Do or Die.

- Ты хоть понимаешь, что Конклав сделает с тобой за твою выходку? Тебя представят суду и могут лишить рун. Ты не имела права поступать так! Что вообще с тобой происходит? – мы уже почти дошли до Института, когда Изабель начала повторяться в своих упрёках и угрозах. На самом деле, я перестала вслушиваться почти сразу, но отсутствие обычного красноречия было столь нехарактерно для Иззи, что слова вновь обрели смысл. - Ты повторяешься, - заметила я себе под нос. - Что? – подруга сбилась на середине фразы. - Я говорю, что угрозы про Конклав и лишение рун я уже слышала. Придумай что-нибудь другое, иначе будет не так страшно. - Это не смешно, - Джейс, конечно, не мог не внести свою лепту в поток нравоучений. – Знаешь, как это называется? Произволом. И за меньшее нефилимы лишались своих рун. - Ты называешь это произволом? – я остановилась и повернулась к нему лицом, вперив в него гневный взгляд. – Я называю это местью. Я сделала то, что считала правильным и единственно верным. - И как, полегчало? - Да, - соврала я, не моргнув и глазом. – Я не просила вас идти со мной, вы сами напросились. Если хотите, на допросе я могу сказать, что вы удерживали меня всеми силами, и вас все это не коснется. А сейчас извините, я хочу прилечь, меня что-то подташнивает. Я развернулась и вошла в высокие ворота Института, слыша за спиной бормотание Джейса: - Неудивительно, только что самолично размазала по стене вампира. Я только покачала головой и ускорила шаг, потому что тошнота усилилась. В комнате было темно и прохладно, ночь в замом разгаре. Я упала на кровать, не включая света, и свернулась калачиком. Желанная вендетта не принесла умиротворения, которым я так грезила. Мой отец все еще мертв, и смерть одного посыльного не сможет изменить этого. От этих мыслей стало нестерпимо больно. Хотелось плакать, но слез не было. Я потянулась к пачке сигарет, но ту же отбросила её в сторону. Встала, дошла до окна, распахнула его, закрыла снова, подошла к зеркалу. Глаза цвета закаленной стали холодно смотрели на меня из отражения, заострившиеся скулы, резкие складки сложившихся в оскал губ. От прежней меня остались лишь смутные воспоминания, но и они скоро уйдут из сердец тех людей, что когда-то были мне так дороги. Единственный человек, который свято хранил и берег их, мертв. А сейчас во мне нет и капли прежней меня. Ни капли той девочки, что когда-то так сильно любил мой отец. Холодная рябь зеркала покрылась сеткой трещин от удара. По руке потекла кровь, но боли не было. Как не было и так нужных сейчас слез. С холодной яростью я разрушала все, что попадалось мне под руку. Зеркальный столик, стулья, флаконы с духами: всё это стало лишь осколками и обломками. Обессиленная, я рухнула на пол посреди этого хаоса, судорожно хватая ртом воздух и трясясь как в лихорадке. Дверь тихо скрипнула, и на пороге появился Алек. Я криво усмехнулась. Чувство дежавю появилось вновь. Когда-то он так же вошел в мою комнату, а я сидела на полу, маленькая и испуганная, запутавшаяся в своих чувствах и упивающаяся своими слезами. Сейчас я стала циничной сукой, которая только что безжалостно приговорила к смерти живое существо. - Развлекаешься? – тихо спросил Алек, закрывая за собой дверь. - Ага, - кивнула я, - думаю, что бы еще разбить. Может, вот эту вазу? – я схватила лежащую в метре от меня вазу и запустила ее в стену. – А может пепельницу? – пепельница полетела следом за ней, осыпав меня градом осколков. – Что еще? Я размахнулась старинным подсвечником, когда Алек одним шагом преодолел расстояние между нами и перехватил мою руку: - Прекрати, - тихий, но твердый голос. У меня не было никакого желания сопротивляться, поэтому я