***
- Ты просто придешь туда и попытаешься его соблазнить? - Я рассказывала свой план тебе, по меньшей мере, минут пять, а ты все кратко изложила в одной не самой лучшей строчке. - Я вычленила главное. Когда ты нервничаешь, то очень много болтаешь. И поверь, сейчас ты пиздела гораздо больше, чем пять минут. Минуту из этого времени ты буквально описывала Севику. Зачем? Будто я не знаю, как она выглядит. - Ну, про золотую руку ты точно не знала. - … Допустим, это интересная деталь. И ладно, у тебя отлично получилось передать в красках, как вы будете собачиться. Особенно мне понравилась фраза эм… как ты там выразилась… «такая сука среди жриц Морганы только я одна». Очень точно подметила. - Вырастила на свою голову, поганку. Вайолет рассмеялась, откидывая голову назад. - Ты «растила» меня всего год. - А как будто собственной грудью выкормила. Вон, какая вымахала! Ты так скоро меня перегонишь! - И все-таки, возвращаясь к твоему гениальному плану по внедрению в группу Силко… - Так? - Это самый охуительно отстойнеший из всех охуительно отстойнейших планов, которые я когда-либо слышала. Серьезно, хуже просто не придумаешь. Все строится на твоих предположениях, видениях, посланных Морганой и… - И моей природной привлекательности с отменным чувством юмора? - Пожалуйста, не говори мне ничего о том, как ты хочешь соблазнить Силко, чтобы заботиться о Паудер, иначе меня стошнит. Серьезно, сколько ему? Пятьдесят?! - Он старше меня всего года на три-четыре. - … Тебе тоже около пятидесяти? Ты хорошо сохранилась! - ВАЙОЛЕТ! Тебе напомнить, как ты хотела вернуться за сестрой со сломанной рукой и еле стоящей на ногах? Что-то тогда тебе твой план не казался «охуительно отстойнешим». - Я была ребенком. - Это было год назад. - Твой план все равно отстой. - А ты все равно много пиздишь, дитя. И когда волнуешься за меня, тоже.***
Сервир больше не может сдерживать себя, а потому переводит взгляд на Паудер, которая смотрит на нее, не отрываясь. И чувствует такое тепло и желание обнять девчушку, прижать к себе и никогда, никогда не отпускать, что становится даже больно. Защитить, спрятать, заботиться. Мысли появляются и исчезают в такт биения сердца, пока жрица разглядывает Паудер. Хоть она и видела ее в видениях так много раз, что и не сосчитать, вживую девочка выглядела иначе. Отличаясь также от Ее воспоминаний. Первое, что Она поняла, когда смогла, наконец, осознать все происходящее с Ней – это то, что люди вокруг… Ну, люди. Обычные. Настоящие. Не нарисованные. Смотря в зеркало, она видела Сервир – незнакомого для нее персонажа, а потому разница не так сильно бросалась в глаза. Кажется, до Нее дошло, когда Она увидела Вай. Сначала было очень непривычно. Но мозг смог адаптироваться довольно быстро, и вскоре, с учетом незнакомых вокруг лиц, Она стала воспринимать внешний вид людей вокруг как должное. Паудер, которая выглядела, как настоящий человек, была еще милее, чем нарисованная. И это несколько смутило Сервир, из-за чего она буквально начала нести какую-то чушь про медовуху, мечась между тем, чтобы быть загадочной Темной жрицей и тем, чтобы не напугать Паудер – потому что именно этого девушка больше всего боялась. И все же Сервир не могла сдержать улыбки. Даже несмотря на свое волнение, сейчас она была безумно рада – рада тому, что Моргана привела ее сюда. Тому, что она смогла увидеть Паудер. Тому, что могла смотреть на нее – столько, сколько захочет. Понемногу Сервир расслаблялась и даже стала шутить, отчего милый бармен смущался, а девчушка хихикала. Паудер задавала правильные вопросы, и жрица была этому рада. Частично она даже знала, что та спросит – все же Моргана послала ей кое-какие видения, чтобы облегчить возложенную на нее миссию. А потому появление личной суки Силко для Сервир не стало сюрпризом. «Точно по расписанию», - подумала она, хищно улыбаясь и переводя взгляд наемницу. - Ох, Севика! В жизни ты выглядишь… Еще мощнее, - жрица без стеснения разглядывала женщину напротив, сверху вниз, охватывая взглядом каждую мелочь. Признаться честно, настоящей Севика была еще эффектнее – хотя, Ей помнилось, что в старой жизни Она все же была по мальчикам. Но как говорится, любить ты можешь и мужчин, но Севика это Севика. В высказываниях далее Сервир себя не сдерживала. Знала, что ей за это ничего не будет, а поиздеваться над наемницей хотелось. И не только поэтому – девушку выбесило то, как Севика общалась с Паудер. Она чувствовала пренебрежение – во взгляде, в словах, в движениях. Видела, как девочка боится, сжимается. И это