Мы

       — Ран–нээтян, они говорят правду?       Моё сердце бешено забилось в груди. Кто сказал ему? Хаттори–кун невольно проговорился? Подслушал профессора и Ай–тян? Разве есть ещё варианты…       Может, он не об этом? Десять лет прошло, поздно вспоминать…        — На самом деле Эдогавы Конана не существует? — его дрожащий голос постепенно переходил на крик и, казалось, моё сердце кричит вместе с ним. — Я просто Кудо Шиничи, который принял странный препарат?!        Я представляла, что чувствует он: отчаяние, боль, будто всё обман, карточный домик, на который достаточно подуть, чтобы тот развалился.       Каково это: потерять память, прожить десять лет, как человек, которого не существует, и вдруг узнать кто ты на самом деле? Кем ты должен быть, ведь Эдогавы Конана… нет.        Потому я не хотела, чтобы он знал. Я, та, которая просила рассказать всё, сама стала хранить тайну и побывала в шкуре Шиничи. Поняла, как это страшно, как давит и доводит до слёз. Но, пусть сложно, это необходимо, потому я врала и врала, врала и врала.        Я не хотела, чтобы маленький, невинный Конан, который заново влюблялся в детективы и футбол, узнал страшную тайну. Никто из нас не хотел, ни я, ни профессор, ни Ай–тян. И Хаттори–кун долго тренировался, чтобы больше никогда не сказать «Кудо», когда Конан рядом.        Чёрт возьми как… как он узнал? Неужели… дедукция?        — Почему ты раньше не говорила?       О Шиничи? Говорила. Говорила и не затыкалась. Что он мой парень, который где–то далеко–далеко и может никогда оттуда не вернуться, но я не перестану его любить. Конан улыбался и уверял, что он точно вернётся, если столько раз обещал. Держал за руку, поддерживал… Но недолго.        Потом все стали шутить, что Конан снова влюбился в меня. Я долго не верила, но стала замечать, что подросший Конан всеми силами отгоняет от меня парней, решивших подарить мне цветы или пригласить куда–нибудь. И Шиничи тоже стал врагом номер один, «бессердечным ублюдком», который посмел оставить меня. Который уже несколько лет не звонит и не пишет.        И вдруг Конан узнаёт, что звонить и писать должен был он, ведь он и есть этот Шиничи — просто не помнит. Как представлю, каково узнать такое, меня бросает в дрожь.        — Эй, Ран–нээтян, — казалось, Конану без разницы, что я так долго молчу и рассуждаю. Не ожидая ответов, он задавал один вопрос за другим. — Он твой парень… так? Хочешь вернуть его?       Конечно! Что за глупый вопрос? Мори Ран за эти десять лет ничего так сильно не хотела! Ладно, честно говоря, когда Конану стукнуло шестнадцать, другое желание прокралось в мою голову, но всё равно…        — Может лучше забудем его вместе? — предложил Конан, касаясь моих волос. Заманчивая сделка, однако заставить меня забыть Шиничи, как вытравить из Шиничи его любовь к Холмсу… Кажется, я совсем одержима.        — Конан, я не против «вместе», — я сжимаю его руку, — но я никогда не забуду Шиничи. Он останется в моих мыслях, даже если сам Шиничи давно забыл себя. Готов смирится с этим?        — Забавно, раньше я правда считал его соперником… Правду сложно принять! — он сморщился, но улыбнулся — за последние десять лет Конан часто так улыбался. — Но я знаю точно, что Конан обещал свернуть ради Ран–нээтян горы.        — И не только Конан… Имя называть не нужно?        — И так кажется, что мы его призвали! — рассмеялся Конан, размахивая рукой в воздухе. — Может его дух уже в этой комнате, я могу его поймать и вспомнить? — он закончил шутку подмигнув мне, и я ответила громким, неудержимым смехом.        — Нет уж, даже не думай! — поддерживая легенду, я подняла руку в воздух, словно протягиваю Шиничи руку. — Оставь Конана счастливым. Он тоже заслужил немного счастья. Но, если что–то вспомнишь, то ничего.        — Одно вспомнил, — Конан глубже погрузил руку в мои волосы, — что я люблю тебя. Что я… Что он…        — А я вас обоих, — я поднялась на носочки, чтобы поцеловать его. Ощутила на его губах немного Шиничи…       Но Конана было больше.