•••
Чонгук просыпается по будильнику и сразу же понимает, что с ним что-то не так. Голова болит слишком ярко, будто взрывается, а тело будто налито свинцом — ему тяжело поднять даже руку, чтобы отключить будильник. С кровати он даже не пытается подняться: хватило жуткой боли, пока садился. Поэтому быстро напечатав в рабочий чат, что он вышел на больничный, Чонгук отключает телефон и падает обратно в постель, проваливаясь в тяжелый сон.•••
Тэхён раскусил игру Чонгука почти что сразу: для него это смешно, но он решил уважать его выбор, поэтому подыгрывает и не пересекается с ним, когда младший дома. Безусловно, ему интересно, какой Чонгук, но чему он научился за десять лет в бизнесе — сдерживать свои порывы и строить рациональные планы. Так что Чонгуку он просто дал время освоиться, будто котенку, которого подобрал с улицы. Для него разницы нет. Как обычно, перед выездом в офис он проверяет все ли в порядке у Чонгука на панельке у лифта: пришел ли он вечером, ушел ли утром. Проблем с испарившимся без брака соулмейтом ему точно не нужно. Но сегодня Чонгук остался в квартире. Тэхён спускается на парковку и замирает перед своей любимой машиной, играя пальцами с ключами. Он не понимает себя, но почему-то возвращается обратно в лифт и направляется к комнате парня, отбивая ровно пять ударов костяшкой в нее. Ответа не следует. Тэхён ударяет ещё пару раз и предупреждает, что если Чонгук не ответит, то он зайдет внутрь. Ответа все равно нет. — Я предупредил, — спокойно говорит мужчина, отводя не запертую дверь в сторону. Тэхён застывает на пороге, встречаясь взглядом с Чонгуком, который одеялом укутал даже затылок: на него буквально смотрят два темных глаза из глубин одеяла, а снизу показывается нос. Остального парня не видно. — Ты не ушел сегодня утром, — Тэхён безэмоционально объясняет свое появление здесь, ещё раз обводя Чонгука взглядом. И молчит. Этикет подсказывает ему, что нужно предложить помощь, но их ситуация заставляет его не делать этого: Тэхёну не нужно, чтобы Чонгук понял что-то не так, как это есть на самом деле. А заботу из вежливости он точно сейчас перепутает с симпатией. — Сегодня придет госпожа Хан, я сообщу ей, что ты болен. Она подаст тебе лекарства, — смотря ровно в глаза проговаривает Ким, решив, что это лучшее, что он может сделать. Чонгук лишь прикрывает глаза. Он явно ждал большего, но Тэхён не верит в одну душу на двоих или в любовь с первого взгляда.•••
Госпожа Хан оказалась очень хорошей. Она напомнила Чонгуку смутные воспоминания материнской любви, хотя знакомы они были всего-то пару часов. Но ее травяной чай, мягкая улыбка и вопрос может ли она чем-то помочь, сразу растопили его сердце. Поэтому после первой кружки чая он, захватив свой термометр, спустился на диван гнездоваться. В моменты, когда ему было относительно не плохо, они разговаривали: так Чонгук узнал, что госпожа Хан — Сыльги, — работает уже двадцать лет на семью Тэхёна и последние пять — на него самого. Она не принимала никакого участия в создании квартиры, но на ее плечах лежит весь быт: Тэхён выделяет бюджет на закупку всего необходимого, даже на найм других людей, поэтому она скорее его домоуправительница, чем прислуга. Хотя половину еды предпочитает готовить сама, ведь просто любит это и ей нравится заботиться о Тэхёне. "Заботиться об этом куске льда? Как его можно любить?", — Чонгук понимает, что ему во-первых плохо, поэтому Тэхёна недолюбливает сильнее обычного, а во-вторых возможно его и правда стоило бы узнать ближе, но после утреннего Чонгук потерял любую веру в эту ледышку. Хотя стоит отдать ему должное — улыбчивая, спокойная и заботливая женщина во время болезни, это лучшее, что могло с ним произойти. Всё-таки большую часть дня Чонгук спит в горе подушек или молча смотрит, как по набережной проезжают машины. Единственное, что ему в Тэхёне нравится — это его вкус.•••
Чонгук совсем забывает о том, что он не в своей маленькой крепости. Пока Кима не было дома, а Сыльги была здесь словно в своей тарелке, он забыл, что расслабляться нельзя. Поэтому когда он разлепляет глаза и упирается ими в перекинутую через другую ногу, пугается и вжимается спиной в подушки дивана. — Тебе явно не по себе от моего присутствия, — размеренно констатирует Тэхён. "И как ты догадался?", — Чонгук закатывает глаза вместо слов, но Ким точно понимает. — Так как мы с тобой сожители и никаких других вариантов быть не может, ты можешь сделать себе комфортнее, — Тэхён, к огромному удивлению Чонгука, пересаживается на пол, упираясь локтями в колени и откинувшись спиной на стол. — Понимаешь, мне не холодно и не горячо от тебя здесь. Комната все равно пустовала, ты как бы вообще не ешь, а счёт за воду едва ли беспокоит меня. Поэтому драму ты устраиваешь только для себя. Ким замолкает и чуть хмурится, принимаясь растягивать петлю галстука. Он делает это и оставляет его небрежно болтаться по рубашке, будто ему глубоко все равно, что Чонгук видит его такой "неподобающий" вид. — Так что ты можешь просто улучшить свою жизнь, понимаешь? Ты сейчас все равно что кот, вышедший