Худший

Утром солнце слепило со всех сторон. Из окна, сквозь светлые шторы, пробивали игривые солнечные зайчики, а прямо напротив лица лежала плюшевая игрушка с личиком радостного Санрайза. Алиссия улыбнулась, села на кровати и потянулась. Еще никогда ей так не хотелось идти на работу. Видимо, слова о том, что дело действительно в коллективе — правда. Ее роботизированный напарник завладел всеми ее мыслями. Алиссия думала о нем, пока ехала домой, пока ужинала, пока гладила кота и смотрела сериал. Очаровательный воспитатель успел даже присниться ей этой ночью. Он действительно был волшебным. Таких людей не бывает. Санрайз обладает искренней детской добротой, наивностью и дружелюбностью, тактильный и тактичный, он мягкий, и действительно идеально подходит для общения с детьми, но в то же время бывает серьезен, пронзительно печален и прозорлив. Алиссию пугала его проницательность. Он уже, конечно, догадался для чего к нему приставили Фонетт, и Солнце никак не проявил к ней враждебности или настороженности. Он спокойно принял судьбу и даже попытался наладить отношения. Теперь Алиссия была уверена, что он является примером обучающегося ИскИна, который уже ничем не уступает человеческому. Может, только превосходит. Санрайз может быть жестким, даже в своем солнечном обличии, Фонетт уверена в этом, он просто не желает этого. Не желает подчиняться жестокому миру, программе, своей теневой стороне. Именно он — не Фредди, Монти, Роксана или Чика — является идеальным творением инженерной мысли. Алиссии еще только предстояло убедиться в этом. Фонетт могла похвастаться лишь небольшим опытом работы в фирмах, нуждающихся в психологе. Вся ее одежда состояла из темных и сдержанных вещей, которые можно смело назвать «неубиваемой классикой». Она глубоко вздохнула и зарылась пальцами в светлые волосы, оглядывая свой скучный гардероб. Санрайз наверняка не одобрит, если она заявится на работу в детский сад в деловом костюме и галстуке. Да его, наверное, инфаркт хватит. Алиссия улыбнулась, представив его недовольный скрежет и обиженные фразочки. Этого она допустить не могла. К счастью, Алиссия сама недавно была ребенком, любящим яркие и броские вещи. Ребенком, который стремился оставить свое детство позади, предпочитая ему взрослую реальность, которая наверняка лучше. Как же она ошибалась… В доме ее родителей она наверняка найдет что-то подходящее, а вечером заедет в магазин и выберет подходящие вещи. Выпив чашку холодного чая, оставшегося с вечера, Алиссия выбежала на улицу, запрыгнула в машину и отправилась в родительский дом, молясь не попасть в пробку и не опоздать: не хотелось бы, чтобы кто-то из охраны увидел нефункционирующего аниматроника. Ее родители жили неподалеку. Невысокий домик, обвитый плющем, двойные качели перед крыльцом и множество разнообразных цветов. Алиссия быстро поднялась по невысокой лестнице, нашарила в горшке ключ и тихо вошла в дом. Ее комната находилась на втором этаже, напротив комнаты ее брата. Фонетт бесшумно скользнула к себе и с умилением заметила, что пыли нигде нет, а на кровати валяется любимая книга ее брата. Шкаф порадовал своей пестротой. — Лисси? — позади послышался сонный голос. Фонетт вздрогнула, и быстро обернулась, пересекаясь с серыми глазами брата. Это было то единственное, что отличало их: почти близнецы, они были одинаковыми во всем, кроме цвета глаз — у Алиссии были темно-синие. Он стоял в дверях, оперевшись на косяк и сонно хлопал глазами. Брат выглядел совсем малышом в своей зеленой пижаме со змейками, явно не на 11. Ниже и слабее всех своих сверстников: лейкемия не пощадила его. — Джейми, — Алиссия повернулась к брату и раскрыла руки для объятий, — привет, солнышко! Обращение проскользнуло само по себе — она никогда не называла так своего брата. Фонетт не придала этому значению, прижимая к себе хрупкое тельце брата. Он был в ремиссии уже несколько месяцев, но Алиссия уже привыкла обращаться с ним, как с хрустальной вазой — любое неосторожное прикосновение