Фиеста

      Джульетта не могла спокойно смотреть на хаос в своей любимой обители. Её кухня подвергалась испытаниям любви от одного конкретного члена семьи — очень упорного и целеустремлённого молодого человека. Она смотрела, как её драгоценные продукты безжалостно насилуются неумелыми руками племянника, в попытке что-то приготовить для своего дяди. Сердце разрывалось только от взгляда на бардак и излишне испачканную посуду в мойке.       Женщина даже не подумала дать Камило шанс на создание своего первого гастро-шедевра самостоятельно, тут же вмешиваясь в его кулинарный порыв страсти: — Родной, что ты делаешь?       Молоко налитое в вино с лимонным соком свернулось комочками, плавая в кровавой луже, словно выбитые акульи зубы в тухлой воде с багровыми водорослями. Удивившись полученному результату, парнишка горько вздохнул, глядя на порезанный ломтиками вчерашний хлеб, хоть с этим он справился «на ура». Готовка — это не про Камило. Про Камило — это кушать сытно, вкусно, много. — Это должен был быть ториххас с ликёром и клубничным кремом.       «Любимый завтрак Бруно» — первое о чём думает Джульетта, надевая свой фартук поверх платья. Стоит помочь молодому человеку в его добром порыве ухаживать за родственником, даже если между ними было что-то «особенное».       Всё чаще тётя Джульетта обдумывала то заявление брата посреди ночи. «Да» — ответил он на вопрос, что у него были какие-то особые отношения с Камило. И мысли об этом не давали Джульетте жить спокойно, будоража элементарное женское любопытство и волнение за первого мальчика в их семье. Всё же Камило был не простым с самого младенчества: харизматичный, добрый и чересчур эгоистичный.       Джульетта не могла поделиться этими мыслями с мужем, боясь осуждения и недопонимания с его стороны. А обсуждать с сестрой инцест-интригу её сына с братом — будет сущим издевательством над материнским сердцем. Абуэлу в целом не стоит рассматривать как собеседника для семейных сплетен, стоило поберечь старое сердце. Может сейчас удастся поговорить с племянником и узнать чуть больше? — Позволь, я помогу тебе. Для начала уберём всё лишнее. — Собирая излишки посуды и складывая её в мойку, Джульетта ласково улыбнулась парню. — Нужен не сок лимона, а цедра, чтобы был приятный запах. И корицу в молоко не добавляй — посыпем сверху, ему так больше нравится.       Разложив все нужные продукты по чистым тарелкам, Камило немного запаниковал, пытаясь придумать как перевести тему разговора от Бруно. Семья — это дом и люди, с которыми ему придётся контактировать всю жизнь, и их комфорт был важен для него. Их отношения с Бруно рано или поздно станут понятны каждому обитателю Каситы. Но жить среди тех, кто их ненавидет за сам факт инцеста, будет невыносимо сложно, особенно для Бруно, который только наладил свои отношения с семьёй. — Ты о Бруно? — Камило слегка взгрустнул, наливая в миску молоко, и беря в руки лимон с ножом, которые ему подвинула вилла. — Наверное, уже все всё знают? — Я никому ничего не говорила. Не думаю, что и Пепа расскажет твоему отцу или бабушке. — В печурке были собраны дрова, их осталось только поджечь и поставить сковороду с маслом нагреваться. — Некоторые вещи ты не сможешь понять в силу возраста, как бы грубо это не звучало. Я, твоя мать и Бруно родились вместе, и секреты у нас зачастую бывают общими. Друг от друга ничего не утаить, как не пытайся. Когда я забеременела, Бруно уже чувствовал, что что-то не так и без использования дара. Мы с твоей матерью с самого начала подозревали что-то неладное с вами обоими, но боялись об этом говорить.       Ещё никогда Камило не мыслил о тройняшках как о тех людях, которые могут безоговорочно довериться друг другу. У его матери явно было какое-то предвзятое отношение к своему брату, а вот тётя Джульетта относилась к ним одинаково любяще и заботливо. Их отношения казались странными: один раз дядя Бруно и Пепа даже подрались из-за мелочи, а потом вместе сидели на кухне и пили сидр, смеясь над местным дурачком, пока тётя Джульетта выпекала им лекарственные пироги. Всё это выглядело дико и уютно одновременно.       