На страницах рождественской истории

Несмотря на то, что Итер ломал голову над этой проблемой уже второй день, ему, казалось, сказочно везло. Сегодня почти все пары были общими на всём потоке, так, что он даже улыбнулся немного сам себе, когда это вспомнил. Вот уж кто точно должен дать отличный совет! Он мог им написать, конечно, беседа почти никогда не замолкала, из-за чего его телефон постоянно стоял на беззвучке (и из-за чего на него часто ругалась Люмин), но вживую обсуждать было гораздо круче. Рождественское настроение крутилось в воздухе снежинками и радужными огоньками, и Итер, зашнуровывая ботинки в коридоре, тихонько мычал себе под нос что-то очень известное. Но только очень тихонько: малышка Паймон ещё спала, как и Люмин, и закрыть дверь стоило максимально осторожно. Итер, затаив дыхание, очень медленно повернул ключ до характерного щелчка; грудь наполняло ощущение чего-то торжественно-предстоящего. Облегчённо вздохнув, он быстрым шагом двинулся к лестнице, уже предвкушая очень насыщенный день. И полетел вниз, поскользнувшись на мокрой от снега ступеньке. К коренастому зданию университета Итер шёл, едва разбирая дорогу. Рождество, взглянув на часы, торопливо стряхнуло на город свой самый пушистый пуховик, и теперь улицы утопали в густом снегу, оседавшему на ресницах, волосах, обуви, губах и сумках; морозец превращал снежинки в крохотные сюрикены, и Итер с усилием натянул шарф до самых глаз, моргая как можно чаще. Хоть бы с последней отпустили, что ли... В такую погоду нестерпимо хочется засесть где-то с какао, а не просиживать штаны на культурологии... Почти у самого крыльца, освещённого недавно развешенными золотистыми гирляндами, Итер увидел знакомый силуэт. Скорее, он мог бы и не увидеть её – ветер резал по глазам, но юноша приветственно махнул рукой, неуверенный, что сможет разомкнуть пересохшие губы. Розария без шапки, шарфа и в расстёгнутой куртке невозмутимо затянулась, удерживая сигарету в изящных пальцах. Огоньки блестели, отражаясь от её серебряных колец и длинных чёрных ногтей. Бросив взгляд на Итера, она подмигнула ему, выдохнув в снегопад облачко горького дыма. – Салют. Краем глаза юноша увидел знакомую преподавательницу, поднимавшуюся к крыльцу. На этот раз она Розарии ничего не сказала: похоже, с ней просто устали ругаться. Каким-то профессионально-магическим образом девушка уходила с места преступления, не оставив никаких следов, даже сигаретного запаха, который мешал бы остальным студентам, а у декана спокойно оглядывала кабинет из-под полуопущенных ресниц и требовала адвоката. Каждое утро и почти каждую перемену Итер видел её здесь, не важно, сколько раз её выдёргивали. Обычно компанию ей составлял Кэйа, их общий друг со старшего курса, однако сегодня Розария в одиночестве разглядывала город, сунув руку в карман куртки, а другой докуривая сигарету. И как она не скользила по льду на таких каблучищах? Тепло холла моментально растопило снежинки на ресницах Итера, превращая их в тяжёлые капли, и он попытался утереть лицо варежкой. Теперь раскрасневшиеся щёки неприятно пощипывало; до начала пары оставалось минут семь, но преподаватель всегда задерживался, поэтому Итер вздохнул более-менее спокойно, быстро стаскивая с себя шапку и шарф. Вставшие дыбом волосы едва ли не молнии испускали. – Привет, – раздался за спиной знакомый негромкий голос. Итер с улыбкой обернулся. – Привет, Сяо! Какой у вас сейчас? – Английский. – Ну и снега на улице, жесть, – вздохнул Итер, торопливо запихивая телефон в рюкзак. – Ты как? – С утра выходил на пробежку, но пришлось сократить: дорогу не разглядеть. Сяо был супер-тихим и почти безэмоциональным парнем, с которым они подружились как-то совсем неожиданно и странно. Он почти всегда носил