Янтарь, мерцание и шрамы

      Сервир удавалось избегать Вай с ее вопросами чуть больше недели. И это время было для нее сущим кошмаром.       Голова девушки разрывалась от постоянной, монотонной боли, которая иногда ослабевала, а порой становилась такой невыносимой, что хотелось выпрыгнуть прямо из окна самой высокой башни храма, чтобы прекратить эти муки. Воспоминания настоящей жрицы мелькали перед глазами, погружая в подобие транса, когда Сервир не могла даже шевельнуться, чтобы сделать хоть что-то, что вернуло бы ее в сознание. Без возможности контролировать происходящее, Она думала, что сойдет с ума. Вот сейчас. После следующего приступа. Нет, после следующего. После…       Но в итоге приходила в себя, лежа на полу. Тяжело дышащая, с пересохшими – от криков? от воя? – губами и горлом. И не редко – со слезами, стекающими по щекам.       Она не знала, плачет ли от воспоминаний, которые – чаще всего – были абсолютно безрадостными? Или от жалости – к настоящей жрице? К самой себе? От того, что Ей приходится переживать все это сейчас? От того, что Сервир приходилось проживать это раньше?       Нельзя сказать, что жизнь жрицы была настолько ужасной – по крайней мере, после ее прибытия в храм, который в дальнейшем стал ей новым – настоящим – домом. Но воспоминания детства Она хотела просмотреть поскорее – и желательно забыть, что сделать было, конечно, невозможно.       В детстве Сервир, а точнее, в ее первых семи годах жизни, было только три хороших вещи: ее мать, ее старший брат и ее кукла Пау-Пау. И это было самым страшным, поскольку все остальное, что выпало на ее долю, на долю ребенка не должно было выпасть никогда.       После того, как мать привезла дочь, еле живую, в храм жриц Госпожи в вуали, расположенный рядом с Ноксусом, началась новая жизнь Сервир. И все равно, даже обретенная в сестрах семья не позволила жрице стать счастливой – по большей части из-за дара Богини, который был ее проклятием как до семи лет, так и после – но тогда Сервир начала учиться контролировать это. Очень помогало то, что ее больше не засасывало в чужие мысли при прикосновении кого-либо к коже девочки, а перчатку на правую руку для Сервир изготовили быстро.       Но душа жрицы будто стремилась поделиться с кем-то своей болью, излить то, что копилось в ней так долго, а потому в первые дни Ей было особенно плохо: наблюдать за жизнью – существованием – бедного ребенка, мир которого ограничен подвалом да редкими встречами с матерью и старшим братом.       Когда воспоминания стали касаться жизни Сервир в храме, стало гораздо легче. По сравнению с тем, что было в жизни девочки до семи лет, происходившее в дальнейшем можно было назвать даже хорошим. Но Она заранее не обольщалась – раз очутилась в теле жрицы, развалившейся на земле в грязных переулках Зауна, значит, привело к этому явно не что-то приятное.       Она не знала, почему эти приступы начались именно сейчас – да еще и такие сильные, что девушка даже не могла покинуть комнату. А потому сестры приносили еду и воду к дверям, но поесть в первые дни ей удавалось не всегда. После очередного – жрица даже сбилась со счета – приступа, Она решила, что дело в храме. Если до этого Сервир была от него далеко, то и воспоминания хозяйки тела не возвращались. Теперь же девушка находилась в месте, в котором связь с богиней была максимальной. Вероятно, это повлияло и на душу Сервир – которая, возможно, этой связи избегала. А потому и воспоминания стали возвращаться к Ней не тонким ручейком, а бурным, сбивающим с ног потоком.       Сбивающим в прямом смысле, и когда Сервир чуть не разбила себе голову при падении после очередного резко нахлынувшего воспоминания, девушка предпочла передвигаться по комнате на коленях. Благо, никто здесь не видел ее, кроме Морганы – та, наблюдая за страданиями новоиспеченной жрицы, благоразумно молчала, не вклиниваясь своими рассуждениями и ненужной поддержкой, от которой той стало бы только хуже.       