•••
Чонгук методично рисует фломастером, пока поддерживает медвежонка одной рукой на своем колене — помогает Бэкхёну закрашивать красным перья попугая в новой раскраске, пока Тэхён в своем кабинете занимается серьезными делами. Мысль о том, что у них с медвежонком тоже серьезное дело, заставляет улыбнуться. Но ведь правда — Чонгук растит ребенка в любви и внимании, это очень важное занятие. — Пап, — малыш даже не отвлекается от рисунка, чтобы взглянуть на Чонгука. — А когда всё закончится… Мы здесь закончим жить? Конечно, он всё чувствует. Не понимает происходящего, но наверняка догадывается, что постоянные телохранители рядом, отсутствие прогулок даже по улице означает нечто плохое. А Чонгук совсем забыл об этом. Казалось, достаточно дать малышу безопасность, а не объяснить. — Нет, медвежонок. Едва ли не впервые Чонгук отвечает отрицательно. Он сотни раз отвечал положительно и возвращал сына в детский дом, но не теперь. Отложив фломастер, Чонгук сгребает Бэкхёна в кольцо рук и усаживает на себя, заехав маленькой ручкой себе по щеке. Ребенок смотрит своими трогательными, круглыми глазками, как будто Чонгук сейчас рассмеется и скажет, что все это шутка и им придется расстаться с Тэхёном, а после и друг с другом. — Нет, Бэкхён, — Чонгук повторяет серьезнее, не отрываясь от глаз. Ему нужно убедить Бэкхёна, чтобы он навсегда запомнил, что теперь у него есть и дом, и семья. — Мы будем тут жить с Тэхёном всегда. Или пока нам не надоест и мы не захотим новый дом. — Но со мной вы навсегда, — ласковый голос даже по телу Чонгука пускает мурашки. Не так давно он сам стоял на лестнице, подслушивая теплый разговор Тэхёном и медвежонком. Мягко улыбнувшись, Чонгук оборачивается через плечо, сталкиваясь уже с Тэхёновыми глазами. Мужчина не улыбается так же открыто, как Чонгук, но от него волнами исходит любовь — даже соулмейтами не надо быть, чтобы ощущать это. — Мы с папой сделали ужин, — Бэкхён за мгновение забывает о своей грусти и соскакивает с Чонгука, чтобы напроситься в другие руки. Чонгуку бы уметь также забывать о невзгодах, как этот малыш. Он прочерчивает путь из маленьких шажочков точно до спустившегося вниз Тэхёна, а тот едва заметно улыбается, когда ребенок льнет ему лицом в плечо, стоило оказаться на руках. — Уверен, вы сделали что-то вкусное, — у Тэхёна даже голос меняется, когда он обращается к Бэкхёну. А Чонгук, как всегда — снова пропадает в нем, в закатанных рукавах рубашки, брюках и с ребенком на талии. С малышом на руках мужчина подходит ближе к столу у дивана, обращая внимание на новую раскраску, — уже пятую за время их знакомства. И снова с животными. — Поедем в Паттайю в зоопарк? — Вроде предлагает, но Чонгук уже слышит факт в вопросе. — Тэхён, зоопарки и в Корее есть, не обязательно ехать в Тайланд, — но он ради приличия закатывает глаза. — Вы не были в Тайланде. Отличный повод поехать туда. Там огромный зоопарк, поедем попозже. — Кто бы сомневался, — Чонгук сдерживает кряхтение, когда встает с колен — не хочет позориться перед Тэхёном, и легко целует его в угол челюсти. У него уже теплеет в груди от представления, как Тэхён будет их баловать весь следующий год — хотя кого Чонгук обманывает, всю жизнь, — чтобы оба позабыли эти тяжелые месяцы. — И на Чеджу, — Тэхён говорит тише, словно надеется, что Чонгук не услышит. — Там хорошие конюшни. — Разбалуешь нас, потом не жалуйся, — юноша ворчит, но не может не улыбаться от его заботы. Он, вообще-то, о таком всю жизнь мечтал — не о путешествиях, а об огромной любви и желании прогнать болезненные воспоминания. — Диван готовьте, я разложу еду по тарелкам и приду, — Чонгук бросает им через плечо, но в ответ получает лишь тихие голоса: мягкий Тэхёна, рассказывающий про верховую езду, и восторженные писки Бэкхёна. Ужин вышел и правда вкусным, даже Чонгук не может ни к чему придраться, а он тот ещё временами идеалист. Он сам же убирает тарелки, оставив разомлевшего ребенка лежать на мужчине, а возвращается, когда первый уже сладко посапывает. — Так легко устает, — Тэхён говорит едва слышным шепотом, убавив звук на телевизоре, чтобы не нарушать детский сон. — Юнги