Всё, что у тебя осталось

Take on the World — You Me At Six Август 1999. Пространство вокруг заполнил обволакивающий, слегка кисловатый запах лимона. Грейнджер сделала глубокий тяжёлый вдох и слегка сморщила нос, чувствуя, как кислые нотки собрались на поверхности слизистой. Это было странно, ежедневно так ярко ощущать то, что уже давно должно было приесться, ничем не отличаясь от привычного воздуха вокруг. Как запах дома, когда ты совершенно не чувствуешь определённого аромата, но зайдя, даже с закрытыми глазами безошибочно ощутишь, где именно находишься сейчас. В день, когда он привёл её в эту квартиру, Гермиона поняла, насколько данное место было обособленно от остальных, что её нахождение здесь казалось чем-то неестественным и практически вынуждало закрыть дверь с обратной стороны. Она подозревала, что за порог этой квартиры не ступала нога даже самого преданного слизеринца, и её присутствие в очередной раз служило негласным доказательством новой ступени их до конца не обговоренных отношений. Решение жить вместе, не обсуждающееся ни на одном из совместных разговоров, стало тем самым напоминанием о его характере, в день, когда одним взмахом волшебной палочки он сложил все вещи в небольшой чемодан и прежде, чем выйти из комнаты, сказал короткое: «Мы уезжаем».   Это выглядело так, словно тот год, который в пыль стёр остатки нервной системы и веры хотя бы во что-то хорошее, за одну секунду остался в том самом прошлом, где уже не было возможности что-либо исправить. Всё начиналось с чистого листа. Будто взять в руки самый качественный ластик и начать водить им по измазанному холсту, стараясь оставить минимальное количество разводов, которые служили бы напоминанием о том, что именно было изображено до этого момента. Гермиона видела, что он пытался. Осторожничал, произнося какие-либо фразы, не делал резких движений, чтобы не закусить губу от боли, когда тревожилась одна из давно заживших ран. И следил за каждым её действием так, словно заново старался в своей памяти восстановить всё то, что упустил, отсутствуя целый год, наблюдая исключительно издалека.   — Второе знакомство с Гермионой Грейнджер, — всегда произносил слизеринец, когда гриффиндорка ловила его пристальный взгляд на движениях, которые она совершала ежедневно. Внимательно наблюдал за тем, как слегка трясущими руками по утрам она раскладывала завтрак, а каждый вечер аккуратно брала свою палочку, произнося самые простые заклинания, чтобы снова привыкнуть к присутствию магии в своей жизни. Восстанавливая всё, что до этого являлось повседневной нормой, Гермиона понимала, что каждый день теперь носил в себе отпечаток совершенно новой жизни, которая уже никогда не будет иметь ничего общего с предыдущей, как бы сильно этого не хотел кто-то из них. Грейнджер сделала ещё один глубокий вдох, слегка поморщив нос, щекой сильнее прижимаясь к наволочке, не думая о том, что на коже скорее всего останется след. Запах лимона. Расстилая чистое постельное бельё, спальня всегда моментально наполнялась свежим ароматом цитруса. Открывая холодильник, можно было почувствовать кислые фруктовые нотки, и заворачиваясь ночью в одеяло утонуть в нём же. На коже Драко всегда оставался аромат вязкого геля для душа, а на языке так чётко ощущался этот же привкус, смешивающийся с горькой заваркой. В один момент этот запах стал настолько неотъемлемой частью её жизни, что Грейнджер думала, в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств, она больше никогда не сможет употреблять этот фрукт ни в каком виде. Девушка слегка пошевелилась, ощущая, как крепкая рука привычно забралась под домашнюю футболку, сжимая пальцы на тонкой талии, прекрасно зная, что пока Малфой не проснулся, у неё не будет ни единой возможности перевернуться. Даже провалившись в самый глубокий сон, инстинкт «защитить» бесперебойно работал сутки напролёт, готовый активироваться в любую нужную секунду. Будто после всего, что им пришлось пережить, он всё ещё ежедневно пытался доказать ей, что больше никогда ничего не случится. Горячее дыхание, согревающее кожу на затылке, потревожило спутавшиеся волосы и от легкой щекотки заставило Гермиону непроизвольно поёрзать. — Мммм, — недовольный стон, больше похожий на хрип, нарушил утреннюю тишину в момент, когда девушка случайно толкнула его ногу своей, неловко пошевелившись. — Извини, — так же прошептала Гермиона, несмотря на то, что бояться разбудить было уже некого. — Я хотела немного подвинуться. — … и я этого не допущу, — Малфой отвернул лицо от подушки только в середине предложения, именно поэтому она не смогла разобрать, что он говорил в начале. Девушка хотела повернуться, чтобы переспросить, что он пробубнил и заодно посмотреть в его заспанное лицо, которое сопровождало начало её каждого дня. Гермиона любила разглядывать полосы от подушки, отпечатавшиеся на его острых скулах, среди линий рассматривать сложившиеся узоры и, еле касаясь, обводить их указательным пальцем. Она любила убирать волосы с его лба и смотреть, как смешно он щурится от внезапных прикосновений и недовольно поджимает нос. А ещё она бесконечно любила это чувство внутри, которое так походило на первое использование магии. Когда в животе скручивался узел волнения, и через секунду всё вокруг заполнялось ослепляющим светом. Рука, до этого крепко сжимающая её талию, медленно поползла вверх, оставляя невидимые отпечатки на коже, замерла около груди, пальцем задевая один из сосков, тут же посылая мурашки по всему телу. — Драко, — грозный тон, которым должно было прозвучать его имя, сорвался из-за рваного выдоха удовольствия, в секунду пронзившего