Сестра Агнеш выделила Сервир целую коробку, полностью набитую склянками с различными настойками, чтобы уменьшить ее головную боль и облегчить состояние после приступов. Они, начавшиеся внезапно, практически сразу после ужина первого дня, напугали сестер – в особенности Оливию, которая отвечала за состояние всех жриц в храме, в том числе и остановившихся проездом. Вай, насколько могла вспомнить Сервир, была в смятении – и от приступов, и от реакции сестер на них – но затем все меркло, и после девушка очнулась в комнате, куда Оливия не допускала никого, кроме Агнеш. Она будто понимала, что Сервир необходимо побыть одной – или, быть может, ей об этом сказала Моргана. Но никто не приходил на ее крики, лишь еда и вода появлялись перед дверью внутри комнаты в определенные часы, и Сервир была этому благодарна.       В какой-то момент там появилось еще и вино, и девушке стало немного легче.       Агнеш пыталась при помощи своих способностей остановить приступы, но поняв, что это бесполезно – то хотя бы облегчить боли Сервир. Когда же никакого результата это не принесло, девушка попросила Агнеш сосредоточиться на исцелении руки Вайолет, пообещав, что будет в порядке.       (какой к Богине порядок, если ты не знаешь, переживешь ли следующий приступ воспоминаний – или же вскроешься так беспечно оставленным одной из сестер на тарелке вместе с едой ножом)       Тогда Агнеш принесла настойки, хотя знала, что они будут бесполезны – если даже дар Богини был бессилен. Но Сервир все равно принимала бутылек за бутыльком, надеясь хоть как-то притупить боль. В особенности она не забывала принимать снотворное – с ним воспоминания были не такими яркими и болезненными, пусть и все равно весьма неприятными. А иногда даже позволяли девушке в действительности недолго поспать – и она проваливалась в забытье, в сны без сновидений, которым была безумно рада.       К концу недели приступы практически прекратились, да и Сервир научилась чувствовать их приближение – и подавлять при необходимости. Бурный поток сменился легким дуновением, и девушка наконец смогла нормально дышать. И даже стала выходить из комнаты. В связи с чем увидела сидящую у дверей Вайолет. Она дремала, свесив голову на грудь, и жрица была уверена, что после пробуждения у той будет безумно болеть шея. А потому легко дотронулась до плеча девочки и потрясла. Та моментально очнулась, дергаясь, спросонья не понимая, видимо, где находится. А осознав, кого видит, тотчас же поднялась на ноги, поморщившись – вероятно, они затекли после сна.       - Почему ты не у себя в комнате? – охрипшим голосом спросила Сервир, понимая, что давно ни с кем не говорила – только кричала в беспамятстве, сорвав однажды голос. «Стоит зайти к Агнеш и взять лекарство» - мелькнуло у нее в голове, когда Вай отвела взгляд в сторону.       - Я… переживала, - буркнула она, а Сервир в удивлении распахнула глаза. Это было последнее, что девушка вообще ожидала услышать от Вайолет. А та продолжила, видя реакцию жрицы, будто хотела оправдаться: - Твои сестры не говорили, что с тобой. И не пускали меня к тебе. Разрешили только дежурить у двери, просили не тревожить… - дальнейшие слова Вайолет затараторила так быстро, что Сервир еле успевала улавливать их смысл: - Только ты можешь помочь Паудер, конечно, я переживаю. Если с тобой что-то случится, то и с моей сестрой – тоже. В том будущем, о котором ты говорила. Вот.       Сервир хмыкнула, качая головой. Объяснения Вай звучали логично, но почему-то ей казалось, что девочка не только о Паудер беспокоилась. Впрочем, это не так важно.       - Со мной… Все хорошо. Теперь. Мой разум… Несколько помутился… от использования дара. А потому… мне нужно было… прийти в себя. В храме это все… Обострилось. Дальше таких приступов… уже не будет. – «Я надеюсь,» - закончила мысленно Сервир, оглядывая Вай. Та выглядела так, будто бы хочет спросить еще кучу всего, но жрица еще не была готова дать ей хоть какие-то ответы – хотя бы потому, что говорила с трудом.       - Как твоя рука? – с каждым словом ее голос звучал все хуже, а потому Сервир кивком головы позвала Вай следовать с собой. Приблизительно она знала, где находится медкрыло, но надеялась, что девочка догадается, куда жрица направляется. Та направилась следом, касаясь бинтов на левой руке, и нахмурилась.       - Намного лучше. Сращивать кости неприятно. Но мне явно было не так плохо, как тебе. Агнеш сказала, что ты молодец – наложила хорошую шину, иначе бы кости пришлось ломать снова.       Сервир поежилась. Как бы ее ни раздражал этот ребенок, сейчас она вела себя даже нормально. Да и в любом случае, девушка не желала Вайолет подобного - почему-то ей казалось, что Агнеш стала бы ломать кости на живую.       - Твое сознание помутилось из-за Искупления? – все-таки не выдержав, быстро спросила Вай, внимательно наблюдая за лицом Сервир, будто бы надеясь прочитать по нему возможную ложь. Девушка дернула бровями, но качнула головой.       - Нет. Это… началось давно. Просто… копилось. Искупление… было последней… каплей, - девушке приходилось напрягать горло, чтобы хоть что-то сказать, а потому скрыть свою ложь было проще простого. Да и такой ответ явно устроил девочку и облегчил ее совесть, потому что она кивнула, более вопросов не задавая.       

***

      Вай не беспокоила Сервир еще несколько дней, позволяя ей залечить свой голос – и разум, и тут Агнеш подключилась снова. В этот раз ее попытки были более удачными, а потому девушка даже почувствовала себя нормальным человеком после нескольких посещений сестры.       Теперь Она знала о Сервир очень многое – но, вероятно, не все, и многие воспоминания еще должны будут проявиться. Но зато информация об устройстве этого мира, а также о том, кто такие жрицы и чем они занимаются, стала Ей известна уже сейчас – вдобавок к тому, о чем рассказала Моргана в первый день пробуждения.       А потому Вай, появившаяся в дверях через несколько дней с таким видом, что было ясно – Сервир выгнать ее без ответов не сможет – не вызвала у нее сильной паники.       - Проходи, дитя, - устало махнула девушка рукой, сидя на кровати и доедая ужин. Особенно ей нравилось вино – от него становилось легче. Жрица лишь надеялась, что в связи с этим не пристрастится к алкоголю слишком сильно.       Вайолет, видимо, не рассчитывавшая на то, что Сервир так быстро ее впустит, открыла и закрыла рот, потом откашлялась и все-таки зашла внутрь. Помялась немного посередине комнаты, а затем с ногами забралась на кровать к девушке. Та, впрочем, даже не разозлилась из-за этого.       - Сестры тебе ничего не рассказывали? – на всякий случай решила уточнить она, и Вайолет отрицательно качнула головой. Что Сервир, в общем-то, не удивило – жрицы были не особо дружелюбны к незваным гостям, как и обычные люди – к ним. Лишь те, у кого водились деньги, выстраивали со жрицами нормальные отношения. Сервир не могла осуждать ни тех, ни других, поскольку люди распускали о ее сестрах множество неприятных слухов и порождали глупые предрассудки. Тогда как сами жрицы не пытались их развеять или общаться с людьми, мало знающими об их вере, хотя бы чуть более приветливо – из-за их же к ним отношения. Замкнутый круг.       - О чем ты хочешь узнать?       - О твоей богине. И кто эта женщина, что изображена на витражах рядом с ней? И приступы… Будут каждый раз после использования тобой способностей? А каким даром тебя наделила Богиня? И вообще… Сколько тебе лет?       - Ты понимаешь, что это будет очень долгий разговор?       - А я никуда не тороплюсь. И ты обещала, что расскажешь обо всем, когда мы прибудем в храм.       Упрямство Вайолет можно было ощутить физически, как и ее тяжелый взгляд, которым та сверлила Сервир. Девушке ничего не оставалось, кроме как допить вино и отставить бокал в сторону. Ей повезло, что последний кусочек мяса она успела дожевать, пока Вай пересекала ее комнату. В любом случае, когда-то им нужно будет поговорить – почему же и не сейчас?       - Что же. Хм. Давай я начну с себя. Мне сейчас… м-м-м… Двадцать семь. Думаю, да, - задумчиво протянула Сервир, из-за чего Вай недоуменно склонила голову набок и вскинула бровь. Но девушка действительно не знала, сколько же жрице лет на самом деле, а потому цифра, возможно, не была сильно точной - но разве в Зауне возраст был так уж важен? Явно не для жриц, которые после достижения определенного возраста вообще прекращали стареть как обычные люди. Видимо, Вайолет подумала о том же самом, а потому кивнула, словно принимая этот ответ. Поэтому Сервир продолжила:       - Как я уже говорила тебе ранее, до семи лет я жила в деревне около Демасии. Ты когда-нибудь слышала об этом государстве?       После неуверенного кивка Вайолет девушка поняла, что если та что-то и слышала, то ее знания были очень поверхностными. А потому, смиренно приняв то, что сегодня ей придется побыть в роли учителя и провести краткий экскурс в историю – даже не своего гребанного мира – Сервир продолжила:       - Это государство, полностью отрицающее магию, и люди, которые ее используют, в нем вне закона. Темные жрицы, соответственно, считаются не только магами, но и несущими лже-истину и поклоняющимися лже-богине. Деревня, в которой я жила, недалеко ушла в своих суждениях, а потому меня прятали от остальных жителей, поскольку по моим волосам и глазам сразу стало бы ясно, что я была отмечена Морганой. А такие люди считаются проклятыми и приносящими несчастья.       «Прямо как Джинкс. Бедное мое дитя.»       - По волосам и глазам? В твоей деревне что, у людей нет черных волос? – с сомнением протянула Вай, отчего Сервир хмыкнула.       - Черные волосы быть может и есть. Вот только у всей моей семьи они синие. Как у Паудер.       При упоминании сестры Вайолет вздрогнула и нахмурилась. Девушка же пожалела, что жрицы выделили ей всего бокал вина – и тот уже был допит. А она сейчас не отказалась бы от целой бутылки.       - Поэтому, как ты можешь понять, я совсем не была похожа на своих родителей внешне. Особенно глазами – они, сколько я себя помню, всегда были этого фиолетового оттенка. Что, опять же, сразу выдает принадлежность к жрицам Морганы – сама наверняка помнишь ее глаза. На самом деле, даже удивительно, как они скрыли факт моего рождения… Подговорили повитуху, чтобы она сообщила о моей смерти при родах? - Сервир задумчиво почесала подбородок, но затем поняла, что это в принципе уже и не имеет никакого значения. Дела давно минувших дней были не ее проблемой – а Вайолет не волновали и подавно, а потому Сервир дернула головой и продолжила:       - У меня было два старших брата. Один из них любил меня также сильно, насколько сильно ненавидел второй. Благодаря как раз ему жители деревни узнали обо мне. В том, правда, была и моя вина, но в свое оправдание скажу, что мне было семь и… - рассказывать о том ужасающем поступке собственного отца Сервир сейчас ужасно не хотелось, но Вай в любом случае рано или поздно увидит ее шрамы и потребует объяснения. А потому, собравшись с духом, жрица как можно спокойнее произнесла: - После того, как жители деревни увидели меня, отец больше не мог скрывать мое существование. К тому же, все были в ужасе, и потому решили изгнать из меня демона. Да, они думали, что я одержима – из-за моих способностей, о которых всем поспешил рассказать мой любимый братец. Если сейчас я могу видеть будущее и прошлое, прикоснувшись рукой к человеку, то раньше было достаточно просто дотронуться до любого открытого участка моей кожи – и меня засасывало в чужие воспоминания, а порой еще и мысли. Ужасная способность. Но то, что произошло дальше, еще ужаснее. Ты точно хочешь знать?       