Тройняшки могли ссориться, ругаться, даже драться, но каждый раз мирились из любви и заботы друг к другу. Камило был уверен, подними кто на Бруно руку в городе, мама бы уже всех поставила на уши и пересчитала молниями обидчиков. Наверное, это здорово — иметь кого-то, кто пришёл в этот мир вместе с тобой. И все трудности взросления можно делить с кем-то по-настоящему родным. Но сейчас его матери приходиться не сладко. Тётя Джульетта права, ему не дано понять их связь и чувства друг к другу, но Камило искренне пытался хотя бы представить это чувство. Чувство, что при любом раскладе у тебя будет кто-то рядом. — Вот так, правильно, а теперь нужно хлеб вымочить в молоке. — Ломтики хлеба были осторожно утоплены в маринаде, пока тётя Джульетта давила клубнику с сахаром в ступе. — В клубнику добавим сметану и немножко крахмала для густоты, тогда крем можно будет намазывать на хлеб.       Элементарное «Спасибо» шепчет пересохшими губами парнишка, чувствуя как по щеке бежит одинокая слеза. Тётя знает о том, что Камило творит с их семьёй, и относится к нему как обычно. Не гонит в шею с криками: «Извращенец, как так можно?!» А спокойно принимает его выбор, стараясь делать вид, будто ничего не происходит. Это грело сердце тлеющей надеждой, что всё может получиться, как они с дядей мечтали.       Ответы на незаданные вопросы Камило дал в развёрнутом виде с излишней эмоциональностью, с множеством жестов рук и широко открытыми глазами. Он рассказал о том, что у него сейчас лежит на сердце. О всех своих страхах и переживаниях за семью и любимого человека, который очень долго сопротивлялся себе и своим чувствам. Как долго Камило прятал тягу к Бруно в себе и пытался отвлечься, ища любви в других руках, но мысли всё равно возвращались к одному и тому же.       А ещё он рассказал, только ей, по секрету, как тепло становится на душе, когда Бруно ему улыбается своей робкой и неуверенной улыбкой. Как плавится кожа от его прикосновений, и о дрожащих коленях во время долгих поцелуев. И как Камило чувствует мир вокруг. Впервые за всю жизнь он ощущал, что этот мир создан для него, а не для других, когда Бруно просто рядом. — Знаешь, ты прямо описал меня с Августином, когда мы только познакомились. — Джульетта перевернула гренки в масле, и поставила турку с кофе на плиту, внимательно следя за пенкой. — Мы не знали, что Бруно предпочитает «не женщин». Всё гадали, когда он женится. Знакомили с разными девушками, но он словно ждал кого-то. Знал, что в будущем у него будет кто-то особенный. Может, время пришло.       Когда кофе закипело, Джульетта осторожно перелила жидкость в кружку, добавляя в него сливки и ликёр. Камило же вытащил из сковороды гренки, выкладывая их на тарелку. Сверху блюдо было посыпано корицей и сушёной цедрой апельсина. Выглядело и пахло обворожительно аппетитно, наверняка и на вкус было восхитительно. Собрав на поднос кофе, крем и хлеб, Джульетта с улыбкой протянула Камило завтрак для любимого. — Всё будет хорошо, мой дорогой. — Её улыбка успокаивала, придавая сил и уюта. — Ты всегда можешь на меня рассчитывать, чтобы не случилось. — Спасибо.       Преодолеть километровые лестницы с подносом в руках оказалось не столь простой задачей. Поэтому Камило выбрал самую высокую фигуру из своего арсенала, чтобы длинными ногами быстрее переступать через одну ступеньку. Никакие препятствия не остановят его на пути к Бруно и его голодному желудку по утрам.       Спустя пятнадцать минут он всё-таки добрался до спальни, сохранив завтрак в первозданном виде. Поднос с едой пришлось оставить на столе. Чуткого слуха касались стоны боли, даже лёгкий шёпот с неразборчивыми словами, похожие на заклинание. Любимые крысы сторонились своего хозяина в такие моменты, попрятавшись кто куда.       Песок полз по постели, извиваясь на подобие трупных червей под руками Бруно, заползая ему на грудь и ноги. Закрытые веки подрагивали, губы сжимались в тонкую полоску и дрожали, выговаривая какие-то несуразные вещи. Пот собрался на лбу и стекал капельками по вискам. Каждый раз, когда предсказатель уходил спать отдельно от Камило в свою комнату, ночные кошмары возвращались и портили его сон страшными картинами прошлого или ещё не случившегося будущего.       