Гермиону волной электричества. — Слушаю, — он сильнее обхватил её грудь, идеально помещавшуюся в мужской ладони. — Ты ещё даже не проснулся, — она непроизвольно выгнулась навстречу прикосновениям, этим движением полностью опровергая свои же слова. — Для этого как раз изобрели один очень действенный способ, — в подтверждении этих слов он моментально толкнулся бёдрами, издавая слабый стон от возникновения приятного трения. Гермионе было достаточно одной секунды для того, чтобы ощутить насколько твёрдым успел стать Малфой за такое короткое время. В следующий момент слизеринец уже подвинул одеяло так, чтобы больше никакая преграда не отделяла их друг от друга. Крепкая рука медленно провела по бедру, откидывая полы футболки, чтобы было легче подцепить нижнее белье. Гермиона в очередной раз выгнулась навстречу прикосновениям и пробормотала что-то неразборчивое, когда почувствовала, как Драко медленно стягивает трусики по ногам вниз. — Есть хотя бы один день, когда, находясь в моей постели, ты не успеваешь стать такой влажной? — горячий шепот на ухо проник глубоко в голову, и сразу за этим она почувствовала, как его правая рука, прижатая её головой, остановилась на тонкой шее, обхватывая ту сильными пальцами. Он выгнул её голову так, чтобы захватить губы в глубокий поцелуй и начать движение снизу, даже не успев избавиться от белья. Гермиона, подаваясь внутренним инстинктам, начала сильнее тереться о его член, прекрасно зная, какое удовольствие он может доставить обоим даже не успев проникнуть внутрь. Но несмотря на все её мысли, у Малфоя на это утро были явно другие планы. Продолжая держать девушку в одном положении, Драко перехватил маленькую ручку, вцепившуюся в его бедро, опуская к области паха, давая понять, чего именно он от неё хочет. Не заставляя Малфоя ждать, она тут же проникла под резинку боксеров, ладошкой обхватывая твёрдый член и делая несколько движений по всей длине. Драко простонал, в этот момент опуская одну руку к влажной промежности и сильнее прикусывая нижнюю губу, беспрепятственно вводя в неё сразу два пальца. — Драко… — она почти задохнулась, когда он нашёл нужную точку внутри и сильнее сжала ладонь на его члене, прижимая тот ближе к себе, бездумно намекая на то, чего девушка хотела прямо сейчас. — За всё это время так и не научилась проявлять терпение, — усмехнулся Малфой ей в скулу и сильнее откинул волосы, чтобы оставить дорожку лёгких поцелуев от уха до челюсти. — Немножко изменим правила игры. После этих слов Гермиона ощутила почти болезненную пустоту, когда пальцы с мокрым звуком выскользнули наружу, но тут же почувствовала влажный след на коже, который тянулся до момента пока пальцы, только что находящиеся внутри, не расположились около её губ. — Открой, — слишком тихо произнес он, и его голос подействовал на Гермиону подобно гипнозу. Слегка приоткрыв рот она тут же почувствовала собственный солоноватый вкус и, прикрыв глаза, втянула щеки, глубже втягивая длинные пальцы. Утробный рык, волной отдавшийся во всем теле, заставил девушку простонать, а слизеринца наконец перейти к той части, которая по обоюдному мнению затянулась слишком надолго. — Послушные девочки всегда получают свою награду, — он моментально убрал руку со своего члена, только для того, чтобы наконец-то взять всё под контроль и, приставив головку к влажному входу, тут же толкнуться на всю длину. Одеяло, которое Малфой натянул на них сильнее, только замедляло его действия, придавая интимности моменту, и почему-то возбуждало Гермиону сильнее, чем она могла представить на первый взгляд. Несмотря на то, что его толчки были довольно плавными, пальцы, только сильнее сдавливающие её шею, заставляли стонать громче, не обращая внимания на преграду во рту, подавляющую звуки, которые так любил слышать слизеринец. — Сильнее, — еле слышно произнесла Грейнджер, понимая, что одно короткое слово потерялось в рванном дыхании, двигающегося сзади Малфоя. — Ещё раз, — Драко достал пальцы из её рта, горящими глазами наблюдая, как ниточка слюны потянулась от губ к его руке. — Хочу, чтобы ты двигался сильнее, — каждый раз произнося эту фразу она краснела будто впервые оказалась в подобном положении. Драко ухмыльнулся, слегка переворачивая её тело и начиная более резкие толчки под немного изменённым углом. Положение заставило Гермиону задрожать, ощущая как клитор из-за поступательных движений начал тереться о простынь, оставляя влажное пятно, так неправильно возбуждающее ещё больше. Несмотря на силу толчков движения Драко этим утром были настолько умеренными, что Гермионе хотелось остаться в этом моменте на целую жизнь. Ощущать горячие прикосновения его ладоней, чувствовать удовлетворяющую заполненность внутри и упиваться жарким, рваным дыханием, почти оставляющим ожоги на её коже. — Сожми, — отрывисто произнес Драко, и уже в следующую секунду, не задавая лишних вопросов, чётко следуя его указаниям, Гермиона сильнее повела бёдрами, обхватывая внутренними мышцами подрагивающий член, понимая, что Малфой находится в нескольких минутах от разрядки. — Простынь или мои пальцы? — он обхватил губами мочку её уха, запечатывая вопрос на коже. — Вместе. Издав хриплый смешок, Драко опустил одну руку на её клитор, сильнее прижимая девушку к кровати и усиливая толчки, создавая максимальную стимуляцию. — Сейчас! Ещё сильнее, — она заёрзала на влажной простыни, бесконтрольно прижимаясь клитором к его пальцам, смешивая ощущения от грубой кожи и гладкого хлопка постельного белья. — Грейнджер, блять, — оргазм накрывший девушку в этот момент, повлёк за собой спазм, вызвавший сокращения мышц внутри, и уже в следующее