позволила ему забрать у меня подсвечник и помочь подняться. Алек бросил подсвечник в угол комнаты и пристально вгляделся в моё лицо. От внимательного взгляда любимых глаз становилось не по себе. - Ты ходишь по лезвию, - прошептал он, убирая прядь волос с моего лица. - Танцую, - поправила я. - Что? - Я танцую на лезвии. Он ничего не ответил, лишь взял мое лицо в свои руки и посмотрел в глаза. В его глазах я видела все, о чем когда-то мечтала: нежность, понимание и веру в счастливый финал. Его глаза остались прежними, вот только мои присыпаны пеплом. - Вернись ко мне, - его тихий шепот заставил меня вздрогнуть всем телом. – Ты так нужна мне. Вдруг стало в сотни раз больнее. Частичка сломанного механизма внутри меня вновь заработала. Я до крови прикусила губу и зажмурилась. - Зачем? – надломленным голосом спросила я, не открывая глаз. – Зачем я тебе…такая? - Посмотри на меня, - попросил он, и я не смогла отказать. В его голубых глазах светилась нежность и…любовь. – Ты нужна мне любая. Поверь, я много раз советовал себе забыть тебя. Я злился, кричал, напивался от бессилия и собственной слабости, но стоило мне увидеть тебя, и все вновь обретало смысл. Больше всего на свете я хотел твоего счастья. Я позволил тебе выйти замуж. Позволил, а потом неделями не появлялся дома, борясь с искушением попросить тебя остаться. И ты осталась. Я ненавижу себя за то, что был рад его смерти, но это так. Ты осталась. Для меня. И теперь я не могу отпустить тебя. Я не дам тебе утонуть. Я всегда буду рядом. Он замолчал, а я почувствовала, что плачу. Долгожданные слезы неудержимым потоком стекали по щекам и падали на грудь. Стена, удерживающая эмоции внутри меня, рухнула, и все было кончено. Он снова спас меня. Я неотрывно смотрела в его глаза и плакала. Плакала от счастья, плакала от облегчения, плакала от боли, что счастливого финала у этой истории все же не будет. Ещё я знала, что не могу ответить ему. Только не сейчас, когда я уже почти готова уйти. - Алек, я… - прошептала я, чтоб хоть что-то сказать. - Молчи, - он прижал палец к моим губам, - я ничего не жду от тебя сейчас. Ты слишком устала. Игнорируя его, я чуть приподнялась на носочках и запечатлела на его губах поцелуй, ничего общего не имеющий с братским. Пальцы запутались в его волосах, а с губ сорвался стон, когда он ответил мне. Казалось, он сам ждал этого так же долго, как и я. Его руки легли на мою талию, притягивая меня ближе к себе, а затем поползли вверх, стягивая майку. Майка полетела на пол, за ней отправилась футболка Алека и наши джинсы. Не прерывая поцелуя, Алек чуть приподнял меня, и я обвила его торс ногами, прижимаясь еще ближе. Несколько шагов – и мы уже у кровати. Алек бережно опустил меня на мягкий матрас и провел дорожку поцелуев от губ до ключицы. Я запрокинула голову и задышала чаще, когда его губы вернулись к моей шее. Его пальцы скользят по лопаткам и в одно движение справляются с застежкой лифчика, через мгновение лифчик уже летит в сторону остальной одежды, валяющейся на полу среди осколков. В голове пролетает ненужная мысль: «Нужно быть аккуратнее, когда буду одеваться», но настойчивые ласки Алека вновь возвращают мои мысли в нужное русло. Алек оторвался от моего тела и посмотрел на меня, у меня перехватило дыхание. Черные волосы прилипли ко взмокшему лбу, глаза блестят от возбуждения, а губы покраснели от поцелуев. Такой красивый, такой горячий, такой…мой. - Только твой, - шепчет Алек, и я понимаю, что последнее слово сказала вслух. Я улыбаюсь и указательным пальцем обвожу контур таких любимых и таких запретных до этого момента губ. Он улыбается мне в ответ, а я чувствую, как на моих глазах вновь появляются слезы. Чтоб