злило Сервир, так сильно, что она действительно включила суку, чтобы поставить женщину на место. Краешком сознания надеясь, что видения Морганы ее не подведут, и Севика не сломает ей шею своей железной рукой. Потому что это был бы самый глупый способ умереть – по причине своего пиздливого языка. При этом жрица не забывала пить. Кажется, даже больше, чем изначально планировала. Ей хотелось остаться в ясном сознании при встрече с Силко, но разговор с Севикой сворачивал совсем не туда, куда было нужно Сервир. И та с ужасом начала осознавать, что будет дальше. Даже без своего ебанного дара. Севика. Ее железная рука. И сраные способности жрицы. Не нужно быть гением, чтобы сложить два и два и понять, как интересно Моргана решила над ней простебнуться. Ох уж этот божественный юмор. Просто обосраться, как смешно. Если ей сегодня еще Силко своей правой рукой потрогать придется, то можно сразу в окно выходить, дальше будет только хуже. Два раза за вечер оказываться на пороге смерти, даже в чужих воспоминаниях, в планы Сервир не входило. Зато, кажется, в планы Морганы очень даже – по крайней мере, один раз точно. - Так проверь, - жрица знала, что покажет ей Севика. Она, блядь, знала и все равно. Протягивала ей руку, внутренне сжимаясь от того, что последует дальше. От воспоминаний, которые она увидит. Которые прочувствует на себе. Когда наемница схватила Сервир за руку, за секунду до погружения в чужую голову девушка успела подумать, что потом просто обязана сообщить богине, какая же она все-таки сука и мразь и куда может в следующий раз идти со своими охуительными идеями. А затем ее перенесло на завод. Сервир ненавидела оказываться в чужих воспоминаниях. Даже будущее – и то могло показать что-то хорошее. Там не всегда были смерти. Не всегда боль. А воспоминания из них были сотканы. Пропитаны ими. Всем негативным, что было в людях – и это обрушивалось на жрицу. Даже если у людей и были счастливые моменты в жизни, они никогда не будут сильнее тех, от которых воешь по ночам, кричишь в подушку и раздираешь руки и лицо в кровь. От которых просыпаешься в ужасе, задыхаясь, пытаясь осознать, где явь, а где еще кошмар. От которых сердце колотится где-то в горле, а легкие сжимает железной рукой. От которых горячие слезы текут по щекам, а кожа под ними чешется и жжется. От которых внутренности выворачивает, скручивает, и хочется разорвать плоть – только бы вытащить эти мысли из себя, чтобы не было так больно. Они были так сильны, что засасывали Сервир. Сломанную своими же воспоминаниями. Когда жрице удалось вынырнуть обратно, она поняла, что ее тело полностью напряжено, и понадеялась, что хотя бы в этот раз выражение лица не было таким странным, как обычно в подобные моменты. Медленно выдохнув, она выдернула в миг ставшие холодными пальцы из обжигающе горячей руки Севики и принялась двигать ими, концентрируясь на этом, возвращая сознание обратно в реальность. Стараясь абстрагироваться от ощущения разряда, проникающего сквозь пальцы дальше, по мускулам и костям, сжигая и разрывая плоть и кожу. Порадовалась, что ее способности не позволяли почувствовать боль в полной мере, лишь какую-то ее часть – и ненавидела Моргану за то, что вообще ее ощущала. - Ну и? Что же ты увидела? – с насмешкой спросила наемница, упирая правую руку в бок. - Как тебе руку, блядь, оторвало. Охуительные воспоминания, ничего не скажешь. Реакция у тебя, конечно, фантастическая. Откинула Силко ты вовремя. Но совать руку в разряд? Ты его таким образом остановить пыталась или давно о протезе мечтала? - Сервир взглянула на нее искоса, проводя пальцами по левой руке, ощущая кожу, а не металл, и даже в некоторой степени жалея наемницу за то, что той пришлось пережить. Впрочем, это не оправдывает ее в том, как она относится к Паудер. Девочка сделала это не специально, а всего лишь хотела помочь – пусть все пошло не так, как она планировала. Сервир все заливала и заливала в себя алкоголь, благодарная Чаку за то, что тот без слов ее понимает. Впрочем, по внешнему виду жрицы и так можно было догадаться, что она с удовольствием бы выпила залпом не стакан, а целую бутылку. - Ненавижу это. Просто терпеть, сука, не могу, - процедила девушка, обращаясь к Моргане, которая тактично хранила молчание: знала, что если сейчас вякнет хоть слово, Сервир себя сдерживать не будет и выскажет ей все, что о ней думает, наплевав на стоящих вокруг людей и на то, как это будет для них выглядеть. А потому только холодный медальон, касавшийся ее груди, напоминал жрице, что богиня здесь