момент она ощутила, что не может дышать. Рука сжалась на шее сильнее, практически лишая кислорода, пока его тело била дрожь, сопутствующая сильному оргазму, лишающему остатков сил. Она издала хрип, дающий Малфою сигнал о том, что это последний момент, когда он без последствий мог ослабить каменную хватку. — Две минуты, — задыхаясь произнес Драко, и Гермиона поняла, что это призыв к бездействию, пока он не собирался из неё выходить. Внутри было по привычному влажно, и в этот раз добавлялась ещё липкая простынь под бёдрами, насквозь пропитавшаяся её соками. Однако ничего из этого не доставляло девушке дискомфорт, заставляя лишь в расслаблении прикрыть веки от солнечного света, который уже вовсю пробивался сквозь полупрозрачные шторы. Когда Драко всё-таки решил пошевелиться, отпуская руку с его бедра, Гермиона почувствовала, как на её коже появилась дополнительная влага, а простынь теперь украшали белые следы. Переводя к чёрту сбившееся дыхание, Грейнджер аккуратно перевернулась на другой бок, чтобы наконец-то увидеть лицо Драко, который всеми силами всё это время удерживал её на месте, не позволяя сдвинуться даже на миллиметр и показать хотя бы малейший кусочек своего удовольствия. Его контроль ощущался точечной болью на теле, которая как обычно должна была оставить видимые следы принадлежности, отзывающиеся шлейфом защиты и желанием обладать. Не давать шанса завладеть даже самым маленьким кусочком, не принадлежавшим ни одному человеку на этой земле кроме Малфоя.   В такие моменты она с каждым разом всё больше убеждалась в тех качествах Драко, которые не могли быть вытравлены никакими обстоятельствами в мире, и являющимися проросшими насмерть корнями его характера. Он медленно протянул руку к её шее, легко прикасаясь к красной полосе, которая осталась после его сильного давления пальцами.   — Я каждый раз думаю, что делаю тебе слишком больно. Она слышала эту фразу так же часто, как раньше Гарри постоянно озвучивал своё чувство вины за всё, что происходило в магическом мире.   — Не вынуждай меня снова вдаваться в бесполезные оправдания о том, что это не так.   — Ты же знаешь, что я не о грубых действиях. В этом всём кроется намного больше, что я до сих пор совершенно не научился контролировать.   — Достаточно того, что ты и так сломал в себе за всё это время, — она замолчала, сильнее натягивая на себя смятое одеяло, прикрывая глаза от прикосновений, которые приятной волной растекались по слишком расслабленному сейчас телу. — Этого более чем достаточно, Драко.   Она знала, что никогда не сможет переубедить его во всех мыслях, которые словно ядовитые насекомые плотно укоренились в его голове, поэтому была готова хоть каждый день произносить успокаивающие фразы, если они могли хотя бы на долю секунды облегчить его сомнения, ежедневно не дающие ему покоя.   — Пэнси однажды сказала, что не знает сколько должно понадобиться времени, чтобы привыкнуть к тебе, и уж особенно научиться с тобой жить, — Гермиона специально изменила тон, пытаясь максимально показаться похожей на слизеринку в этот момент.  — Так вот, в следующий раз я обязательно сообщу ей о том, что, кажется, смогла определить этот временной промежуток.   — Очередное доказательство, что для Гермионы Грейнджер нет ничего невозможного, — ухмыльнулся Драко, проводя пальцем по морщинке между её бровями, которая всегда появлялась в тот момент, когда девушка собиралась высказать одно из своих недовольств.   — В этом мире слишком много всего невозможного, — она пристально посмотрела в его глаза, отмечая, как цвет радужки в очередной раз поменялся из-за освещения в комнате. — Но то, что имеет, хотя бы один шанс из необъятного миллиона, я не хочу приписывать к этому списку.   За всё это время, научившись читать каждую мысль, которую она завуалировано вкладывала между строк, сейчас он прекрасно понимал, что именно значили такие на первый взгляд обыденные слова, которые Гермиона произнесла только что.   Это являлось олицетворением того, что происходило с ними в данный момент. Простое доказательство, служащее опровержением теорий, которые ещё несколько лет назад казались единственно существующей истиной. — Теперь всё по-другому, — одними губами произнесла она, будто боясь спугнуть утверждение, которое сама не собиралась подвергать каким-либо сомнениям. — Не люблю загадывать наперёд и соглашаться с каким-либо мнением, — он привычно закатил глаза, в секунду доводя Гермиону до бешенства, но тут же оставил быстрый поцелуй на её губах и подвинулся к краю кровати, начав подниматься, даже не потрудившись надеть на себя бельё. — Вызывать раздражение на пустом месте, определенно то, что не исчезнет из тебя даже после смерти! — Это, кстати, доказано, — его смех разлился по всей комнате, и он направился к выходу, на секунду задерживаясь в проёме. — Через час мы должны быть у Паркинсон, ты же знаешь, как она не любит опоздания, — он окинул взглядом хрупкое тело, расслабленно раскинувшееся на мятом постельном белье и манящее весь день провести не выползая из кровати. — Перекладывание отвественности, Малфой, — Гермиона потянулась, переворачиваясь на живот и сильнее натягивая на себя одеяло. — Шестьдесят минут, Грейнджер, — он показал на невидимые часы на своей руке и скрылся в коридоре, откуда уже через минуту послышался звук бьющейся о кафель воды. Гермиона слабо улыбнулась, окидывая взглядом вещи, которые он не потрудился убрать с простыни, прекрасно понимая, что понятие «невозможно» в её жизни всегда будет ассоциироваться исключительно с Драко Малфоем. И это единственное исключение, с которым она была согласна мириться.  