только чёрное, превращался в зверя на тренировках и жил со своим парнем Венти. Именно из-за последнего зачастую Сяо приходил в универ с маленькими косичками в тёмных волосах; он заявлял всем любопытным, что не сумел их расплести, и все с уважением кивали, отворачиваясь, и прекрасно понимали, что он врёт. А ещё Сяо где-то работал – и никто не знал, где именно, но все знали, что он старается оплачивать съёмную квартиру самостоятельно. Венти, полная его противоположность, щебетал шутки про сладкого папочку, обхватывая руку Сяо обеими своими повыше локтя, и Итеру всегда интересно было смотреть, как обычно замкнутый Сяо терпит ветряной взрывчик в лице Венти с поразительной стойкостью. Люмин часто говорила, что Сяо, должно быть, наёмный убийца или что-то вроде того. Итер просто пожимал плечами. Он в принципе боялся об этом размышлять. А сейчас цокнул языком: – Блин, у тебя что, вообще никогда не бывает выходных? Скоро же Рождество... Сяо закатил глаза, и они вместе двинулись на лестницу: – Говоришь, как Венти... Ладно, раз ты уже второй, может, всё же прислушаюсь. – Я польщён. На втором этаже Сяо молча махнул ему рукой, а Итер продолжил подниматься, чувствуя неприятное напряжение в мышцах ног; пожалуй, несколько дней вынужденного больничного сказались не очень хорошо. Всё же он валялся целыми днями, хотя мог бы зарядку сделать и всё такое... В полупустой аудитории Итер сразу выцепил взглядом знакомые макушки, поспешив так, что пребольно стукнулся бедром о парту. – Ох! Осторожнее, – со звенящим беспокойством воскликнула Аяка, прижав руки ко рту. Син Цю засмеялся, и его длинные золотые серёжки тихонько стукнули подвесками: – Итер, тебе что, невезучесть Беннета передалась? С недовольным кряхтением Итер опустился за парту позади ребят. – Я думал, вы сегодня репетируете! Стены института буквально резонировали со звуками последних перед Новым Годом репетиций танцев, песен и прочих видов творческой деятельности; Син Цю, его парень Чунь Юнь и Аяка участвовали в танцах, парных и соло. Нельзя было не поразиться тому, как одновременно они успевали и хорошо учиться, и продавливать сцену тысячами ритмичных шагов и прыжков. Аяка легонько улыбнулась. У неё были нежно-голубые волосы, почти фарфоровая кожа и браслеты из дорогого белого кварца. – Мы договорились и перенесли мою репетицию после пар. – А у нас сегодня её и нет, – пожал плечами Син Цю. На свете не было ни одной книги, которую он бы не прочёл; он хитро улыбался, использовал в речи очень много заумных слов и втайне ото всех писал свою приключенческую рукопись. Чунь Юнь как-то проговорился Итеру, что Син Цю теперь делает упражнения на осанку каждое утро: он так часто скрывает лицо за книгой, что большинство одногруппников запомнили только форму его лба. – Как у вас с рождественским настроением? – оживлённо спросила Аяка, немного смущённо заламывая пальцы. – На этот раз я не буду встречать Новый год с родителями, так волнуюсь... – Они разрешили тебе остаться? – вскинул брови Син Цю. – Ты уговорила? – Аято, – призналась девушка, тепло улыбаясь, и Итер едва ли не расцвёл: каждый раз, когда Аяка оказывалась наконец далеко от деловых интриг своей семьи, она выглядела счастливее. – Попросил за себя и за меня. Так что я остаюсь в городе. – Как будешь отмечать? – спросил Итер, раскрывая свой конспект. Он, конечно же, не готовился, но создать имитацию деятельности было почти так же важно. Щёчки Аяки тронул персиковый румянец. – С Томой... Я подготовила ему сюрприз. – Уверен, он тебе тоже, – загадочно улыбнулся Син Цю, открыв новую главу книги; несмотря на вовлечённость в сюжет, он внимательно прислушивался к разговору. – Сколько вы уже встречаетесь? – Четыре месяца... – А ты, Кэ Цин? – Итер потянулся вправо, взглянуть