сказал, что это из-за болезни и дефицитов всяких. К следующему новому году все будет нормально, — Чонгук аккуратно садится рядом, сразу ощущая, как Тэхён обнимает его плечи, пока Бэкхён калачиком спит на его груди. — Прости, что мы пропустили праздники. — Пустяки, — Чонгук добродушно улыбается, только сейчас вспомнив, что они действительно потерялись настолько, что совсем не отметили праздники. — Бэкхёну до сада нужны будут няни дома, как считаешь? — М, — Чонгук, честно, заснул бы на Тэхёне точно также как ребенок, но слишком соскучился по нежности его голоса. — Ему комфортно в группах с Чимином. Если он вернется куда-то, я бы отдал медвежонка туда, а для вечеров есть я. Хочу только проконсультироваться с психологом по развитию. — Бэкхён тихий для ребенка. Переживаешь из-за этого? — Это не совсем нормально, но я хочу понять, как не навредить ему и вырастить без ещё больших травм. Так что, — Чонгук всё-таки пристраивается на плече мужчины, но не продолжает мысль, заметив их двоих на экране телевизора. Видеть себя со стороны странно, но Чонгуку нравится, как гармонично маленьким он смотрится рядом с Тэхёном. И, само собой, Тэхён нравится ему безумно сильно — со своим темным надменным взглядом и деловым стилем в одежде. — Часть крупнейших поставок нефти притормаживается. По заявлениям коллег со стороны продавца, в дело вмешался Ким Тэхён- — Ты отрезаешь Корею от нефти? — Чонгук вскидывает бровь и толкает Тэхёна лбом в подбородок, в ответ получая поцелуй в лоб. — Шестнадцать дней назад отрезал абсолютно все нефтяные сделки. — Какие у нас новости-то свежие, — фыркнув, Чонгук снова прислушивается к диктору. — В Тэгу не удалось мирно подавить очередное шествие. Пострадало несколько сотрудников полиции, со стороны граждан заявлений о раненных не поступало. — Шествия? — Когда ты последний раз смотрел новости, душа? — Тэхён задает вопрос с такой улыбкой, словно знает ответ. — Так а все равно какой смысл их смотреть, вон сколько они врут. — Верно мыслишь. — Ты на столько всего влияешь… — У нас влиятельная команда, не забывай. Много знакомств в нужных кругах и странах. — Ох, — Чонгук морщится, ощущая головную боль от того, как будет пытаться понять механизмы работы политики. — Это сложно для меня, честно говоря… — Тебе и не нужно всё знать. Что посмотрим? — Тэхён легко толкает Чонгука кончиком носа в челку, заставляя ту упасть на глаза. Поправив её, Чонгук даже приподнимается, чтобы осуждающе посмотреть ему в глаза, но Тэхён так шкодливо приподнимает уголок губы, что злость сдувает за секунду — манипулирует Чонгуком так же ловко, как и Бэкхён. — Отнеси Бэкхёна в постель, — Чонгук выпускает его из объятий и смотрит, с какой аккуратностью Тэхён немного перекладывает ребенка, чтобы не разбудить его по пути в спальню. Проводив его фигуру взглядом, Чонгук выключает телевизор, не в силах слушать больше ложь, и подходит к тому самому окну. Меньше двух месяцев назад он приехал в эту квартиру и точно так же стоял, смотря на ночной город с высоты птичьего полета. В темноте красиво переливаются такие же небоскребы маленькими огоньками, где-то внизу, как муравьи, проезжают редкие машины, а мост через реку не отливает красивыми цветами — из-за положения города подсветку отключили. Даже из окна видно, насколько за всё это время мир вокруг них стал другим. Чонгук изменился настолько же сильно. А Тэхён как был шикарным, таким и остался. — Всегда будет завораживать, — он тихо, как и всегда, появляется за спиной. Сейчас, в отличии от двух месяцев назад, Тэхён смело, собственнически обнимает Чонгука, а тот вовсе не против, прижимается даже сам, не отрывая взгляда от чарующей темноты за окном. — Возможно, я погорячился, когда сказал медвежонку, что мы переедем отсюда. — Возможно, — Тэхён касается губами кромки уха, оставляя там легкий поцелуй. — Я так устал, Тэхён… — Чонгук наконец отрывает взгляд от пейзажей и фокусирует его на их очертаниях на стекле. Тэхён выше и шире в плечах. Как и в выпуске новостей, сейчас Чонгук выглядит маленьким на его фоне, но, черт, ему нравится быть крохотным, знать, что есть кто-то сильнее рядом. Чонгуку