I Stole A Secret From Your Lips

Он собрался быстро. Его костюм был удобным и уютно обнимал тело. Простые туфли в тон, дорогие часы на запястье, и, вот, он уже готов к выходу. Очевидно, Ген знал, что всем будет всё равно. Всё внимание будет приковано к жениху и невесте, но он всё равно хотел выглядеть как можно лучше, потому что он идёт вместе с Сэнку. Укладка волос заняла у Гена больше всего времени. Слишком часто его клиенты хотели, чтобы Ген распускал волосы, чтобы те могли схватиться за них в процессе постельных игрищ и тянуть, принуждая выгибаться, и поэтому идти на свадьбу так Гену не хотелось. И, честно говоря, Ген считал, что разноцветные заколки для волос, популярные у подростков, которыми он замечательно закладывал свою чёлку во время лабораторных экспериментов, всё-таки не лучшие аксессуары для свадьбы. Но… вряд ли кто-то вообще обратит внимание на его волосы. Однако Сэнку и его друзья, которые успели стать и друзьями Гена, заслуживают того, чтобы он хорошо выглядел. Сэнку заслужил, чтобы его +1 хорошо выглядел. И Ген сделает для этого всё. Ген выглядит довольно ухоженно и дорого, даже если чувствует себя немного неуместным. Не важно. Ген должен проглотить свои ненужные эмоции и отправиться в квартиру Сэнку.  Потому что Сэнку, скорее всего, нужна будет его помощь.  Потому что либо к моменту прихода Гена Сэнку будет уже аккуратным и собранным, сумеет оставить в стороне свой эмоциональный багаж, либо… он будет настолько неуверен в том, как справиться со своими эмоциями, что в конечном итоге будет чертовски разбит.  И, ну…  Сэнку был во втором состоянии, определённо. Ген без предупреждения открыл дверь и увидел Сэнку, который растерянно расхаживал по квартире в брюках, но расстегнутых, и в рубашке, накинутой на плечи. Его пальцы прочесывали распущенные волосы, и Ген заметил, как Сэнку приподнялся на цыпочки от удивления, когда увидел Гена. Вздох, который, по его мнению, вызван скорее облегчением, а не раздражением, сорвался с губ Сэнку. — Привет. ТЫ рано. — Сэнку улыбнулся. — Не думал модно опоздать? — Я решил модно выглядеть, — Ген вернул ему улыбку и подошёл ближе к измученному Сэнку. — Чем я могу помочь вам сегодня, доктор Ишигами? Закатив глаза, Сэнку легонько стукнул Гена по груди и фыркнул. Напряжение в комнате начало рассеиваться. Ген схватил Сэнку за руку, удержав его ладонь у себя на груди. Они замерли всего на секунду, поточил время — не то, на чём они действительно могли сэкономить, но этого было достаточно. — Просто того, что ты здесь… уже достаточно. Ты хорошо ладишь с людьми. Проследи, чтобы я сегодня ничего не испортил.  — Ты бы ничего не испортил, даже если бы меня здесь не было. — Ген сжал руку Сэнку. — Но я счастлив, что я здесь. Заканчивай одеваться, чтобы я мог сделать тебе прическу. Выразительная бровь слегка приподнялась. — С моими волосами всё в порядке.  — Мммм… ну, нет. Но ты думаешь, зачем я здесь? Очевидно, чтобы всё исправить. Волосы, одежда, манера поведения… Ты в руках профессионала, Сэнку-чан! — Сэнку расхаживал в беспорядке, прежде чем пришёл Ген. По крайней мере, на этих словах дыхание Сэнку стало чуть мягче, и он, кажется, готов был позволить Гену помочь ему немного успокоиться. В последний раз, когда Ген видел Сэнку таким нервным, они стояли в открытом поле, ожидая, пока учёный нажмёт на кнопку и запустит маленькую ракету в космос. Ген со звездной ясностью вспоминает, сколько сомнений затуманило разум Сэнку той ночью, и вот, теперь он может видеть в этом прекрасном и сильном человеке столько же сомнений или даже больше, в тот момент, когда он с опаской стоит у зеркала за несколько часов до свадьбы. Ген с сожалением посмотрел на развязанный галстук, висящий на шее у Сэнку: ещё один визуальный образ того, насколько он несобран в такой знаменательный день. Пальцы сами потянулись к его шее, не задумываясь, слегка пугая Сэнку, когда Ген мягко направил учёного лицом к себе. Подойдя так близко к Сэнку, Ген мог услышать его сердцебиение, достаточно громкое, чтобы понять, насколько измотан его друг. Хотя он, кажется, теперь уже меньше дрожит и дышит глубже, чем пять минут назад. По крайней мере, близость рук Гена к шее Сэнку не вызывает нового дискомфорта.  Во всяком случае, близость Гена облегчила состояние Сэнку, пусть и незначительно.   — Кажется, ты немного нервничаешь перед свадьбой, хм, Сэнку-чан? Сэнку тяжело выдыхает. — Разве это правило актуально не только для жениха и невесты? — Предположительно. — Ткань шуршит, когда Ген затягивает галстук Сэнку, приглаживая его, прежде чем откинуться назад, чтобы осмотреть свою работу. — Но кто угодно мог бы подумать, что ты жених, если тебя так сильно трясёт, Сэнку-тян. Сэнку смотрит на завязанный галстук, нахмурив брови. — Спасибо. Но не уверен, что это то, что мне нужно услышать прямо сейчас.  Ген избавляет его от ухмылки, прежде чем посмотреть в зеркало на собственный галстук. Он хочет поблагодарить социальные стандарты свадеб за то, что они требуют закрытых воротников во время официальных мероприятий: тем легче ему было скрыть какие-либо заметные следы, которые клиент оставил на нём прошлой ночью.  Сэнку уже должен был заметить их и спросить, зная склонность этого человека к деталям, а Ген был готов отрицать. Но глаза Сэнку совсем не сфокусированы, они не разглядывают Гена, они нацелены на что-то гораздо более важное, чем то, что когда-либо у Гена будет. Ген держит свои комментарии при себе. То, как Сэнку расслабил плечи и выдохнул, принимая его помощь, вместо того, чтобы ссориться, много значит для Гена. Сэнку полностью ему доверяет — хотя бы в этих вопросах. Это приятно.  — Мне сесть, чтобы ты «поправил» мне причёску? — Пожалуйста, присядь, да. Ты практически на уровне моих глаз, а твои волосы слишком объёмные, чтобы я мог до них дотянуться.  Даже когда он сел, волосы на голове у Сэнку почти закрывали Гену лицо. Ген глянул на часы, и у них ещё есть время. В конце концов, Ген пришёл рано именно чтобы сгладить любые возможные проблемы. Юдзуриха не сообщала о каких-либо чрезвычайных ситуациях, поэтому Ген выдохнул и запустил пальцы в волосы Сэнку. По словам Сэнку, наука так по-настоящему и не объяснила только две вещи: гравитацию и магнетизм. Когда Ген спросил, как волосы Сэнку остаются абсолютно вертикальными, тот пожал плечами и сказал, что волосы часто закручиваются вверх из-за генетического преимущества перед жарким и влажным климатом. То, что они живут в Японии с умеренным климатом, должно было стать первым аргументом Гена к развенчанию теории Сэнку, но главным доказательством того, что волосы Сэнку просто не имеют смысла, было то, что Ген прочёсывал пальцами его пряди без всякой заминки. В волосах Сэнку нет ни узлов, ни завитков, ни колтунов. Ген проводит по ним пальцами, и хотя сами пряди крепкие и густые, волосы кажутся мягкими и гладкими.  Воистину, его волосы существуют только для того, чтобы оскорблять гравитацию.  Ген не находит других объяснений. Вместо того, чтобы потратить этот час на укладку волос Сэнку, Ген просто играет с ними, не осознавая времени. Прошло не больше минуты, но Ген уже видит, как Сэнку расслабляется от его прикосновений, от мягкого массажа головы. Чувство вины сильно бьёт по сердцу Гена. Ему нужно собрать его, причесать, на самом деле сделать ту работу, которую обещал. Вот только всё, чего хочет Ген, это просто оставаться рядом с Сэнку и свободно прикасаться к нему, к своему другу, к своему боссу.  Магнетизм никогда не объяснял притяжения, но то, как Сэнку тает под руками Гена, заставляет Гена думать, что обе стороны действительно нуждаются друг в друге. — Ты когда-нибудь заплетал волосы? — спрашивает Ген, задаваясь вопросом, как он вообще сумел что-то сказать, когда всё, о чём он может думать, это о том, как чертовски приятно трогать Сэнку.  — Нет, а что ты задумал? — Я думаю, что французская коса может быть единственным способом уложить волосы так, чтобы они не поднимались вверх на добрых полметра. Это будет отлично смотреться на фотографиях, ты не перекроешь ничьё лицо, и так мы подчеркнём твои красивые скулы.  Сэнку просто мягко кивает, детали объяснений ускользают от него, если это говорит Ген, значит, так и нужно сделать. Ген ценит это, удивляясь, как хорошо укладываются волосы Сэнку. После нескольких попыток вспомнить, как плести косу, пряди собираются в плотную и элегантную причёску. Две пряди челки, которые всегда обрамляют лицо Сэнку, собраны в косу, и это выглядит немного непривычно, но Гену нравится.  — Ты отлично выглядишь, — комментирует Ген, глянув на Сэнку в зеркало. — Спасибо, — и то, как мягко Сэнку это говорит, даёт Гену почувствовать его искреннюю благодарность. — Ребята не звали нас прийти пораньше. Тебе ещё что-нибудь нужно от меня? Собираешься меня накрасить?  — Если ты шутишь, то я хочу, чтобы ты знал, что единственная причина, по которой я не наношу тебе макияж, это то, что мой тональный крем тебе не подходит, — и ещё в том, что Ген, возможно, просто не сможет сделать Сэнку ещё красивее даже с помощью макияжа. Он слишком хорош. По мнению Гена, даже мешки под его глазами добавляют ему шарма. — Хотя я уверен, что в твоей лаборатории мы смогли бы сделать подводку для глаз или блеск для губ… — Нет, спасибо. Процесс вряд ли займёт много времени, но мы точно не успеем протестировать результат. Да и на самом деле я не думаю, что у меня есть подходящее сырьё, но- — Тшшш, — мягко перебивает Сэнку Ген. — Я просто пошутил, на самом деле сейчас меня не интересуют лабораторные работы. Ты уже чудесно выглядишь, Сэнку-чан. Просто дай мне минутку, чтобы привести себя в порядок. — Но ты и так очень красивый. И я вижу, что ты уже накрасился, что ещё тебе нужно? Оттенок тональника Гена достаточно светлый, и да, он покупает качественную марку, которая отлично перекрывает следы от засовов, но даже это не способно было спрятать силу его румянца. Ген знает, что он красивый. Он знает, что у Сэнку есть глаза, чтобы это видеть. Он знает, что Сэнку сказал это как наблюдение, а не как комплимент.  Но он всё равно принимает его слова близко к сердцу, не в силах выдержать смущения. — Я просто тоже хочу косу. Ген никогда примерял такие причёски на себя, но он хочет, чтобы они с Сэнку сочетались хотя бы стилистически. Только одна сторона его волос длинная и поддаётся заплетанию, и Ген заканчивает укладывать волосы примерно через две минуты после того, как понял, чего хочет. Получившаяся коса соответствует форме его лица, подчёркивает его скулы, и ему нравится результат. — Я готов. Мне больше нечего делать. Сэнку смотрит на Гена, не комментируя смену прически, но его взгляд тёплый и спокойный, что кажется достаточно хорошим знаком. Ген улыбается ему, и они, не сговариваюсь, отправляются в гараж. Ноги Гена двигаются почти на автомате, он идёт к машине Сэнку, за исключением того, что Сэнку подходит не к своему автомобилю, а к старой машине, которую Ген списал несколько месяцев назад как средство для ненужных запчастей. Работает машина или нет, Ген не знает, но, да, что-то такое старое вполне соответствует ностальгии по былым временам, вызванной свадьбой друга детства.  — Ты снял брелок с телескопом, который я тебе подарил, — замечает Ген, пока Сэнку трясущимися руками достаёт ключи от машины. Пальцы Сэнку замирают, и Ген слышит, как он делает глубокий вдох. Беспокойство на мгновение рассеивается, когда Сэнку сосредотачивается на вопросе Гена. — Это мой телескоп. Ты мне его подарил. А это чужие ключи, и сегодня мне нужно будет их вернуть.  Ген кивает и позволяет Сэнку просто вести машину. Несмотря на то, что этот ответ только вызвал у Гена ещё больше вопросов, у него нет желания их задавать. Говорить им особо не о чем, но настроение светлое, утешительное. Дорога оказывалась намного менее напряжённой, чем подготовка.  Они едут на свадьбу Юдзурихи и Тайджу. И это всё, что нужно знать Гену и Сэнку, чтобы почувствовать лёгкое волнение, а не тревогу. Они чувствуют это, не говоря об этом: то, как трепетно видеть, как их друзья женятся. Эта мягкая и светлая атмосфера в стареньком автомобиле помогает им сохранять спокойствие все 45 минут езды до точки назначения. Почти все уже прибыли на место к тому времени, когда Ген и Сэнку добрались до церкви. Машин на парковке было немного, но достаточно. Ген надеялся, что ему удастся застать Юдзуриху одну и поболтать с ней наедине, и Сэнку, вероятно, чувствовал то же самое по отношению к Тайджу: не быть на свадьбе в числе первых гостей означает, что кто-то может перехватить их и занять ненужными разговорами. Всё-таки, Сэнку был шафером, и люди, безусловно, могут захотеть с ним поболтать, и Ген внезапно чувствует себя обузой. Чем раньше они выйдут из машины и подышат воздухом, тем лучше. Даже у Гена по спине начинают бегать нервные мурашки.  — Мы можем идти. Твой галстук и укладка всё ещё в порядке, так что ничего страшного, если нас увидит кто-нибудь из гостей, — предлагает Ген для себя и для Сэнку. Эти слова должны были выступать в качестве движущего предложения. Вместо этого Сэнку сидит на месте, крепко держась за руль. Ген буквально видит миллион мыслей, мелькающих в его глазах, и ни одна из них не была хорошей. Возможно, они не опаздывают, но всё-таки скоро им и правда нужно будет идти, а Ген не может заставить Сэнку идти туда в его нынешнем состоянии. — Сэнку-чан… ты можешь поговорить со мной, — подсказывает Ген, потому что Сэнку, внутренне пережёвывая свои эмоции, вместо того, чтобы говорить о них вслух, делает только хуже. Ген изо всех сил пытается найти слова, когда динамика так сильно меняется, несмотря на то, как сильно он хочет утешить Сэнку. Ген знает, что сначала ему нужно понять. — Я не знаю, что сказать, Менталист. Я знаю, что могу поговорить с тобой, — добавляет Сэнку в последний момент, почти с раздражением, потому что Ген и так должен был это знать. Ген знает. Но Ген не знает, что беспокоит Сэнку, пока тот снова не говорит. — Но я… не знаю, что сказать всем остальным. Я не знаю, что сказать жениху и невесте как их шафер, и чёрт возьми, я понятия не имею, что сказать ему. Возможно, он уже здесь. И… И я не знаю, что ему сказать.  Несмотря на то, как мало Ген понимает, что это за человек такой этот таинственный «он», о котором идёт речь, он знает достаточно, чтобы уловить поток лихорадочных мыслей Сэнку. — Я не могу сказать тебе, что говорить, Сэнку-чан, но я буду там. Сосредоточься на мне, когда будешь произносить речь. Я знаю, что ты вложил много сердца в эту речь, даже если ты думаешь, что этого недостаточно, я верю, что она будет прекрасна, потому что она будет искренней и твоей. И мы оба знаем, что Тайджу-чан выплачет все глаза. Ген ничего не упоминает о «нём», он ничего не знает об этом человеке, чтобы утешить Сэнку хоть каким-либо осмысленным или проницательным словом. Вместо этого Ген кладет ладонь на руку Сэнку, чувствуя, как крепко Сэнку сжимает руль, и нежно гладит его пальцы. — И я буду там. Я обещаю. Я буду с тобой.  Сэнку медленно выдыхает, и его плечи немного расслабляются. Ген засчитывает себе маленькую победу.  В часовню начинает стекаться всё больше людей, и Ген готов поспорить, что Сэнку мысленно ведёт подсчет каждого тела в жилете, костюме или в платье, что мелькает в больших деревянных дверях. В машине раздается ещё один глубокий, тяжелый вздох, за которым следует мягкий удар лба по костяшкам пальцев, стиснутым вокруг руля. — Это глупо, Менталист. Я не должен даже думать об этом. Большой болван, наверное, уже выплакал все глаза, а он ещё даже не женился. Ммм… отклонение от изначальной темы. Конечно. Ген ненавидел потворствовать такому дешёвому трюку, но нынешние обстоятельства его вынуждали.  — Хм. Возможно, ты прав, Сэнку-чан. Я слышал, что это часть работы шафера, убедиться, что глаза жениха не опухли и всё ещё на месте перед церемонией.  Сэнку поднимает голову и усмехается сквозь улыбку — маленькую, но всё же заметную. Две упрямые пряди волос, которые постоянно спадают перед лицом Сэнку, выбились из его косы, угрожая скрыть эту его маленькую улыбку, слишком заманчивые, чтобы протянуть руку и заправить их ему за ухо, только для того, чтобы ярче увидеть мгновение счастья Сэнку. Ген едва останавливается от этого маленького жеста, чтобы вместо этого положить ладонь на дверь.  — Да-да, и потому оставаться в этой жаркой машине кажется довольно глупой идеей. Готов идти? Взгляд, который Сэнку бросает на Гена, длится всего несколько секунд, прежде чем он выдыхает ещё раз и кивает.  Спустя ещё секунду он глушит двигатель и, наконец, тоже кладет руку на боковую дверь. — Ага. Пойдём. Вместе. Мы должны… ага. Ген держится, честно держится, но от того, как Сэнку сказал «вместе», от того, как неуверенность исчезла за ту короткую секунду, когда он произнёс одно это слово, сердце Гена начинает биться чаще. Каждый мазок неуверенности, написанный на лице учёного, уносится прохладным осенним ветром в ту же секунду, когда они выходят на улицу, словно пожелтевшие листья, сдуваемые шёпотом ветра. Ген отрицает, что тянется к руке Сэнку, он просто старается идти рядом. Они следуют указателям, когда заходят в церковь, и направляются вглубь, чтобы найти Тайджу.  Ген почти теряет самообладание.  В церкви невероятно красиво, почти так же, как было на эскизах, но Юдзуриха даже превзошла саму себя. Или, точнее, Ген и Юдзуриха превзошли самих себя, потому что Ген точно знает, что некоторые из этих решений предлагал именно он.  Все пастельно-розовые и жёлтые тона смешались со струящимся из окон солнечным светом, и Юдзуриха спроектировала аранжировку и интерьер так, чтобы всё казалось объёмным, но не подавляющим. Аромат гардений наполняет комнату и заставляет Гена чувствовать себя бодрым и энергичным. Никакой музыки, не сейчас, когда мероприятие ещё не началось, но Ген почти не слышит эха от их лёгких шагов. Некоторые гости болтают, но Сэнку с Геном здесь явно никто не знает. Фотограф устанавливает своё оборудование, но даже она, кажется, игнорирует их, если вообще замечает.  Гордость наполняет сердце Гена. Как обычно бывает с той работой, которую он делал для Сэнку или вместе с ним, Ген гордится тем, чего ему удалось достичь в планировании этой свадьбы. Эта работа окупилась сполна, потому что такие эмоции были абсолютно бесценны, и к тому же, эта прекрасная пара продолжала присылать ему безделушки и маленькие подарки. И, хотя работа с Сэнку, кажется, всегда приносила меньше денег, чем привычный метод заработка Гена, всё, что было связано с Сэнку, ему нравилось куда больше, это делало его счастливым, и ему нравилось видеть результаты.  Даже с той очевидно большой работой, которую он вложил в свадьбу, Ген чувствует себя немного неуверенно в отношении того, имеет ли он право находиться в церкви. Помимо Сэнку, Тайджу и Юдзурихи и, возможно, лишь небольшого знакомства с мистером Сайонджи и чуть более плотным с мистером Нанами, у Гена нет никаких связей ни с кем из друзей или родственников. Не дай бог, он встретится здесь с каким-нибудь своим прошлым клиентом только для того, чтобы считать это «связью». Но здесь, он идёт рядом с Сэнку, и он делает это с поднятой головой.  Он ступает под высоким потолком церкви, обрамлённым белыми и золотыми украшениями, проходит мимо фигур и статуй святых, которых он никогда не узнает, и божественных личностей, которых он давно забыл. Его ноги несут его у самого края церковных скамеек, где каждый ряд медленно заполняется людьми, близкими и дорогими как жениху, так и невесте.  Розовые, лососево-персиковые и нежно-жёлтые украшения красиво выделяются на фоне унылых коричневых сидений; так же ярко, как ароматные цветы, разбросанные по всему залу.  Даже когда послеобеденный осенний холод стучится в двери церкви, энергия толпы сияет так же тепло, как красный, оранжевый и жёлтый цвет листьев снаружи. Ген не может не провести сравнение — тёплая и милая пара, умоляющая стать воплощением сладкой тыквенной пряности, и их друг, которого легко принять за леденящий укус осени.  Он полагает, что сегодня его можно простить за столь сентиментальные мысли о чем-то столь смехотворно глупом, как любовь. Где ещё рассуждать о любви, если не на свадьбе? Сэнку ведёт Гена в комнату жениха, прежде чем Ген замечает… движение. Ген хотел бы обратить на это внимание раньше, потому что в тот момент, когда Сэнку открыл дверь, бедные, ничем неприкрытые уши Гена услышали самое громкое «СЭЭЭЭНКУУУУУУ!»  Сэнку уворачивается от приближающихся объятий со своей привычной фамильярностью, но у Гена не было подобной многолетней подготовки. Объятие Тайджу больше похоже на захват, и, кажется, почти сломало Гену рёбра. — О, это ужасно, Сэнкуууу!  Тайджу всхлипывает куда-то Гену в грудь настолько сильно, что Ген даже слегка паникует от мысли, что тот, возможно, уже пропитал его рубашку слезами и соплями. Сэнку хватает Тайджу за воротник и оттаскивает его от Гена, что, явно, тоже пришло из многолетней практики, раз уж даже слабые руки Сэнку могут двигать такого чистокровного тупицу, как Тайджу. — Что случилось, Тайджу? Тайджу дважды моргает, глядя на Сэнку и Гена, чтобы понять, что он случайно по ошибке схватил Гена, а затем сразу же пытается заплакать в грудь Сэнку. Сэнку блокирует его, прижав ладонь ко лбу Тайджу. Тот опёрся всем телом на его ладонь и тихонько всхлипнул. — Ах, я начал плакать от радости, но потом я представил, как Юдзу сердится на меня, потому что я уродливый, когда плачу! Ген с трудом заставляет себя не смеяться, но Сэнку, выглядит готовым вот-вот расхохотаться над масштабом бедствия Тайджу. Наконец на лице Сэнку появляется улыбка, такая же, как когда он готовит свой новый эксперимент. Улыбка, которую Ген не видел весь день и по которой успел соскучиться. — Ты можешь быть таким уродливым, каким захочешь, она уже видела твоё уродливое лицо раньше, и ты всё ещё ей нравишься. Больше, чем нравишься. Я на десять миллиардов процентов уверен, что она любит тебя так же сильно, как ты её, — Сэнку говорит так, словно утешает плачущего ребенка, что, возможно, недалеко от истины. Тем не менее, мягкий и утешительный тон, используемый для таких резких слов, кажется, действует на Тайджу.  — Как она может любить меня так сильно, как я люблю её, когда я так сильно её люблю?! — Тайджу изо всех сил пытается осознать эту концепцию. — Это плохо?! Я должен любить её больше, чем кто-либо когда-либо любил! — Да, — вмешивается Ген. — Но она любит тебя не меньше. Я так уверен в этом, что если она сегодня не выйдет за тебя замуж, то я за тебя выйду. Смущённое лицо Тайджу довольно забавно, но не сравнится с лицом Сэнку. На этот раз эти двое разделяют один и тот же уровень понимания, точнее, его отсутствия. — Но ты бы не захотел выйти за меня замуж! Жениться надо по любви! — Да, и потому я не выйду за тебя, Тайджу. Вот насколько я уверен, что сегодняшний день пройдет идеально. Ты сказал, что плакал от радости, просто представляя, как Юдзу-чан становится твоей женой? Через час это станет реальностью, Тайджу-чан, — объясняя, Ген похлопывает Тайджу по плечу, и на лице Тайджу наконец-то появляется понимание. — Да… Да! Я собираюсь жениться на ней! Она выйдет за меня замуж! — И она сделает это с большим удовольствием. Так что оставь слёзы на потом, ты, большой олух. — Сэнку поворачивается к Гену, а затем тянется к его руке. — У меня здесь, кажется, есть дела. И, наверное, нам пора вернуть кольцо законному владельцу. Ген, найди, пожалуйста, Суйку, она будет выносить кольца. Эм… если ты найдешь Касеки, ты должен найти и её. Она его внучка. Она милая. — Сэнку выдыхает, и разочарование возвращается на его лицо. Тайджу смотрит на кольцо Гена — кольцо Юдзурихи — и снова плачет. Сэнку быстро поворачивается к нему, прежде чем тот начнет рыдать. — Я не забыл о такой важной детали. Всё будет хорошо. Кольцо здесь, и мы отлично поработали. Это будет потрясающе.  — Всё это явно стоило того, чтобы услышать, как ты произносишь слово «милая» с таким ворчливым лицом, — поддразнивает Ген, по крайней мере, достаточно иронично и легко, чтобы слегка облегчить ситуацию. — Суйка. Внучка Касеки. Милая. Пойду найду её  до того, как приедет ещё больше гостей. — Спасибо. Потом я обязательно тебя найду. Я буду здесь до самой церемонии.   — Ага. Да, я понял, Сэнку-чан, — отвечает Ген, несмотря на то, что чувствует себя несчастны. Он пообещал Сэнку, что останется с ним, но кольцо на пальце Гена весит так много, и Ген должен вернуть его. Сэнку позволил ему уйти, попросил о помощи, выдал задание, но даже Сэнку, казалось, не решался его отпустить, но... Но. Возможно, это связано с принятием желаемого за действительное. — Увидимся позже. У нас будет много поводов после церемонии, да? Хаха. Я знаю, что ты можешь это сделать, — говорит Ген на прощание, больше Сэнку, чем Тайджу.  Ген уходит и обнаруживает, что за эти пятнадцать минут с Тайджу прибыло гораздо больше гостей. По крайней мере, Ген хорошо знает лицо Касеки, и мало кто из присутствующих на свадьбе был хотя бы примерно близок к нему по возрасту. К сожалению, Касеки и, вероятно, его внучка невысокого роста, и Ген изо всех сил пытается найти их во всё больше растущей толпе. К сожалению, первым Ген замечает Джоэла. Хотя Джоэл действительно помог Гену найти Касеки и, в свою очередь, рядом с ним и Суйку, Джоэл там, с ними, и Ген действительно не хочет видеться с ним после их последней встречи. Ген понимает. Он правда понимает. Ген понимает, что Джоэл видит в нем, потому что Ген всё время видит это в себе. Но Сэнку — нет. Ген так отчаянно хочет гарантировать, что Сэнку никогда не увидит Гена таким, каким его видит мир. Ген может сказать себе, что то, что он делает, это естественно и даже нормально, что это просто услуга, просто работа, как и любая другая, просто его способ оплачивать счета, не хуже и не лучше, чем работа в колл-центре, и пускай мир воспринимает его как угодно, но Сэнку — удивительный и чудесный — не может увидеть его таким. Сэнку стал большой частью жизни Гена. Ген не может рисковать его потерять. Джоэл никогда не говорил, что расскажет всё Сэнку. Он никогда не говорил, что откровенно ненавидит Гена. Он никогда не говорил, что у него есть какие-то проблемы с тем, кем Ген работает, возможно, Джоэл даже отчасти его уважает. Но Ген хорошо помнит его слова. — Ты привык использовать людей. Ты делал это с каждым мужчиной, который заходил в наш магазин, чтобы лишний раз тебя облизать и украсить свою конфетку. Ты ни разу не посмотрел ни на одного из тех, кто скупал для тебя часы и украшения. Но ты не сводишь глаз с Сэнку и с этого проклятого кольца. Люди твоей профессии — подлые и нечестные, и я не думаю, что ты чем-то отличаешься. Сэнку, Тайджу и Юдзуриха — не такие, как ты. Они семья. И не смей их использовать.  Эти слова задели за живое. Эти слова прозвучали не как нападение на его работу, а словно пытались уколоть самого Гена. И после того разговора Гену пришлось задаться вопросом, использовал ли он Сэнку. Правда, быть гостем на свадьбе, которую Ген почти полностью организовал для них сам и совершенно бесплатно, звучит так, будто он сделал это от всего сердца, но он привык сомневаться в себе. Он сделал это для них или он сделал это, чтобы испытать гордость, чтобы его похвалили, чтобы иметь повод побыть рядом с Сэнку? Ген много знал о том, как мало работает человеческий мозг, чтобы понять, что никто ничего не делает совершенно бескорыстно. Но, возможно, он всё ещё хотел попробовать. Ген заставляет свои ноги двигаться. Если Ген будет считать секунды, он достигнет триллиона, прежде чем доберётся до Суйки. Касеки узнаёт Гена и взволнованно машет ему, а Джоэл раздраженно скрещивает руки на груди.  — Здравствуйте, Касеки-сан, Джоэл-чан. Мне сказали, что некая Суйка получит сегодня самое важное задание, и я здесь, чтобы доставить ей кольца. Суйка от волнения подпрыгивает на цыпочках. — Да! У меня самое важное задание! Юдзу-чан сказала, что сегодня Суйка поможет ей выйти замуж!   — Всё так! — Ген соглашается без ложного волнения. Волнение Суйки — его собственное. Ген снимает кольцо, и внезапно мысль о том, что он теряет это волшебное ощущение принадлежности, становится реальностью. Становится… нормальным. — Ты отдашь это Юдзу-чан, и тогда она выйдет замуж! И это случится только благодаря тебе, Суйка-чан! Суйка хихикает, когда Ген гладит её по макушке. Когда её маленькие ручки берут кольцо, Суйка тут же кладет его в коробочку и прячет её в карман своего платья, а карман, в свою очередь, прячется за симпатичным поясом.  Прекрасный наряд девочки, созданный руками Юдзурихи, точно их сегодня не подведет, и Суйка — тоже. Выразительность её огромных медовых глаз успокаивает нервы Гена, и он искренне верит, что эта маленькая девочка отлично справится со своей задачей. Может быть, эта вера слишком сильно отражается в глазах Гена. Он хотел доставить кольцо, а затем вернуться к Сэнку, если позволит время, но Касеки, кажется, хочет побольше с ним поболтать, теперь, когда Ген случайно показал себя таким дружелюбным. — Ты уже знаешь, где сидишь? Интересно, мы вместе? Было бы невежливо разговаривать во время церемонии, но я давненько тебя не видел!  Сердце Гена бьётся сильнее отчасти от чувства вины. — Боюсь, что нет, Касеки-чан, — Ген спланировал это лично с Юдзурихой, чтобы убедиться, что рядом с ним точно не окажется Джоэла. — Но я обязательно подойду к вам поболтать на приёме. Наверное, мне пора идти на свое место, — объясняет Ген, надеясь использовать это как повод завершить разговор. Касеки всегда был очень мил с Геном в своём магазине, встречал улыбкой и объяснял все детали каждых часов, несмотря на то, что Ген был просто «конфеткой», как выразился Джоэл. Поскольку Ген открыто искал способ сбежать, Касеки позволил ему это и прекратил разговор, улыбаясь.  Ген машет ему рукой на прощание, а затем ещё активнее машет Суйке, чтобы её рассмешить. Гену нравится звук, когда люди смеются, ему нравится их развлекать, но он сдерживает свою гордость и уходит вскоре после того, как Суйка машет ему на прощание в ответ.  Для того, кому не хватает друзей на свадебной церемонии, у Гена здесь слишком много полуожидаемо-знакомых лиц и голосов. Если Джоэл знает профессию Гена и считает Гена тем, кто использует своих клиентов, то наверняка и некоторые другие знакомые сочтут Гена тем, кого можно использовать.  — Мистер Асагири, Вы, как всегда прекрасно выглядите.  Когда Ген поворачивается на голос, он обнаруживает высокую фигуру мистера Нанами в тёмно-лососевом костюме с руками в карманах и глазами, блуждающими по богато украшенному залу. У него более спокойное поведение, обертон, который обесцветил обычно яркие оттенки его энергии. Ген помнит, что Сэнку сказал об отпуске своего коллеги, и до сих пор ощущает грусть и тяжесть от мыслей о состоянии любимого человека мистера Нанами. Они просто знакомые, и это не должно волновать так сильно, но мистер Нанами всегда вел себя со всеми как друг, искренне приятный. В каком-то смысле Ген знает, что может называть его просто «Рюсуй», и он, скорее всего, даже это оценит и захочет, чтобы кто-то заговорил с ним фамильярно, но… Но Ген достаточно умён, чтобы почувствовать, что в данный момент для такого взаимодействия нет места. Для него Ген — это «мистер Асагири», и Ген готов поддерживать этот уровень дистанции. Друг Сэнку не означает его друг. — Вы и сами выглядите очаровательно, мистер Нанами. Вам очень идёт этот костюм.  — Ха! Вы лучше всех знаете, как быть обаятельным, но я никогда не откажусь от комплимента от человека с хорошим вкусом, — шутит в ответ мистер Нанами, на что Ген едва сопротивляется закатыванию глаз, но улыбка и правда скользит по его щекам. — Итак. Вы здесь в качестве гостя или по официальному делу? — Конечно, как гость. Точнее, гость Сэнку. Хотя я почти уверен, что если я поеду с ним домой, он найдёт, чем меня занять, чтобы отвлечь его от мыслей.  Мистер Нанами дразняще приподнимает бровь. — А Вы успели хорошо его узнать, а? Вы много работали с ним с тех пор, как мы виделись в последний раз, да? — спрашивает он, уже зная ответ. В улыбке мистера Нанами нет ни злобы, ни дерзости. Он спрашивает без намёка на превосходство над Геном, но Ген чувствует скрытые мотивы. — Вы начали брать клиентов больше одного раза? — По всем определениям этого слова, да, я довольно много работаю с Сэнку. Хотя я изо всех сил стараюсь не брать одних и тех же клиентов дважды, не то чтобы это правило высечено в камне. А что? — Ген также отпускает дразнящую ухмылку. — Я был настолько искусным, чтобы произвести на Вас впечатление? Рюсуй отвечает невозмутимо, но на его напудренных щеках заметен румянец. — Если бы Вы не произвели на меня впечатление, я бы не пригласил Вас для Сэнку! — О, такая высокая похвала! — Настроение остается лёгким, и даже если основной вопрос всё равно висит в воздухе, Ген наслаждается беседой, оставаясь дружелюбным. — Сэнку — совершенно особенный работодатель. Я был бы не против, если бы Вы завели мне побольше таких связей, как он. — Всегда прилежный работник, не так ли? Ха! А я-то думал, что ты теперь исключительно на него работаешь, Ген! — Его имя вылетает из губ Рюсуя легко и само собой. Ген полагает, что ценит это.  Он сдерживает смех. — Не совсем. Характер моих обязательств перед Сэнку отличается от того, для чего вы меня наняли, мистер Нанами. — «Мистер Нанами», пффф! Я думаю, достаточно пары официальных обращений, чтобы, наконец, отбросить все формальности, не так ли? — Мистер Нанами смеется, и его тело явно и ощутимо расслабляется. Одну руку он положил на бедро, а второй щелкнул двумя пальцами. К счастью, большинство гостей знают его энергию и не обращают внимания ни на Гена, ни на их разговор.  — Как либерально с твоей стороны, — шутит Ген. — Только если ты вернешь почести, Рюсуй-чан, если я вообще достоин этого. Рюсуй слегка улыбается, но Ген хочет, чтобы Сэнку тоже улыбался. Он хочет поторопиться с этим разговором и снова пойти к шаферу, но, по крайней мере, кажется, другу Сэнку нравится его компания. — Не понимаю, почему бы и нет. Друг Сэнку — мой друг, Ген.  Друг. Ген не имеет права испытывать столько противоположных эмоций по поводу этого слова. — Так он меня называет? — Косвенно. — Рюсуй пожимает плечами, позволяя светлым локонам коснуться его выглаженного костюма. — Этот человек — загадка. Мы с Укё привыкли к этому. Этот гениальный отшельник не бывает в офисе настолько часто, чтобы я мог точно знать, кем он тебя видит, но я полагаю, что вы с ним являетесь как минимум друзьями.  — Почему ты так думаешь?    — Потому что невеста сказала мне, что это захватывающее дух мероприятие в основном твоих рук дело. И видишь ли, моя интуиция подсказывает мне, что это далеко не все причины.  Ген слишком хорошо осознаёт, как сильно он хочет услышать остальные причины. — Расскажи. — Ха! Либо ты теперь работаешь на полставки в свадебном агентстве, и те двое, что тебя наняли, — самое необычное совпадение, которое я когда-либо видел, либо Сэнку — единственное, что, как мне кажется, связывает тебя с Тайджу и Юдзурихой. — Рюсуй смешливо фыркает. — Ты никогда не убедишь меня, что эти влюблённые голубки познакомились с тобой благодаря твоей основной работе, Ген.  Ген качает головой, больше от мысли о том, что обе догадки верны, чем о чём-либо другом. — Нет, нет. Называй это «дружеской услугой», если хочешь. Э, и, ну, ты прав. Я не могу представить, чтобы Тайджу-чан был знаком с кем-то, кто знает мой номер.   — Кроме Сэнку.  — Ну да, кроме него. И кроме тебя, Рюсуй-чан. — Рюсуй смотрит на Гена с нехарактерным удивлением. — Сэнку-чан не познакомился бы со мной, если бы не ты, верно? Рюсуй замер, держа пальцы на галстуке прямо на груди. Гену ещё предстоит привыкнуть к такому Рюсую, медленнее и мягче, расчетливее и неувереннее. Часть Гена интересуется причинами этого странного преображения, но Рюсуй уже отвечает кратким «Верно», прежде чем Ген успевает даже обдумать его реакцию.  Ген обычно процветал в человеческих отношениях. Выбор между утешением или игнорированием меланхоличной ауры Рюсуя теперь кажется труднее. Помимо Сэнку, Гену интересно, как Рюсуй связан с Тайджу и Юдзурихой. Даже пауза, вдруг возникшая между ними, кажется слишком натянутой, пока Рюсуй не поправляет галстук, прочищая горло, и на его лице снова не появляется улыбка. Ген хотел оставить этот разговор на оптимистичной ноте, с которой они начали, прежде чем снова увидеть Сэнку, но вид угрюмого Рюсуя и мысль о том, что он останется здесь один, выбивает Гена из колеи. — Должен сказать. Я никогда не думал, что увижу тебя снова, и всё же ты здесь. — Ген испытывает искушение расшифровать далекий взгляд Рюсуя или отыскать скрытую горечь за его улыбкой. Искушение бесполезно перед лицом неспособности.— Ну, церемония вот-вот начнется, не так ли? — Ещё несколько минут, но сейчас я могу проводить тебя на место. Хотя я думаю, что мистер Сайонджи уже припас для тебя местечко, Рюсуй-чан! — Ты меня проводишь, говоришь? И это даже не штука? Ген слегка стонет, когда они начинают идти. — Опредёленно, нет. Верный догадке Гена, мистер Сайонджи в более светлом персиковом жилете оставил место для своего спутника рядом с собой. Когда Рюсуй усаживается, Ген пытается развернуться и уйти, но его останавливает широкая ладонь, схватившая его запястье. — Тогда увидимся позже, Ген? Ген, несмотря на всю искренность и вежливость, которые мог себе позволить, улыбается довольно натянуто. — Конечно, Рюсуй.  Обменявшись парой приветствий с Укё, Ген временно прощается с парой и снова отправляется в путь. Куда на этот раз, Гену ещё предстоит решить.  Последний разговор Гена с Рюсуем немного странно засел у него в глубине души по причинам, которые до сих пор ускользают от его сознания. Грандиозная обстановка главных залов церкви мало облегчает его мысли, даже несмотря на то, насколько лёгким для глаз был мотив, которого сумела добиться Юдзуриха. Ген решает избавить себя от беспокойства и оставить основные интерьеры церкви в пользу путешествия по задним комнатам. Кроме того, Ген всегда считал, что за кулисами скрывается больше секретов, чем на самой сцене.  Ген всё ещё внутренне спорит, имеет ли он вообще право находиться здесь, в задних комнатах церкви. Здесь, в месте, предназначенном только для самых близких друзей и семьи. Для самих жениха и невесты. Для шафера и фрейлины. На самом деле, Ген должен рассуждать, имеет ли вообще кто-то, кто занимается сексом для заработка, какое-либо право стоять под крышей в месте, которое считается святым, но он предпочитает этого не делать. Тем не менее, он обнаруживает, что стоит посреди оживлённых залов, вооруженный лишь слабым аргументом, что (частичные) организаторы свадеб получают столько же прав быть здесь, сколько и кто-либо другой.  Среди суетливых родственников, хихикающих подружек невесты и стука каблуков по неровному каменному полу Ген снова оказывается рядом Сэнку. Не сознательный путь, а путь, выбранный по какой-то скрытой мышечной памяти.  