Глава клана вновь пребывал в отвратном расположении духа. Из-за того, что настроение его частенько оставляло желать лучшего, никто не спешил прерывать тяжкие и возмущённые вздохи и узнать причину очередного недовольства.
Ли Юнь беспомощно посмотрел на Чэн Цяня, как на единственное спасение своих последних нервных клеток, но этот бесчувственный мальчишка за сто лет ни капли не изменился! Он совершенно не умел чувствовать ситуацию и эмоциональное состояние окружающих его людей.
«Янь Чжэнмин тоже хорош, — поджав губы в тонкую линию, фыркнул Ли Юнь, — мог бы разразиться гневной тирадой, что за человек? Когда его дурные подростковые привычки изживут себя? Если пытается таким образом пробить камень в лице Чэн Цяня, то пора было давно понять, что это пустая трата сил и времени!». Понимая, что спокойно поесть ему не суждено, юноша открыл было рот, чтобы что-то сказать, как заметил на себе вопросительный взор третьего брата. Он и не заметил, что за неутешительными рассуждениями обвинительно смотрел на него всё это время. Радуясь, что обратил на себя внимание, Ли Юнь выразительно кивнул в сторону главы.
Взгляд Чэн Цяня стал куда более непонимающим.
— Да чтоб молнии тебя век помнили… — буркнул себе под нос второй брат, не выдерживая. Эти двое сведут его в могилу! — Глава клана Янь, что-то случилось?
Янь Чжэнмин наконец перестал расхаживать из стороны в сторону, демонстративно взмахнул рукавами ханьфу, оправил подол и опустился за стол с самым важным видом. Гневно стиснув палочки в пальцах, он набрал побольше воздуха в грудь и разразился возмущённой тирадой:
— Нет, ну вы можете себе представить? Эта несносная девчонка Хань Тань совсем ни во что не ставит меня! Что ей было велено? Возвратиться к новому году! Осталось несколько дней, но почему-то я не вижу её крылатой фигуры на горизонте.
«Так уж повелось, что в нашем клане никто никогда не отдавал главе уважения за столько поколений, чему он удивляется?» — подумал про себя Ли Юнь, ничего не высказав вслух на этот счёт. Спорить с первым старшим братом всё равно что копать себе могилу. Если он захочет умереть, то выберет менее мучительный способ.
— В Долине Демонов, наверное, до сих пор царит хаос, — примирительно произнёс юноша.
— Если она до сих пор не испепелила всех в пламени Самадхи и битва за трон оказалась ей не по силам, тем более стоило вернуться! — не унимался Янь Чжэнмин и, зацепив взглядом безучастного Чэн Цяня, разозлился сильнее. — А ты чего молчишь?
— Если бы ты позволил мне пойти с ней, она бы вернулась в срок.
В голосе младшего явно чувствовалась прохлада. Ли Юнь поморщился и ощутил, как волна мурашек пробежалась вдоль его позвоночника. Кажется, «пропажа» сестры поневоле вернула их к давнему конфликту. Он думал, что Чэн Цянь отпустил ту ситуацию с эликсиром Чистого Сердца, но, видимо, обида до сих пор сидела глубоко внутри. А это значило, что Янь Чжэнмин всё-таки лишит его головы!
Глава клана Фуяо переменился в лице, растерянность в его взоре сменилась виной, которую мгновенно вытеснила злость. Поджав губы в тонкую линию, будто сдерживаясь от того, чтобы начать конфликт, юноша безбожно провалился — показное равнодушие на лице Чэн Цяня всегда делало его уязвимым перед эмоциями.
— Я думал, мы уже давно разобрались с этим. Может, стоит высказать чувства вместо того, чтобы веками таить обиду и намереваться уйти в уединение?!
— Может, стоит принимать вину и говорить правду, а не увиливать? — парировал младший, вопросительно приподняв бровь. И, закончив с завтраком, поднялся из-за стола, одарив главу малым поклоном и отправившись прочь из Традиционного зала.
