Иное

      Я уже не помню, когда на Землю пришли Они и захватили всю её территорию. Среди Них был Он, великий полководец из Ада, внушающий ужас одним только взглядом. Его бесстрастное лицо вызывало дрожь у многих, никто не осмеливался поднимать на него глаза. Все знали о Его жестокости, шептались о ней и молились богам, чтобы те позволили им умереть быстрой смертью, не от рук этого демона. Но боги давно покинули эти земли, даже они оставили человеческий род на вымирание. Надежда на спасение уже не теплилась в душах людей, а молитвы произносились по инерции, бездумно.       Полчища демонов каждый день сновали по улицам города, превратившегося в руины, в поисках новой жертвы. Крики боли и страданий ежечасно доносились отовсюду. Выжившие уже привыкли к этим звукам, они не мешали им прятаться по подвалам и добывать себе еду. Люди лишь прислушивались, не бьют ли в барабаны – это бы означало, что Он вышел из своего замка на осмотр завоеванных владений. Происходило это редко, но обычно сопровождалось реками крови. В подобные моменты все должны были присутствовать на площади и кланяться Ему, благодарить за ещё один день жизни, дарованный Великим.       Каждый был за себя. Все знали, что другому уже не помочь, если того схватили демоны. Поначалу люди пытались бороться, кидались на Них, вырывая своих товарищей из острых когтей, гибли сами, но спасали друзей. Сейчас же – никто не двигался, если происходило что-то подобное. В особо страшные моменты они закрывали уши и глаза, чтобы не видеть и не слышать ничего, как будто так можно было откреститься от происходящего. Люди вздыхали и говорили спасибо, что не их. Такова человеческая натура: со временем ты сдаешься, как бы сильно не сражался раньше.       Издалека ветер принес глухой звук барабанов. Я похолодела. Опять. Оглянувшись, поняла, что все в таком же испуге. Нужно идти на площадь. Каждый приход туда – неизвестность, страх, потерянность. Никто никогда не знает, что будет на этот раз: перережет ли Он всех или помилует. Я стиснула зубы.       Перед глазами всплыла картинка нашей прошлой встречи. Тогда я бежала в укрытие, торопилась до захода солнца. Он, величественный, ледяной и невероятно прекрасный, стоял на склоне и смотрел вдаль. Я поздно его заметила, а когда заметила, от неожиданности споткнулась и упала, подняв облако пыли. Демон медленно повернул голову на мой писк. Закатные лучи мазнули Его лицо и исчезли за горизонтом. Стало темно, но это не помешало мне разглядеть стоящего передо мной. Он похож на нас, только в изумрудных глазах горит адское пламя ненависти и в руках нечеловеческая сила. Белоснежные волосы с черными прядями спереди создают невероятный контраст, тонкие губы презрительно поджаты, стройное, высокое тело возвышается над всем миром. Я не могла отвести глаз, испуганно и восхищенно смотрела на Него, не переставая думать о том, что внешность бывает так обманчива. Он ничего не предпринимал, просто молча испепелял взглядом, а потом хмыкнул и резко исчез. Я моргнула.       Тогда Он сохранил мне жизнь, несмотря на то что я так нагло рассматривала Его. Обычно подобные выходки заканчиваются брызгами крови и катящейся по дороге головой.       Я вздохнула и поплелась к площади, люди стягивались с разных сторон и понуро брели к месту встречи. Ничего уже нельзя было изменить, наша судьба была предрешена, когда земля провалилась в Ад, и оттуда вышла армия демонов. Кто-то говорил, что боги оставили нас за грехи, но я не верила в это. Мы не могли так согрешить.       Могли.       Люди смотрели в землю, жалко втянув голову в плечи, сгорбившись, пытаясь казаться меньше и незаметнее, а вокруг радостно клацали челюстями существа. Их хвосты извивались, слюни капали, клыки поблескивали в свете луны, а тела в предвкушении сладкой крови дрожали. Среди Них я увидела Его. Он восседал на троне и созерцал происходящее, снисходительно так.       В лапах демонов появились плети, и Они стали хлестать ими людей, сгоняя тех в кучу. Подобные мероприятия проводились с целью профилактики дисциплины, показать, кто главный, чтобы человеческий род не забывал своей ничтожности. Никто не поднимал глаз, только я периодически бросала на Него взгляды. Один из демонов заметил это, схватил меня за волосы и вытащил из общего круга, противно гаркая в ухо:       – Нужно выколоть тебе глаза, маленькая дрянь! Не забывай, кто ты есть! Не доросла еще до Хозяина!       