***

Ложка отчётливо издавала звенящий звук, ударяясь о края кружки, и Гермиона продолжила внимательно наблюдать за действиями слизеринца, анализируя в голове уроки этикета, которые были обязательными в таких семьях, где носили фамилию Малфой. — У Блейза вошло в привычку засыпать со включенным телевизором, — складывая руки на груди, произнесла, подошедшая только что, Пэнси, так же внимательно наблюдая за происходящим напротив. — А ещё он очень полюбил расставлять грязные кружки на всех возможных поверхностях, будто не знает, где в нашей квартире находится раковина. Гермиона прыснула, поворачиваясь к подруге и внимательно наблюдая за тем, как в раздражении поднялась её бровь. Картина, сейчас развернувшаяся в квартире, куда совсем недавно переехали Пэнси с Блейзом, ещё некоторое время назад показалась бы издевательством, уничтожающим последние нервы, которые и так давно ушли в минус. Девушка улыбалась, наблюдая, как Нотт, подошедший сзади, сильно ударил Малфоя по плечу, от чего рука парня слегка дернулась и часть чая пролилась на белую футболку. Это напоминало детское желание, сбывшееся на Рождество, когда постоянно прикрываешь и резко распахиваешь глаза, не веря в то, что развернувшееся перед глазами, действительно является правдой. Она хорошо помнила тишину в комнате, в момент, когда первый раз после всего произошедшего, Драко привез её на Площадь Гриммо. Не предупреждая о том, куда именно они едут, но заранее произнося некоторые фразы, по котором сразу становилось понятно, какой именно разговор в конце концов должен был состояться. Она думала об этом слишком много, закусывая губы и пытаясь взвесить в голове все «за» и «против», которые словно дотошные мыши скреблись в мыслях, заглушая верные решения, давно принятые глубоко внутри. Даже про себя она не могла употребить слово предательство, за столько лет неоднократно обличая истинную суть этого понятия. Боролась с обидой, едко смешивающейся со значением недоверия, и прогоняла всё по миллионному кругу, лишь бы найти истинную причину, почему самое близкое окружение решило поступить с ней именно так. Задав единственный вопрос: «Разве оно того стоило?» — в тот день в ответ прозвучало лишь потопляющие все доводы молчание, которое навсегда осталось в памяти Гермионы, как что-то запретное, входящее в список того к чему она никогда бы не захотела вернуться вновь. И спустя время, когда они оставались наедине с кем-то, никто старался не поднимать эту тему, лишь отвечая на незначительные вопросы Гермионы, которые время от времени у неё возникало желание задать.   Всегда всё заканчивалось, коротким «Прости», иногда с добавлением «Так было нужно», и последующим взглядом куда угодно, лишь бы не видеть отголоски боли во взгляде, которые вечным отпечатком смогли сделать цвет её радужки немного бледнее, чем было до этого.   Даже Блейз с Теодором, всегда проявляющие максимальное безразличие, старались вести себя осторожно, то и дело, перешёптываясь с Малфоем о тех вещах, которые Гермионе не нужно было лишний раз озвучивать вслух.   Решение не искать оправданий и оставить всё в прошлом, было обоюдным, ведь у каждого присутствующего при многочисленных разговорах, за спиной был груз тех потерь, не возвращаться к которым было единственно верным решением.   — Мы все представляем из себя разбитое прошлое, склеенное новыми обстоятельствами, — в один из вечеров спокойно произнесла Пэнси. — И у каждого из нас, достаточно силы для очередного движения вперёд. То, что было раньше, мы смогли выучить уже наизусть. Так почему бы не посмотреть, какое будущее открывается для нас сейчас. Мне кажется, я ничего подобного никогда не видела.   Впоследствии, Гермиона так часто вспоминала эти слова, что в какой-то момент, уверенность со стороны придала дополнительное влияние на те устои, которые она так хотела искоренить из своей головы.   Без этого не было бы сегодня. Того спокойствия, которое существовало неимоверно прозрачно, но создавало невидимую иллюзию, что любые разрушенные руины, всегда созданы для того, чтобы на них можно было построить что-то новое.   — Я не знаю, как у вас с Джинни хватает терпения, уживаться с такими чудовищами, потому что мои нервы держатся лишь на успокоительных зельях, прописанных семейным врачом, — послышался голос Паркинсон, которая приподняв уже вторую бровь, сейчас наблюдала за тем, как Блейз пытался подначить Малфоя начать игру в маггловские карты, подаренные Гермионой в один из дней, когда они в очередной раз собирались на вечерние посиделки.   — Не обманывай саму себя, — послышался голос рыжей, только что вышедшей из коридора, и тут же направившейся к плите, где уже почти был готов ужин.   — Кухня, на которой я обещала никогда не готовить, моментально лишилась девственности, стоило Уизли переступить этот порог, — слизеринка в очередной раз фыркнула, направляясь к столу и размахивая палочкой для того, чтобы накрыть всё за считанные секунды.   — Гриффиндор и Слизерин за одним столом, — фраза, которую озвучивал Теодор каждый раз, когда они собирались вместе обедать.   — Гриффиндор и Слизерин в одной постели, — подмигнув другу, не лишил себя возможности пошутить Блейз, прекрасно зная, что за этим последует грозный взгляд Грейнджер, и сильный удар локтем от Уизли, даже если в этот момент у неё были заняты руки.   — Я бы с удовольствием посмеялся над всеми вашими чрезмерно остроумными шутками, — серьёзным голосом произнес Драко, опускаясь на соседний от Гермионы стул и притягивая бокал с вином ближе к её тарелке, — если бы в итоге мы все с вами не оказались в одной непотопляемой лодке.   — Вы можете хоть однажды оставить своё глупое ребячество, и поздравить нас с тем, что мы наконец-то съехались с этим совершенно невозможным человеком? — свернуть не понравившуюся тему, Пэнси, как всегда, решила единственным верным способом, привлекая внимание к себе.   — Вы съехались в Хогвартсе, в начале шестого курса, — закатив глаза, произнёс Тео, игнорируя убийственный взгляд слизеринки. — Ты ночевала в нашей комнате чаще меня, — подтвердил Малфой, делая глоток вина, и отзеркаливая ехидную улыбку Блейза после этих слов. Им обоим, определённо, было, что вспомнить о том периоде.   — Не закроешь рот, и Грейнджер узнает, по какой причине ты так мало ночей проводил в собственной спальне, — Пэнси подмигнула Гермионе, принимая тарелку из рук Джинни, не желающей вмешиваться в этот разговор.   Гермиона слабо улыбнулась, обращая внимание, как до побелевших костяшек, Малфой сжал ладонь в области своего бедра.   Это не имело никакого значения. Ни в момент, когда она позволила всему этому начаться, ни особенно сейчас, где каждое действие, совершаемое им на протяжении такого большого количества времени не поддавалось ни единому сомнению.   — Как и всё остальное, это остается в прошлом, — она прикоснулась пальцами к его кулаку, дожидаясь момента, пока он снова не расслабит руку.   Прежде чем приступить к праздничному обеду, она ещё раз внимательно осмотрела всех присутствующих вокруг, прислушиваясь к тихому переругиванию будущего семейства Забини, которое смешивалось со звонким смехом Джинни, уворачивающейся от рук Нотта, не упускающего возможности её пощекотать. Откидывая оставшийся груз, который так долго сгибал хрупкие плечи, теперь ей хотелось ощущать лишь чувство наслаждения, от всего, что каждый из них имел сейчас. 

***

Halsey — Control (Live from Webster Hall) Billie Eilish — Happier Than Ever Октябрь 1999. Громкий хруст ветки нарушил тишину окутавшую всю округу и заставил девушку лишний раз дернуться и бегло осмотреться по сторонам. Это было странно слышать такие отчетливые звуки после сильного ливня, который размыл всю землю в ближайшей округе, смешав с грязью жёлтые листья, насыщенные цвета которых теперь практически сравнялись с грунтом. Это место само по себе было странным, хотя Гермиона подобрала бы для этого более некорректное слово, которое при сложившихся обстоятельствах никогда бы не решилась произнести вслух. Оно послужило бы резким сдиранием ран, с только что восстановившейся кожи, имеющих неизвестную глубину. Мокрые после сильного ливня волосы, то и дело прилипали к лицу, благодаря пронзительному ветру, из-за чего девушке каждую минуту приходилось откидывать их в сторону, чтобы видеть дорогу по которой они направлялись сейчас. — Ты уверена? — спустя несколько минут спросил Драко, вовремя подхватив гриффиндорку за локоть, уберегая от предстоящего падения. Гермиона, в очередной раз, подняла на него полный раздражения взгляд, тем самым намекая на то, что сообщив о своём решении несколько недель назад, она не могла передумать в моменте за одну, ничего не значащую, секунду. — Мне это необходимо так же, как и тебе. Он слабо кивнул, возвращая внимание к пустому пространству, где сейчас виднелось лишь поле, местами засаженное низкими кустами, в это время года представляющими лишь голые ветки. — Давай руку, — Малфой протянул ей свою ладонь и Гермиона заметила, как его правая рука со всей силы сжала палочку, нервно постукивая по тонкому основанию большим пальцем. Она слабо прикоснулась к холодной коже, и слизеринец тут же вцепился в неё до побелевших костяшек, одновременно с этим произнося заклинание, заставившее вибрировать пространство на определенном расстоянии от точки, где они находились сейчас. Это место являлось воплощением ужаса, который Гермиона не пожелала бы пережить даже самому заклятому врагу. Казалось, что густота воздуха достигла невозможных пределов и словно липкий мазут обволакивала каждый сантиметр кожи, изначально давая понять что от этого не будет возможности отмыться. Малфой Мэнор стал пристанищем одной жизни, которая появилась здесь на свет, чтобы спустя огромное количество времени отправиться обратно. Она не знала почему дала согласие на приезд сюда с самого первого раза, когда Драко только заикнулся о том, что начал реставрировать свой дом, не смотря на то, что Нарцисса поклялась больше никогда сюда не возвращаться. Гермиона чувствовала его привязанность и самое простое желание вернуть место, которое много лет назад было хранилищем светлых воспоминаний, навсегда сохранившихся глубоко внутри. И решение привести её сюда, было принято для того, чтобы сделать частью одного из них. — Большее количество окрестностей теперь находится под надзором Министерства, — Драко отвлёк Гермиону от наблюдения за тем, как из воздуха появляются очертания величественного здания. — Если ты боишься… — он замялся, не зная, как правильнее должен изложить свою мысль. — Места, где всё произошло больше не существует. Чисто теоретически оно конечно есть, но… — Я поняла, — девушка сильнее надавила на его ладонь, этим жестом давая понять, что ему не нужно тратить лишние усилия на объяснения. — Пойдём. Грейнджер сделала осторожный шаг вперёд, потянув, застывшего на месте парня за собой, будто именно