Вайолет задумалась ненадолго, поджав, губы и кивнула. Сервир же решила, что вместо того, чтобы сто раз услышать, стоит один раз увидеть. А потому села спиной к еще не понимающей Вайолет, стащила платье по плечам вниз, а затем перекинула волосы вперед, оголяя кожу.       По полному ужаса всхлипу Вайолет Сервир поняла, что та открывшуюся картину оценила.       А затем почувствовала прикосновение пальцев к ожогам, из-за чего вздрогнула – и девочка тут же одернула руку. Сервир снова надела верх платья обратно – немного нервно, потому что произошедшее было неожиданным и слишком… непонятным – а затем перекинула волосы на спину и с ухмылкой, за которым пыталась скрыть смятение, сказала:       - А я предупреждала.       - Это сделали с тобой жители твоей деревни? – Вайолет убрала руку ото рта, а в ее глазах девушка заметила слезы, из-за чего и отвернулась, позволяя той быстро вытереть их. Сервир не хотела такого сочувствия – все равно это случилось не с Ней, потому Она не знала, как реагировать.       - С одобрения и с помощью моего отца и брата. Они держали меня, пока местный жрец вырезал мне на спине эти символы и проводил обряд очищения. Который, естественно, не сработал. Я не умерла только потому, что Моргана в тот момент погрузила меня в подобие транса. Что происходило дальше я, естественно, не помню. Знаю только то, что затем мать отвезла меня в храм, расположенный около Ноксуса. Больше я никогда ее не видела.       - Почему? – выдавила из себя Вай, огромными глазами смотря на Сервир. Видимо история произвела на нее неизгладимое впечатление. Глядя на нее, девушке даже не хотелось привычно острить, а потому она лишь устало вздохнула, отводя взгляд:       - Жрицам не рекомендуется покидать храм до достижения хотя бы пятнадцати лет, поскольку не все еще умеют пользоваться дарами Богини. К тому же, необходимо окончить обучение, чтобы иметь возможность нести слово Морганы – как людям, приходящим в храм, так и тем, кто от него далек. На это нужно время – не все попадают к жрицам в детском возрасте, как я. К тому же… - голос Сервир дрогнул, но она все же смогла закончить: - Я не была уверена, что мне есть, к кому вернуться. Отец ненавидит меня. Мои братья… Встретиться в любом случае я хотела бы лишь с одним. Я даже не знаю, жива ли моя мать. И… Пока я не вернусь в деревню, у меня все еще есть надежда, что она жива. И люди там… Точно не встретили бы меня с распростертыми объятиями. Особенно мой отец. Понимаешь?       Вайолет кивнула. А затем вдруг наклонилась к Сервир и взяла ее за руку, крепко сжав ладонь, отчего жрица вздрогнула, но не отстранилась. Они просидели так какое-то время, и девушка впитывала в себя эту молчаливую поддержку – хотя и говорила от лица настоящей жрицы, выговаривая ее боль, пропуская ту через себя - пока, наконец, не вздохнула и наигранно весело не спросила:       - Так, ты еще хотела узнать о Моргане?       Девочка отпустила ладонь жрицы и снова кивнула. Сегодня она была немногословна, что не могло не радовать Сервир. При этом та понимала, что это только пока. Когда обе привыкнут друг к другу, то Вайолет явно будет не заткнуть – и взаимные придирки с подколами будут литься рекой.       - Что ж… Здесь разговор будет не намного легче – поскольку я буду затрагивать некоторые исторические факты, о которых ты, вероятно, не слышала. Объяснять их тебе - слишком долго и муторно, а потому просто слушай, и если возникнут какие-то вопросы – спрашивай.       Дождавшись еще одного молчаливого кивка Вайолет, Сервир протянула руку к стакану с водой, радуясь, что хотя бы тот остался, поскольку говорить ей придется долго и много.       - О Кейл и Моргане сложена целая поэма, но я, пожалуй, процитирую ее тебе как-нибудь потом. Пока постараюсь рассказать если не сильно кратко, то хотя бы понятно. Проблема в том, что информация в разных источниках также разнится – и дальше ты поймешь, почему. Но я расскажу тебе ту историю, которую жрицы Госпожи в вуали считают истиной:       Между Шуримой и Валораном, куда впоследствии стала входить и Демасия, шла Руническая война. Не знаю, слышала ты о ней или же нет, но в подробности вдаваться не буду. В ней участвовала и мать Кейл и Морганы, Михира, которая была одержима божественной сущностью после посещения горы Таргон. Можешь даже не спрашивать, зачем она туда пошла – я сама точного ответа на этот вопрос не знаю. Да, я сказала, что ты можешь задавать вопросы, но не обещала, что отвечу тебе на них, дитя. Так вот. Эта сущность в итоге повлияла и на Моргану с ее сестрой, одарив их впоследствии разными по природе силами. Кейл и Моргана – близнецы. Одна была как Света, а другая – как Тень, и это наложило отпечаток на то, как к ним в последующем относились люди.       Несколько глотков воды для Сервир, несколько мгновений на осознание услышанного для Вай, и жрица продолжает:       - Кейл всегда была повернута на законе и справедливости – довольно своеобразной, но все же. Моргана была более человечной, она стремилась помогать тем, кого считали опасными только из-за их сил. Ей был важен человек и причины его поступков, а не ярлык, который на него навесили. Кейл упивалась своими способностями, Моргана же отрицала свой дар, поскольку он отвратил от нее отца.       На этих словах Сервир запнулась, осознавая внезапно, что они несколько похожи с ее Богиней – но поспешила откинуть эту мысль, так как хоть и собиралась петь той хвалебную оду, сама же Моргану не сильно любила и поддерживала – правда, к ее сестре Сервир особой любви также не питала, считая, что та вообще наглухо отбитая.        - Но однажды, на поселок, где они жили, напали, и сестрам пришлось воспользоваться своими силами, чтобы спасти людей. После этого их провозгласили защитницами Демасии. Что довольно забавно, с учетом того, что их силы были дарованными свыше, а значит, являлись магическими. А магов, как ты помнишь, в Демасии не любят. Точнее, темных магов – а ими стали называться все, кто не поддерживает Кейл. А в дальнейшем - всех, кто не она. Пока все ясно?       Вайолет задумалась на некоторое время.       - Звучит не очень логично.       - Демасийцы в принципе народ нелогичный, их столицу буквально охраняет магический голем. Ой, забежала вперед. Забудь пока про голема, я рассказываю дальше?       Явно удивленная услышанным Вай медленно кивнула, чтобы Сервир продолжала.       - Так вот, вначале сестры были сущностями правосудия и защищали страну от угрозы вовне. Но вскоре их взгляды на мир стали сильно различаться. Во время битвы при Зеффире – просто прими это событие как факт - Моргана оставила Кейл в бою одну, чтобы уничтожить предателей внутри крепости. Кейл не поняла этого и решила, что Моргана бросила ее. А потому стала относиться к сестре с недоверием и подозрением. Тогда Кейл уже начала крышей немного ехать, из-за божественной сущности в том числе. Она вообще тот еще параноик была. Для защиты народа и для проведения судов над преступниками Кейл создала орден Вершителей. Но как я уже сказала, она начала