Фиеста

      Кто-то закрыл Бруно глаза ладонями. Обычно так делал его младший племянник — Антонио со словами: «Угадай кто?». Поэтому мужчина не придал особого значения случившемуся, пока он не понял, что за спиной стоит кто-то взрослый. Над ухом щёлкнули зубы от резкого сжатия челюстей. — Ты так вкусно пахнешь, — шепчет тихо низкий голос, задевая нежную мочку уха, губы еле касаются шеи, щекоча. — Твои волосы пахнут пылью и временем. Интересно, какой ты на вкус?       Перепуганный вторжением в личное пространство, Бруно резко оборачивается, ища взглядом наглеца, но не может заметить никого, кто бы проявлял к его персоне интерес. Судя по голосу — это был мужчина. Странный человек просто испарился в суете городка, готовившегося к празднику.       Этим же вечером зубы вновь щёлкнули над его ухом, а на тощую талию опустились крупные ладони. Они стояли в шуме народных гуляний. Никем не замеченные в кругу танцев фиесты. — Знаешь, я бы отсосал у тебя так, что ты бы захлебнулся от возбуждения, — нашептывает тот же голос, полный страстного напора. — Вылизывал бы тебя до тех пор, пока твои яйца не опустеют.       Пьяный от трёх бокалов красного вина Бруно отмечает тёмную кожу рук с грубыми волосками, приятный бархатистый голос и упирающийся в ягодицу внушительный стояк. Тревога за свою шкуру уже не особо грызла разум. Наоборот, она подначивала опереться на незнакомца.       Вокруг слишком много народа. Все люди в красивых нарядах, — от красных лепестков роз пестрит в глазах, — а музыка заглушает все звуки, кроме стука сердца в груди. Бокал с вином выпадает из рук на встречу с этой алой красотой. Такой же алой, как щёки Бруно от тесного телесного контакта. Когда руки пропадают, сын Альмы резко оборачивается с желанием набить шутнику морду, но снова никого не находит.       Зубы щёлкают уже над другим ухом, не там, где их ждали последний час. Бруно теряется, вздрагивая, но позволяет вновь обхватить свою талию. — Хочу нежно придушить твою тонкую шею и наблюдать, как ты будешь себя ласкать руками, скуля словно маленький щеночек, — руки уже не держат, они нагло гуляют по бокам, забираясь под пончо и осторожно лапая всюду; нос незнакомца упирается в затылок, жадно втягивая запах; взведенный ствол трется о зад мужчины, как об распутную девку. — А когда ты кончишь, я буду слизывать сперму с твоих тонких пальцев, наслаждаясь вкусом.       В этот раз средний из знаменитых тройняшек не принимает никаких мер, чтобы вырваться, а смиренно закрывает глаза, подставляясь под ласку незнакомца, как подобает пьяной и ещё не сосватанной даме. Неуловимые моменты полноты ощущений и никакого одиночества. Всё вновь испаряется, слишком резко, не давая полно вкусить тепло чужого тела. И от этого так тянет между ног тяжелым грузом, а в груди ноет от безысходности. Кто-то слишком хорошо его знал. Знал, что он падок на подобные игры и слова. Но откуда? Бруно не было в городе десять лет и единственный друг, с которым он мог откровенно делиться подобным, давно истлел в могиле, удушенный собственным отцом за содомистские наклонности.       В следующий раз зубы щёлкают над ухом далеко за полночь, когда дети спят в своих постелях, а взрослые продолжают пить и веселиться, выбирая себе пару на эту ночь. Многие всё ещё танцуют на главной площади, возле фонтана, проливая на рубахи алый сок винограда. Музыканты уже не так слаженно попадают в ритм, устали и пьяны. Через час горожане разбредутся по домам и уснут в объятиях друг друга. — Бруно, твои чёрные кудри великолепны, я бы очень хотел намотать их на свой кулак, — голос уже подвыпивший, и запах перегара ударяет по обонянию, пока сильные руки забираются под рубаху, оглаживая впалый живот куда смелее, чем в прошлые разы. — Хочу любить тебя этой ночью столько, сколько твоей душе будет угодно! — Пожалуйста.       Бруно сдаётся, уже сам виляя бедрами и потираясь о стояк незнакомца ягодицами. Хоть бы его никто больше не увидел в момент пошлой слабости. Ох, какой будет позор, если в семье узнают о его пристрастиях, какие слухи поползут по Энканто?! Если матушка узнает, а она узнает от везде слышащей внучки, то она не выдержит этого позора, прогонит его из дома. Но, Боже, этот голос слишком долго вокруг него кружил, и сил сдерживаться совсем не осталось. — Что, пожалуйста? — Не унимался мужчина, наглаживая низ живота теплыми руками, зубы снова щёлкнули в опасной близости от лица. — Пожалуйста, стой? Пожалуйста, не останавливайся? — Здесь люди, они увидят. — Пойдем туда, где никого нет, — коснувшись его зубами на стыке шеи и головы, мужчина резко отпрянул, бросив напоследок, — Через десять минут, в амбаре за церковью.       