скрыть это, я притягиваю Алека к себе и целую со всей страстью, на которую способна. Мои пальцы скользят по его плечам, животу с твердыми кубиками пресса, спускаясь ниже и помогая ему избавится от боксеров. Он избавляет меня от кружевной ткани трусиков, и между нами не остается никаких преград. Я чуть приподнимаюсь и целую его в шею, чуть прикусывая кожу. С губ Алека срывается стон. Я закидываю одну ногу ему на талию и шепчу: - Алек… Он все понимает без лишних слов. Он входит в меня, губами прикасаясь к моей груди. Я выгибаюсь ему навстречу, захлебываясь в собственных стонах. Алек начинает двигаться, сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Я двигаюсь ему навстречу, сходя с ума от безудержного счастья. Скорость нарастает, дыхание все чаще, движения все отрывистей. Я впиваюсь ногтями в его спину, выгибаясь всем телом. Никогда в жизни я не была так счастлива. Всем своим телом я чувствую, что нахожусь на грани. Еще несколько движений, последний сильный толчок, и от моего крика звенит в ушах. Легкие лихорадочно работают, во всем тела приятная легкость, я чувствую, что на моем лице появляется глупая улыбка. Алек выходит из меня и ложится рядом. Я вижу его улыбку. Я прижимаюсь щекой к его плечу, не говоря ни слова, он целует меня в волосы и кладет руку мне на талию, притягивая к себе. - Моя, - тихо шепчет он. - Только твоя, - так же тихо отвечаю я. Пальцем я рисую на груди Алека непонятные узоры, и вскоре он засыпает с счастливой улыбкой на губах. Я аккуратно выбралась из постели и вытащила из-под подушки заветный клинок. Алек спал, посапывая и улыбаясь, натянув одеяло на плечи. На глазах снова появились слезы, и я поняла, что не смогу уйти просто так. С трудом отыскав среди обломков ручку и лист бумаги, я села на подоконник и выплеснула все, что долгое время хранила в себе. Может, я обрекаю его на муки совести, но он должен был обо всем узнать. Я положила письмо на тумбочку у кровати, там, где Алек непременно заметит его. В последний раз взглянув на Алека, я выскользнула из комнаты и прикрыла за собой дверь. Голос Джейса из темноты заставил меня подпрыгнуть и тихо выругаться: - Куда-то собралась? - Воды попить, - буркнула я, пряча клинок. - Ага, - протянул Джейс. В мягком свете бра его лицо казалось лицом Ангела, сошедшего с небес. – А клинок взяла, чтоб бутерброд себе сделать? - Точно, - кивнула я. - Отдай, - голос Джейса стал жестким. - Ты не понимаешь! – зловещим шепотом вскинулась я. - Не понимаю, - согласился Джейс, не опуская протянутой руки. – Отдай. - Ладно, - я протянула ему клинок и буркнула: - Что ты вообще тут делаешь? - Ты была не в лучшем настроении, когда мы вернулись домой. Я знал, что Алек пойдет к тебе, но решил перестраховаться. И не ошибся. Что ты за идиотка такая, что тебя все время приходится держать под контролем? Неуемная тяга к героизму? Это не героизм, Джули, это глупость. Ты хоть понимаешь, было бы, когда Алек не нашел бы тебя утром? А Изабель? О ней ты подумала? - Я только о вас и думаю, - подумала я, но вслух не произнесла ни слова. - Мы любим тебя, Джули, - продолжал Джейс. – Мы все. Ты не можешь просто так взять и уйти. - Прости, - прошептала я, пряча глаза. Видимо, вид у меня был совсем бедственный, потому что Джейс тяжело вздохнул и прижал меня к себе. - Я люблю тебя, - прошептала я. - И я люблю тебя, - ответил он, зарываясь лицом в мои волосы. - Прости меня, - еще тише прошептала я и ударила его по голове вазой, которая стояла за его спиной. Джейс слабо охнул и обмяк на моих руках. Я аккуратно прислонила его к стене и поцеловала в щеку. - Прости, - прошептала я, отведя челку с его глаз, - но это моя война. Я не позволю вам в ней погибнуть.