раскол вселенной. Он знал, когда, но не мог быть полностью уверен, где. Одной этой крошечной возможности было достаточно, чтобы Драко подумал о том, чтобы ничего не предпринимать, когда дело дойдет до Обливиэйта, но было ли достаточно простой надежды? — Да, — твердо сказал Драко, немного ненавидя себя. — Кроме этого. Странно, но взгляд Гарри, казалось, смягчился, как будто он понял, чего стоило Драко пройти через — как он считал — необходимое, даже если это убивало его. — Ты оставил здесь много незаконченных дел, — сказал Гарри мягким, но уверенным голосом — он явно много думал об этом. — Хвосты, которые тебе нужно будет, чтобы я убрал, если ты не хочешь, чтобы началось расследование. Как думаешь, Фитцгиббон не заметит части Маховика Времени, разбросанные по его столу, когда закончит со своим Пастушьим пирогом? Я сомневаюсь, что они просто исчезнут, когда исчезнешь ты. Не говоря уже обо всех книгах по Магии Времени в моей квартире, которые мне все еще нужно вернуть. Ты думаешь, я не начну задавать вопросы о куче не совсем легально полученных материалов в моей квартире и пропавших воспоминаниях о целом месяце? — Он покачал головой, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к стене рядом с плакатом Селестины, которая была в полном восторге от близости Поттера. — Я не знаю, достаточно ли ты близок с Гермионой в твоем времени, чтобы быть в курсе, через что она прошла со своими родителями после войны, — продолжил Гарри, — но давай просто скажем, что если твоя специальность — Магия Времени, то ее — Магия Памяти. Даже если ты наложишь на меня Обливиэйт, есть все шансы, что он не приживется, не полностью, не навсегда. А еще ты мог бы не беспокоиться и позволить мне помочь убедиться, что никто, кроме меня, не узнает, что ты когда-либо был здесь. — И ты сможешь сохранить это в секрете? — спросил Драко, уже наполовину убежденный, но нуждающийся в должной осмотрительности. — От друзей? Навсегда? Гарри кивнул, упрямо сжав челюсти. — У меня большой опыт в хранении секретов даже от них. Я знаю, как это важно. Это разумный поступок, и к тому же… — Он замолчал, его замкнутое выражение открылось, демонстрируя тоску, которую они оба начали скрывать в ту секунду, когда покинули Италию. У Драко перехватило дыхание. — Я и так теряю тебя, — сказал Гарри, злясь на себя, когда голос надломился. — Я не хочу тебя забывать. Драко шагнул вперед и обхватил ладонью щеку Гарри, потирая большим пальцем его подбородок, царапая пальцы начинающей пробиваться щетиной — должно быть, он не брился этим утром в спешке, чтобы протащить Драко в Министерство. Драко чувствовал, что сдается, на самом деле, он знал, что сдастся в ту же секунду, как Гарри затронул тему Обливиэйта. Драко не хотел забирать воспоминания Гарри больше, чем Гарри не хотел их терять. Драко не был уверен, смог бы он когда-нибудь пройти через это, что на самом деле было достаточным доказательством того, что сэр Грэм Вулси все-таки был прав. Потому что Поттер в его мире никогда не показывал никаких признаков того, что в юности у него был бурный роман со взрослым Драко Малфоем из будущего. Их временные шкалы, должно быть, уже отклонились. — Но тебе придется, — сказал Драко, его голос был мягким, чтобы не сорваться. — Если я не заберу твои воспоминания, тебе все равно придется забыть меня. — Гарри открыл рот, чтобы перебить, и Драко провел большим пальцем по его губам, чтобы заставить замолчать. — Я серьезно, Гарри. Тебе нужно двигаться дальше и жить своей жизнью. И самое главное, ты не можешь пойти и разыскать меня сейчас. Гарри промолчал, но его глаза вызывающе сверкнули. Драко вздохнул. Он мог бы вызвать перелом в их временной шкале, но этот перелом произошел бы только что, а это означало бы, что все события в жизни Драко, которые сформировали его девятнадцатилетнее «Я», не изменились бы. — Человек, которым я являюсь сейчас… мне потребовалось двадцать лет, чтобы добраться