Янь Чжэнмин почувствовал себя так, словно ему дали звонкую пощёчину: и словами, и поклоном, который в нынешних обстоятельствах, при непростом нраве Чэн Цяня, казался скорее неприкрытой насмешкой, чем уважительным жестом. Однако остановить ушедшего заклинатель меча не посмел — ему нечего было возразить не брошенное в лицо обвинение.
Каким бы равнодушным Чэн Цянь ни выглядел, внутри него бушевал самый настоящий тайфун. Проблема Янь Чжэнмина была не в том, что он задумался о создании того проклятого эликсира, а в том, что, когда требовалось услышать правду, он соврал с три короба, выставив себя невиновным, и переложил вину на плечи второго брата.
Всё это время Чэн Цянь силился узнать, что же его так разозлило, ведь временный уход Лужи заставил позабыть о случившемся. И вот теперь, когда тема её возвращения была поднята за завтраком, парень смог вспомнить причину нарастающей внутри злости. Он было решил, что зародившиеся тёплые чувства угасли, ведь с тех пор в Янь Чжэнмине его злила почти каждая мелочь: привычки, бесцеремонность, навязчивость. А дело было в затаённой обиде… Как глупо!
Может, он и не забыл бы обо всём, если бы сама причина конфликта не была такой абсурдной. Заклинатель прекрасно понимал, почему старший хотел поступить так и подстраховаться, и даже не планировал поднимать из-за этого шум. Глава сам его создал, чуть не похоронил Ли Юня в пещере за неосторожность, после сам же соврал и завёл их отношения в тупик.
А ведь от него требовались не извинения и оправдания, а честность.
За спиной послышались стремительно приближающиеся шаги. Чэн Цянь машинально опустил ладонь на рукоять меча, но не успел извлечь его из ножен, как почувствовал знакомый аромат орхидей. Прикрыв глаза и глубоко вздохнув, чтоб вернуть своему лицу безучастное выражение и ничем не выдать внутреннего шторма, младший обернулся.
— Сяо Цянь, подо… — Янь Чжэнмин оборвался на полуфразе, не ожидая, что его так быстро заметят. Неловко кашлянув и сцепив руки за спиной в замок, он произнёс: — Я думал, мы уладили ситуацию, я же всё объяснил.
— Не знал, что ложь считается объяснением. По-твоему, меня должен был удовлетворить такой ответ и, преисполнившись злостью к Ли Юню, я бы избил второго брата до полусмерти? Ты остался бы в стороне, а после мы бы жили долго и счастливо?
Чэн Цянь, конечно же, утрировал, но в силу его характера и благодаря серьёзному выражению лица, собеседнику было трудно не воспринять сказанное всерьёз. Глава клана Фуяо побледнел подобно полотну, отступил на полшага назад и поперхнулся, в голове его промелькнуло обречённое «он хочет убить меня? Я так сильно задел его чувства?».
Так уж звёзды сложились, что задеть Чэн Цяня за живое никому в своё время не удалось: этого твердолобого мальчишку мало что могло пронять, так вдобавок ко всему он и эмоций своих никогда не показывал. Оттого трудно было сказать, существовал ли человек, который ранил его, и был ли он ещё в живых… Янь Чжэнмин поёжился. Им же не придётся сражаться из-за такого пустяка?
— Хей, императрица Янь, никак не наладишь отношения с мужем? Оно и неудивительно, ты даже за своей младшей сестрой присмотреть не можешь, — прозвучал поодаль насмешливый голос.
Чэн Цяню и оборачиваться было не нужно, чтобы узнать в прибывшем Хань Юаня. Потому вместо приветствия тот нахмурился, озадаченный обращением. Муж? Разве они успели зайти так далеко? Если бы была церемония, четвертого брата непременно бы на неё пригласили. «Императрица Янь», заметив растерянность на лице возлюбленного, прошипела сквозь зубы. Эта привычка воспринимать всё буквально когда-нибудь доведёт его до небес вместо всякого пути меча!
Пока третий брат замер в раздумьях, а первый не мог определиться, на кого вылить поток возмущений — на занозу или на новоприбывшего, — Хань Юань с видом крайне невозмутимым подошёл ближе, избавив себя от такой формальности, как поклон. Трудно было сказать, слилось ли сознание тёмного заклинателя с его внутренним демоном или тот сейчас бодрствовал, но рамки приличия тот явно оставил далеко позади.