Даже оборачиваться не стоит, Бруно и так знал, что никого там не увидит. Предложение провести пару мгновений в интимной обстановке, наедине от человека, которого он не знает, и в глаза не видел, звучит глупо и опасно. С другой стороны, какой благоразумный мужчина, понимающий, что его возбуждают другие мужчины, захочет показывать свое лицо? В их-то маленьком селе, где найти невесту без кровного родства сравнимо чуду. Этот человек знает его тайну, но любопытство подогревало интерес. И ещё алкоголь. Да! Много алкоголя, выпитого в пылу праздника и танцев. Тактильный голод, желание немного расслабиться, получить новое воспоминание, которое будет греть прошлым в настоящем. Без каких-либо заделов на несчастное будущее. Если ему хотелось идти, значит надо идти, в конце концов — это Энканто. Здесь нет места плохому, и люди тут искренне счастливы, даже если немного отличаются друг от друга предпочтениями.       Улизнув из-под внимания сестёр под предлогом: «Поздно, спать пора», Бруно ещё раз оглянулся на веселящуюся толпу, и нырнул в тень церкви. — Есть просьба, — в тени амбара высокую фигуру было не рассмотреть, но это точно был темнокожий мужчина средних лет. — Глаза закрой, вот этим!       Рука указала на чёрную ленту, висящую на гвоздике. Взяв в руки ветошь, больше похожую на простую тряпку, Бруно послушно завязал её у себя на затылке так, чтобы глаза были полностью прикрыты. Это слишком на него похоже, просто взять и подчиниться, пусть и первому встречному, который, кажется, вёл себя искренне. Может за то время, что он отсутствовал, правила игры в случайную близость радикально изменились? Как там у нормальных людей вообще это происходит? Кажется, нужно спросить согласие или дать его, но ему же вроде дали выбор: приходить или нет. Не просто быть социофобом. — Я тебя не обижу, даю слово, — осторожные прикосновения к плечам заставили немного напрячься и даже испуганно вдохнуть. — В любой момент можешь сказать «стоп». — Откуда ты узнал? — Рискнул, — справа фыркнула лошадь, а под ногами был плотный песок, изредка забивающейся под подошву. — Думал, не придёшь. — Как тебя зовут?       В ответ лишь смешок, и Бруно за руку притянули к широкой груди, обхватив за талию. Мужчина был выше, чуть шире фигурой, чем-то даже походил на Феликса, но голос точно не его. Да и Феликс в супруге своей души не чает, изменять ей бы не стал. Тем более с Бруно, на которого вечно смотрит с недоверием. Лёгкое касание губ за ухом, щёкотно так, что Мадригаль даже улыбнулся, отпуская ситуацию и полностью расслабляясь. Пока крепкие руки нагло сжимали его ягодицы, и дыхание с накипью алкоголя щекотало нос. — Сегодня мы с тобой немного поиграем, ничего серьезного. — Незнакомец осторожно прижал Бруно к деревянной стенке и развернул к себе. — Красивый, из всех троих — ты самый красивый.       Такого Бруно ещё никто не говорил, каждый раз, когда его сравнивали с сёстрами, он проигрывал по всем фронтам. И от этого не мог поверить первому встречному, лишь грустно улыбнулся, позволяя себе схватить чужой ремень. Смуглые пальцы отогнали кожаный хвостик, выпуская его из плена бляшки. Под тканью рубахи ощущалось горячее тело, от соприкосновения с которым у Мадригаль каждый раз шла волна мурашек по спине. Жар отдавался глубоко в пах. — Уже не терпится? — Смеётся голос, и мужчина нежно проводит пальцем по щеке, горячее дыхание касается кончика носа. Когда холодные руки Бруно всё же добрались до нижнего белья и нагло ощущали стоящий колом член, незнакомец на выдохе произносит: — Тише, а то я не продержусь до конца.       Крупный член, даже слишком, длинный и обрезанный, с кудрявыми плотными волосами на лобке, и хорошей эрекцией. Можно только представить, как кофейная кожа обхватывает тёмную головку, и как выступает капелька прозрачной смазки из уретры. Бруно таких никогда не видел и очень жалел, что повязку снять пока не разрешили. Упиваться одними фантазиями и тактильными ощущениями было непомерно мало, после десяти лет мастурбации и сплошных фантазий. — Тише, крысёнок, сначала я получу своё, потом ты.       