погулять на балкон и царапающийся в окно, хотя дверь открыта. Тэхён не торопится, будто даёт Чонгуку поблажку из-за болезни — время, чтобы младший мог осознать его слова. "Как будто я не больной, а тупой. Для него все тупые? Он считает себя выше всех", — Чонгука накрывает небольшой досадой, ведь он и правда хотел бы любимого человека. Чтобы домой вернуться в тепло и это вовсе не про температуру в комнатах. Чтобы Бэкхён так трогательно обнимал не только его за шею и мог назвать их квартиру домом. Но едва ли шикарный пентхаус может стать домом для малыша. Чонгук всё-таки кивает, когда понимает, что Тэхён смотрит на него и ждёт ответ. — Тогда выходи оттуда. Спрашивай о чем хочешь, и я честно отвечу. Чонгук прикрывает глаза, не в силах больше смотреть на него. От Тэхёна ни холодно, ни горячо. Хотя кому он врет — холодно от него, уйти хочется, а не вот так говорить. И за что вообще ему такой соулмейт? — Ладно, — все-таки тихо проговаривает он, пытаясь найти хотя бы пару вопросов в своей голове. — Пожалуй, мне будет спокойнее, если я буду знать, есть ли у тебя сексуальные партнеры? — Ого, так сразу, — Тэхён картинно строит удивление в голосе, заставляя Чонгука усмехнуться. — А как же прелюдия? Будто вопрос не риторический Тэхён не продолжает, ждет ответа. Но когда его нет почти что с минуту, тяжело вздыхает и, очевидно, ухмыляется. — Ты и правда боишься, что я могу требовать от тебя секс? Господи, ты что дев- — Заткнись! — Хорошо, — даже по голосу Тэхёна слышно эту чертову ухмылку, которая уже жутко бесит Чонгука, хотя он даже не видит ее. — Да, у меня есть несколько. За плату, так что предвещая твой вопрос: вызываю, когда хочу, и, да, они чисты и каждый раз приносят мне справки. Чонгук аж подскочил на месте, всем своим гнездом вжимаясь в спинку дивана, чтобы быть подальше от Тэхёна. — Ты зачем мне такое говори- — Просто. Мало ли, — а Тэхён явно забавится, ухмыляется так, что губы вот-вот треснут. — Никаких мало ли! — Чонгук кидает в него небольшую подушку, но Тэхён просто отклоняет голову в бок, словно вышел из "Матрицы", и она пролетает мимо. — Ладно, храни свою девственность, мешать не буду, — Ким поднимает ладони в примирительном жесте и, пока Чонгук давится то ли воздухом, то ли возмущением, меняет тему. — Давай следующий вопрос. — Зачем ты искал соулмейта тогда? Тэхён окидывает Чонгука взглядом с чуть приподнятой бровью, и младший понимает, что его тонкий намек "если не секс, то что тебе нужно" точно понятен. — Потому мне в конце месяца тридцать. Знаешь же, что если до тридцати не нашел соулмейта, то тебе выберут пару. — Но у тебя столько денег, что ты ведь мог бы сам выбрать пару. Это так работает? — И да, и нет, — Тэхён открывает от него взгляд и переводит его в окно. Чонгуку кажется, что он грустнеет, настолько непривычно его видеть без усмешки. — Выгоднее того, чтобы разделять пожизненно все, что я имею, едва ли что-то может быть. Даже если бы я отдал все состояние за "свободу", я бы смог заработать его снова и снова. — Лучше не золотое яйцо, а курица, которая его несет, — шепчет Чонгук и задерживает дыхание. Неужели у Тэхёна жизнь тоже имеет сложности?.. — Да, именно, — он, чуть нахмурившись, скользит по Чонгуку взглядом, будто не ожидал, что его поймут. А Чонгук просто закатывает глаза, отчего Ким вновь усмехается. — Так что за меня просто поторговались бы на аукционе и либо кто-то из верхушки сел мне на шею, либо кто-то из их отпрысков. Можешь считать актом неповиновения — они ничего не могут сделать с моим реальным соулмейтом, которого я нашел при свидетелях, никого не подменят. — Если меня из-за тебя убьют, я буду являться тебе по ночам, — на полном серьезе. Но когда Тэхён негромко смеется, Чонгук тепло улыбается. Впервые за долгое время ему не тепло снаружи, а тепло изнутри. Чонгук засматривается на его кажущуюся забавной улыбку и, честно, пугается того, насколько успокоился страх внутри него. Сутки назад он боялся бы находиться в пределах досягаемости этого мужчины — а сейчас не может отвести от него взгляда. Потому что смеется он, а чувствует Чонгук. "Это нужно срочно прекращать", — мелькает в голове, следом за совсем другим страхом. — Тэхён, я устал, — врет Чонгук, потому что пока рядом был старший, он вовсе забыл о том, что ему вообще-то плохо, и голова болела. — Так что я бы пошел спать... — Но есть последний вопрос? "Вообще-то, нет", — но быстрее, чем он успевает это подумать, произносит: — Почему ты с утра зашёл ко мне в комнату? — Потому что ты не откликался. — Нет, почему ты просто не уехал? — Я не знаю, Чонгук. — Ты врешь мне, — Чонгук хмыкает. Ведь он и правда поверил в то, что Тэхён не станет ему лгать сегодня. Но Тэхён переводит взгляд на город и качает головой, задумчиво провожая машины взглядом. — Я не скрываю что-то. Я не знаю, почему поднялся обратно в квартиру и сделал это. А теперь пойдем, тебе нужно отдыхать. Чонгук не совсем понимает, почему Тэхён довел его за локоть до кровати. Но хуже всего, что он не понимает, почему позволил, и какого вообще он расстроился, когда Тэхён оставил его одного в комнате.