— Если тебе что-то известно про Хань Тань, то говори.
Сделав вид, словно пропустил мимо ушей обидное обращение, Янь Чжэнмин предстал как истинный глава клана: сдержанный, не поддающийся эмоциям, говорящий строго по делу. Просто удивительно, как тот мог меняться по щелчку пальцев. Можно было подумать, что его внутренний демон тоже беснуется, только характер того был куда ужаснее, чем первого старшего брата.
— Она ранена. И вместо лечебного отвара вылила на себя бутылёк, который помогает скрыть личность. Можете сказать спасибо второму брату, который не объяснил, чем и как пользоваться. Я потерял её и ничем не могу помочь.
Хань Юань был растрёпан, худощав и истощён больше обычного, что означало одно — с тех пор, как нога Лужи переступила границу Долины Демонов, он день за днём покидал Южные окраины и тайком наблюдал за ней, совсем позабыв о себе.
— В прошлый раз, когда я использовал нечто подобное, обратился камнем и простоял полдня, — веско подметил Чэн Цянь, скрестив на груди руки.
— Что ж, зато она не истечёт кровью и у нас есть достаточно времени на поиски, — попытался найти плюсы в сложившейся ситуации Янь Чжэнмин, скрывая одолевшее его беспокойство.
Только вот третий брат не разделял его показательного облегчения, безжалостно подлив масло в огонь.
— Она не сможет уснуть и будет бодрствовать. На сражение наверняка ушло много сил, полдня в неподвижности после ранения… Когда действие закончится, даже незначительная рана сильно ударит по ней, — подытожил младший. — Хань Юань отведёт меня туда, где последний раз видел Лужу. Найди Ли Юня, пусть возьмёт с собой лекарство и то, что снимет эффект эликсира, или передаст тебе. Я подам знак, как мы обнаружим Лужу, не теряй бдительности.
С этими словами, не слушая возражений, он запрыгнул на Шуанжэнь и взмыл в воздух, притормозив лишь для того, чтобы убедиться, что четвёртый брат следует за ним. Тот не заставил себя ждать и, одарив напоследок Янь Чжэнмина выразительным насмешливым взглядом, поспешил нагнать забывчивого Сяо Цяня. Если бы за это время Хань Юань не достиг слияния с мечом, у него бы возникли большие трудности — найти мелкого летающего демона посреди горы Фуяо, чтоб переселиться в него, весьма проблематично.
Только заметив тёмного заклинателя на мече, Чэн Цянь осознал свою ошибку. Он и не думал, что тот продолжит тренировки после того, как ступил на иной путь. Однако Хань Юань решил не отставать от великих предков. Использование меча среди тёмных заклинателей — небывалая редкость, но благодаря тому, что деревянный клинок клана Фуяо отличался своей особой аурой, кажется, даже те, кто достиг титула господина Бэймина, могли полагаться на него — Тун Жу тому пример. Тогда, в битве по пути на остров Лазурного Дракона, он явил своё мастерство. Эта незабываемая картина до сих пор… Чэн Цянь сбился с мыслей, когда Хань Юаня знатно тряхнуло, он только и успел схватить его за плечо, стремительно поравнявшись. Либо навыки брата пока оставляли желать лучшего, либо на тёмном пути не всё так гладко, как казалось со стороны.
— Зачем встал на меч, если всё так плохо?
— Будь всё плохо, я бы даже не взлетел, — огрызнулся Хань Юань.
Оставшийся внизу ошеломлённый Янь Чжэнмин продолжал смотрел им вслед. Мало того, что Чэн Цянь отдал распоряжения, будто бы это он являлся главой клана, так этот негодник умудрился сбежать, не позволив наконец расставить все точки в их отношениях! Сколько ещё раз они столкнутся со стеной, если будут так бегать?