сюда, Гарри. Это произошло не за одну ночь. Драко в твоем мире, девятнадцатилетний Драко… ему еще предстоит много работы. Он в режиме выживания, злой, страдающий и пытающийся понять, кто он такой, черт возьми, после того, как все, что он думал, что понимал о мире и своем месте в нем, взорвалось. — Драко вздохнул, полный стыда и жалости к мальчику, которым он был, тому, кто хотел измениться, но потратил годы, чтобы понять, как это сделать. — Даже если не хочешь этого, ты будешь ожидать, что он окажется лучше, чем есть сейчас, и это будет нечестно по отношению к вам обоим. — Но он — это ты, — запротестовал Гарри. — Он не я, — возразил Драко с тяжелым взглядом. — По крайней мере, пока нет. И человеком, которым я стал, тем, кто стоит перед тобой… Я добрался сюда без вмешательства Гарри Поттера. — Гарри сделал вид, что снова хочет прервать его — ужасные манеры — и Драко подавил его одним взглядом. — Я не говорю, что этого не могло или не произошло бы, если бы мы были… друзьями, но я не могу быть уверен. Он нахмурился; размышления о человеке, которым он являлся в юности, никогда не были особенно приятным опытом, и, как ни странно, размышления о своем состоянии в течение нескольких лет сразу после войны были на самом деле хуже, чем размышления о себе, каким он был до и во время войны, когда принял большую часть своих ужасных решений. Ему потребовалось немало времени, чтобы преодолеть свой гнев и непростительно эгоистичную жалость к себе и наконец достичь точки, когда он мог бы совершить реальные и прочные изменения внутри. Те первые несколько лет… они не были хорошими. Тщательно подбирая слова, Драко продолжил объяснения: — Я беспокоюсь, что любые отношения между нами сейчас, даже просто дружба, нанесут ущерб прогрессу, которого я в конечном итоге добился. С твоей известностью, твоим влиянием и дурной славой… — Драко поморщился. — Если бы я мог тогда облегчить себе жизнь, не думаю, что у меня хватило бы сил не воспользоваться этим преимуществом. Я хочу, чтобы у твоего Драко был шанс учиться на своих ошибках и расти, как это сделал я, а это значит, что у него не может быть доступа к кратчайшим путям или способности найти легкий выход. Разве ты не хочешь этого и для него тоже? Глаза Гарри наполнились слезами — печальными или разочарованными, Драко был не уверен — и он отвел взгляд, выражение его лица было яростным, когда он быстро заморгал. — Он не мой Драко. — Я думал, мы одно и то же? — тихо сказал Драко, его голос был твердым, но не недобрым. Он понимал огорчение Гарри, но ни один из них не мог быть эгоистом. Драко хотел Гарри, и он был уверен, что его младшее «Я» можно быстро убедить в привлекательности Гарри. Было что-то притягательное в мысли о том, чтобы заполучить Гарри намного раньше в своей жизни, но было слишком много вещей, от которых они оба отказались бы, если бы Гарри вздумал искать Драко сейчас. Браки, дети, целые жизни — счастливые, в основном полноценные жизни, — которые вообще мало касались друг друга. Для Гарри было лучше прояснить это сейчас, особенно потому, что Драко не лгал — девятнадцатилетний Драко был не в лучшем положении, и любые отношения, которые могли бы сложиться между ним и Гарри, оказались бы нездоровыми для них обоих. Драко просто не был способен ни на что другое в то время. Кто знал, что присутствие Драко здесь могло бы изменить для обитателей этой временной шкалы — если бы этот Гарри и Драко пошли по тому же пути, что он и Поттер, — но Драко знал достаточно, чтобы предостеречь Гарри от слишком скорого воссоединения с Драко. Неизбежная катастрофа причинила бы боль им обоим, а Драко не хотел причинять боль Гарри ни в каком воплощении. Гарри зарычал. — Хорошо, хорошо. Я понимаю, — проворчал он, взволнованный, но согласный. — Это отстой, но я понимаю. Я оставлю тебя — его — в покое. — Он повернулся, чтобы встретиться взглядом с Драко, его глаза сверкали. — Но то же самое не относится к