за друзей: на самой первой парте сидела отличница Кэ Цин, на данный момент затягивавшая длинные хвостики. – Впереди сессия, какой Новый год, – отрезала она, не отвлекаясь от распахнутого конспекта. Итер пожал плечами: вот уж кому точно нужен был отдых. В последнее время, чем ближе прыгали по сетке календаря экзамены, тем больше напрягалась Кэ Цин: казалось, тронь её, и тебя ошарашит током, как из розетки. – Чунь Юнь ходит в пижаме с оленями с конца октября, – довольно сообщил Син Цю. – Только не говорите, что это я вам сказал. – Подготовили танец? – с живым интересом спросил Итер, постукивая о пол ногой. Он прекрасно помнил, как от любопытства заглянул на них репетицию: парни двигались так слаженно и здорово, что выглядели профессионалами, будто в праздничной передаче по телику. Первое время на них косились, но девушки часто танцевали вдвоём, так что спустя какое-то время от ребят отстали – возможно, не без помощи остальных друзей, которые старались пресекать такое на корню. – Осталось только довести до совершенства, – кивнул Син Цю. – У нас слишком большая конкуренция! Повезло ещё, что мисс Лоуренс не заинтересована в выступлениях, иначе сразу пошли бы ко дну. – О, не говори так, – покачала головой Аяка. – Вы танцуете лучше всех! Итер горячо закивал, а Син Цю, едва заметно покраснев, засмеялся: – Я знаю! Просто напрашиваюсь на комплименты! – А у тебя как дела, Итер? – с улыбкой обернулась к нему Аяка. От неожиданности он удивлённо моргнул, заметив, что и Син Цю с интересом к нему повернулся, и выдохнул – мягко и тепло, как ему всегда становилось рядом с друзьями. – Всё отлично! Есть одно дело, которое я хочу обсудить на второй паре, со всеми сразу... – Мы обязательно поможем, – шепнула Аяка, повернувшись к доске, и Син Цю кивнул, подмигнув смущённому Итеру и раскрывая страницы очередного романа. За несколько мгновений до звонка в аудиторию бесшумной поступью влетел Альбедо. Его волосы немного растрепались, но черты лица оставались неподвижными, будто покрылись ледяной коркой, как провода за окном; Итер растерянно махнул ему рукой, и Альбедо поспешил к ним. – Доброе утро, – шёпотом сказала Аяка, поворачиваясь лицом к доске. – Всё хорошо? – Всем привет, – так же тихонько ответил Альбедо, ловко выуживая из рюкзака конспект; Итер уже научился определять предмет, по которому велась тетрадь, по капелькам краски на обложке. – Да, просто водил Кли в магазин. Ей очень захотелось шоколада с перцем. – О, она сейчас у тебя? – спросил Син Цю. – Да, Джинн и Лиза отлучились по работе на пару дней, как раз собираются вернуться к Рождеству. Малышку Кли любили все. Как сверкающая верхушка ёлки, она излучала веселье и радость, детскую непосредственность и вместе с тем – непробиваемую целеустремлённость, так что если она что-то задумала, остановить её было нельзя. Вообще никак. Они частенько играли с Паймон, так что Итер хорошо знал шумную маленькую девочку со светлыми хвостиками, всегда улыбавшуюся во все молочные зубы. Тихонько она сидела разве что с Альбедо, наблюдая за тем, как он заканчивает очередной шедевр; Кли любила играть с Венти и Сяо, болтать с Люмин, заплетать Рэйзора и побаивалась нахмуренных бровей Дилюка. Через двенадцать минут после начала пары (Итер от скуки поглядывал на часы) в аудиторию ожидаемо и с грохотом вломился ещё один их друг. – Простите за опоздание! – смущаясь, но громко воскликнул невысокий звонкий Беннет в распахнутой сбившейся куртке. – Я просто... – Проходи, садись, – добродушно кивнула преподавательница, и юноша с виноватым видом подбежал к друзьям, стараясь раздеваться как можно тише. – Привет, Беннет, – хором поздоровались ребята, и стыдливое выражение приятным образом сменилось на радостное. Итеру всегда нравилось