оставляло на нем чудовищные синяки, незаживающие неделями. — Как ты? — спрашивает Алиссия, осматривая его, — что это такое? Она указывает на припухлость на шее. Мальчик тут же накрывает ее рукой и пристыженно смотрит на сестру. Это ошибка: на руке мальчика Фонетт замечает синеющий отпечаток ладони. — Боже, — тихо шепчет она, — только не говори, что… — Нет. Нет, все нормально, — он качает головой, — пока у меня ничего не болит. Мы ездили с родителями в больницу, но они не подтвердили рецидив. Все хорошо. Я надеюсь, на это. — Ничего не болит? Ты уверен? — Алиссия гладит щеку брата и заглядывает в родные глаза, — если что-то не так — скажи сразу, не стоит запускать, ты же знаешь. — Знаю, Лисси, — Джеймс делает шаг назад, ускользая от унизительных ласк сестры, — ну что, ты устроилась в Пиццаплекс? Мы ждали твоего звонка вчера… Подумали, что ты очень устала и не стали звонить. Тебя приняли? — Да, представляешь? Это потрясающе! Мне очень нравится! — Алиссия плюхается на кровать и стучит по месту рядом с собой. — Обалдеть! Ты работаешь с аниматрониками! С Фредди или с Чикой? Они мои любимчики! — мальчик потирает ладони, предвкушая долгий рассказ. — Нет, Джейми, я работаю в детском саду, с Воспитателем. Слышал о нем? — она видит разочарование на бледном лице брата и улыбается, — не недооценивай его! Он потрясающий! — Говорят, он сломался и из-за него погибло двое детей. Будь осторожнее с ним, пожалуйста, Лисси, — мальчик приобнимает себя руками, словно точь-в-точь, повторяя привычку Солнца, — лучше бы ты работала с Фредди. — Перестань! Он классный. Я познакомлю вас как-нибудь! — Еще чего, — фыркает Джеймс, — я слишком взрослый, чтобы ошиваться в детском саду. Лучше посмотрю шоу от Фредди или зависну с Чикой. — Пф, только дети говорят, что они не дети, — Алиссия собирается пощекотать брата, но тут же отдергивает руки, — эм… да и, к главным аниматроникам подойти не просто. Джеймс замечает резкую перемену в сестре и грустно улыбается: — Так, зачем ты приехала? — Точно! — Алиссия подскакивает и бросается к шкафу, — мне нужно выбрать что-нибудь веселенькое! Что скажешь? — она бросает на кровать желтую теннисную юбку. — Хочешь светить трусами перед детьми? — приподнимает бровь Джеймс, — совратительница! — в него летит белая футболка, и он тихо пищит от неожиданности, — подло, мисс Фонетт! — Так уж и быть, надену вниз шорты, чтобы твоя душа была спокойна, — Алиссия ухмыляется, демонстрируя белые спортивные шорты, — а теперь на выход, маленький засранец. — Я младше всего на одиннадцать лет! — негодует мальчик. — Когда ты родился, я уже заканчивала первый курс Хогвартса, так что ты еще совсем мелкий, — бросает она ему в спину. Одевшись, Алиссия радуется тому, что ей все же удалось найти подходящую одежду. Украшений с солнцем у нее нет, а надевать подвеску с луной она не решается, поэтому просто вешает на шею бусы с ромашками и выбегает из дома, поцеловав брата в лоб. В Пиццаплекс она приезжает рано. Из сотрудников по комплексу ходит только немного жутковатая Ванесса, провожающая Алиссию настороженным взглядом. В детском саду темно и пусто. Фонетт спешит зажечь везде огни, прежде чем подходить к аниматронику и «будить» его. Солнце недвижимо лежит в той же позе, в какой Алиссия оставила его, уходя вечером домой. Спокойный и безмятежный, он все равно выглядит жутковато. Словно робот, проваливший тест и выброшенный на свалку. Алиссия тянет руку и касается объемной лицевой пластины. Работа действительно очень качественная. Каждая выпуклость соответствует мимике живого, улыбающегося человека. Алиссия обводит пальцем каждый фрагмент лица. Его улыбка выглядит пугающе сейчас, но в купе с его болтливостью и искренней добротой, когда Солнце в онлайне, она вызвала только чистое умиление. Фонетт хотела бы потрогать его очаровательные лучики — единственное, что выдавало в нем эмоции — но сейчас они глубоко задвинуты в корпус головы, до них не добраться. Пользуясь случаем, Алиссия приподнимает его руку и внимательно