тебе! Драко нахмурился. — Что? — Я знаю, что мы с тобой не близки там, откуда ты пришел, но у тебя нет таких ограничений, как у меня, — объяснил Гарри. — Я не говорю, что мы должны быть вместе или что-то в этом роде, но… — Он замолчал, выражение его лица было почти полным надежды, когда он посмотрел в глаза Драко. — Мы могли бы быть друзьями. Ты, человек, которым ты стал… тебя стоит узнать, Драко. Обещай мне, что свяжешься… со мной? Если мне запрещено связываться с Драко в моем мире, я хотел бы знать, что где-то есть Гарри, у которого будешь ты в его жизни. У Драко перехватило горло, и он кивнул, не доверяя себе настолько, чтобы заговорить. Было странно думать о том, чтобы подойти ко взрослому Поттеру теперь, когда он знал, как выглядел Гарри, когда кончал. Он не был уверен, сможет ли сделать это — подружиться с Поттером, не сравнивая его постоянно с ним младшим, парнем, в которого Драко был наполовину влюблен. Это было бы не более справедливо, чем если бы Гарри ожидал, что младший Драко будет похож на него. Но он также знал, что будет трудно держаться подальше, и вот Гарри был здесь, предлагая ему идеальный предлог не делать этого. — Хорошо, я обещаю, — наконец сказал Драко хриплым голосом. Он взглянул на часы в углу и нахмурился. — А теперь мне действительно нужно все уладить, а это значит, что тебе нужно уйти. — Да, — грустно согласился Гарри. А потом он обнял Драко за шею, приподнялся на цыпочки и поцеловал, вкладывая в поцелуй все, что у него было, поцеловал его так, будто это был последний поцелуй, который они когда-либо разделяли. Драко поцеловал его в ответ так же глубоко, прижимая его тело к своему, наслаждаясь ощущением Гарри в своих объятиях в последний раз. — Прощай, Драко, — прошептал Гарри ему в губы, прерывая поцелуй. — Счастливого пути. Драко слегка улыбнулся и отступил назад, выпуская Гарри из своих объятий. — Прощай, Гарри. Будь счастлив. Слезы навернулись на глаза Гарри, и Драко почувствовал, как у него самого защипало в глазах, а горло начало сжиматься от эмоций. Гарри кивнул и слабо улыбнулся. — Я останусь снаружи и прослежу, чтобы тебя не побеспокоили. — Он посмотрел на часы. — У тебя есть полчаса, а затем мне нужно будет зайти, чтобы собрать доказательства до возвращения Фитцгиббона. Удачи. С этими словами Гарри развернулся на каблуках и выбежал из комнаты. Драко долго смотрел ему вслед, моргая, чтобы не заплакать. Сейчас было не время для эмоций. У него была работа, которую нужно было сделать. Он мог сломать все, что хотел, как только вернется домой.⏳—⏳—⏳
Первое, что заметил Драко, когда открыл глаза, было благословенное отсутствие Селестины Уорбек. Это само по себе было недостаточным доказательством, поэтому он посмотрел на стол перед собой, его взгляд инстинктивно искал фотографию в рамке на углу его стола, на которой он гонялся за смеющимся четырехлетним Скорпиусом через лужайку Мэнора. Драко вздохнул с облегчением, наблюдая, как маленький Скорпиус весело визжит, у Драко перехватило горло. До этого момента он не осознавал, насколько был напуган тем, что не вернется в свою временную шкалу. Потеря Гарри уже была пульсирующей болью под кожей, но, наблюдая, как его фото-Я подхватывает Скорпиуса и раскачивает его в воздухе, он понимал, что был именно там, где должен быть. Внезапное желание увидеть сына лично, подержать его в объятиях хотя бы на мгновение — Скорпиус-подросток меньше любил обнимать отца, чем четырехлетний Скорпиус, — ударило его со всей силой неистового бладжера. Драко нужно будет послать сову директрисе МакГонагалл и посмотреть, можно ли устроить встречу. Нервничая, Драко взглянул на календарь, лежащий на его столе, отметив, что отображаемая дата была такой же, как и тогда, когда он ушел, — 15 сентября. Это был хороший знак. Это означало, что ему удалось каким-то образом не промахнуться мимо своего времени. Конечно, он мог промахнуться — он сомневался, что в его отсутствие в