смотреть, как загораются в зелёных глазах друга мягкие серебряные огоньки; каждый раз, когда он чувствовал вину за самого себя, они гасли, как в мутной воде, но Беннету повезло с друзьями точно так же, как им повезло с ним. – Что на этот раз? – тихонько, с доброй улыбкой спросил Син Цю, подпирая щёку кулаком. – Чайник почему-то сгорел, – пожал плечами Беннет, очень громко скрипнув стулом, пытаясь подвинуть его поближе к парте. Итер невольно издал радостный смешок. – Я очень рад тебя видеть, – сказал он вдруг неожиданно даже для себя. Беннет улыбнулся так широко, что у него наверняка заболели щёки. – И я! Очень рад! Во всём остальном Беннет выглядел, как обычно (друзья тайком облегчённо вздохнули, не увидев никаких новых пластырей и бинтов), за исключением одной маленькой детали. – Красивый бантик, – задумчиво сказал Альбедо, рассматривая его светлые волосы. – А зачем он? Беннет запнулся на полуслове и залился густым помидорным румянцем. – Ну, это... Ну... Короче... – Тебе очень идёт! – с искренним восхищением сказала Аяка. Итер согласно закивал. А вот следующий час юноша изнемогал. На одной специальности с ним учились отличники (ну, кроме Беннета), поэтому друзья тихонько строчили лекцию, иногда поднимая руку, чтобы ответить, в то время как остальная группа клевала носами или тупо уставилась в телефоны. Итер особенно от них не отличался, но от экрана почему-то скоро заболели глаза, и он начинал рассматривать Беннета, который с ленточкой в волосах стал будто ещё милее, чем раньше (и, конечно, под пристальным взглядом смущался больше обычного). От нетерпения Итер не мог усидеть на месте, ёрзая на стуле так, что грозился порвать штаны о какой-нибудь неудачно торчащий гвоздь. Разве что один раз во время долгой (бесконечно долгой!) лекции у него коротко завибрировал телефон. На заставке, конечно, сверкала пышная рождественская ель. Люмин: <доброе утро> Люмин: <Паймон растерялась, когда не нашла тебя в комнате> Итер с нежностью хихикнул в кулак. *** Если снаружи института в воздухе позвякивали стеклянными колпачками только гирлянды, внутри администрация разошлась по полной. Снежинки, самодельные и покрытые блёстками, гирлянды, мишура, маленькие ёлочки в коридорах и большая – в холле, декорации подарочных коробок... В буфете сегодня продавали какао, и очередь выходила за пару аудиторий от порога. Совершенно радостные ребята высыпали в огроменную двадцать пятую с сотнями мест, сотканных в ровные ряды, и приготовились к заключительной очной паре в этом семестре. Итер набрал в грудь побольше воздуха, чувствуя морозец (здесь всегда было очень холодно) и аромат кофе, которым пытались согреться и проснуться многие его коллеги. Кинув рюкзак на своё сиденье с характерным протёртым пятном в левом нижнем углу, которое он застолбил ещё на прошлом курсе, Итер завертел головой по сторонам. Долго друзей искать не пришлось. Эмбер и Эола обнаружились в дальнем ряду у окна; Тома поймал Аяку у входа и, очень мягко приобняв за плечи смутившуюся девушку, повёл её к месту, которое для неё занял; Син Цю, Беннет, Фишль, Чунь Юнь, Венти, Сяо, Альбедо, Горо и Кокоми пытались рассесться как можно ближе друг к другу, и Итер уютно передёрнул плечами, натянув рукава толстовки до кончиков пальцев. В этой большой компании никогда не бывало скучно. Если в беседе начиналось активное обсуждение, телефон Итера стрелял вибрациями и сигналами, как сломанный пулемёт. – Синь Янь решила забить болт и свинтить на репетицию, – недовольно сообщил Син Цю. – Почему я так не могу? – Потому что у нас сегодня её нет, – откликнулся Чунь Юнь. Он единственный, кто чувствовал себя комфортно в адской холодине второго этажа; в любой кафешке и в любой зимний минус Чунь заказывал мороженое, а ещё обожал