Дверь жениха и друзей жениха остается закрытой, и Ген не узнал бы её, если бы не услышал предательский звук всхлипываний и рыданий жениха, которого утешал его ближайший друг. Ген думал, что уже помог Тайджу вылить слёзы, но, видимо, недостаточно. Он хочет помочь. Он хочет сказать им добрые слова и поддержать. И Ген предложил бы помощь и постучал, если бы думал, что сможет, но, возможно, ему не хватает ловкости… Следовательно, этот момент служит тонким напоминанием о том, что здесь он как минимум плюс для гостя, а как максимум  — неофициальный организатор.  Не эскорт и даже не лаборант.  Просто гость.  Гость, который скорее будет ждать в душном церковном зале за дверью комнаты жениха, чем оставаться на улице с незнакомцами, которые не имеют к нему никакого отношения. Звуки Сэнку, пытающегося (и безуспешно) утешить эмоционального Тайджу, служат лучшим развлечением, чем неловко стоять снаружи и ждать начала церемонии.  Гену легко отличить семью от случайного человека, который проходит мимо него. Сходство было слишком очевидным, чтобы быть совпадением. Он насчитал как минимум трёх людей с каштановыми волосами и карими глазами, похожих на Юдзуриху, а пожилая пара, которая только что заглянула в комнату жениха, была слишком похожа на Тайджу, чтобы ошибиться. Но мужчина, стоящий прямо сейчас перед Геном в светло-голубой рубашке с запонками и слегка свободных брюках, с белыми, зачёсанными назад волосами с темными кончиками и поразительно знакомыми малиновыми глазами, ни на кого из них не похож — ни на невесту, ни на жениха. Он смотрит на Гена, как будто, вытянув шею, он сможет лучше видеть сплошную непрозрачную дверь. Лёгкая щетина добавляет ему зрелости, даже когда в его движениях чувствуется юность. Хм. Ген был уверен, что Сэнку упоминал о своём усыновлении, но Ген готов был бы усомниться в этих заявлениях, основываясь на столь удивительном внешнем сходстве, если бы не доверял словам учёного. И, хотя Ген определённо узнаёт отца Сэнку, не зная его, он может видеть в глазах мужчины, что он определённо не узнаёт Гена.  И почему он должен? Ген откашливается и выпрямляет спину. — Здравствуйте. Зона ожидания для гостей находится сбоку, или вы можете занять свое место. Церемония начнется примерно через 30 минут… — Из комнаты эхом разносится особенно громкий вопль Тайджу и множество шикающих звуков шафера. — … Или как только жених перестанет плакать. Смотря что наступит раньше. Ген не знал, чего ожидать от источника беспокойства Сэнку, но меньше всего он ожидал его смеха. Он широко и с придыханием рассмеялся Гену, и, очевидно, смеялся бы даже громче, если бы не уважал святость церкви и образ своего сына, утешающего лучшего друга. Его смех звучит так похоже на Сэнку, что Ген почти считает этого человека Сэнку из будущего, а не его приёмным отцом. — Ох, смешно. Сэнку там сильно занят, да? Тайджу никогда не мог взять себя в руки, когда дело касалось Юдзурихи, — вспоминает мужчина тоном, полным доброты и искренней радости по отношению к паре. Ген изо всех сил пытается увидеть что-то, что прячется там, за любой защитой или фасадом, что могло бы оправдать нервозность Сэнку, и всё же не находит в этом человеке ни капли неискренности.  Только прищуренные глаза и широкая улыбка, которую Ген мечтает когда-нибудь увидеть и на самом Сэнку. На данный момент Ген не может понять, почему Сэнку так нервничал от мысли увидеть своего отца. Он планировал, даже обещал отвлечь учёного и держать его подальше на случай, если он объявится, и всё же… — Ой! Если свадьба скоро начнётся, думаю, мне стоит присесть, мм? Не хотел бы стоять, пока эти двое женятся. Но эй, может быть, стоя, я смогу лучше всё увидеть. — Он слегка посмеивается над своим комментарием, слишком нейтральным для шутки, но он сказал это с такой радостью, что, конечно же, это казалось шуткой. И Гену кажется это прощанием, знаком, что мужчина собирается уйти, за исключением того, что он разворачивается и окидывает Гена ещё одним взглядом. — Ой, извини! Я не помню, как тебя зовут?.. Ген улыбается, думая про себя, что он не должен так нервничать при встрече с кем-то, кто никак не связан с ним. — Асагири Ген, сэр. — Нет, нет, никаких «сэр». Ты заставляешь меня ощущать себя старше, чем я уже есть. Мне нужно найти свою жену, но я очень рад познакомиться с тобой. — Мужчина продолжает сиять ярче, чем раньше, и протягивает руку, которую Ген без раздумий пожимает. — Ишигами Бьякуя. Приятно познакомиться! О, и ты, случайно, не знаешь Сэнку? О. Он знает Сэнку больше, чем он когда-либо собирался его узнать, и недостаточно, чем мечтает его знать. От этой мысли Ген почти скорбит. — Я… его друг.  Бьякуя наклоняет голову, улыбка не сходит с его лица. — Ха! И он ещё говорил, что ужасно умеет заводить друзей! Просто скажи ему, что я здесь, хорошо? Ген не может не улыбнуться в ответ на столь заразительную ухмылку. — Конечно, Бьякуя-сан. Я обязательно передам ему. У мужчины вырывается вздох облегчения. — Спасибо, Ген. Надеюсь, ещё остались хорошие места, хаха, — говорит он, прежде чем, наконец, повернуться и отправиться обратно в главный зал церкви. Ген собирался исполнить желание мужчины и сообщить Сэнку о его прибытии, но вместо этого он держит это при себе после особенно громкого воя из раздевалки. Очевидно, у Сэнку слишком много забот только о Тайджу, и он считает, что Сэнку следует поговорить с Бьякуей, когда сможет сконцентрировать своё внимание только на нём. Ген хочет, чтобы они поговорили, и Гену требуется несколько минут, чтобы обосновать то, как он может сдержать своё обещание не подпускать отца к Сэнку и убедиться, что Сэнку всё-таки поговорит со своим отцом. Бьякуя, должно быть, первый мужчина средних лет, который заставил Гена почувствовать себя верным себе. В каком-то смысле Ген всё ещё думает, что он, на самом деле, просто Сэнку из будущего. Обрывки прошлых разговоров сказали ему, что между Сэнку и его отцом… может быть какая-то странная неприятная связь… финансы? Ген не может быть уверен и не может делать выводы.  И это не его жизнь.  Если Бьякуя-сан окажется тем, кто стоит всех этих переживаний, тогда он может вмешаться. Но на данный момент Ген считает, что лучше держать язык за зубами и оставить это до тех пор, пока не придет время. Ген не нарушит своего обещания, он понимает, что его поддержка Сэнку означает, что его нужно уберечь от Бьякуи, но он всё-таки должен поговорить с Бьякуей... Скорее всего, всё будет хорошо, но в очень маловероятном случае, что интуиция Гена подведёт его в отношении понимания чьей-то личности, тогда он будет рядом с Сэнку, чтобы его поддержать. Но не сейчас. Ещё нет.  Ещё один стон Тайджу.   Ген ожидал, что свадебная церемония начнется позже из-за состояния жениха, но когда Ген смотрит на часы, они всё ещё укладываются в тайминги, и Ген находит своё место на скамьях. Задние ряды привлекают его больше всего, потому что Ген ненавидит идею занять лучшее место у гостя, который в лучших отношения с женихом и невестой, чем он сам, но, тем не менее, он садится сбоку, со стороны жениха, с расчётом на то, что Сэнку поймает Гена в своём поле зрения. Затем Тайджу врывается в церковь.  Каждый гость может услышать звук его шагов, когда он идёт к алтарю.  Уверенность, азарт, энергия. Тайджу, что стоит у алтаря, готов встретить новый день и новую жизнь. Ген не замечает никаких следов плача на его лице и одежде, когда наконец начинается свадебный марш. Какую бы науку Сэнку ни использовал на Тайджу, кажется, она сработала как по волшебству, и Ген чувствует себя легко и непринуждённо, думая о том, как всё начинает складываться воедино. И тогда к Гену начинает возвращаться гордость за то, что он сыграл свою роль в планировании всего этого торжества.  Подружки невесты выглядят великолепно в сшитых на заказ платьях персикового цвета. Всего две женщины, мускулистая блондинка с загорелой кожей и добрыми слезящимися глазами, и ещё одна блондинка с проницательными зелёными глазами и кошачьей улыбкой.  