Куски зелёного просвета обретали стеклянную окантовку в песчаных изваяниях, рассыпаясь неясными видениями ужаса, царапая острыми краями кожу. — Бруно, тише, — Камило нежно взял руку мужчины, стараясь того разбудить. — Это всё ложь, игра воображения, ты не сделал ничего плохого. Просыпайся.       Песок заползал уже не просто на грудь, он лез в рот и ноздри, словно хотел обрести очертание кошмара у Бруно в голове. И когда по песочным змеям побежало зелёное стекло, Камило грубо встряхнул Бруно за плечи. — Бруно, проснись! — Обняв любимого человека, парень наконец услышал как песок опадает безжизненной россыпью на простынь. Камило шмыгнул носом, — Ты меня напугал… — Извини, иногда я не могу это контролировать, — отплевываясь от песка, сонно пробормотал мужчина. Сон тут же забылся, словно его и не было. — Ого, даже кусочки остались, можно попробовать собрать.       Стряхнув с рук песок, мужчина слабенько приобнял племянника, постепенно приходя в себя. Вспомнить бы… Что снилось… — Зачем? — Куски снов иногда приносят интересные факты из будущего. — Улыбнулся Бруно и попытался встать с постели, но его тут же отпихнули назад. — Ты чего? — Лежи, у меня для тебя сюрприз.       Даже если утро началось не с самой приятной ноты, это нисколько не убавило у Камило настроение и порыв порадовать своего мужчину чем-то вкусненьким. Рядом с Бруно он поставил поднос с жареным хлебом и свежесваренным, но уже остывшим, кофе. — Вот, сам готовил, — гордо заявил парнишка с широкой улыбкой. Но увидев сомневающиеся лицо дяди, решил добавить, — Тётя Джульетта помогла немного.       Трясущимися пальцами Бруно осторожно взял кусочек хлеба с тарелки, слегка пошловато облизнулся, обмакивая хлеб в клубничный крем и уверенно откусил. Камило выжидающе на него уставился с немым вопросом: «Ну как, вкусно?» На удивление, торрихас оказались действительно вкусными — прямо как мама в детстве готовила. С корицей поверх, с привкусом сладости апельсина, и винным послевкусием. Довольно закрыв глаза, мужчина с удовольствием принялся жевать, откусывая вновь и вновь, чем порадовал своего племянника. — Знаешь, мне ещё никто не готовил завтрак в постель. — С набитым ртом Бруно осторожно взялся за кружку с кофе, — Спасибо. — Если переедешь ко мне в спальню, то обещаю каждое утро самые вкусные завтраки в постель. — Мы же это уже обсуждали, — капелька кофе упала мимо поседевшей щетины, и скатилась по поджарой шее на острую ключицу. Камило сглотнул, наблюдая за этой картиной. — Наша семья не поймёт. — Тётя Джульетта понимает, Долорес и Мирабель тоже. — Навязчивая идея наклониться к плечу своего дяди и слизать эту манящую кофейную каплю, так и мучала молодую голову. — Рано или поздно все смирятся. — Давай подождём, хотя бы до того момента, когда твоя мать сможет смотреть на меня без завывания вьюги над её головой. — Кусочки крема, оставшиеся на губах, которые Бруно не замечал, буквально умоляли их слизать, и Камило голодно сглотнул. — Ты чего?       Первым делом Камило всё-таки слизал крем, проникая языком между губ, и разделяя вкус клубники с Бруно. Вкус уюта и желания жить. И только потом, через долгие минуты, оторвавшись уже от опухших от поцелуев губ, юный хамелеон слизал треклятую капельку кофе на ключице, ловя ухом тихий вдох мужчины от возбуждения.       Да, это подходящий момент, чтобы изучить тело своего возлюбленного на все его особенные сладкие слабости. Камило уже знал, каким голодным взглядом дядя мог пожирать его обнажённое тело. Как он жадно рычит от желания подойти и просто взять провокатора, но сегодня хотелось утолить тактильный голод. — Хочу к тебе прикасаться. — Обмакнув в крем пальцы, Камило провёл ими клубничную дорожку от губ слегка шокированного Бруно до ключицы, а от неё к соску. — Везде…       Поднос с посудой пришлось убрать в сторону, на то место, где было больше всего песка. Камило с излишней осторожностью и кропотливостью целовал губы Бруно, словно сцеловывал первые неудачные попытки близости маленькой девственницы в своих первых робеющих отношениях. Он берёг эти секунды, каждый момент нежной сладости на языке. Опускаясь всё ниже и ниже, пока губы не достигли места, где можно было почувствовать лёгкий, но быстрый, стук сердца. — Всюду... — Шепчет Камило, облизывая сосок, а руки его медленно скользят по оголённым бёдрам Бруно. — Хочу потрогать тебя всего, чтобы не осталось ни одного места без меня.       