кабинет мог бы кто-нибудь пробраться, чтобы заставить календарь показывать правильную дату — календарь должен был волшебным образом менять даты сам по себе, но проклятая штука, похоже, сбилась с настроек где-то в июне, из-за чего Драко приходилось каждое утро уговаривать ее показывать правильный день. И все же, даже если бы промахнулся, он не мог сильно ошибиться в дне, учитывая, что его кабинет выглядел точно так же, как когда он его покинул, вплоть до недопитой чашки чая на столе. Тот факт, что чай еще не начал прорастать какими-либо подозрительными наростами, подтверждал гипотезу о том, что, по сути, в его мире прошло не так уж много времени с момента его не такого уж маленького приключения. У него получилось. Несмотря на их с Гарри кропотливые исследования по воссозданию условий, которые отправили его в прошлое, и подтверждение его старого профессора о том, что теория была здравой, в глубине души Драко не был полностью убежден, что схема действительно сработает. Теперь, когда это произошло, Драко обнаружил, что странно растерян, не зная, что ему делать дальше. За последний месяц он вообще ни о чем не думал, кроме того, как вернуться домой, и мысль о том, чтобы просто продолжать свой день, как обычно, казалась совершенно невозможной после того, что он только что пережил. И вот, Драко сделал то, что делал только один раз, в тот день, когда Скорпиус решил появиться на свет с воплями за целую неделю до окончания срока — Драко ушел с работы пораньше. Не то чтобы он так сильно любил работу, что не мог находиться вдали от нее, хотя и искренне наслаждался ею. Но он провел первое десятилетие или около того образцовым работником, делая все возможное, чтобы доказать, что ему можно доверять и что он предан своему делу; учитывая, что он был и бывшим Пожирателем Смерти, и Малфоем, это была довольно тяжелая битва. К тому времени, когда он завоевал достаточное уважение во всем Министерстве, они с Асторией уже развелись, а Скорпиус девять месяцев в году учился в Хогвартсе, и не было особой причины убегать пораньше, чтобы просто побродить в одиночестве по пустой квартире. Но если когда-нибудь и будет приличный предлог, чтобы уйти, подумал Драко, ментальная усталость от путешествия во времени должна быть им. Если бы кто-то думал, что истощение от смены часового пояса, сопровождающее регулярные путешествия, было ужасным, представьте, что сделало бы с человеком само путешествие во времени? Квартира Драко, как и его кабинет, казалась неизменной, и напряжение, которое — Драко даже не осознавал — сковывало его, начало медленно покидать мышцы. Он направился к стильной тележке с напитками в углу кабинета и налил себе Огденского на палец, сделал паузу, а затем налил еще на один палец для верности, прежде чем направиться к дивану и бесцеремонно плюхнуться на подушки. Он вздохнул, устраиваясь на подушке в идеальном равновесии между мягким и твердым, позволяя себе наслаждаться комфортом, который так часто принимал как должное. Недели сидения на ужасном подобии дивана Гарри напомнили Драко, как сильно он наслаждался удобствами своей квартиры. Возможно, она была значительно скромнее, чем Мэнор, в котором он вырос, но он, конечно, не пожалел денег на мебель. Не говоря уже о кровати, на которой, с дрожью восторга понял Драко, он заснет этой же ночью! Перспектива проснуться утром без боли в шее и в спине почти стоила того, чтобы вернуться домой. Конечно, тот факт, что в его великолепно удобной кровати не было Гарри, умерил энтузиазм. Гарри. Теперь, подумав о Гарри, подумав о его потере, Драко не мог остановить мысли. Он вспомнил нахмуренные брови Гарри, когда тот склонялся над учебником, исследуя работу с заклинаниями, вспомнил, как итальянское солнце окрашивало кожу Гарри в золотистый цвет, когда тот с удивлением смотрел на окружающие его достопримечательности, вспомнил шелковистое тепло, исходящее от него, обернутого вокруг члена Драко, восторженные