Ген переводит взгляд в сторону жениха. Их расстановка вдруг кажется такой неровной и несоответствующей. Ген знает, что часто у невест больше подружек невесты, чем друзей у жениха, но только Сэнку стоит рядом с Тайджу. И пустое место рядом с Сэнку указывает на то, что там должен был быть кто-то ещё. Ген старается не зацикливаться на грустных мыслях, вместо этого любуясь тем, как щеголевато Сэнку выглядит в своём костюме.  Сэнку очень красивый.  Раздались знакомые органные аккорды. Большинство гостей оборачиваются, чтобы увидеть невесту, но Ген не спускает глаз с Тайджу, пока не подходит Юдзуриха. Сам Тайджу выглядит самым счастливым человеком, он одет в лощёный костюм на шёлковой подкладке; на его лице выражение, полное безудержной любви и привязанности, его блестяще глаза сияют, обращённые ни на что иное, как на невесту, медленно идущую по проходу. Юдзуриха, думает Ген, выглядит как самый красивый цветок паслёна, который он когда-либо видел, если игнорировать его символику во флориографии. Платье её собственного дизайна сидит идеально. Элегантное декольте в форме сердечка, украшенное цветочным кружевом, которое струится по груди и исчезает за её талией. Юбка платья расклешена, украшена кружевными цветами до нижней кромки, утекая в нежнейшей шлейф.  Костяшки пальцев Юдзурихи стали белее её платья цвета слоновой кости, когда она сжала в ладонях стебли своего прекрасного букета из чайных роз фламенко. Её нервозность ощутима, но когда Тайджу поднимает её вуаль, он задыхается, видя счастливую улыбку и легкий румянец на её лице. Ген считает исключительным чудом то, что никто из них не начал плакать. Сэнку мог даже не заметить, где сидел Ген. Он тоже сосредоточился на том, чтобы запечатлеть в памяти то, как жених и невеста смотрят друг на друга. Если бы Сэнку вообще умел плакать, Ген мог бы подумать, что он видит слёзы в его глазах. Вероятно, никого из гостей не волнует мягкость реакции Сэнку, за исключением, возможно, Бьякуи, который не видел своего сына… какое-то время. Сэнку никогда не упоминал, сколько именно. И Ген действительно пытается удержать внимание на прекрасной паре в день, предназначенный только для них, но когда Юдзуриха наконец подходит к алтарю, чтобы присоединиться к Тайджу, становится намного труднее не смотреть на кое-кого очень конкретного, что стоит в такой непосредственной близости от жениха и невесты.  Сэнку, несмотря на тонкую неуверенность, всё ещё едва заметную на его лице, выглядит… замечательно. Физически, да, Ген не стал бы отрицать, что формальная одежда безусловно украшает учёного. Это был не первый раз, когда Ген видел Сэнку в костюме; хотя он впервые видит Сэнку с опущенными вниз и собранными волосами, что, очевидно, сильно отвлекает, и Ген с трудом может отвести взгляд от его лица, но в этот раз… Всё ощущается иначе. На этот раз Сэнку не командует Геном и не хочет вернуться домой, чтобы поработать. На этот раз Ген не бестолковый эскорт, пытающийся соблазнить столь же бестолкового клиента. Когда Ген сказал, что Сэнку прекрасно выглядит, он никогда не имел в виду это физически. Хотя он был невыносимо красив, почти незаконно.  Он имел в виду, что на этот раз Сэнку выглядит прекрасно… изнутри. Счастливым. Мягким. Потому что легко забыть, что Сэнку могут осчастливить и другие вещи, не связанные с наукой. И Ген порою так сильно хочет, чтобы его считали одним из таких вещей.  Но Ген понимает с равной долей разочарования и замешательства, что счастье, которое так украшало лицо Сэнку, оказалось недолгим. Ген даже может точно определить момент, когда часть этой радости испарилась с его лица. Стоя всего в нескольких скамьях от алтаря, Ген как можно более незаметно прослеживает, где заканчивается линия обзора Сэнку. Как и ожидалось, он находит ответ там, где стоял Ишигами Бьякуя, — такой похожий и такой противоположный учёному. Ген никогда не говорил ему, но он знает, что Сэнку знал, что он придёт. Если бы Сэнку просто посмотрел в сторону Гена, тогда, может быть... — Садитесь, пожалуйста, — объявляет священник, и все присаживаются. Это отрывает взгляд Сэнку от отца и, в конечном счёте, всё внимание возвращается к паре, отвлекая от непонятных и странных семейных дел, чья история читается за пронзительным взглядом. Он до сих пор не может понять, почему этот человек так сильно огорчает Сэнку, но, конечно же, он не будет пытаться что-то выяснить. И у Гена никогда не будет права судить кого-либо из них, пока Сэнку сам и добровольно не решит что-то рассказать. Подумать только, он никогда не колебался, прежде чем покопаться в грязных историях своего клиента, даже в тех, в которых ему почти не за что было зацепиться, а здесь он мог бы получить всё, давно мог бы выяснить больше, чем когда либо, чтобы удовлетворить своё любопытство, если бы захотел, вытащить всё и из Сэнку, и из его отца. Но он не может. Не с Сэнку. Так что всё, что Ген может сделать для него сейчас — это просто… улыбка. Улыбка и надежда, что если Сэнку когда-нибудь решит взглянуть на Гена хотя бы на секунду, этой улыбки будет достаточно, чтобы сказать ему: «Я здесь, Сэнку-чан». Я правда здесь. Я с тобой.  Ген почти не понимает ни единого слова из того, что говорит Тайджу. Всякий раз, когда священник побуждает его говорить, его голос дрожит и всхлипывает. Если бы он не был так очевидно влюблён, отсутствие явного согласия могло бы стать основанием для аннулирования брака, но, кажется, никто не возражает против неоднородности клятв и некоторой непоследовательности. Юдзуриха улыбается и вытирает слёзы, кивая вместе со «словами» Тайджу. Ген не может поверить, что они с Сэнку действительно могут различать его слова, но момент всё равно остаётся прекрасным, когда они обмениваются друг с другом своими сердцами. Ген клянется, что мистер Ишигами через две скамьи и один проход справа от него тоже проливает слезу или две. Но гораздо больше его удивило то, что Юдзуриха расплакалась, когда произносила клятву — её обычно собранная и точная речь превратилась в затаившие дыхание обещание любви и вечности, болезни и здравия, лучшего и хорошего, а менее прописанные клише выходили прямо из её сердца, и её лицо покраснело от застенчивости. Ген солгал бы, если бы сказал, что не почувствовал ни единой слезинки в уголке глаз, глядя на это трогательное зрелище. Он знаком с этой парой лишь на волосок от того, как долго и крепко знаком с ними Сэнку, и все же Ген мог утверждать что всё, что было между этими двумя, кажется искренним, чистым, светлым. Достаточно, чтобы убедить Гена, что, возможно, в этих глупых признаниях в любви на телевидении может быть какая-то доля правды. Ген хочет открыть для себя эту правду, хотя бы когда-нибудь, даже если кажется, что любовь, подобная любви Юдзурихи и Тайджу, никогда не будет доступна для кого-то вроде него. Сэнку не лучше, судя по тому, как он запрокидывает голову всего на секунду, пытаясь остановить слезу. Ген хихикает, когда Сэнку тут же откидывает голову обратно, прекрасно зная, что менталист заметил бы этот жест. Затем Ген корчит лицо, на что Сэнку качает головой, прежде чем вернуться к трогательной сцене перед ними. Прежде чем они обменялись кольцами, Суйка подпрыгивает и мчится по проходу. Никакой элегантности, но она с гордостью выполняет свой долг, самую важную миссию, которую кто-либо когда-либо выполнял. Мягкие всхлипы в комнате умолкают, когда гости на мгновение хихикают и посмеиваются над милой решимостью Суйки. Как только Тайджу и Юдзуриха получают кольца, они ахают. Ген понимает, почему. Кольца выглядят великолепно, даже с того места, где сидит Ген. Расстояние не может скрыть то, как блестят белые и желтые огни на камнях, или то, как блестящие металлические полосы идеально скользят по их пальцам. И они сделали это. Они с Сэнку. Ген видел, что эти кольца начинались как ничто иное, как крошечное алмазное семя и тонкая строительная проволока в лаборатории. Иногда по ночам он до сих пор чувствует фантомное ощущение, как провода и голые пальцы Сэнку касаются его собственных, как будто они никогда не расставались.  