Слизывая каждый миллиметр кожи, начиная с груди, где был крем, Камило постепенно добрался до ключицы, от чего Бруно вновь шумно вдохнул, чуть ли не переходя на стоны. Вот оно, то самое место: сладкое, терпкое, от прикосновений к которому тлеет всё между ног. И от волос на груди не было никакого омерзения, наоборот, хотелось пальцами зарываться в редкие кудрявые волоски, чтобы пересчитать их все. Когда Камило опустился языком вновь до соска, Бруно осторожно положил руку ему на голову, массируя затылок. — Ты уверен? — Я всегда готов, каждое утро в ванной с промывкой. — Блестящие похотью глаза племянника придавали уверенности, а его гуляющие по груди руки только подбадривали. — Давай, дядя Бруно, сделай это со мной! Я же был хорошим мальчиком всю эту неделю. Хочу тебя... — Хорошо, сегодня ты у меня за всё отыграешься. — Встав с кровати в одних только трусах, Бруно за руку увлёк Камило к каменному столу. — Только, если решишь, что это чересчур, сразу скажи.       Опустившись ягодицами на стол, Камило нежно провёл ладонями по спине Бруно, стряхивая с его кожи остатки сонного песка с зелёными крапинками сна. Голос юноши опустился до тихого полушёпота, пока Бруно осторожно расстёгивал пуговки на его штанах. И только после них он принялся за уже излюбленную рубашку изумрудного цвета. Осторожно, боясь оторвать пуговицы или лишний раз помять ткань, мужчина постепенно оголил ключицы юноши, лысую плоскую грудь, впалый живот, пока не расстегнул до конца, оставляя рубашку висеть на плечах. — С тобой ничего не бывает чересчур.       Бруно осторожно надавил Камило на грудь, намекая тому лечь на спину, попутно стягивая с парнишки штаны с трусами. Эта его странная особенность, полное отсутствие волос на интимных местах, может всё-таки магия, иллюзия, не ясно. Но сминать мягкие и упругие ягодицы, как у ребёнка, руками был настоящий кайф, особенно если немного пришлёпнуть, так чтобы остался красный след на коже. Чтобы мелкий пакостник заскулил и дёрнулся на радость своего любовника. — Я смазку забыл, — тихо шелестит Камило, боясь испортить момент. Он ведь так долго этого ждал, и в самый ответственный момент всё забыл. — Чёрт, я не специально... — Тш-ш, мы что-нибудь придумаем, — нежно огладив грудь, живот и бёдра молодого мужчины, Бруно в трусах толкнулся стоящим членом парнишке между ягодиц, чувствуя как по телу бегут маленькие молнии. — Есть сегодня одно правило — тебе нельзя называть меня по имени. — Так и знал, что на сам факт инцеста у тебя стоит! — Камило ухмыльнулся, чуть прижав ногами Бруно к себе, и неестественно изгибаясь в пояснице, долго протянул, — Дядя...       Ехидная улыбка с закусанной губой, впервые за всё время их отношений, расцвела на лице Бруно. Наконец-то он спокойно воспринимал тело Камило, как взрослого со своим желаниями, а не малолетнего сына сестры. Может он и не сразу изменился, но если сравнивать того Бруно, который только вернулся в семью, и сегодняшнего, то разница будет заметна колоссально. Сегодняшний Бруно не боится поцелуями опускаться всё ниже по коже племянника, он с удовольствием прикасается к чужому телу, желая ощутить тепло и любовь. И он очень ласков, очень нежен и заботлив. Ещё никто так не относился к Камило во время секса, никто не желал растягивать прелюдию до неприличия долго.       А ещё никто и никогда не вылизывал его там, ниже яиц, с осторожностью погружая язык внутрь вместо пальцев. Теплота и скользящая влага, на самом чувствительном месте, заставили немного заскулить, а потом дыхание у Камило спёрло. Он просто замолчал, боясь дышать, погружаясь полностью в процесс. Бруно снова улыбнулся, ему нравилось видеть его распутного мальчика таким напуганным и погружённым в процесс секса с полной отдачей, Камило умел наслаждаться этими играми, наверное даже больше, чем любая другая женщина. Ох, как давно он об этом думал. — Умница, вот так. — Слюны на анальном кольце осталось предостаточно, Бруно встал во весь рост и притянул Камило за бёдра к себе, сразу же доставая член из трусов. — Дай-ка я о тебе позабочусь, мой маленький.       