ехать крышей, при этом собрав вокруг себя еще и целый орден таких же двинутых учеников. У них на справедливости пунктик был – но справедливость у каждого своя, ага. Они были жестоки к тем, кого считали виновными, но Моргана вмешивалась в суды, что позволяло пощадить тех, кто этого заслуживал – вера в личное искупление, что легло в дальнейшем в основу ее учения. Но суждения Морганы порицались Кейл и ее учениками. Дальше – больше. Как я уже сказала, ученикам Кейл ее сестра была как кость в горле, но они ничего не могли ей сделать. Пока у одного окончательно крыша не протекла. Его звали Ронас, и он был самым верным последователем Кейл – и самым наглухо отбитым, как ты уже поняла. Он попытался пленить Моргану за ее спасение невинных и заключить в Высоком Сильвермире. Но она оказала ему сопротивление и убила его. Самозащита, да? А Кейл решила, что Моргана ее предала. Ну, ты понимаешь, да, эта Кейловская справедливость. Ебанутая Богиня.        Хмуро сдвинув брови, Сервир замолчала ненадолго, отпивая воды и позволяя Вайолет вновь осмыслить услышанное, а потом продолжила:       - На чем я остановилась? Так вот. Кейл посчитала Моргану предательницей за то, что она, пытаясь защитить себя, убила ее последователя. А теперь следите за руками, как говорится. После этого Кейл решила испепелить весь город, чтобы очистить его от грехов. Здорово, правда? Убить всех только потому, что решила, будто бы сестра тебя предала. Весело? А вот жителям города было не очень.       Пока Сервир рассказывала историю Кейл и Морганы, то нехотя проводила параллели с Вайолет и Джинкс. И аналогия ей очень сильно не нравилась, потому что Джинкс в будущем имела слишком много схожих черт с Кейл, а не с Морганой. Хотя, по мнению Сервир, у Джинкс были все основания злиться на сестру, и проебывалась по большей части Вайолет: начиная с того, что бросила Паудер тогда, у консервного завода, продолжая тем, что считала, будто бы ее сестра нисколько не изменилась за те семь лет, что Вай не было, и заканчивая тем, что спелась с пилтоверкой, постоянно выбирая Кейт вместо собственной сестры, хотя соловьем заливалась, что жила ради Паудер и пришла спасти Паудер. Только вот вскоре имя Паудер перестало быть слышно за непрекращающимся Кейткейткейт. И «кексик». Конечно же, как Сервир могла забыть про это уебищное прозвище. Кексик. Тьфу.       - Из-за конфликта между сестрами разразилась битва, в ходе которой город был разрушен, и погибло множество людей. В частности, был смертельно ранен их отец, и если Моргана, увидев это, битву остановила, то Кейл было на ранение отца абсолютно насрать. Она же у нас святоша, только там, где не надо, а потому решила стать истиной Сущностью и покинула Демасию, вернувшись на гору Таргон. Тогда как Моргана осталась с отцом. После его смерти она опутала свои крылья цепями и стала скитаться по миру. А затем исчезла. Даже мы не знаем, где Богиня сейчас находится – но она может говорить с некоторыми из нас и являть свою сущность, как тебе ранее. Что стоит ей огромных сил.       - И ты хочешь сказать, что… - даже тугодумная Вайолет заметила неувязку в рассказанном Сервир сейчас и ранее, из-за чего девушка рассмеялась.       - Ага, именно. Вспоминаем про логику демасийцев. А точнее, про ее отсутствие. Да, они поклоняются Кейл, которая спалила их город, а Моргану, которая вступила из-за этого с сестрой в бой, считают демоническим отродьем. Здорово? Я считаю, просто шикарно. Именно взгляды ебанутой сестры моей Богини были заложены в основу культа и традиций Демасии. Именно ее стали почитать как Защитницу государства, забыв о том, что она к херам спалила город и убила почти всех его жителей. Как говорится, ну а с кем не бывает, да? Но историю пишут победители, и Моргану же последователи Кейл опорочили и смешали с грязью, так что мы, исповедующие ее взгляды, считаемся в Демасии врагами народа. Соответственно, в связи с тем, что демасийцы ведут войну с ноксианцами, в Ноксусе к моей богине относятся очень даже с теплотой, и храм ее там процветает.       