Сборник миниатюр. Пейринги на любой вкус

— Обожаю... Этот... Клуб... Хосок знает. Не совсем клуб, будем честными. Завсегдатай обожает не клуб, он обожает Чон ~король минетов~ Хосока — яркого, лёгкого, стилёвого, безбашенного Хосока. Обожает держать его за волосы, слушать, как он чуть давится, в самом финале, когда сдерживаться невозможно, а член в своей лучшей и наибольшей форме, гладить шею, плечи, щекотать ключицы. Ей-богу, если бы Чон Хосок был только его и больше ничей, он бы увел его. Увел отсюда. Клуб прекрасный, чистый, дорогой, современный и стильный, но... Шлюхи — везде шлюхи. Намджун скрипит зубами и наблюдает, как по залу передвигается лёгкая фигура, отвечает на приветствия, танцует и уклоняется от фривольностей. Эти чулки!.. Тили колготки? В крупную сетку, и их пояс торчит над поясом джинсовых шортов. Да уже завтра добрая половина ночных бабочек будет в таком же прикиде. Намджун ходит сюда не за картой постоянного клиента, не пообщаться с барменом, не за знакомством с администратором. Намджун приходит сюда расслабиться, потанцевать и снять Чон Хосока. И ещё. И снова — только его. С первого взгляда, с первого жеста, с первого совместного грязного танца — влип. Он борется с собой каждый день: не пойду, это шлюха, он попробовал всех, и он общий. Не пойду — не могу смотреть, как он флиртует с другими, а вдруг увижу, как уходит с кем-то?! А вдруг не увижу!? Поэтому он приходит. Выпивает. Танцует. Приходит Хосок. Они танцуют, целуются, трахаются, где придётся, и он сразу уходит. В этот раз тоже собирался, но теплая красивая ладонь крепко держит его за яйца. — Хэй... Отпусти... — Чтобы ты снова сбежал? Ну нет. Я хочу поговорить с тобой, мачо. Ты даже имени не назвал... — он смотрит все ещё снизу вверх, и это убийственно. — Я не знаю, о чем говорить с людьми твоей профессии, — вырваться не получается. Плюс теперь у Хосока глаза с блюдечки. — Если ты не уберешь руку, мне придётся трахнуть тебя ещё раз. Тот улыбается коварно, как Гринч, который уже украл рождество, и чуть сжимает пальцы. Высовывает язык и дразнит опавший член, головку щекочет еле-еле, но сверху это так смотрится!.. Пожар. — Так какие у тебя проблемы с владельцами клубов? — Хосок поднимается в полный рост, и не убирает руку. — Ты что-то сказал про это, но я не понял. Кроме того, мне кажется, почему-то совершенно отчётливо, что я не закрыл кабинет. Не посмотришь вместе со мной? Только ширинку лучше застегнуть. С этими словами Хосок отодвигается слегка, но не удерживается: — Хотя, провести тебя по всему клубу за яйца очень. Очень заманчиво... — он хохочет и выходит. Ничего не остаётся, как пойти следом. В кабинете полумрак, тишина, и голос "Закрой дверь на два с половиной оборота, чтобы не открыли ключом. Да, вот так. И иди сюда". Два с половиной. Обернуться и... Хосок сидит на столе, большом, красивом, прочном прекрасном столе, с совершенно бесстыдно расставленными ногами. Шорты валяются на полу, а на шмотке, которую он надел под них, такая крупная сетка, что видно все. Намджун замирает и невольно сглатывает. — Иди сюда. Ты так долго считал меня шлюхой, что я почти поверил в это. Но я хочу и могу быть только твоей шлюхой. Остальные отсасывают со свистом. Ты так и будешь там стоять и пялится, или всё-таки подойдёшь и закинешь мои прекрасные ноги себе на плечи? Намджун подойдёт. Очень подойдёт. А потом заберёт, унесёт и никому не позволит трогать своё.