она была главным инициатором сегодняшнего дня. Остановившись перед закрытыми кованными воротами Драко снова приподнял палочку, произнося несколько слов, благодаря которым можно было беспрепятственно войти на территорию. Длинная узкая дорожка казалось не имела конца, оставляя за собой лишь грязные следы ботинок, служащие олицетворением вторжения в это практически нетронутое столько времени место. Они оба не смотрели по сторонам, боковым зрением лишь выхватывая некоторые кусочки выжженного пространства, на котором теперь осталась лишь голая земля. — Мама сказала, что не собирается возвращаться из Франции, — остановившись около входной лестницы, в никуда произнес Драко. — Но это место, много лет значащее для неё так много, хотя бы приблизительно должно вернуться в первозданному виду, — он замолчал, всё-таки поворачивая голову к одному из участков, которые никогда раньше не были настолько опустошены. — Если вдруг однажды она решит переступить порог своего поместья, единственное, что должно предстать перед её глазами — цветущие сады и ощущение, что ничего не изменилось со времён, которые она так любит вспоминать. Девушка лишь кивнула, понимая, что не имеет права вклиниваться в рассуждения Драко о семье, к которой она никогда не имела ни малейшего отношения. Послышался скрип замка и тяжелая дверь отворилась с помощью применённой Малфоем магии, пропуская долгожданных гостей вперёд. Гермиона никогда не была здесь прежде, но даже незначительные изменения, которым Драко подверг это место за последние месяцы, были видны невооружённым взглядом. Большой холл представший перед её глазами, представлял собой светлое помещение с минимальным количеством мебели. Сдержано обставленный интерьер имел небольшое сходство с маленькой квартирой, в которую они вместе въехали полгода назад. Было видно, кто именно приложил руку к изменениям, в которых так сильно нуждалось место, столько лет погибающее от чужого влияния. Маленькая ладонь выскользнула из крепкой хватки, и Гермиона сделала несколько неуверенных шагов вперёд, желая внимательнее разглядеть все приложенные усилия, в одно из самых тёмных мест Магической Британии. Её рука застыла в воздухе, будто даже его она хотела прочувствовать наощупь, доказывая самой себе, что теперь всё точно никогда не будет, как прежде. — Это только самый начальный этап, — неуверенно произнёс Драко, не зная, как правильно считать реакцию девушки, застывшую сейчас перед ним. — Потребуется много времени… Гермиона обернулась, не в силах подобрать хоть какие-то слова и лишь слабо качнула головой, расширяя глаза до такой степени, что на секунду Малфою показалось, будто они вот-вот вылезут из орбит. Он обошёл застывшую на месте фигуру, этим безмолвным движением призывая её подавить в себе оставшиеся страхи. Если за всё это время с ног на голову мог перевернуться весь окружающий мир, единственно неизменным оставалось лишь то, что Драко всё ещё стоял непробиваемой стеной, пока она продолжала делать неуверенные шаги вперед, ощущая, что он никогда не допустит, чтобы с ней могло случиться хоть что-то. Словно щит, во время самого страшного удара со спины, готовый лишиться жизни, лишь бы в последний момент увидеть, как она уверенно стоит на ногах. Осматриваясь вокруг, параллельно делая медленные шаги по полу, тронутому свежим ремонтом, Гермиона вдруг задумалась, разглядывая широкую спину идущую впереди неё. Она всегда говорила ему о втором шансе, который предоставила ему судьба. И переламывая в себе все устои, укоренившиеся в голове с самого детства, поставив на кон абсолютно всё, Драко решил им воспользоваться, тем самым определяя единственную дорогу, по которой он будет идти в будущем. Они столько раз возвращались к этой теме, но почему-то только сейчас Гермиона поняла, что с ней произошло абсолютно тоже самое. В тот момент, когда она поступилась своими принципами и во благо Ордена согласилась отправиться с Малфоем на поиски крестражей, она ещё не знала, что подсознательно, лично в руки отдала ему второй шанс. Стала тем самым трамплином, благодаря которому слизеринец стал ловить себя на мысли, что во всём происходящем он тоже достоин выбора и права на жизнь. — Поднимемся на этаж выше, — послышался его голос впереди. — Хочу показать тебе, что ещё попало под небольшой список моих изменений. Не смотря на грузную темноту, которая сопровождала большую часть поместья, дышать здесь было неимоверно легко. Гермиона наблюдала, как спокойно поднимаются плечи Малфоя, который то и дело останавливался в разных частях коридора, коротко сообщая ей о том, для чего здесь находится та или иная комната. Так ощущалась свобода, которая невидимой нитью тянулась по траектории их движения, прошибающая насквозь и тихим успокоением собирающаяся где-то внутри. Когда каждый камень, долгое время тянувший тебя на дно, наконец-то остался позади и теперь ты мог сделать беспрепятственный шаг вперёд. Драко хорошо помнил, что когда ему исполнилось четырнадцать, на летних каникулах отец позвал его к себе в кабинет и сказал несколько слов, значение которых до конца жизни обещало висеть бременем, не имеющем возможности исчезнуть. «Ты станешь Пожирателем смерти. И сделаешь всё, чтобы защитить собственную семью.» Тогда эти слова резали воздух словно металл, оставляя за собой невыносимый скрежет от которого лишь хотелось сильнее зажать уши. Люциус закладывал в них какой-то особенный смысл, который Драко так