Я дернулась, пытаясь вырвать свои волосы из его лап. Почему-то именно сейчас во мне проснулся бунтарский дух, захотелось сломать ему что-нибудь, но мои порывы быстро пресекли, ударив по лицу. Во рту почувствовался привкус крови.       – На! – плеть прошлась по спине, остро лизнув кожу. Я вскрикнула, готовясь к следующему удару.       – Не трогай, – Его голос, как гром среди ясного неба, разнесся по площади. Это было сказано спокойно, но властно. Ни у кого бы не возникла мысль возразить Ему, однако демон осмелился.       – Но, Господин, она посмотрела на вас, её нужно наказать!..       – Не трогай, я сказал.       – Слушаюсь, – злой взгляд метнулся в мою сторону, и он не сулил ничего хорошего. Даже если сейчас мне повезло, то нет никаких гарантий, что потом я смогу избежать этого.       Людей погнали дальше, плеть свистела над спинами, и слабые стоны разносились по площади. Никто не позволял себе кричать в голос, за такое могли убить, лучше терпеть и вести себя тихо. Меня уже не трогали, однако я чувствовала на себе два взгляда: один – изумрудно-холодный, второй – кроваво-ненавистный. И какой убьет меня быстрее, оставалось только догадываться.       На удивление, сегодня ночью никого не убили, и мы вернулись к себе.       Дни сменяли друг друга медленно, неохотно, словно наслаждались нашими страданиями. Воздух пропитывался потом, страхом, кровью и отчаянием. Всё это с потоком ветра пробиралось под кожу, ползало там, скреблось, забиралось в душу и не подлежало искоренению. Не осталось чистых людей. Мы были грязны снаружи и внутри. Иногда я задавалась вопросом, где именно больше нечистот, и всегда быстро находила ответ – внутри. Мы не только перестали бороться, пытаясь помочь другому, но и начали превращаться в предателей, сдавая своих же. За кусок хлеба и один день тишины многие были готовы продать собственную мать. Моральные ценности отпали за ненадобностью, материальное захватило мир и сердца людей. В такие моменты в моих глазах исчезало понятие «человек», я видела только нелюдей. Демоны ехидно скалились, наблюдая за нашей деградацией. Миллионы лет эволюции рушились за считанные секунды. В Их взгляде читалось одно – презрение.       До моего уха донесся пронзительный крик:       – Неееет! – глухой стук удара, а потом надрывный плач, переходящий в проклятия. – Как ты мог? Я тебе верила… Умри, сволочь! Ты хуже Них!       Мужчина, которому предназначались эти слова, молча смотрел, как его девушку уводят демоны, в его глазах не было ни грамма сожаления, лишь пульсирующая пустота. Он поступил как и все: отдал самое дорогое, что у него было, взамен на признание существ из Ада. Но было ли это признание постоянным? Не убили бы Они его после? Не чувствовал бы он себя хуже, чем она? Об этом мужчина, конечно же, не думал. Зачем? Когда сейчас есть возможность получить блага. Блага, окрашенные кровью. Её кровью. Он нервно улыбнулся, услышав хруст ломаемых костей, и пошел прочь.       Я прерывисто выдохнула, такие зрелища до сих пор вводили меня в ужас, сердце начинало биться быстро-быстро, а к горлу подкатывала тошнота. Бывало, что я успевала добежать до ближайшего куста и там опорожняла свой желудок, параллельно захлебываясь слезами. В этот раз получилось сдержаться, но капельки влаги всё равно предательски скатились по щекам и упали на сухую, выжженную землю. Мне захотелось помыться, я чувствовала себя очень грязной, будто это я совершила такую подлость – убила собственными руками близкого человека.       Дождей не было с тех самых пор, как Они пришли на Землю. Солнце светило нещадно, словно задалось целью самостоятельно убить весь наш род. Я задыхалась. Я хотела жить. Но вся природа твердила об обратном: ты умрешь.       Как-то однажды в поисках пищи и ночлега я забрела в восточную часть города, в которой мало кто сейчас жил, когда-то там находилось небольшое озеро. Я и предположить не могла, что оно сохранилось. Каково же было мое удивление, когда увидела водную гладь, отражающую лунные лучи. Озеро, как маленький оазис в пустыне, давало призрачную надежду на спасение. Я ощущала трепет в груди, когда подходила к воде и вглядывалась в её нутро. Так хотелось, чтобы оттуда вышли боги и сказали:       – Мы вам поможем. Страданиям пришел конец, вы искупили свои грехи.       