С этими словами мужчина медленно опустился на колени, задирая зелёное пончо и стягивая с Бруно штаны. Оголяя сразу весь срам, так как привычки носить нижнее белье у Бруно не было. Тёплый язык коснулся головки, очень нежно обводя кончиком по кругу, собирая немного смазки с дырочки, и сразу же обхватывая губами, а вскоре и пропуская член глубоко в горло. Бруно, как и предсказывали, захлебнулся от нахлынувших ощущений, сжав ладони в кулаки и постыдно простонав. Три медленных подъёма и язык снова гуляет по всей длине, чередуя разные виды прикосновений.       Минет этот незнакомец делал отменно, так, словно до Бруно он с огромным удовольствием только и делал, что отсасывал каждому встречному. Такой глубокой глотке любая девочка позавидует, и многие мужчины ещё усомниться смогут, стоит ли жить с женщиной, которая так не умеет. Выпустив из тёплого рта член, мужчина пошло причмокнул губами, после чего наклонился ниже, проводя языком по яичку, потом другому, и осторожно беря его в рот, с напором вылизывал оба. От всего происходящего у Бруно из лёгких воздух выбило, в горле пересохло, а ноги начинали медленно неметь и покалывать. Хотелось опустить руки на чужую голову и толкаться в похабный рот, но остатки какой-то робости внутри не позволяли это сделать… — Какой ты, — шепчет мужчина, и резко поднимается с колен, неожиданно впиваясь поцелуем в рот. — Сочный.       Эти скользкие губы, пропитанные вкусом, его вкусом, что так нежно и напористо дарят ласку, приблизившись вплотную так, что член Бруно уткнулся в чужой лобок. Незнакомец обхватил оба члена, плотно прижимая их друг к другу. — Не открывай глаза. — Задыхаясь и ломая странно голос, шепчет любовник на ухо, и Бруно послушно подчиняется, снова. — Красивый, блять, какой же ты… Крысёнок.       Бруно кончает первым, сразу же после нежного и заботливого «крысёнок» на ушко. Ловит перед глазами цветные круги, чувствуя, как сильно не хватает кислорода. Вслед за ним, через пару секунд, на живот Мадригаль кончает и незнакомец, тяжело дыша. Мужчина немного опадает, облокотившись на Бруно, и всё ещё не выпускает из хватки его член, что-то нашёптывая, но предсказатель его не слышит. Уши заложило звоном, единственное, что он смог распознать, так это: «Ещё увидимся». Чмокнув Бруно в щёку, мужчина ушёл.       Уставший, но уже довольный и, можно сказать, чуточку счастливый. Бруно дошёл до дома с широкой улыбкой на лице. Плюнул на свою башню с её лестницами, приземлив свою задницу на софу около кухни. Тут же к нему подбежала одна из его крыс, тихонько приветствуя писком. Зверёк по штанине забрался к человеку на колени и как-то хитро уставился на хозяина, словно она знала о всём произошедшем. — С роду не чувствовал себя лучше, а ты что? — Почесав зверька за ушком, Бруно позволил серой вылизать свои пальцы. Он с улыбкой чувствовал тепло и нежность от мира вокруг, но уже как-то по-другому. — Голодная?       Крыса перестала вылизывать руку Бруно и забралась к нему под пончо в знак отрицания. Теперь они на самовыгуле и вполне сыты. Бруно прижал к себе крысу, всё ещё чувствуя фантомные прикосновения того мужчины, от которых хотелось закусить губу в пошлых мыслях. — Вот и я не голодный…       Глаза как-то сами слиплись, под голову Мадригаль положил своё пончо, а в руках держал чёрную тряпку. Выкинуть — рука не поднималась, других трофеев с ночного приключения не удалось урвать. Крыса у его груди озадаченно посмотрела на странную тряпку, пахнущую лошадью, пискнула и, свернувшись шариком, уснула. Бруно последовал её примеру.

***

      Утро в семье Мадригаль всегда активное, особенно когда толпа родственников с похмельем штурмовала кухню, в борьбе за свежие пирожки Джульетты. Бруно это чудо-лекарство досталось одним из первых, и сейчас голова не раскалывалась, а тело не ломило, словно по нему пробежало стадо ослов. Воспоминания о вчерашней ночи приятно грели душу… Пока… — Дядя Бруно, поделись, а то я сейчас сдохну! — Щёлкнули зубы над ухом со спины, старший из Мадригаль ошарашенно замер, пока Камило нагло отламывал от его лепёшки кусочек. — Спасибо, крысёнок!       Проглотить кусок лепёшки Бруно уже не смог, еда безвкусным комом застряла во рту. На спине выступил холодный пот от ужаса, а в глазах потемнело. Ещё никогда в жизни Бруно не было так страшно. Страшно посмотреть себе за спину на очень уж нерадивого шутника.