рассматривает пальцы. Даже ладонь выглядит точь-в-точь, как человеческая, словно это не металлический корпус, а настоящая рука худого человека, у которого кожа слишком плотно обтягивает кости. У него потрясающие пальцы. Очень аккуратные и гибкие. Хоть над ним заморачивались не так сильно, как над главными аниматрониками, он все равно выглядит великолепно. Думать о Санрайзе как о творении чьих-то талантливых рук странно, настолько он кажется живым и совершенным. Потянув аниматроника на себя, Алиссия позволяет голове Солнца упасть ей на плечо, чтобы ей было удобнее работать с механизмами на обратной стороне. Кнопки, код, еще раз кнопка, и вот, раздается мерное жужжание шестеренок. Металлический голос, не принадлежащий Солнцу оповещает ее: — Системы аниматроника «Луна» подключены. — «Луна»? — уточняет Алиссия и резко отшатывается назад, когда аниматроник поднимается. Тело аниматроника не меняется, но глаза вдруг вспыхивают алым, и он наклоняется к Фонетт: — Я вижу тебя, Алиссия, — оповещает жуткий, хриплый голос. Затем аниматроник падает обратно. Глаза тухнут, и он перестает двигаться. — Системы аниматроника «Луна» отключены. Система перезагружена. Системы аниматроник «Воспитатель» подключены. Требуется калибровка. — Калибровка? — не понимает Алиссия, все еще пытаясь прийти в себя от произошедшего, — что за калибровка. Я убью тебя, Санрайз! — Назовите себя, — требует голос. — Алиссия Фонетт, — она облизывает губы. — Личность обнаружена. Назовите код. — Эм… 1231. — Доступ разблокирован, — аниматроник оживает и шевелит рукой, — определите уровень освещенности. — Господи! Более 75%? — она трепетно ожидает ответа. — Системы аниматроника «Воспитатель» перезагружены. Личность: Солнце, — голос затихает. Алиссия не шевелится. Перед ней все еще яркой картинкой горят два красных глаза. Тем временем, аниматроник выпрямляется и прокручивает головой в каждую сторону. Лучи выезжают из корпуса. — Доброе утро, новый друг! — здоровается Санрайз, а спустя секунду опознает напарницу, — привет, Алиссия! Спасибо, я никогда не чувствовал себя таким отдохнувшим. — Я рада за тебя, — немного нервно улыбается Фонетт, — наверное, вы все-таки отдыхаете, когда находитесь в режиме «оффлайн». — Нет, дело не в этом. Просто этой ночью мне не приходилось контролировать соблюдение всех правил безопасности после выключения света, — доверительно сообщает он и пытается подняться, но Алиссия удерживает его, — что-то случилось? — Ты ничего не помнишь? Ну, того, что было пару минут назад? — решается спросить она. — Нет, — он качает головой, — что-то было? Я надеюсь… — Я видела Луну. Когда подключала тебя, вместо систем «Воспитателя» подключились системы «Луны». — Что… — в ужасе переспрашивает Солнце, и его голос срывается на жалобный писк, — ты включила свет? Включила? Он ничего не успел сделать? — Включила. Он ничего не сделал, только сказал, что видит меня, — Алиссия мягко коснулась холодной металлической руки, — скажи, Санрайз, у вас… каждый из вас видит то, что видит другой? — В большинстве случаев — да. Системы «Воспитатель» подразумевают свободный доступ к телу, как у меня, так и у него, но какая из личностей получает контроль зависит от степени освещенности. То, что подключаются системы только одного — очень плохо, это сбой. — Хочешь сказать, что Луна видит меня прямо сейчас? — сглатывает Алиссия. — Боюсь, что так и есть. Он может перейти в оффлайн, когда руковожу я, но не могу поручиться за это, — Солнце нервно касается своего лица свободной рукой, втягивая с той стороны лучи, — я никогда не отключаюсь, когда нами управляет он. Я единственный, кто может хоть немного удерживать его. Но все, что я могу — напоминать о протоколах безопасности, а они не распространяются на безопасность посетителей, к сожалению. Это недоработка, которую никто не собирается исправлять. Из-за этого и произошел Инцидент. — А он? Он может воздействовать на тебя, когда ты — это ты? — Нет. Моя личность считается доминирующей, то есть подавляющей, поэтому