и слышит ее. Сервир знала, что сейчас Севика пойдет к Силко, чтобы сообщить ему еще об одном приблудыше – в этот раз о жрице, которая появилась, непонятно, откуда, неизвестно, зачем, но которая знает слишком много для той, кто пришел сюда впервые. Определенно расскажет и о способностях Сервир и о том, что доверять той вряд ли можно – жрица так и не поняла, почему наемница ненавидит подобных ей, но налаживать контакт придется долго, особенно после светской беседы двух конченых сук. Но случится это где-то минут через двадцать, потому что Силко сейчас занят подавлением двух химбаронов, только недавно принявших свои титулы, но уже решивших покачать права. И Севика, которой пришлось оставить хозяина, чтобы проверить информацию о Сервир, не сможет вклиниться в их разговор, и ей придется ждать его окончания. - Оставь ее, - жрица увидела, что Севика смотрит на Паудер. Хочет утащить ту в комнату, кинуть на кровать, рыкнуть для проформы и хлопнуть дверью, оставляя девочку наедине с ее призраками. Такую беззащитную. Такую слабую. Она не могла позволить забрать Паудер у нее. Ни сейчас. Ни когда-либо. И наемница уходит, что одновременно удивляет и радует Сервир. У нее нет сил на то, чтобы спорить, а тем более на то, чтобы драться – все равно проиграет женщине, даже если задействует тени, чего ей очень не хотелось делать. Пользоваться способностями Морганы Сервир не любила, и после каждого такого раза чувствовала себя ослабевшей. И должной. Она ненавидела быть должной кому-то, а сейчас добровольно собиралась сдать себя в рабство Силко, только бы он позволил ей заботиться о Паудер. Девушка была готова сделать буквально что угодно ради этого. Сервир не знала, как докатилась до подобного. Но осуждать и презирать себя давно перестала. Через какое-то время ее начало отпускать – чему также способствовал вид бутылки рядом с ней. К этой медовухе она пристрастилась в Билджвотере из-за выкрутасов Вай. Да и после кошмаров выпить пару глотков было самым действенным способом привести мысли в порядок, заземлиться. Но лучше всего заземлению помогал физический контакт, и, вспоминая упрямое и раздраженное сопение Вайолет над ухом, пока та обнимала ее, дрожащую и лежащую на полу, после очередного кошмара, девушка хмыкнула. А Паудер снова осмелела и стала задавать вопросы. И Сервир удивилась внимательности девочки, тому, что она подмечала такие вещи, которые другие видели не сразу или не задумывались о них совсем. И, глядя на Паудер, Сервир начала вспоминать то, что вспоминать совсем не хотела. Свое детство. Свою семью. Свою ненужность ей. А коснувшись волос девочки, слова сами нашли выход, и жрица начала говорить, под действием алкоголя, из-за желания выговориться, облегчить свою душу и показать, что они с Паудер похожи больше, чем кажется на первый взгляд. Сейчас Она говорила от лица Сервир – которая говорить никогда уже не сможет, запертая там, откуда не возвращаются. - Наверное, ты тоже очень удачлива, дитя. Может, благословишь бедную жрицу, и подаришь ей поцелуй на удачу? Поверь, мне он очень нужен. Сервир сказала это раньше, чем смогла осознать. Кажется, с алкоголем на сегодня пора завязывать – иначе, кто знает, что еще она ляпнет, о чем потом будет жалеть. Вероятно, Паудер испугалась, услышав ее, глядя на этот шрам на лице. Как бы ни старалась Сервир быть дружелюбной, одним разговором нельзя изменить предвзятое отношение, которое закладывалось, пусть и не всегда нарочно, в ней к жрицам годами, и заставить девочку ее не бояться. - Я… Я совсем не удачливая. Я не смогу… Я только все порчу, - почти плача, пролепетала Паудер. А Сервир хотелось найти, достать из-под земли, воскресить, если нужно, всех тех, кто вбил это ей в голову, кто заставил ее чувствовать себя неправильной, порченной. А затем вцепиться зубами в их горло, и драть, кусать, потрошить, чтобы они захлебывались собственной кровью, как Паудер захлебывалась в их злых словах. Она склонилась к девочке, надеясь, что та не испугается, не дернется, позволит позаботиться о себе – хоть так, хоть немного, потому что сейчас Сервир может сделать для нее лишь это: - Пожалуйста, не говори так про себя, дитя. Поверь мне. Ты ничего не портишь, - жрицу трясло от ненависти к тем, кто вложил подобное в голову Паудер. Она говорила, не задумываясь, так сильно ей хотелось ее успокоить. - Недолюбленный ребенок. О тебе не заботились так, как должны были. И мысли эти, в твоей голове – они ядовитые и неправильные. Они не твои. Так если ты слушала других, тех, которые лгали тебе – почему не хочешь