— О, Небеса, ну почему этот негодник Хань Юань не мог явиться чуточку позже? Почему Лужа снова забыла об осторожности? Эта пропасть между нами рискует стать непреодолимой, если прождать ещё немного. Вместо романтичного праздника будет не романтичный разрыв? Я отказываюсь так отмечать новый год! — посетовав с пару минут на жизнь, юноша развернулся и быстро направился в сторону Традиционного зала. Через мгновение послышался громкий возглас: — Ли Юнь, немедленно иди сюда!
***
Опустим тот момент, что душа второго брата чуть не вознеслась прямиком на небеса, когда он услышал крики первого старшего брата. Заклинатель девяти звеньев практически бросился копать себе могилу прямо там, под столом, но смерть была отсрочена пропажей сестры. И вот теперь, под недовольными взглядами братьев, он капнул на окаменевшую Хань Тань какой-то дурно пахнущей жидкостью. Послышался треск и «каменная оболочка» с грохотом рассыпалась в пыль.
— Второй старший брат, если ты хотел убить меня, мог просто рассечь мечом! Что за отвратный запах?
Лужа всегда отличалась болтливостью и эмоциональностью. Ни рана, ни неожиданное превращение в камень не могли перекрыть эти черты. Когда волна возмущения прошла, девушка болезненно ахнула, но не успела даже пожаловаться на свои раны, как Ли Юнь принялся их обрабатывать. Лесную глушь Долины Демонов разорвал возглас, а после беспрерывное аханье и оханье.
Хань Юань закатил глаза от всей этой драматичности и поморщился. Чэн Цянь оказался непричастным к происходящему, как только убедился, что жизни сестры ничего не угрожает, и обратил холодный взор в сторону Янь Чжэнмина. Тот, мигом почувствовав себя не в своей тарелке, не нашёл ничего лучше, кроме как придраться к девушке.
— Хватит прибедняться. Уверен, это не первая и не последняя рана за всё время. Пора взрослеть, а не полагаться на жалость своих старших братьев.
Лужа мгновенно стихла. Обычно строгость к ней проявлял третий брат, но раз сам глава клана был не в духе, то следовало задуматься и не злить его ещё больше.
— Первый старший брат, скажи честно, ты в плохом расположении духа из-за Чэн Цяня?
Эта девушка, как и Ли Юнь, совсем не умела подмечать моменты, когда следует промолчать. Янь Чжэнмина с этими двумя рано или поздно замучает мигрень! Словно бы в подтверждение его слов, вмешался куда более бестактный второй брат.
— А когда это случалось не из-за Сяо Цяня?
Хань Юань, добивая главу, издал громкий смешок и закатил глаза. У заклинателя меча дёрнулся глаз.
— Что за клан такой, в котором ни грамма уважения к главе? — завёл старую песню юноша и вздохнул. — Спасибо за помощь, Сяо Юань. Ли Юнь, как только закончишь залечивать раны сестры, проведи её на гору Фуяо… Не желаю слышать никаких возражений, этот бесконечный хаос за трон не закончится за пару дней! Отпразднуешь с нами новый год и вернёшься с новыми силами сюда. Ты обещала мне, — меч Янь Чжэнмина повис в нескольких чи над землёй. — У нас ничего не готово к празднику, я пойду и организую младших адептов для этой работы. Сяо Цянь, ты идёшь со мной.
Его голос не терпел возражений, да и младший, как бы ни был зол, не ослушался бы главу клана даже в присутствии братьев. Сдержанно кивнув, он подозвал Шуанжэнь, и вскоре они вместе взлетели, направившись в сторону Фуяо. Хань Юань проводил их долгим взглядом, после чего перевёл тот на Лужу и, буркнув «рад, что ты в порядке», исчез, бросив Ли Юня на произвол судьбы. Тот, кажется, уже привык, что все шишки летят ему одному с тех пор, как Юань покинул клан.
***
— Сяо Цянь, я был не прав.
Они почти достигли храма, когда Янь Чжэнмину удалось проглотить свои гордость и страх последствий и заговорить. Чэн Цянь знал, почему тот позвал его с собой, но намеренно не спешил начинать разговор первым, ожидая, когда старший возьмёт себя в руки и исправит то, что натворил.