Всё же свою лепту в эту игру мальчишка внёс, резко перевернувшись на живот и оперившись ногами в пол. Так ему, видимо, было удобнее. Бруно, если честно, было глубоко плевать в какой именно позе всё произойдёт. Главное, что его мальчик действительно был готов, как физически, так и морально. Медленно толкнувшись в Камило, Бруно максимально сконцентрировал своё внимание на реакцию любовника. На его дыхание, звуки, движения, чтобы максимально понимать, когда племяннику больно, а когда он готов продолжить. Да, слюны было мало, но останавливаться уже не вариант… — Давай, всё хорошо, сильнее, — Камило сам немного насадился на член, выпятив язык и глубоко дыша. — Сильнее, блять, давай, пожалуйста.       Сильнее — не значит быстрее. Обычно после таких слов любовники просто ускорялись, но Бруно словно понимал о чём именно просит его мальчик. Он толкнулся глубже, опираясь руками на спину и крепко фиксируя тело под собой. Так чтобы член давил ровно на простату, от этого Камило только скулил, подобно собачке, с наслаждением выкатив язык на нижнюю губу. — Да-да, вот так, давай, любимый, крысёнок...       Не быстро, нет, наоборот, медленно, но с напором. Прямо как с девственником, словно в первый раз растягивая эту дырку под себя. Бруно закусил губу, чувствуя как внутри всё сжимается от чувств. Дело было даже не в узкой заднице и тугих скользких стеночках, что ласково скользили по его головке, щекоча. Дело было в самом факте, что у них всё-таки что-то получилось. Камило был красивым. И Бруно до последнего не верил, что он был здесь, под ним, так тихо и неподдельно поскуливал, пуская слюни по подбородку. — Говори со мной, — Бруно чуть наклонился, зарываясь пальцами в кудряшки Камило, у него уже начинало подкатывать к финишу. — Блять, Камило, не молчи, сучонок! — Ты такой большой, дядя, всего меня заполняешь... Я так давно думал об этом, о тебе и твоём члене... — Состроив самое невинное личико с покрасневшими щёчками, Камило чутка повернул голову к Бруно, чтобы видеть, как пальцы мужчины грубо впиваются в его мягкие бока. — Ах, каждый день думал... Ты мне снился, слышишь? Мне снилось, как ты в меня кончишь, всего наполнишь, до краёв, чтобы аж по ляжкам текло. Чтобы от меня пахло только тобой, чтобы каждый вокруг знал, что именно ты меня сегодня любил... — Ещё… — А ещё я превращался в тебя, стоял перед зеркалом голый, и думал как ты меня трахнешь. И твой член, он гораздо лучше, чем в моих фантазиях. Я ещё никогда так не чувствовал себя наполненным, только тобой, только с тобой я себя так чувствую... Я так сильно люблю тебя, крысёнок! Ах, я хочу, чтобы ты трахал меня сутками, хочу умереть, скача на твоём члене от оргазма, чтобы твоя сперма из меня стекала постоянно! Дядя, я тебя так сильно люблю… — Блять, — Бруно надолго всё же не хватило, он позорно спускал прямо внутрь, прижавшись лобком к ягодицам Камило слишком сильно. — Сука, да почему ты такой горячий, чёрт поганый!       Перевернув юношу одним сильным движением, Бруно резко опустился на колени, без раздумий обхватывая губами головку и надрачивая член Камило. Хватило каких-то двадцати секунд, чтобы и мальчишка нежно засопел и кончил своему дяде в рот. А тот послушно проглотил. — Можно вопрос? — Камило чуть привстал на локтях, пока Бруно на дрожащих коленях пытался встать во весь рост. — Какой я на вкус?       Камило ухватил Бруно за руку, помогая тому нормально встать, всё же возраст давал о себе знать, и давление у него иногда шалило. Особенно после таких вот весёлых дел. Бруно наклонился к племяннику, грубо прижимая его голову к своей, и нежно целуя губы. С языком, разделяя привкус семени так, чтобы они оба пахли одинаково. И когда воздуха стало не хватать обоим, они остановились, прислонившись лбом друг к другу, Бруно тихо и устало прошептал: — Как любовь. Ты на вкус как любовь.