Но воды оставались неподвижными.       Я начала стягивать с себя пыльную одежду и аккуратно складывать под растущую рядом иву. В целях предосторожности оставила нижнее белье – никогда не знаешь, из-за какого угла на тебя нападут, и лучше уж бежать наполовину одетой, чем вообще голой. Прохлада водоема окутала тело, и то покрылось мурашками. Постепенно кожа подстроилась под температуру озера, и я позволила себе окунуться с головой. Внизу было мрачно, но тихо и спокойно, никто не творил разруху, не кричал и не плакал. Состояние умиротворения захлестнуло меня, расслабляя каждое нервное окончание, каждую напряженную мышцу. Я выпустила остатки воздуха из легких и, как камень, стала медленно погружаться на дно. Здесь было неглубоко, поэтому я могла видеть преломляющийся лунный свет. В столпе такого света плавали рыбки, задевая плавниками и хвостами друг друга, их серебристая чешуя бликовала, отчего я счастливо жмурилась.       Хорошо.       Если бы была такая возможность остаться под водой, я бы осталась. Никаких земных проблем, только безмятежная озерная жизнь. Я бы стала рыбой, возможно, черной кокани, которая считается вымершей в дикой природе, и доживала свой век в ледяной воде; плавала днями и ночами среди водорослей, корней кувшинок, камыша и элодеи, плескалась с другими рыбешками и перетаскивала красивые камушки в свое укромное место отдыха. Однако я не рыба и не могу дышать под водой. Пришлось выныривать.       Внешний мир был подозрительно тих и насторожен, я слышала только свое тяжелое дыхание, эхом отдающееся в мозгу. Обычно около озера цвела жизнь: маленькие жучки ползали по траве, ветер шелестел в ветвях деревьев, светлячки перемигивались друг с другом и сверчки создавали пронзительную трель. Все притаились, словно заметили хищника. Я тоже немного погрузилась в воду, оставив на поверхности только часть лица. Глаза быстро исследовали местность, я никак не могла понять, откуда исходит опасность, однако отчетливо чувствовала её, такую острую и смертельную. Медленно выгребая к берегу, я не переставала озираться по сторонам, и когда ноги достали дна, когда пришлось вставать в полный рост, когда кожи коснулась прохлада ночи, я увидела их. Эти красные глаза, полные ненависти. Они светились в темноте ярче факела. И если факел нес хотя бы свет и жизнь, то глаза несли мрак и погибель.       Я не успела ничего сделать, как он оказался рядом, схватил за горло, тем самым лишив остатка воздуха. Захрипела. Как рыба, выброшенная на берег.       Самое смешное и грустное одновременно – когда люди, с уязвленным чувством собственного достоинства, мстят тебе спустя время, вынашивают свою злость, баюкают, вскармливают, а потом спускают с цепи. И несется эта злость, взрывая землю, сгущая воздух и уничтожая всё на своем пути. Только он не человек, но и ему человеческое не чуждо. Или это мы переняли Их черты?       Неуместные мысли крутились в голове, зачем я об этом думала, и сама не знаю.       – Ну что, птенчик, попалась? Серьезно думала, что Хозяин тебя спасет? Такие, как ты, Ему не нужны. Дешевая человеческая женщина, – бросил он презрительно. Последнее предложение хлестнуло хуже оскорбления, и я дернулась в попытке оттолкнуть его. Гортанный смех заполнил округу, оскверняя этот последний оплот жизни, единственное место, где я чувствовала себя спокойно и защищенно, где могла мечтать.       Демон явно не хотел убивать меня так быстро, веселья мало в секундной смерти, поэтому он разжал когти, выпуская меня. Я упала на землю, жадно хватая ртом воздух, проходящие потоки кислорода больно царапали горло, отчего покатились слезы.       Как бороться, когда весь мир против тебя, когда сил не осталось, когда нет смысла в дальнейшей жизни?       Он стоял надо мной как надзиратель, ждал, пока я более-менее восстановлю дыхание, пока немного приду в себя, чтобы он смог продолжить издеваться. Я, стоя на четвереньках, подняла на него полный ненависти взгляд. Теперь мои глаза горели красным. Это цвет войны.       