послушать меня? Жрицы не могут врать, дитя. И я тоже говорю тебе правду. Сервир пришлось покривить душой и довольно сильно. Конечно, жрицы были способны лгать – когда дело касалось обычных вещей. Но подделать чужую боль и чужие воспоминания они не могли, оставаясь арбитрами, пока люди получали искупление за то, что сделали сами. Но Паудер этого было знать не обязательно – с учетом того, что, к сожалению, Сервир в будущем придется лгать ей довольно часто. Конечно, для ее же блага – но вряд ли это будет иметь для девочки значение, когда та узнает правду. А дальше произошло то, что Моргана бы ей никогда не показала. И когда Паудер прижалась губами к ее шраму, Сервир даже дышать перестала, не ожидавшая такого от девочки. Жрица была уверена, что та испугалась ее просьбы или же действительно думала, что не сможет помочь. Но, кажется, слова Сервир достигли своей цели, и начало исцеления души Паудер было положено. Раньше она не понимала слов богини о том, что может исцелять души людей. И только после полугода, проведенного в этом мире, она начала осознавать, что именно та имела ввиду. - Спасибо. Это правда для меня важно, - рассмеялась Сервир, нисколько не покривив душой. Паудер стало легче, а значит, и ей тоже. - Я отвечу на три твоих вопроса, дитя. Как плата за твое благословение. Пока этого будет достаточно. У них оставалось еще немного времени, прежде чем Силко, выслушав Севику, сорвется вниз, чтобы своими глазами увидеть Темную жрицу. А еще забрать из ее рук Паудер, которая провела с ней и так слишком много времени. С учетом того, как наемница относится к жрицам, ее настороженность и напряжение должны передаться и ему. И разбираться с этим придется, конечно же, Сервир. Как обычно. - Почему ты называешь меня «дитя»? – хмурая Паудер заставила жрицу внутренне рассмеяться. Слишком уж в эти моменты она напоминала сестру – ей тоже не нравилось подобное обращение. Хотя если к Вайолет Сервир так обращалась намеренно, с Паудер это была простая привычка. – Хочешь, я буду звать тебя «обезьянкой»? Не обидишься? Я никого так раньше не звала, а ты милая, это прозвище так и просится, разрешишь? – Сервир знала, на что давить. Для Паудер чувствовать свою исключительность было очень важно. К тому же, та заводная обезьянка все равно ей нравилась, даже после произошедшего на заводе. И, конечно же, девочка была согласна. Несмотря на свое решение больше не прикладываться к стакану, Сервир поступила ровно наоборот, слушая Паудер и даже забыв о том, что скоро здесь появится еще одно действующее лицо, с которым слова нужно будет выбирать аккуратнее. Радовало то, что она перекусила в дирижабле, а в Билджвотере к медовухе у нее развился некоторый иммунитет, и пьянела она с нее не так быстро. Рассказывать Паудер о своем даре подробнее Сервир не очень хотелось, поэтому она ограничилась лишь общими словами, добавив для размышления девочки пару мыслей и надеясь, что она зацепится за них, но ее интересовало совсем другое. А упомянув о проклятии, девушка дернулась от резкого вскрика Морганы, которая более не могла уже терпеть пассивно-агрессивные выпады своей жрицы, из-за чего та кинула взгляд туда, откуда доносился голос, но даже сама не увидела богиню. И порадовалась этому, так как та форма, которую Моргана могла принимать в этом мире, до сих пор заставляла девушку внутренне съеживаться. - Расскажи… про искупление. Сервир давится напитком, и сладость медовухи сменяется горечью из-за в миг пронесшихся в голове воспоминаний о том, как она подвергла этому Вайолет. Девушка понимает, что тогда поступила правильно – это позволило в будущем избежать многих проблем, которые могли бы возникнуть из-за упрямства Вай – но сейчас ей все равно стало стыдно. Пытаться объяснить Паудер, что такое «искупление» было довольно тяжело – даже для той, кто это искупление дает другим людям. Еще тяжелее было услышать, что девочка сама хочет его получить. Насколько же виноватой в произошедшем она себя считает, что готова познать весь ужас данного ритуала? Сервир находилась в таком сильном смятении, что совсем не заметила мужчину, за чьей спиной угрюмой тенью маячила Севика. - Что?! – в непонимании и в злости воскликнул он, и жрица дернулась, все же выронив только что пойманный стакан, из-за чего драгоценная жидкость растеклась по барной стойке. Но сейчас ее волновал только Силко: тяжело дышащий из-за страха за Паудер, смотрящий на Сервир так пристально, что девушка поняла – она уже облажалась. Кажется, весь план пошел по пизде, и виновата в этом только она сама.