смотреть документалки про экстрасенсов и всё потустороннее. Не было, наверное, пары среди друзей Итера и Люмин спокойнее, чем эти двое. – Могли бы наврать, – беззаботно отмахнулся Венти. – Надо было вовремя голову включать просто! Венти принципиально не присоединялся ни к одному музыкальному мероприятию, хотя прекрасно пел и чудесно играл на гитаре; Итер так его и встретил, пару лет назад Венти играл в парке, и играл так хорошо, что даже птицы в густых кронах притихли. Кончики его косичек были окрашены в бирюзовый, он всегда вступал в дебаты с преподавателем политологии и отхватил себе самого терпеливого парня на свете. Хотя, в этом, как и в переносимости алкоголя, он мог соревноваться лишь с Кэйей. – Один денёк-то осталось доучиться, – отмахнулся Итер. – А потом уже со спокойной душой отдыхать. А ты-то чего дома не остался? Венти загадочно улыбнулся, крутанувшись так, что отчётливо хрустнул его позвоночник. Альбедо, сидевший рядом, рефлекторно поморщился. – Хочу посмотреть на стенд. Его после этой пары как раз закончат оформлять. – Что за стенд? – Стенд лучших творческих работ на тему Рождества, – с оживлённой нежной улыбкой, напоминавшей мягкое жемчужное сияние, ответила Сангономия Кокоми. – Лучший плакат, лучшее стихотворение и... Кажется, ещё что-то было... – Да ладно! – воскликнул Итер. – Ты всё-таки прислал им своё стихотворение? В глазах Венти загорелись северные звёзды. – Сяо уговорил. Все взгляды обернулись к молчавшему до этого Сяо, неподвижным взглядом уставившегося в свой конспект. Скорее всего, он, как и большинство друзей Итера, не мог вспомнить, что это за предмет, и пытался это сделать из странного чувства долга. Недовольный обращённым к нему пристальным вниманием, Сяо повёл плечом: – Он зассал в самый неподходящий момент, его нужно было подтолкнуть. Личико Венти приобрело выражение скисшего мандарина. – Вот уж спасибо, солнце моё... К сожалению, это правда. В какой-то момент я не мог решиться и отправить этот долбаный кусок вордовского файла. Почему-то. – Самое главное, что отправил, – кивнул Горо, лучезарно улыбнувшись. – Ты молодец! Горо и Кокоми учились вместе в одной школе, подружившись ещё с самого детства. Итер частенько встречал Горо по утрам в парке, когда выходил на пробежку; Горо очень любил сладкое, ходил на профессиональную стрельбу из лука и постоянно был весь покрыт песочного цвета собачьей шерстью, а на любых брелочках и тетрадках значились собачки или пёсьи лапки. Несмотря на свою эмоциональность и порой чересчур наивную натуру, Горо был очень дисциплинированным юношей – и Итер частенько хотел брать с него пример. – Какой у нас Беннет сегодня красивый, – добавила Кокоми, улыбаясь, и парень снова сильно покраснел. – Это часть специальной операции! – огрызнулась Фишль раньше, чем Син Цю успел пошутить. Все тут же притихли, уставившись на неё, а девушка добавила, вздёрнув нос и скрестив руки на груди: – И вмешиваться не нужно! Мы сами разберёмся! – Да всё хорошо, Фишль, она же просто сказала, – нервно засмеялся Беннет, и Итер изумлённо вздёрнул бровь. О Фишль в принципе что-то рассказать было сложно. Итер знал только, что она очень странно разговаривает, постоянно носит фиолетовое и отчего-то дружит с Беннетом и Рэйзором. И... Наверное, всё. – Что у вас тут, ребята? – раздался хрустальный голос Аяки, и они с Томой подошли ближе, ненадолго присев на стулья рядом с Альбедо; до начала пары оставалось три минуты. – Всё как всегда, – хмыкнул Син Цю. И обернулся к Итеру: – А ты, кажется, хотел что-то спросить? Итер поднялся со своего места, оглядывая друзей сверху вниз; в отличие от Беннета и Сяо, он привык к многочисленным любопытным взглядам, поэтому сейчас просто пытался вспомнить, кого здесь ещё недостаёт. – А где