звуки, которые он издавал, когда Драко заставил его кончить. Драко подумал об их последних мгновениях вместе, о том зажигательном поцелуе, который, Драко знал, он никогда не забудет, пока жив, и о последнем обещании, которое Гарри сумел вырвать у него перед тем, как они расстались. Тогда было легко дать это обещание, когда Драко даже не был уверен, удастся ли ему это или переживет ли он вообще эксперимент. Легко было сказать, когда Гарри смотрел на него горящими глазами и такой яростной страстью, что Драко пообещал бы ему все, все, лишь бы огонь не потускнел. Однако теперь, когда Драко вернулся домой, столкнувшись с реальностью своей жизни, реальностью своих отношений с Поттером, а не с Гарри, Драко не был так уверен в себе. Потому что этот Поттер, хотя он определенно потерял враждебность к нему, никогда не был по-настоящему дружелюбен. Ближе всего они были к дружелюбию, когда в последний раз нормально разговаривали на вечеринке по случаю дня рождения Драко, когда Поттер был абсолютно пьян. О чем это он там болтал? Что-то о том, как долго он ждал, и что начал задаваться вопросом, не было ли все это просто сном. Драко сделал глоток виски и замер со стаканом на полпути к губам. Поттер всегда наблюдал за ним, еще со времен Хогвартса, хотя, когда Драко начал свою работу в Министерстве, он заметил, что взгляды были менее враждебными и более внимательными, чем Драко ожидал. Поттер никогда не приближался к нему, и их пути редко пересекались напрямую, но Драко всегда думал, что отсутствие антагонизма у Поттера казалось довольно внезапным и странным, особенно когда остальному миру, включая товарищей Поттера по Гриффиндору, потребовались годы и годы, прежде чем они смогли не насмехаться, когда натыкались на Драко. Не имея лучшего объяснения перемене настроения Поттера, Драко подумал, что, должно быть, он делал что-то правильное в своих усилиях стать лучшим человеком, если святой Поттер понял это и хотел дать Драко кредит доверия. Все шло примерно одинаково в течение многих лет, более десяти лет, но после вечеринки по случаю дня его рождения прошедшим летом Драко почувствовал, что взгляды Поттера снова изменились, стали настороженными и выжидательными, нетерпеливыми. В то время Драко подозревал, что Поттер чувствовал себя неловко из-за того, что практически рыдал на его плече, плече человека, которого он едва знал и, кажется, еле мог стоять, и что, возможно, Поттер немного беспокоился, что он мог проговориться о чем-то неподобающем. И, возможно, так оно и было. Драко просто не осознавал этого в то время. Когда Драко поступил на работу в Отдел тайн после учебы в университете в Риме, Поттер уже начал свою работу в Отделе исследований инновационных заклинаний и чар, еще один выбор, который всегда казался Драко неожиданным. Как такой человек, как Поттер, вообще попал в такую область? Когда бы Поттер проявил интерес и талант к исследованию непонятных заклинаний и определению способов их обновления и модификации для новых и улучшенных целей? Драко всегда предполагал, что это как-то связано с секретной работой, которую Поттер выполнял во время войны, но теперь была другая альтернатива: работа, которую сам Драко поручил Поттеру в рамках его стремления вернуться домой. Он дал Поттеру эту работу из-за своих инсайдерских знаний о его будущей карьере, уверенный, что Поттер сможет справиться с заданием, даже если он еще не приобрел навыки, которыми обладал в временной шкале Драко. В тот момент, когда Драко решил не накладывать на Гарри Обливиэйт, он подумал, что это ответ на его вопрос о том, обязательно ли изменение прошлого приводит к альтернативным временным линиям. Потому что Поттер в этом мире никогда не подавал ни малейшего признака того, что встречался с Драко Малфоем из будущего, когда ему было девятнадцать лет. Исключая разве что… Может быть, подавал. Может быть, Драко просто не обращал внимания. Может быть, у него было