не хватало этого чувства всю его жизнь. Только бы с ними ничего не случилось. — Чуть-чуть, душа, осталось немного, — Тэхён, поймав взгляд в отражении, слабо улыбается ему. Он тоже уставший, это видно даже не вооруженным взглядом по его синякам под глазами и тусклой, словно печальной, полу-улыбке на губах. — Мне кажется, будто я ни разу не сказал тебе, как восхищаюсь твоей силой, — такое Чонгук хочет сказать, смотря в глаза, поэтому быстро проворачивается в руках и чуть отклоняется, оказываясь лицом к лицу с Тэхёном. — Я правда восхищаюсь тобой, твоим умом и силой. Ты делаешь то, что никто не смог бы на твоем месте, Тэхён. Мужчина слушает его внимательно, словно эти слова значат для него очень многое. — Ты лучший пример для Бэкхёна. Я очень рад, что именно ты стал его вторым отцом. И моим партнером. Нам повезло, что ты такой потрясающий, очень-очень повезло, — а Чонгку приятно изваливать все тепло из души в слова. Тэхён, конечно, все это знает и чувствует, но каждое слово вызывает в нем ещё большую отдачу. — Я люблю тебя, Тэхён. Чонгук не дает ему ответить — потому что время его слов! — и первым накрывает губы Тэхёна, смело покусывает их, получая хмык от мужчины.•••
Чонгук с искренним удивлением поднимает голову на Тэхёна — как тот умудрился выгнать его со своего рабочего места, занять Чонгуков стол, а его самого отправить вместо работы играть с сыном? Явно без ведома самого Чонгука. — А напомни мне, — наверное, сказывается недосып. Дел много, нервов мало, а на те часы, что хорошо было бы поспать, Чонгук почему-то поворачивается, пока Тэхён не зажимает его в руках, чтобы не будил ребенка, и также не спит рядом. — Как больница превратилась в военную базу? — У нас нет военных баз, душа, — Тэхён даже не отвлекается от экранов, продолжая бегать глазами сразу по двум. — И я занимаюсь сейчас бизнесом. — О, ну так это меняет всё в корне! — Отдав пластилиновое тело будущего жирафа Бэкхёну, Чонгук поднимается и доходит до собственного стола. Его кабинет в больнице очень уютный, полный света из большого окна и приятных растений, которые вырастила заведующая каким-то отделением, вызывавшаяся отдать временно свой кабинет Чонгуку. Общими усилиями всех вокруг тут появился детский уголок, который временами пополняется наличием Чимина — «принеси-подай» от Юнги заканчиваются ближе к обеду, когда он совсем с головой уходит в работу, а у парня остается много свободного времени, которое он тратит на свое самое любимое в мире занятие. Детей. — Я серьезно, мне вообще-то тоже работать надо, — Чонгук обходит стол и заглядывает в экран Тэхёна, где открыт какой-то документ, а на ноутбуке Чонгука красуются графики. — Ты хорошо справился. Срочных задач нет, все работает в штатном режиме, можешь отдохнуть. — Я изучал статьи, как работают научные команды. Это ведь важно, и потом смогу с тобой тоже применять… — Душа, — Тэхён блокирует оба ноутбука, чтобы взять Чонгука за руку и потянуть на небольшой диван. Он тоже плохо спит ночами. Возможно даже вообще не спит. — Больница — самое безопасное место. На днях сюда приедут руководители ополчения с семьями. Моя уже здесь, — мужчина первым садится на диван, кинув взгляд на увлеченного лепкой ребенка — тоже сонного, — и ложится, раздвинув ноги и кивнув Чонгуку. Младший тупит непроизвольно долго, но потом понимает и с довольной улыбкой усаживается ему между бедер, ложась потом спиной на грудь. Тэхён тепло обнимает и мило упирается подбородком в макушку Чонгука, наверняка вместе с ним наблюдая за возней Бэкхёна. — Зачем в самом безопасном месте мы все носим бронежилеты? — Мешает? — Нет, он достойно легкий. Бэкхёну тоже не мешает, сегодня бегал по коридорам, пока не врезался в Чимина. — Хорошо. Самое безопасное место — это не абсолютная безопасность. Не могу рисковать вами, — Тэхён тяжело вздыхает, будто бы прямо сейчас им нечто угрожает. А Чонгука снова гладит легкое чувство вины за то, что он позволил Сонпё тогда захватить его и угрожать жизни, на Тэхёна это сильно повлияло. — Всё хорошо, Тэхён, — Чонгук мягко улыбается, когда Бэкхён показывает им корявого и с тремя ногами жирафа, а после