и не суждено было понять до конца. Сейчас, вспоминая тот разговор многолетней давности, Малфой слабо кивнул сам себе, будто соглашаясь со словами, теперь имевшими совершенно другую интерпретацию. Собственными руками расправившись со своим отцом, сумев укрыть от кошмаров войны мать и сейчас медленно передвигаясь в сторону одной из комнат, слыша скрип половиц, остающийся после каждого шага Грейнджер, он понимал, что смог защитить свою семью. Остановившись у самой дальней двери коридора, Драко дождался, когда девушка справившись с привычным любопытством, оторвётся от рассматривания, теперь пустых, картинных рам и подойдет к нему ближе. — Открывай, — спокойным голосом произнёс он, указывая на металлическую ручку двери из темного дерева. — Здесь нет никакой дополнительной магии. Ты можешь открыть любую из дверей поместья без каких-либо препятствий. Она резко перевела взгляд на его лицо, заглушая в себе желание задать вопрос, который после его слов не требовал какого-то дополнительного ответа. Гермиона подчинилась, через секунду обхватывая холодный металл пальцами, и надавливая чуть сильнее, чтобы дверь подалась движению и распахнулась. Она застыла на пороге, оглядывая помещение, которое за последние полгода привыкла видеть ежедневно, и с закрытыми глазами могла безошибочно описать в каком месте находился тот или иной предмет. — Это твоя комната? — девушка задала этот вопрос машинально, без его участия зная, что ответ последует положительный. — Она… — Не комната представляет собой точную копию нашей квартиры, а наоборот, — тихо произнес Драко, подталкивая её вперед. — Ты переделал…. — Я всегда хотел оставаться дома. И мне было важно, чтобы ты привыкла к тому же, что являлось единственной нормой для меня. Кровать, в которой Гермиона провела столько ночей, тумбочки на которых привычно были расставлены какие-то вещи и даже шторы идентичного цвета, заставили практически задохнуться, совершенно отгоняя от себя даже мысль, что она находится где-то в другом месте. — Я купил ту квартиру, когда… — он запнулся, пытаясь понять, как правильнее должен описать тот период. — В тот самый год. Снейп не разрешал находиться в ней больше нескольких часов, ставя под сомнения конфиденциальность и безопасность, которая была в тот момент превыше всего. Но первое, что я сделал зайдя туда, создал практически точную копию. Гермиона рвано дышала, внимательно вслушиваясь в его слова, и лихорадочно продолжая искать глазами подтверждение сказанному. — Я знал, что если ты сможешь меня простить, и всё вернется к моменту, который наступил сейчас… Я хотел… — Мы переедем сюда? — единственный вопрос, который слетел с её губ, гораздо раньше, чем она осмелилась бы его произнести. — Только, когда ты решишь, что готова к этому. Гермиона ничего не ответила, прекрасно зная, что этот разговор не требует продолжения сейчас. Ей искренне хотелось верить, что у них в запасе ещё достаточно времени, чтобы вернуться к нему позже, когда для этого будет более подходящий момент. Сейчас было более чем достаточно всего, в чём Малфой смог убедить её, не произнося каких-либо ненужных громких слов. Он осторожно подошёл к Гермионе сзади, в момент, когда она дошла до середины комнаты и уже сделала несколько шагов к окну, протянув руку, чтобы открыть шторы и впустить в комнату больше света. Резкий звук капель о внешний подоконник оповестил о том, что на улице снова начался дождь. Это было так странно, что в самый страшный день их жизни это место было залито светом, а теперь, когда две воскреснувшие жизни наконец-то обрели свой дом, всё вокруг заполняла безликая серость, расстилающаяся за окном. Обхватив её голову с двух сторон, Драко развернул девушку лицом к себе, ощущая, как сырые пряди путаются между его пальцами. Он слегка приподнял её подбородок, в следующую секунду прижимаясь своим лбом к её и вслушиваясь в тяжелый стук капель ударяющихся о подоконник. — Я хочу, чтобы в один момент ты перестала бояться. Заранее сообщив о том, куда он собирается её отвезти, Малфой несколько раз до последнего переспрашивал точно ли девушка готова переступить порог места, где в один день ей пришлось оставить всё, чем она когда-либо являлась до этого. Он не хотел навязывать ей свой дом, изначально стараясь продумать всё так, чтобы любой острый угол был смягчён, если бы Гермионе удалось на него напороться. — Если однажды, снова… — она не смогла озвучить предложение до конца, просто не желая произносить данную вероятность вслух. Он сжал её лицо сильнее, медленно проводя пальцами в успокаивающем жесте, прислушиваясь, как её дыхание начало выравниваться после слов: — Больше никогда. Она прикрыла глаза, впитывая два коротких слова, в которые сейчас он вложил намного больше смысла, чем могло показаться на первый взгляд. Это было обещание. То, чем обычно никогда не разбрасывался Драко Малфой, и точно не мог произнести что-то подобное не придав этому должного значения. Если бы однажды боль можно было измерить хотя бы в одних существующих единицах, они оба сказали бы, что всё это пустое. По шкале, даже с самыми высокими отметками, никто из них за всё это время не останавливался на крайнем делении сверху. Слово боль теперь вызывало смех, а фраза: «Пережить можно абсолютно всё» лишь короткое дёрганье уголка губ, сжатых в тонкую линию. Каждый из них успел оказаться на том свете, в независимости от того, как именно это было проявлено. Им бы хотелось поверить