Розария? – удивлённо спросил он. – Я же утром её видел... – Опять чисто покурить пришла, – фыркнул Венти, и ребята засмеялись. Итер хотел было поискать взглядом Кэ Цин или кликнуть Эолу и Эмбер, но первая нашлась сама; громкие крики от двери заставили обернуться почти всю постепенно наполнявшуюся аудиторию. – Танцевальные номера все готовы, – звонким от напряжения голосом советовалась с коллегой из студсовета Кэ Цин. Всегда подтянутая, строгая, какая-то отрывистая, она сама напоминала росчерк молнии, и Итера порой рядом с ней пробирали мурашки: даже трудолюбивая Джинн не была настолько зациклена на постоянной работе. – Музыканты сейчас репетируют. – Остались только Санта и эльфы, – кивнула деловитая блондинка в зелёном свитере; Итер видел её пару раз, но не вспомнил имени. – Ты звонила Дилюку? – Он не хочет, – сморщилась Кэ Цин. – Я МОГУ! – взревел от двери хорошо знакомый голос, настолько неожиданно, что обе девушки вздрогнули, а Альбедо и Син Цю выронили книги из рук. – Почему вы меня не берёте?! Итер расхохотался во весь голос: Аратаки Итто был, пожалуй, самым буйным студентом на факультете. Высокий, мускулистый и эксцентричный, Итто всегда пользовался популярностью, как среди женского, так и среди мужского пола, но особенно близкие друзья знали, что на самом деле Итто обожает детей и легко может заплакать на грустном моменте мультфильма – правда, и в драку ввязаться всегда был не прочь. Пару раз они попадали в переплёт на пару с Розарией, а потом допоздна засиживались в институте на общественных отработках. – Вот уж кто идеальный кандидат на роль Санты, – задумчиво сказала Кокоми, легонько улыбаясь. Чунь Юнь удивлённо повернулся к ней: – Серьёзно? А дети не испугаются? – Дети от него без ума, – рассмеялась девушка. – Вроде всех раздражает, а на самом деле – как магнит. Краем глаза Итер заметил, что Кокоми лукаво стрельнула глазами в Горо, а тот, зарумянившись, торопливо склонился над телефоном. – ДА НЕ МОГУ Я ТЕБЯ ВЗЯТЬ! – взрывалась где-то у входа разгневанная Кэ Цин, сама собой доведённая до ручки; в минуты ярости она казалась даже выше Итто, макушкой едва не царапавшего потолок. Итер вздохнул. – Ладно, тогда так. Короче! Понимаю, что это звучит так, будто я ужасный брат, но я до сих пор не придумал, что можно подарить Люмин на Рождество, а оно уже через... – Два дня, – подсказал Альбедо. – Да! Два! Под взглядами друзей стыд изжогой стукнул куда-то в горло, и Итер виновато поджал губы. К огромному облегчению, ребята просто задумались; если кто и решил, что Итер – последний придурок, никто этого не озвучил. – А чего в беседу не написал? – с интересом спросил Беннет, и Итер поскрёб щёку. – Да я подумал, что сейчас смогу всех поймать... После пары напишу тогда. – Мы напишем туда! – улыбнулся Тома, сложив руки в извиняющемся жесте. Со звонком они с Аякой убежали на свои места, а ребята снова погрузились в размышления. – Девушке довольно легко придумать подарок, – сказал Беннет. – Может, что-то из... Украшений? – Можно какой-нибудь браслет или кулончик, – кивнул Венти. – Что-то в этом роде! Итер задумчиво постучал пальцем по губам. В аудиторию вошёл преподаватель, и ребятам пришлось сесть, но все всё равно выкручивались в его сторону, то и дело перекладывая сумки, рюкзаки и тетради. – Да вроде у неё всё есть... – Лишним никогда не будет, – пожал плечами Син Цю. – Может, шоколад? – оживился Беннет. – Его все любят! – Неплохая идея, кстати, – кивнул Чун Юнь. – Или конфеты. Какие-нибудь классные, вкусные. Ты наверняка знаешь, какие она любит. Крякнув, Итер беспечно вырвал из тетради лист в клеточку и стал записывать то, что ему советовали ребята. Иначе в голове снова появится непонятная каша. Несмотря на противный холод, проникающий сквозь