проводит ладонью по руке Тэхёна, надеясь успокоить и того. — Расскажи про исследования. Есть положительные новости? — Да что б я понимал, — Чонгук усмехается, ныряя в неловкость от недавнего разговора с Юнги. Мин так открыто и с такой радостью делится с Чонгуком своими открытиями, потому что у Чонгука есть зараженный сын и он куратор всего дела. А Чонгук понимает его буквально на половину. — Тело Сонпё указало, куда им смотреть. Вроде как из-за большой дозы, вирус в ускоренном режиме атаковал и получилось сопоставить эти процессы с кровью Юнги и обследованиями детей. Теперь ясно, как он прогрессирует, и поэтому можно затормозить его, что-то такое. — Хоть после смерти сделал нечто хорошее. — Это не просто хорошее. Цитирую: “Прорыв!”, — а потом Юнги замер на секунду и убежал. Чимин шутит, что он похож на злого гения, — Чонгук усмехается, потому что Юнги и правда похож. — Хорошо, что у него есть Чимин. — Ага, а то Юнги бы тут даже ночевал где-нибудь на диванчике. Он еще сказал, что Сонпё обманул нас, когда сказал, что они могут увидеть заражен ребенок или нет. Без исследования его тела наши врачи этого не могли выявить. Но зато вчера первым мышам ввели тестовый образец чего-то, у нас, оказывается, есть реальный гений с айкью таким, что я со своим даже не запомнил числа. Тэхён легко усмехается, пуская по телу Чонгука вибрации. А тот улыбается. Он занимается ответственными, по-настоящему взрослыми и важными буквально для всего мира вещами, безумно дорогими — но Чонгук не ощущает это непосильным грузом. С теми, кто показывается из лабораторий, ему на удивление приятно общаться. Даже отчитываться перед начальником не нужно: главврач сама активно интересуется всем, как и Чонгук, они иногда обсуждают за чашкой чая прогресс, а Тэхён спокойно слушает в уютной обстановке рассказы Чонгука. — Хорошо, что есть доверие и присоединяются такие люди. Уверен, вопрос лекарства будет закрыт за год-два. — Думаю, да. Но нужны исследования, а детей у нас для этого мало. Совсем немного родителей решаются привести сюда ребенка, к сожалению. — Подумаю, когда сможем записать приглашение. Чонгук, ты отлично справился. — Ну… У меня еще хромают должностные инструкции и пару раз мне жаловались, что пропала еда из холодильника. Думаю, есть куда стремиться. Тэхён однозначно улыбается, это чувствуется по волне тепла от него в душе. Возможно, Чонгук все-таки не полная его противоположность, а тоже годен на что-то очень важное. — Ты справишься. А мне есть куда стремиться в родительстве. Думаю, после отдыха, когда всё кончится, обратиться к психологу, чтобы построить паттерн развития наших отношений с Бэкхёном. Они — одна душа. Но Тэхён умудряется влюблять в себя Чонгука всё сильнее и сильнее. Младший приподнимается и неловко крутится, стараясь не отдавить Тэхёну ничего, но ему жизненно важно увидеть его миндальные, чуть прищуренные из-за усталости глаза. — Я сильно люблю вас, душа. Сильнее моей жизни, — правда Тэхён опережает его и первым крадет дыхание юноши. Чонгук уже почти нашел милые слова, чтобы возмутиться и попросить Бэкхёна помочь придумать лучшее признание в любви во всем мире, но его останавливает распахнувшаяся дверь. — Чонгук, там проблемы с графиком работ лаборатории. Часов нужно больше, но сутки никак не увеличить и- О, — Мина, та самая, которая Чонгуку понравилась на собрании и которая приехала сегодня утром в больницу, замирает в дверях, смотря на пару медленно округляющимися глазами. А после они резко щурятся, когда она широко улыбается. — Могу забрать малыша… Тэхён усмехается то ли ее намекам, то ли жгучей краске, что залила щеки Чонгука. Он хлопает того по груди, чтобы не смел наслаждаться им в неловких ситуациях, а после упирается ладошками прямо в Тэхёна и садится на колени, быстро выбираясь из кольца ног мужчины. — Пойдем разбираться, — буркает Чонгук, по-настоящему и глубоко смутившись. Закрывая следом за собой и Миной дверь в кабинет, Чонгук успевает заметить, что Тэхён уже пересел прямо на пол — в своих безумно дорогих брюках, на которых колени растянутся от позы лотоса, — и улыбается Бэкхёну, крутя его жирафика в пальцах.