Существо довольно осклабилось, оно приняло мой вызов и, не дожидаясь, пока я встану на ноги, ударило в живот. Пинок оказался такой силы, что меня отбросило назад на несколько метров, струйка крови вытекла изо рта.       – А ты смелая, мне нравится. Обычно ваши быстро сдаются, начинают скулить, как собаки, просят пощадить, предлагают выполнить любую услугу взамен на жизнь. С тобой интереснее, думаю, мы хорошо проведем время, – сказал он, доставая кожаную плеть.       – Мне кажется, ты слишком много болтаешь, – плюнула я, поднимаясь.       Не ему меня казнить, не ему меня судить.       Демон недовольно поморщился, начиная обходить меня по кругу. Плеть волочилась за ним, как верная зверушка, и мелко подрагивала. На её конце я увидела маленькие иголочки, если такие коснутся кожи, то я превращусь в решето. Заметив, куда направлен мой взгляд, он самодовольно ухмыльнулся:       – Хорошо попросишь, они тебя не тронут. Может быть, я даже сохраню тебе жизнь.       – Я лучше умру, чем буду унижаться.       – Как знаешь.       Было грустно признавать, но я ничего не могла сделать против него. Я всего лишь слабый человек, которого природа наградила тщедушным телом, способным разве передвинуть кровать, и то не в одиночку. Однако наш физический недостаток компенсировался моральной стойкостью и умственными способностями, поэтому пусть я умру телом, но дух мой будет жить. Не зря говорят, что глаза – зеркало человеческой души. Мои глаза были полны смелости и мести за весь наш род.       Демон продолжал ходить вокруг меня, постепенно сужая расстояние между нами. Надеяться на честный бой с ним мне не приходилось, и я внимательно следила за каждым его шагом. Подлость демонической натуры не заставила себя ждать: он отвел глаза в сторону, рассматривая пространство за моей спиной, а сам в этот момент дернул рукой, направляя плеть к моей ноге. Я подпрыгнула, отбегая от плети подальше. Второй маневр был точно таким же. И третий. И четвертый. Мы словно играли в догонялки, только я была мышкой, которую, прежде чем съесть, приправляли страхом и усталостью.       Он действовал несерьезно: вальяжно ударял плетью по земле, временами даже не обращал внимания на то, куда и как я передвигаюсь, ведь итак знал, что я никуда не денусь, самодовольно скалился, пританцовывая от предвкушения скорой победы.       Мне уже надоело бегать туда-сюда, поэтому я остановилась, вглядываясь в его глаза и пытаясь разгадать следующие шаги. Наигравшись, коты ловили мышь и откусывали той голову, так как она уже не могла сопротивляться и не приносила былого удовольствия. И тельце несчастной догнивало свой век где-нибудь в канаве. Я усмехнулась: из плюсов – я хотя бы умру в живописном месте, из минусов – я умру. Нервное осознание происходящего повеселило.       – Что такое? Тебе тоже нравятся наши игры? Мы можем перейти на более сложный уровень. Хочешь? – не успела я что-либо ответить, как он рявкнул. – Беги! Считаю до десяти. Раз…       И я побежала, не разбирая дороги. Куда-нибудь, лишь бы от него. Мягкая трава защищала ступни от царапин, ноги утопали в ней, как в пуху, а прохлада и влага приятно остужали разгоряченное тело. В этот момент вся природа была на моей стороне: ветер упорно подталкивал в спину, ускоряя, даже птицы вылезли из своих укромных мест и громко кричали где-то по бокам.       – Два…       Однако я понимала, что мой маленький оазис скоро закончится, и я ступлю на мертвую землю, на которой сама и умру. Мне так не хотелось оставлять свое тело в этом ужасном месте.       – Три…       Я неслась так быстро, что зрение не успевало фокусировать проплывающие мимо пейзажи. Впереди замаячила желтая полоска выжженной земли с острыми камнями.       – Четыре…       Почему-то в этот момент перед глазами возник Его образ. Восседающий на троне, Он казался мне бесконечно одиноким, покинутым. Аура холода, которая обвивала этого полководца из Ада, пробирала до костей даже тех, кто стоял в нескольких метрах от него. Что формирует демона как личность? Работает ли у Них та же схема, что и у нас? Были ли какие-то переломные моменты в Его жизни, способствующие созданию взглядов на жизнь? Бред.       – Пять… Я иду искать.       – Что? – вырвалось у меня. Споткнулась. Сбилось дыхание.       Конечно, что было ожидать от демона.       