Иногда, когда клиент осмеливается переплести свои пальцы с пальцами Гена или взять его за руку, чтобы провести его в ещё одну незнакомую комнату, его разум играет с ним злую шутку. И на долю секунды он верит, что эти пальцы в его ладони принадлежат кому-то другому. В последнее время это стало большой проблемой, и это даёт Гену ещё больше оснований сделать мужественное лицо и внести в свою жизнь то изменение, которое он поклялся сделать прошлой ночью. О, как поэтично с его стороны попытаться расстаться со своей эскорт-жизнью во время свадьбы, тем более в церкви. Это не делает его лучше грешников, пытающихся покаяться, преклонив колени перед деревянным крестом, это почти пошло. Но Гену не важно. Он может это сделать. Он сделает.  Может быть.  Нет, определённо. Может быть. Весь мир или, по крайней мере, все гости затаили дыхание, когда священник, наконец, произносит долгожданную строчку: «Я объявляю вас мужем и женой. Теперь вы можете поцеловать невесту».  Даже ухмылки Сэнку, Бьякуи-сана или всех остальных в часовне вместе взятые никогда не превзойдут чистые эмоции, переполняющие улыбку Тайджу, когда он подхватывает Юдзуриху в свои объятия и целует ее. У всей комнаты закружилась голова от одного только взгляда, но они разразились смехом и хихиканьем, словно два влюблённых старшеклассника, а не взрослые, всю жизнь любящие друг друга люди. Как будто этот момент вполне мог компенсировать каждую веху их любви, свидетелем которой стал Сэнку, а Ген — пропустил. По правде говоря, Ген чувствует за них огромное счастье. Почти неестественно огромную радость за пару людей, которых он встретил совсем недавно. Толпа нарушает торжественность момента и взрывается улюлюканьем, криками, аплодисментами и радостным свистом. Юдзуриха смеётся и прикрывает лицо букетом, чтобы откашляться. — Я-мы-э. Мы. Мы так рады, что вы смогли прийти. Скоро начнется банкет, поэтому мы надеемся, что вы останетесь с нами, чтобы насладиться едой, тортом и музыкой. Всем спасибо! Толпа продолжает аплодировать, но стихает, когда люди начинают выстраиваться в очередь к стойке регистрации. Сэнку и его отец, хотя и порознь, смешиваются с толпой и растворяются в людях, занимающих скамейки, так же, как и Ген. Сэнку не подходит к нему.  Просто Ген… всего лишь часть аудитории. Сэнку сказал, что они ещё встретятся, но Ген знает, что Сэнку должен быть важной частью приема. Ген всё ещё ждет его у дверей главного здания церкви, пока некоторые люди идут туда, где будет банкетная часть. Осенний воздух приносит некоторую прохладу, когда проходит ветерок, но последние отголоски летнего тепла висят в воздухе достаточно, чтобы не беспокоить Гена.  Ну, по крайней мере, Ген может подождать, но со временем он задаётся вопросом, кого он ждёт. Ген никогда не видел, чтобы Сэнку уходил через несколько минут после того, как другие гости ушли или направились к стойке регистрации. Он заглядывает внутрь церкви и не находит внутри никого. Возможно, Сэнку ушёл в сторону, но Ген всё ещё сильно сомневается, что он пошел на прием один. Ген бродит безрезультатно, поэтому на мгновение он паникует и думает, что Сэнку, возможно, ушёл совсем. Сомнительно, но Ген всё же оказывается на стоянке, чтобы проверить машину Сэнку. И находит Сэнку в машине.  Похоже, вокруг никого нет, никто не замечает, как Ген пробирается внутрь и удивляется, куда сбежал шафер и его плюс один. — Это было прекрасно, — первым говорит Ген. Сэнку едва замечает, что Ген садится в машину. — И это большая твоя заслуга. Ты много для них сделал, и это было потрясающе.  — Это было слишком много. Хорошо, но… Чёрт. Я не мог оторвать от них глаз. Они были так счастливы. Но я чувствую, что лажаю. Я запутался. Я видел его в толпе. Я выключился. Я знаю, что я выключился и всё испортил. — И только ты это заметил. — Ложь. Ген тоже это заметил. Но только Ген обратил на это внимание. — Только ты заметил, что ты расстроился. А ещё ты единственный, кто не видит, насколько ты прекрасен. И как много ты делаешь. Это была красивая церемония, и ты помог ей стать такой.  — Я… я не должен получить твою похвалу.  Я не заслуживаю твоих комплиментов. Я даже не могу пойти на приём. Я не знаю, что сказать, и он это заметит. Я так… я так расстроен. Цукаса должен был помочь мне или даже произнести за меня речь. Он всегда был намного лучше в словах… Мне нечего сказать.  Ген мягко опускает ладонь на его плечо. — Всё будет хорошо, Сэнку-чан. И это будет не по-волшебству. Всё будет хорошо, потому что ты сделаешь это хорошо, шаг за шагом и от всего сердца. Перестань думать о результате и сосредоточься на процессе. Я не могу заставить тебя меньше волноваться, но я могу сказать тебе правду: всё будет хорошо. Ты справишься.  Сэнку смотрит на его руку, а затем, наконец, на Гена, и выдыхает. Они оба знали, что он сдерживал дыхание.  — Ага… ага. Но я буду ненавидеть это. — Ненавидь это сколько хочешь, но всё равно всё будет хорошо. — Ген сжимает руку на плече Сэнку. Настроение поднимается, и как бы Ген ни хотел его поддерживать, ему нужно решить настоящую проблему. — Даже, даже если твой отец увидит, что ты запинаешься на каком-то слове или как-то ошибаешься. Ты будешь в порядке.  — Эту часть я ненавижу еще больше. Я видел его там. Ты, должно быть, тоже. Он выглядит более чем нормально. Он выглядит… счастливым. Как будто он рад за меня. Я не знаю, что с этим делать. — Это не то, о чём тебе нужно думать, — Ген почти тыкает Сэнку в то, что он может избегать Бьякую всю ночь, если захочет, но Ген сдерживает эту мысль. Им нужно поговорить, но не сейчас. Не раньше, чем закончатся свадебные торжества. Будь они на другом мероприятии или в другой ситуации, Ген мог бы найти к этой проблеме другой подход. Ген представлял себе утешение, которое придет к Сэнку в виде буквального плеча, на которое он может опереться, и поздних ночных разговоров, даже если Ген ничего незнал о назревающих грозах, начинающихся в голове у Сэнку. Ген думал, что Сэнку нужно больше, чем просто рука на плече, больше места, чем тесная машина. Но сегодня они не владели сценой. Сегодня они играют просто статистов, максимум — второстепенных персонажей; и им нужно было придерживаться сценария. Так что Ген с полусердцем сбрасывает руку, бросает эту тему и берётся за новую. — А у тебя есть готовая речь? — Ту тему, которая соответствует сценарию.  Сэнку быстро улавливает лёгкое пренебрежительное хихиканье. — Ты уже знаешь, что у меня ничего нет. — Хэй! Таки речи — лучшие речи! — И Ген говорит правду. — Неподготовленные речи — самые искренние, понимаешь? Эксперимент в том, насколько хорошо ты можешь импровизировать. Лично я всегда соревнуюсь сам с собой, чтобы узнать, как долго я могу не плакать. Ставлю на то, что ты попытаешься не заплакать до окончания речи, но в конце сорвёшься.  — Не рассчитывай, что это вообще произойдет, Менталист. Вероятность этого меньше, чем вероятность найти иголку в стоге сена.  Ген ухмыляется. — А не ты ли собирался расплакаться буквально десять минут назад, а? Сэнку многозначительно смотрит. — Нет. Тебе стоит проверить зрение. Ты ошибся. — Сэнку выходит из машины под дразнящий смех Гена, и тот следует за ним. — Я ни за что не буду плакать. Не позволю тебе выиграть свою ставку. Если я заплачу, то потащу тебя с собой.  Ген думает напомнить Сэнку, что существуют слёзы радости и счастья, а не только слёзы слабости. Эмоции душат его, но он кивает. — Договорились! Я покачусь вслед за тобой, Сэнку-чан. — Если Сэнку откажется плакать, Ген может расплакаться за них обоих. Он уже вытирает глаза. Слёзы радости, но он пока не может позволить им пролиться.  Нет, пока Сэнку не закончит свою речь, и Ген не сможет показать ему, насколько потрясающе он справился.