он может только наблюдать, — Санрайз нервно скрипит механизмами. — Я так и знала! Он злится из-за этого, верно? — Солнце кивает, и Алиссия грустно вздыхает, — ты боишься его? — Нет. Он не может причинить мне вреда, избавиться от меня и прочее. Я боюсь того, что он может сделать с окружающими. Моя программа предполагает заботу о всех, кто меня окружает: в особенности о детях, а теперь и о тебе, как о человеке, постоянно присутствующем в детском саду. Я не могу допустить, что с кем-то произойдет несчастье по, относительно, моей вине. Протоколы безопасности Луны же предписывает ему следить за дисциплиной во время тихого часа, без уточнения каким именно способом, не нахождение на территории охраны и преимущественное нахождение на территории детского сада. Это все за чем я могу следить, но наказывать… он может на свое усмотрение, — Солнце замолкает и вытягивает свой манипулятор из-под руки Алиссии, — мне очень жаль, что тебя не предупредили об этом. Впредь я постараюсь лучше контролировать его. — Все хорошо, Санрайз. Все будет хорошо, — и, поддавшись импульсивному порыву, она обнимает его. Аниматроник в последнюю секунду успевает втянуть лучики с той стороны, чтобы не поранить напарницу. Ему, уже отвыкшему от частых прикосновений, сложно привыкнуть к чрезмерной тактильности напарницы, но он терпеливо обнимает ее в ответ, не выказывая никакого сопротивления. От Санрайза ничем не пахнет. Разве что легким, едва ощутимым шлейфом автола. Алиссия чувствует на своей талии неуверенные и очень легкие прикосновения. Вспоминаются вчерашние слова аниматроника о его желании больше контактировать с людьми. Что-то не вяжется. — Знаешь, я думаю, что нам пора готовиться к приходу детей, — Алиссия поднимается и протягивает Санрайзу руку, — как тебе, кстати, мой внешний вид? Я прислушалась к твоему совету! — Лучисто, — аниматроник показывает ей большие пальцы, едва выпрямляется в полный рост, — мне нравятся твои цветы, — он дотрагивается длинным пальцем до бус, и Алиссия довольно улыбается. — Я знала, что ты оценишь! Санрайз наклоняет голову чуть в сторону, убирает руку и идет вперед: — Сегодня у нас по плану «Щелкунчик»! Мне нужно проверить кукол! А еще я посмотрю достаточно ли у нас клея, страз и пластиковых глаз. Не знаю почему, но детям они очень нравятся, — он комично приподнимает плечи, копируя человеческий жест. — Правда? — удивляется Алиссия, — я думала, они нравятся тебе! — И мне тоже! Я обожаю клеить кукольные глаза! — и он смеется, — я уже готов отворачиваться, чтобы ты могла залезть в городок и проверить, унесли ли сотрудники службы безопасности все аварийные генераторы. — Серьезно? — Алиссия широко улыбается, — ура! Но разве из сотрудников СБ здесь не была только одна девушка… Ванесса? — Она единственный ночной охранник в нашем комплексе — серьезное упущение, хоть в комплексе и присутствуют роботы-охранники, — Санрайз оборачивается, — Ванесса не нравится мне. Избегай ее, она связана с… — С кем? — не понимает Алиссия. — Со службой безопасности. Разве можно ждать что-то хорошее от охранников? Они портят все веселье, — и он заливается каким-то неживым смехом, — а теперь лезь в замок, моя принцесса, пока дракон на тебя не смотрит! — Ты должен был быть моим принцем, а не драконом, Санрайз, — обиженно заявляет Фонетт. — Я слишком талантлив, чтобы выполнять только одну роль, — отмахивается он, — вперед! И Алиссия послушно ползет в городок. Через минут сорок детский сад наполняется детскими голосами, а Алиссия теряется в повседневных заботах, забывая о произошедшем утром. Мысли о Луне теряются где-то в глубине сознания. — Алиссия, — почти под самый конец смены к Фонетт подбегает малышка, протягивающая ей лист бумаги, — ты можешь нарисовать мне что-нибудь, пожалуйста? — Ох, Миранда, боюсь, я не лучший художник, — начинает она, но глаза девочки становятся слишком умоляющими, чтобы отказать, — ну ладно, я попытаюсь. Солнышко, — обращается она к аниматронику, сидящему за соседним столиком в окружении