в то, что это являлось концом. Уже привычно ощущать пальцы друг друга сжимающие ладонь и верить, что так как раньше больше никогда не будет. Забыть о ранах, которые всё ещё зачастую начинают кровоточить, оставляя красные следы на одежде или постельном белье, и кошмарах, то и дело норовящих проникнуть даже в самый здоровый сон. Переживать это всё внутри, казалось схожим с падением в воду, когда начинаешь активно двигать руками, лишь бы удержать равновесие и сделать тот самый толчок, который поможет снова удержаться на плаву. Сделав глубокий вдох, будто до этого лёгкие перекрывали поступление кислорода, Гермиона произнесла фразу, которую ни разу не осмеливалась озвучить за всё прошедшее время: — Это так странно осознавать, что всё может быть хорошо. Она почувствовала, как Драко губами прикоснулся к её лбу и оставил на коже слова: — Никогда не бывает «всё хорошо», Грейнджер. — Достаточно того, что есть сейчас, — недовольно пробормотала она, слегка отстраняясь от парня, который в этот момент ещё успел провести дорожку губами по её скуле. Сделав предупредительный шаг назад, Гермиона почувствовала, что Малфой позволил увеличить расстояние, при этом обхватив её запястье, но не потянув девушку на себя. — Если уж мы сегодня делаем попытки оставить части прошлого позади, то есть ещё одна вещь, с которой мы и так затянули слишком надолго, — он перевёл взгляд с руки на лицо девушки, читая в её взгляде непонимание. — Ты же знаешь, что наша связь уже давно вышла за рамки этих побрякушек, — он потянул за браслет на тонком запястье, в этот момент произнося несколько слов, которые Гермиона никогда не слышала до этого. Странная легкость, ощутившаяся во всём теле, создала эффект скинутого груза, который всё это время обременял каждый проделанный шаг. Только в этот момент девушке удалось подумать о том, что какой бы не была магия, влияющая на организм, она всегда пагубно сказывалась на каждой клеточке, даже если это казалось совершенно неощутимым. — Больше никакой связующей магии, — он произнёс те же слова, после чего второй браслет через секунду оказался в его ладони. — Всё закончилось, Грейнджер, — Драко посмотрел, как в его руках при тусклом свете переливаются камни браслетов, теперь ставшие обычными безделушками. Любое начало имеет свой конец. Гермиона никогда бы не смогла посчитать какое количество раз в её голове проносилась эта фраза в совершенно разных интерпретациях. Но кажется только в этот момент, она смогла понять истинное значение, в которое ей так отчаянно хотелось верить. — Если бы о нас с тобой решили написать несколько сотен книг, я бы не удивился, что каждая из них выставляла бы меня абсолютным ничтожеством на твоём фоне. Будто монстр, пытающийся разрушить все жизни вокруг и твою в частности, — Драко провёл большим пальцем по светлым рубцам на её предплечье, не стирающимися следами, заставшими на её коже. Он усмехнулся, замечая, что Гермиона тоже изогнула уголок губы. — Написать можно всё, что угодно, — девушка медленно провела пальцами по ряду пуговиц на его рубашке, выглядывающему из-под плотной ткани пальто, — но, мне кажется, наш пройденный путь является единственно правдивой историей. Она привстала на носочки, оставляя лёгкий поцелуй на его губах, и тут же отстранилась, уворачиваясь от руки, которая снова хотела притянуть её ближе. Игнорируя неудачные попытки Малфоя снова завладеть её вниманием, Гермиона, вытянула правую руку, подхватывая один из всегда стоящих там стульев, и отдернула теперь уже тюль, открывая доступ к стеклу. Расстегнув пуговицы пальто, она предусмотрительно сняла обувь и, не обращая внимания на предлагаемую помощь Драко, забралась на стул. Развернулась в пол-оборота, посмотрев на него сверху вниз и добавила к ранее сказанному: — В какой-нибудь другой истории ещё написали бы, что шрамы перестают болеть через определенное количество лет. Но ведь каждый шрам оставленный на теле создан для того, чтобы болеть всю жизнь. — Мои шрамы не болят, Грейнджер. Они просто не дают забыть. Внимательно проследив за уверенностью, плотно сконцентрировавшейся в его взгляде, она в очередной раз поняла, что он действительно готов сделать всё, чтобы никакая магия больше не смогла повлиять на его разум. Помнить абсолютно всё, в независимости от того, какую боль могли причинить те или иные моменты. Это было одним из ключей, которые открывали дорогу в его новую, нормальную жизнь. Форточка скрипнула, и Драко машинально ухватился за приподнятую лодыжку Грейнджер, заранее предотвращая падение. Она всегда открывала окно вручную. Сколько бы Драко не ловил её на стуле или подоконнике в их квартире, Гермиона категорически отказывалась открывать окна с помощью магии. Каждый раз защищаясь словами, что она лично хочет запускать свежий воздух в квартиру. — Так лучше, — довольно произнесла она, опираясь на руку Малфоя и спрыгивая со стула. Драко посмотрел на неё, прослеживая взгляд, который девушка фокусировала на разных частях комнаты, лишь на секунду останавливая на нём. — Чувствовать сквозняк, воюющий с тонкой тканью шторы? — Малфой улыбнулся, указывая на тюль, которая уже успела собраться у стекла. Гермиона покачала головой и подошла почти вплотную, слабо обхватывая его шею, чтобы притянуть чуть ближе. Она приподнялась на носочки, дотягиваясь до его уха, и озвучила единственный ответ, который сейчас было возможно назвать правильным: — Иметь возможность свободно дышать.