недостаточно фактов, чтобы распознать признаки того, чем они были. Или, может быть, Драко видел что-то, чего вообще не было, читал тайные мотивы в обычных действиях, потому что отчаянно хотел, чтобы это было правдой. Это был бы не первый раз, когда он обманывал себя, но это вполне могло стать самым разрушительным. Что ж, ничего не поделаешь. Разрушительно или нет, Драко не сможет отдохнуть сегодня ночью — даже на своей самой восхитительно удобной кровати, — пока не узнает правду, так или иначе. Драко встал и допил остатки виски, молча извиняясь перед дорогим алкоголем за то, что не смаковал его должным образом. К сожалению, он срочно требовался в другом месте. Он должен был сдержать обещание.⏳—⏳—⏳
Драко, должно быть, был погружен в свои мысли дольше, чем он думал, так как солнце уже село к тому времени, когда он аппарировал на улицу, где жил Поттер. Это было хорошо, так как Драко даже не потрудился проверить время, прежде чем помчался, и, насколько он знал, Поттер, возможно, все еще был на работе. Черт возьми, он мог быть на работе — он был хорошо известен тем, что работал допоздна, — или мог гулять с одним из своих многочисленных друзей. Сомнение начало подтачивать решимость Драко, побуждая его развернуться и все обдумать, использовать более тонкий подход вместо того, чтобы врываться, как какой-нибудь дерзкий гриффиндорец. Инстинкт самосохранения, который у него присутствовал, кричал, чтобы он оставил это, что даже если Поттер был тем Гарри, в которого Драко влюбился, это не означало, что что-то изменилось. Для Гарри прошло двадцать лет, достаточно времени, как Драко прекрасно знал, чтобы стать совершенно другим человеком. Но Драко должен был узнать. Каким бы ни был результат, это будет лучше, чем неопределенность. Кроме того, он пообещал Гарри, что протянет Поттеру руку дружбы еще раз — он надеялся, на этот раз с лучшими результатами. Даже если эти двое не были одинаковыми, Драко подумал, что какая-то частичка Гарри была бы лучше, чем вообще ничего. Медленно он подошел ко входной двери, расправил плечи и постучал. На мгновение воцарилась тишина, а затем послышались слабые звуки — кто-то двигался внутри, направляясь к двери. Драко затаил дыхание, изо всех сил стараясь держаться прямо и излучать уверенность, которой он не чувствовал, когда дверь распахнулась. Гарри Поттер стоял в дверном проеме, золотой свет разливался вокруг него и уходил в темную ночь. Он был одет в удобные джинсы и мягкий на вид изумрудный джемпер, и у Драко сжалось горло. Драко всегда думал, что Гарри вырос довольно красивым мужчиной, но теперь все, что он мог видеть, — это сходство с парнем, которым он когда-то был. Все, что Драко мог видеть, был Гарри. Он был старше, конечно, был, кожа вокруг глаз была в морщинках, черты лица стали более выраженными, выражение лица менее открытым, чем было в молодости. Но это все еще был Гарри, несомненно так, и, к своему стыду, Драко почувствовал, что тело реагирует на его присутствие так же остро, как и на его девятнадцатилетнее «Я». Он дал себе довольно суровый внутренний выговор — он не для этого был здесь! — и осторожно улыбнулся. Глаза Поттера расширились, когда он увидел Драко на крыльце, его брови нахмурились в замешательстве, прежде чем на лице отразилась эмоция. Эмоция, чертовски похожая на надежду. Сердце Драко бешено забилось. — Привет, Гарри, — сказал Драко, не в силах придумать ничего более красноречивого, когда столкнулся с тридцатидевятилетним Поттером впервые с тех пор, как влюбился в Гарри. Однако он никогда не называл этого Поттера по имени, чего, казалось, было достаточно. Лицо Поттера — Гарри — расплылось в широкой, довольной улыбке, той самой кривой улыбке, которой он одарил Драко на солнечной итальянской площади, когда ему было девятнадцать лет. — Давно пора, — сказал Гарри, все еще ухмыляясь, когда отступил в сторону и жестом пригласил Драко войти в его дом. — Я так долго ждал.La fine