толпы детей, — ты можешь передать мне краски? Он поворачивается к ней, понимая по направлению звука, что зовут именно его, но само обращение… Он внимательно осматривает напарницу, прежде чем до нее доходит. — Ох, ой, прости, Санрайз! Привычка! Передаешь краски? — переспрашивает она, неловко улыбаясь. — Конечно! — и он протягивает ей коробку с красками, — рад помочь. Алиссия благодарно улыбается, и теперь у нее нет вопросов к Миранде о том, что именно ей нарисовать. Она аккуратно выводит желтой краской круг, очерчивает треугольные лучики, широкую улыбку и глаза. Когда она заканчивается рисунок, то подписывает в уголке «Солнышко для Миранды от Алиссии». — Эй, Санрайз, — зовет она напарника, — смотри, это ты! Солнце внимательно осматривает ее рисунок и, ничего не отвечая, отворачивается обратно. Немного сконфуженная подобной реакцией, Алиссия молча отдает ребенку рисунок и с улыбкой принимает слова благодарности. Спустя минут пятнадцать, до ее плеча кто-то невесомо дотрагивается. Алиссия оборачивается и утыкается почти в самую лицевую пластину Санрайза: — Смотри, это ты! — и он протягивает ей рисунок. На бумаге обычными акварельными красками нарисован самый настоящий шедевр. И хоть Алиссия и понимает, что заслуги аниматроника тут в целом-то почти нет, она тронута до глубины души. До крохотных слезинок в уголках глаз. — Вау, — тихо шепчет она, — это так красиво. Спасибо, Санрайз, мне очень нравится! — Я хотел приклеить кукольные глаза, но подумал что ты не оценишь, — он забавно повернул голову в сторону, и Алиссия уловила в этом привычку, — но на случай, если все-таки оценишь, я убрал их в верхний правый ящик! — Буду знать, — засмеялась Алиссия, — спасибо! Когда он отошел помочь какому-то ребенку собраться, Алиссия заметила в уголке надпись, похожую на ту, что она оставила Миранде. Аккуратным почерком, идеально ровно было написано «Алиссии от Солнышка». И крохотный улыбающийся смайлик. А ведь секунду назад казалось, что лучше, чем сейчас, ее настроение стать не сможет. Проводив детей, оба аниматора принялись за изнурительную уборку, после которой Алиссия обессиленно повалилась на мягкую поверхность пола, раскинув руки в стороны. — Хей, что случилось, суперзвезда? — рядом с ней на корточки присел Санрайз, — у тебя все хорошо? — Нет, мне кажется, еще чуть-чуть и я умру от усталости, — она захныкала, отворачивая голову от Солнца, — завидую тебе. Хорошо, наверное, никогда не уставать. — Не знаю, — весело заявил ей Санрайз, — не видел альтернативы. — Это жестоко, — заметила Алиссия, — иди на планерку один. Я не дойду. Я остаюсь ночевать прямо здесь. — Это нарушение правил, юная леди, — Солнце аккуратно пощекотал ее бок, заставив перекатиться от него подальше, — вы не оставляете мне выбора, мисс Фонетт. И он легко поднимает ее на руки. Алиссия пищит, но не сопротивляется: по всем ходам плазы она просто не дойдет, а про лестницы она даже думать не хочет. Пусть лучше ее несет тот, кто никогда не устает. С него не убудет. — Я могу и привыкнуть, — замечает Алиссия, когда они выходят из детского сада и сразу направляются в основные помещения. — Мне несложно! Ради того, чтобы не сидеть на планерке в одиночестве, я готов на все! — Я запомню, Санрайз! — Алиссия смеется, а спустя время задает ему вопрос, — мне отключать тебя сегодня? — Если не боишься, суперзвезда! — наигранно весело заявляет ей Солнце. — Не пытайся взять меня на слабо, — фыркает Фонетт, — я сделаю это, если ты дашь мне потрогать свои лучики. — Нет, — пищит он, — это слишком личное! Может, я лучше покажу тебе кукольный спектакль? Или дам забрать домой все стразы? Я готов организовать тебе вечный беспроблемный доступ в игрушечный городок! — Нет, — сурово заявляет Алиссия. — Алиссия, молю! Этим вечером ей все же удается потрогать лучики смущенного Санрайза. Отключив его, Алиссия несколько раз проверяет не подсвечиваются ли его глаза красными огнями, прежде чем уйти. Она еще не знала, что уже завтра ей предстоит отнюдь не приятное знакомство.