Запястье пронзила острая боль: его коготь вонзился в податливую плоть, пригвождая меня к земле. Слезы брызнули из глаз от неожиданности и подлости. Он упивался моими эмоциями, смаковал влажные дорожки на щеках, вдыхал запах обреченности. Я чувствовала себя лягушкой, которую препарируют студенты-дилетанты. Их интересует только сам процесс причинения боли, каково это, когда тебя режут по живому, а ты еще и не можешь сделать ничего в ответ; каково это, когда ты чувствуешь себя богом, вершителем одной маленькой судьбы; каково это, когда тебе ничего за это не будет. Эйфория.       Демон выдернул коготь из руки и взял за горло, поднимая над землей, покрутил меня, рассматривая с разных сторон, а потом протянул:       – Красивая… Что, если у нас родятся маленькие демонята?       Приступ паники возник где-то в животе, а потом взорвался во всем теле. Глаза расширились от ужаса, все слезы мигом высохли. Захотелось кричать.       Второй лапой он подцепил топ и сорвал его, маленький кусочек ткани сиротливо лежал в грязи, прямо как я в ближайшем будущем. Его острые когти прошлись по линии плеча, очерчивая только ему ведомые узоры. Касание шероховатой кожи демона вызывало неприятные ощущения, отчего я повела плечом, отодвигаясь. Мой жест ему явно не понравился, потому что он с рыком прикусил нежный сосок и потянул его. Я вскрикнула, окончательно осознавая, что назад пути нет. Сосок быстро набух, выпуская из себя капельку крови. Она напоминала маленькую ягодку калины, такую же кислую и ненужную. Демон восторженно слизал её и прошептал:       – Вкусная.       – Да пошел ты, – прошипела я.       – В тебя? – пошутил он и зашелся грубым смехом.       Стиснув зубы, я лягнула его в пах с такой силой, что самой стало больно. Не ожидавший сопротивления, он выпустил меня и схватился за причинное место, приплясывая и завывая. Смысла радоваться не было, потому что спустя несколько секунд разъяренный демон повалил меня на землю, грубо разрывая оставшуюся одежду.       – По-хорошему ты не хотела, значит, будем по-плохому, дрянь, – хрипел он в ухо. Его судорожные метания, жесткие поглаживания и острые укусы вызывали тошноту, я чувствовала, как на коже появляются синяки и ссадины, и молилась лишь об одном – умереть неопороченной.       Он резко хватал меня за все части тела, сжимая до боли, до крика. Он затыкал мне рот, лишая воздуха, а потом наслаждался рваным дыханием. Он грубо целовал меня, нагло проталкивая свой склизкий язык сквозь губы. Он облизывал каждый сантиметр кожи, оставляя кислотную дорожку, которая медленно, но верно разъедала то место, где он прошелся языком. Он скручивал мне запястья до кровоподтеков, чтобы я не вырывалась. Он шептал похабные гадости в ухо, а затем нежно прикусывал мочку. Он дергал меня за волосы, оттягивая голову назад и заставляя смотреть на него снизу вверх. Он касался промежности, царапая внутренности. Он протыкал клитор, а после смотрел в глаза и искал там блеск удовольствия. Он… Он убивал меня.       Я больше не могла сдерживаться, слезы крупными градинками покатились по щекам, заглядывали в ушную раковину и, не останавливаясь, текли по шее, чтобы сорваться с нее и упасть в сухую землю. Я плакала тихо. Звук был внутри, там он набатом ударялся о стенки мозга и эхом разносился по всему телу.       Я не поняла, в какой момент он остановился, только заметила его застывшие глаза и брызги крови, которые попали мне на губы и стекли на язык. Булькающие звуки коснулись слуха и засели там. Потом резко стало тяжело и так же резко холодно: горячее тело демона больше не лежало на мне, а было насажено на нодати, который держал Он одной рукой, словно демон ничего не весил. Его конечности слабо подрагивали в предсмертной конвульсии, а после и вовсе вспыхнули, сгорая в адском пламени.       Отбросив мертвое тело в сторону, Он подошел ко мне, присел рядом и обхватил прохладными перчатками мой подбородок. Мужчина долго всматривался в черты лица, словно пытался запомнить или ждал, пока я полностью перестану плакать и дрожать. Легкий ветерок трепал Его волосы и доносил до меня приятный запах мяты. Я закрыла глаза, стало как-то спокойно, начало клонить в сон. И сквозь дрёму до меня донеслось тихое:       – Моя.