Их отношения в самом деле зашли в тупик. И дело было не только в этой ситуации, даже если бы юноша закрыл глаза на произошедшее и не проучил бы возлюбленного, в следующий раз тот бы поступил точно так же. Он вёл бы себя так снова и снова, пока Чэн Цянь не взорвался, но если бы это случилось, то спасать отношения было бы поздно. Есть грань терпения, которую пересекать просто не стоило.
— И в чём же ты был не прав?
Они спрыгнули с мечей у подножия горы, чтобы преодолеть путь вверх неторопливо, без лишних глаз и ушей, наедине.
— Мне не стоило винить Ли Юня и лгать тебе, — удивительно, но время, данное на раздумья, пока они были заняты поисками сестры, глава клана провёл с пользой и верно определил причину злости собеседника. — Я думал, что ты злишься из-за того, что я посмел допустить мысль о создании чего-то, что навсегда перекроет твои чувства. Это напугало меня так сильно, что я боялся вновь потерять тебя. Те сто лет, когда я думал, что ты не вернёшься… Были подобно аду. Но тогда ты был мертв, а сейчас я бы потерял тебя по собственной глупости. Видел бы тебя каждый день, понимая, что не имею права испытывать тёплые чувства к тебе. Касаться тебя. Думать о тебе. Я не нашёл ничего лучше, кроме как солгать, но сейчас понял, что даже если бы ты правда был зол из-за элексира, стоило сказать правду, — Янь Чжэнмин отвёл виноватый взгляд, в персиковых глазах его мелькнуло искреннее сожаление. — Ничто не губит отношения так, как ложь. Если мы вновь окажемся в такой ситуации, я скажу правду. В конце концов, мой Сяо Цянь умеет слушать. Мы наверняка придем к компромиссу.
Чэн Цянь вздохнул. Вот и что это: искренняя надежда или намёк на то, что после честного признания — смертный грех злиться на него дальше? Как бы то ни было, злость в глубине души и впрямь улеглась, оставив лёгкий неприятный осадок. Он знал характер старшего как никто другой, признать свои ошибки для того было сравнимо с тем, чтоб переступить через себя и подавиться гордостью.
Меняться всегда трудно, даже ради любимого человека, и Чэн Цянь никогда не требовал от него изменений. Ему достаточно было честности, и сейчас единственное, что он мог — понадеяться, что осознание главы клана — не отражение в воде, и тот действительно сделал выводы. Не дашь шанс — не узнаешь, так ли это, верно?
— Я всегда честен с тобой. И просто хочу знать, что могу ждать того же. Нельзя всю жизнь бояться последствий правды. Думаешь, я так легко откажусь от тебя после всего, на что пошёл? Если хочешь избавиться от меня, тебе придётся предать меня. Только тогда для нас всё будет кончено, — прямо заявил Чэн Цянь, остановившись и ухватив Янь Чжэнмина одной рукой за запястье, пальцами другой же аккуратно обхватил за подбородок, вынуждая повернуть голову и посмотреть в глаза.
— Что за чушь ты несёшь?! — смущённо воскликнул старший, не ожидав такой мягкости и откровенности. — Я никогда не предам тебя.
— Поверю только потому, что заклинатели меча слов на ветер не бросают, — редкие весёлые искорки мелькнули в глазах Чэн Цяня, он отстранился и пошёл вперёд. — Нам стоит поторопиться. Подготовления к новому году должны быть идеальны, а иначе глава моего клана будет о-очень разочарован. Представить не могу, как это скажется на наших отношениях! Никакими подарками не откуплюсь.
Янь Чжэнмин улыбнулся, глядя ему в спину, а после прибавил шаг и деланно-возмущённо воскликнул:
— Хей, ты… несносный мальчишка! Каким тираном выставить меня вздумал, а?
Новый год пока не наступил, но они оба успели получить главный подарок — казавшееся непреодолимым препятствие, вставшее на пути их отношений, пошло трещинами и рассыпалось без следа. Не первое и не последнее, оно осталось далеко позади, сблизив их ещё больше.
