•••
Чимин принимает деньги с такими жалостливыми глазами, что Чонгук сам готов расплакаться. — У тебя хоть на еду осталось? Ты похудел... — Я нашел соула. Но там не совсем все просто, да и... Надеюсь, если что не даст умереть с голода, так что не переживай. — Поздравляю, но он потянет тебя кормить? — Чимин хмурится, ведь видел всю сумму, выданную Чонгуку, пока он отсчитывал положенную, и адекватно оценивает, что осталось у Чонгука очень мало. — Он мог бы кормить меня всю жизнь черной икрой, — Чонгук усмехается. Он успел узнать, что Тэхён один из богатейших людей Южной Кореи. — Айщ, тогда рад за тебя, Чонгук-а! Наконец-то, ты заслужил отдых! — Чимин искренне улыбается ему, а после отвлекается на проснувшуюся группу. "Если бы было так просто, Чим. И вообще в этой ситуации, я конченая мразь, но упустим", — Чонгук послушно ждёт, пока Пак не возвращается к нему, держа за ручку ребенка. — Тогда до десяти, как обычно. Я деньги передам, так что не переживай, пожалуйста. — Спасибо, Чимин. Хорошего вечера! Наконец опустив взгляд вниз, Чонгук расплывается в нежной улыбке и присаживается на корточки, раскидывая по сторонам руки. Крохотный человечек выглядывает из-за ноги воспитателя: совсем небольшой, с круглыми глазками-бусинками и кнопочкой-носом. Черные волосы раскиданы по голове, будто он только проснулся, а румяные пухлые щёчки так и просятся поискать их. Чонгук с трепетом ждёт, пока малыш узнает своего взрослого и тут же бежит к нему, бросаясь на шею. — Папа! — Привет, медвежонок, — шепчет Чонгук, оставив на черной макушке поцелуй и привычно сгребая малыша в объятия. Он так и поднимается с ним, немного кружит в руках, заставляя смеяться в шею, и наконец, впервые за неделю, может спокойно выдохнуть. Они отправляются в выбранное ими "семейным" кафе, где Чонгук привычно заказывает малышу пышные панкейки в сиропе и молочный коктейль, а себе ничего — потому что не первый раз и знает, что нужно будет доесть за ним и допить. Забравшись на диванчик к окну, Чонгук подхватывает Бэкхёна подмышки и усаживает себе на колени, внимательно слушая очередной рассказ о том, чем их кормили. Чонгук ни о чем не думает. Просто прислоняется плечом к окну и заглядывает в лицо малышу, который даже маленькими ручками размахивает, увлеченно рассказывая уже про подготовку к школе, как ему нравится читать, но учат очень медленно. В какой-то момент Чонгук отключается от его речи и понимает простое — он готов прямо здесь разрыдаться от того, насколько сильно любит Бэкхёна и хочет дать ему только самое лучшее. Но вместо книжек вечером с уроками чтения, он может лишь помочь ему отрезать кусочек от пышного блинчика и попросить еще порцию сиропа. Потому что Бэкхён никогда в жизни у него ничего не попросит, но то, как горят его глаза от вида лужи сладости, и то, как они гаснут, когда на блинчик попадает мало — стоит всех богатств этого мира. Всех денег, что Чонгук способен заработать или сэкономить.•••
— Хённи, медвежонок, — Чонгук ненавидит эти моменты. Уставший от многих часов вместе, малыш просто уснул в его руках, пока они ехали на автобусе обратно к детскому дому. А теперь, вместо того, чтобы уложить его в мягкую кроватку и устроиться рядом, он вынужден будить его, прощаться и отправлять одного ложиться спать. — Мхп, пап, — бурчит в нос малыш, вызывая у Чонгука улыбку, которая отдает болью. — Я люблю тебя, Бэкхён, — серьезно шепчет Чонгук, присаживаясь и аккуратно опуская его на ножки. Он знает, каково это — жить ребенком одному. Знает, как боишься всего мира и как злы могут быть завистливые языки. А еще он прекрасно помнит, как сильно плакал малыш, когда другие дети его убедили, что Чонгук никогда не вернется к нему, что он его поэтому и отдал в детдом. Таких слез Чонгук никогда у него не видел. Бэкхён вообще удивительно спокойный ребенок: будто понимает, насколько Чонгуку тяжело, и поэтому не устраивает никаких истерик даже у врачей или даже когда они прощаются. Но в тот раз он плакал так отчаянно, что Чонгук расплакался сам. Так и провели положенные им часы — обнимаясь и рыдая друг другу. Теперь каждую их встречу Чонгук повторяет эти слова снова и снова. Чтобы запомнил, чтобы никогда не сомневался, чтобы верил и любил в ответ. — А я тебя, пап, — малыш тянет губы в милую улыбочку и смачно зевает, прикрыв нос кулачком. Это у него от Чонгука! Но вся отцовская гордость отпускает, когда из комнаты показывается Чимин. — Пора, медвежонок, — шепчет Чонгук и целует его в нос, заставляя смеяться. — На этой неделе я точно еще раз приеду, хорошо? — Хорошо! — Бэкхён тут же заулыбался, потому что он любит надежду, любит ждать, потому что любит Чонгука. — Умничка, — Чонгук обнимает его в последний раз и целует в отросшую челочку. — Мистер у меня в кроватке, не волнуйся за него. В следующий раз привезу! И, Хённи, я люблю тебя. — Ты уже говорил, пап, — ребенок смотрит на него, будто Чонгук самый глупый и успел забыть о том, что сказал это пару минут назад. А Чонгук смотрит так, будто Бэкхён — единственное важное в его жизни. — И скажу еще тысячу раз. Всё будет хорошо, медвежонок, я тебе клянусь. А теперь беги! Малыш, твердо верящий каждому папиному слову, кивает несколько раз и убегает к Чимину, не забыв оглянуться напоследок и помахать небольшой ручкой. Когда Чимин скрывается с ним в детской, Чонгук поднимается на ноги и трет горящие огнем глаза. Потому что он понятия не имеет, как ему забрать это чудо отсюда и подарить столько любви, сколько он заслужил за свои почти что четыре годика жизни.