одежду и заставляющий кожу покрыться капельками мурашек, аудиторию заливал приятный свет ламп, на кафедре бубнил преподаватель, на задних рядах своим корефанам всё ещё шумно возмущался Итто, и Итеру было по-настоящему, по-рождественски уютно. – А что она любит? – спросил Венти. – Она же, кажется, тоже рисует? – Могу посоветовать что-нибудь из художественных принадлежностей, – кивнул Альбедо. – Немного разбираюсь. – Не знал, что мы тут такие скромники... – Фишль предлагает цельный кристалл флюорита, – слишком спокойным тоном сказала Фишль, положив ногу на ногу и скрестив руки. Весь её вид всегда показывал, что друзья должны быть рады тому, что она сидит рядом. – Интересный вариант, – послушно кивнул Итер. – Какую-нибудь рождественскую байду? – неловко дёрнув плечом, предложил Сяо. – Свитера какие-нибудь там, гирлянду... – В смысле байду! – тоненько воскликнул Венти и с искренним возмущением пихнул парня в плечо. – Это не байда, это дух праздника! Ты же сам согласился на парные носки! – А она любит читать? – спросил Горо под общий шум и смутные оправдания Сяо, тонувшие в притворной обиде Венти. – Можно подарить какую-нибудь книгу. – Особенно если есть та, которую она очень хочет, – закивала Кокоми. – Мы можем сходить в книжный! Не только на губах, но и в самой груди Итера расцвела довольная улыбка. Точно! Книга! Люмин только в начале декабря говорила о приключенческом романе, который хотела прочесть! А на каникулах как раз будет время... – Ребята, вы лучшие! Спасибо вам всем большое! – сердечно воскликнул Итер, выводя название книги, воспоминанием стрельнувшее в голову, на листочке с идеями. Спустя пару минут после того, как ребята нашли решение, успокоились и стали заниматься своими делами, в дверь аудитории неловко постучали. – Можно войти? – отрывисто спросил Рэйзор, глядя на преподавателя почти исподлобья. Итер с улыбкой увидел, как Беннет немного покраснел и начал беспокойно ёрзать на сиденье. Рэйзор был довольно странным парнем (хотя, разве у них есть полностью нормальные?). Он лучше всех сдавал нормативы на физкультуре, причём, кажется, совершенно не напрягаясь; невысокий, но жилистый, с длинными спутанными волосами, синяками под глазами и шрамом на щеке, он производил очень интересное впечатление. Близкие друзья знали, что Рэйзор пережил в детстве и что какое-то время он рос на улице; он всегда был очень тихим, разговаривал мало и отрывисто, как когтями скрёб. Несмотря на это, ребята очень его любили, а он любил их – даже заботился, всегда по-своему. Над ним и Кли оформили опекунство Лиза и Джинн, их старшие подруги; из-за Кли Рэйзор часто приходил на занятия с волосами, заплетёнными в тугую неровную косу. – Привет, Рэйзор, – шепнули ему ребята, когда юноша подошёл ближе. Он неловко шоркнул мокрыми от снега ботинками, прежде чем опуститься на сиденье. – Привет, – сказал он. И замер, глядя на Беннета. – К-как ты? – улыбнулся тот, нервно постукивая ногой по полу. – Успел позавтракать? Итер бросил взгляд на Фишль, и та с видом ещё более загадочным, чем обычно, приложила палец к губам. Тогда юноша старательно сделал сосредоточенную мину, якобы увлечён бубнежом преподавателя о нападениях викингов на земли нынешних французов. Рэйзор сглотнул. Друзья очень старательно прятали улыбки и покашливали, делая вид, что всё идёт абсолютно так же, как всегда. Итер разблокировал телефон, по кругу обновляя ленту, в которой и так не было никаких новостей. – Тебе очень идёт, – тихо выпалил Рэйзор. – Ты очень красивый. Фишль беззвучно потрясла кулаком в воздухе. Беннет зарделся до оттенка кровоцвета, но глаза его засияли так, будто он ждал этого не меньше, чем Рождества. – Сп-пасибо! – Очаровательно, – едва слышно прошептала Кокоми, зажав себе рот ладошкой.