Глядя на ошарашенную услышанным Вайолет, Сервир все-таки не смогла себя сдержать, добавляя как будто между прочим:       - Кейл предала Моргану тем, что отвернулась от нее. А та погрузилась после этого во тьму – хотя и не совсем в том смысле, в котором можно подумать. Никого не напоминает, а? – Вай дернулась от этих слов и с болью посмотрела на жрицу. А потом стыдливо отвернулась, из-за чего девушка даже почувствовала укол совести. Но продолжила, потому что ей нужно было начинать разбираться с одной из проблем уже сейчас:       - «Почва для добра и блага – состраданье и прощенье. Вот, что оборвать могло бы вечный цикл борьбы и смерти», - процитировала поэму Сервир, и Вайолет поджала губы, кидая на девушку тяжелый взгляд, потому что поняла, о ком говорила девушка. – Это одна из составляющих учения Морганы. Если ты хочешь получить прощение Паудер, тебе тоже придется кое-кого простить. Но это позже. Сейчас ты не готова обсуждать подобное, да и я уже порядком устала от этого экскурса в историю. Тебе нужно уложить в своей голове услышанное, а мне – наконец, нормально поспать. Поэтому, спокойной ночи, дитя.       Девочка напряженно кивнула, видимо, обдумывая четверостишье. Медленно слезла с кровати и направилась к двери. А затем остановилась и снова обернулась на Сервир.       - Ты хочешь, чтобы я простила Силко за смерть Вандера. А ты простила своего отца за то, что он с тобой сделал?       Девушка, не ожидавшая такого вопроса, даже опешила, теряясь. Но Вайолет упрямо смотрела на нее, ожидая ответа. Сервир же не могла сказать ей «да», поскольку это была бы ложь – и почему-то ей казалось, что Вай это сразу поймет. А потому, немного подумав, она ответила:       - Мой отец не заслужил Искупления, а значит, и прощения, поскольку искренне ненавидел меня и желал мне смерти. И его поступок был продиктован не желанием помочь дочери, а собственным эгоизмом и малодушием, - Вайолет вздрогнула и даже сделала шаг назад от холодных слов жрицы, которая те чеканила, глядя прямо ей в глаза. – Тогда как Силко… Заслужит его в будущем. И ты увидишь это сама. И тогда уже будешь решать, прощать его или нет.       Прикусив губу, Вайолет тяжело задышала, а потом выпалила:       - Ты желаешь своему отцу смерти так же, как он желал ее тебе?       Сервир не изменилась в лице после этого вопроса, хотя от него моментально разболелась голова. Он всполошил в жрице совсем не те воспоминания, которые бы Ей хотелось переживать заново, тем более сейчас.       На самом деле, девушка не могла ответить на этот вопрос. Она желала мужчине смерти потому, что он причинил такую боль своему ребенку, а также буквально хотел, чтобы Сервир умерла. Она ненавидела его – за все то, что он сделал, за то, что буквально превратил первые годы жизни Сервир в ад. Но желала ли настоящая жрица ему смерти? Она этого не знала, поскольку так глубоко в ее мысли не погружалась.       Но почему-то казалось, что в будущем Она узнает ответ и на этот вопрос.       - Спокойной ночи, Вайолет. Мы продолжим этот разговор в другой раз. Не в ближайшее время.       Девочку этот ответ явно не устроил, но спорить она не стала – возможно, увидела что-то такое в лице Сервир, что заставило ее выйти из комнаты и плотно закрыть за собой дверь.       Тогда как жрица направилась к коробке, надеясь, что опустошила еще не все бутылочки с настоями, что выделила ей Агнеш. Потому что сейчас несколько штук ей точно понадобятся, иначе сниться ей будет то, о чем Сервир думать совсем не хотела.